Читать книгу Предвведение в любомудрие родного языка и родного - Ким Сушичев - Страница 5

О западном и незападном понятии свободы

Оказывается, наши передки под свободой понимали совсем не то, что под ней понимают сейчас, и у нас, и на Западе. Под свободой понимали свойскость, нашесть, общность, принадлежность к своей семье, к своему роду (родине), племени, к своей народности, общине, дружине – словом, к своим. Понимаете, принадлежность к своему мiру, а не оторванность, не отделённость от него. Люди тогда мыслили по-иному, не по-западному, а по-родному. Не о том, как отделиться от семьи, рода, племени, народа, общины, дружины, не о том, как оторваться от родных корней, от Родины, а том, как остаться частью своего, родного и как сберечь родное. Наши передки понимали, что человек должен жить не только для себя одного, а для всех своих родичей и сородичей. Не Я, а Мы было первее всего. Свободный, значит, свой, наш, родной, родимый. Быть свободным, значит, быть частью чего-то своего, нашего, родного. Свобода или слобОда – это свои или место, где живут свои. Но потом западники подменили наше понятие свободы западным вольническим (либеральным) и теперь многие наши люди, руководствуясь этим подменным понятием, стремятся не к сбережению и улучшению родного, а к полному отрыву от него и подмене его неродным. Эти озападнённые люди стремятся не к одинению со своими родными и со своей Родиной, своим народом, укладом и языком, а к отделению от них, к отрыву от своих родных корней. Для них их Я стоит на первом месте, а Мы на пятом и десятом, если вообще стоит. В данном случае губители родного языка и уклада сроботали более тонко. Обычно они подменяют слова вместо с понятиями, а тут только понятие, да ещё и значения от «воли» приписали к «свободе».

Давнерусское слово свободь выходит к праиндоевропейскому языку, явным образом относясь с давнеиндийским svapati (сам себе господин: «svo» – свой и «poti» – господин) [С. А. Бурлак, С. А. Старостин. Сравнительно-историческое языкознание. – М.: Издательский центр «Академия», 2005. с. 80—81].

Свобода

…Не вполне ясное (и только славянское) образование, но, несомненно, от индоевропейского корня *se-: *sue- (: *seue-): *s (e) uo- [тот же корень в русьских «свой, себя, собою»]. Индоевропейская основа, по-видимому, *s (u) e-bho-: *s (u) o-bho. От этой основы, кроме обчесловянского (svoboda)), образовано ещё письмославянское собьство (наряду с давнерусским и письмославянское собьство – «свойство» и «существо», «общность») – «личность», «лицо». Таким образом, с понятием о свободе с самого начала связывалась мысль о принадлежности к своей общине, к своему роду, племени, к своей народности – словом, к своим… (П. Я. Черных. Историко-этимологический словарь современного русского языка: 2 т. – 3-е изд., стереотип. – М.: Рус. Яз., 1999, с. 148).

Русское слово свобода своими корнями уходит в первоиндоевропейские веремена. Слово это обчеславянское. Выхоженческие словники [Преображенский 1958; Фасмер 1986—1987; Черных 1994; Шанский 1975] склонны толковать его как однокоренное с местоимением свой (образовано с помощью собирательного прибитка -од (а)). Праславянское *эуеЬос1а («свобода») было собирательным именованием всех совместно живущих членов рода, включая и тех, кто не имел родства по крови, – т. е. всех «своих». На Давней Руси наряду со свитковым (книжным) свобода существовал разговорный вид – слобОда, а затем слобода, закрепивший за собой значение «посёлок» [СлРЯ XI – XVII].

А. В. Варзин. «Свобода» в словарной фиксации XIX – начала XX века: отражение трансформации смыслов под влиянием либеральной идеологии // Политическая лингвистика, 2011. https://cyberleninka.ru/article/n/svoboda-v-slovarnoy..

Что получается?

Свободный человек – человек, находящийся середи своих. Слово «свобода» означает не отдельность, независимость, как его принято понимать под вливанием «свободнических ценностей», а принадлежность к обществу в качестве составляющей части, включённость в соответствующее целое (Е. В. Богачков. Этимология и корневое значение слова «Свобода» // «Академия Тринитаризма», М., Эл №77—6567, публ.10250, 03.03.2003 http://www.trinitas.ru/rus/doc/0216/004a/02160001.htm). Смысловое наполнение значения слов со временем меняется, пример был показан ранее при уточнении перевода слова «овощи» с давнерусского на русьский язык [В. Л. Чечулин. О переводе слова «овощи» с древнерусского на русский язык // Университетские исследования, 2010 (раздел: филология) http://www.uresearch.psu.ru/files/articles/190_54506…] (дав. русск. «обвочи» = фрукты [И. И. Срезневский. Материалы для словаря древнерусского языка, в 3-х тт. репринт изд. 1893 г., М.: Гиз. инстр. и нац. словарей, 1958]).

Преображенский, в конце XIX века, в корнесловнике [А. Г. Преображенский. Этимологический словарь русского языка, в 2-х тт., репринт. доревол. изд., М., 1959] упоминал догаду Миклошича о трёхчастном составе слова «сво-бо-да» от санскритского sua-bhuo-do, без выяснения смыла образующих частей; bha на санскрите – володелец, володыка, однако такое словообразование не объясняет чередование «бо» – «бож» в отгологольных видах «сво-бо-да» – «о-сво-бож-да-ть».

Звук «ж» выникает обычно в чередовании от «г», утерянного в данном случае как в слове «спаси-бо» (образованного от «спаси-Б~г» – «спаси-бо (г)» [Словник Фасмера, т. 3], «спасибо… от сокращения слов: спаси Б-г» [Словарь современного русского литературного языка, АН СССР, ин-т русского языка, в 17 тт., гл. ред. В. И. Чернышев, М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1950—1965. т. 14, стлб. 479], [В. И. Даль. Толковый словарь живаго великорусского языка, репр. изд. 1882 г., в 4-х тт., М.: «Гиз. иностр. и нац. словарей», 1955]).

Применяя подобие словообразования указанного Миклошичем можно заметить, что слово «сво-бо-да» имеет трёхчастный состав, из частей свойственных русскому языку «сво-Бо (г) -да» (о неговорении (г) см. примечание выше). При этом выхожении слово «свобода» – трёхчастное, и значение его «свое-Богу-дание» – «передание себя Богу» – постижение розумом откровения Божественного промысла.

Подтвержает такое словообразование и стречающееся написание слова свобода под надстрочником (под каковым писались слова только священные, как то: Б~г, с~тый (святый), и т. п.) [И. И. Срезневский. Материалы для словаря древнерусского языка, в 3-х тт. репринт изд. 1893 г., М.: Гиз. инстр. и нац. словарей, 1958. Т. 3., стлб. 281, «свобожение»]: «Съпадшиися образ възводя, ибо свобж ение соущим от Адама подавала (Мин. 1097 г., л. 22)».

Сходное понимание слова «свобода» и в греческом языке (еЛеиберю). Однако, собственно в русском языке есть и иные слова, помимо «спасибо» и «свобода», однокоренные слову «Б~г», а именно: Б~жий воин, «тур» – воин, на слуху и присказка из «Слова о полку Игореве»: «буй тур Всеволод» -буйный (неспокойный) воин, «тур – прозвание хороброго воина» [И. И. Срезневский. Материалы для словаря древнерусского языка, в 3-х тт. репринт изд. 1893 г., М.: Гиз. инстр. и нац. словарей, 1958. Т. 3, стлб. 1038, «туръ»]; ещё одно слово однокоренное слову «Бог» – «богатство» (обильное проявление Б~га, иногда пишется и под надстрочником, бгатство), и противное ему «убогость» – скудное проявление Бога (передлог «у… в одинении с прилагательными означает слабую степень качества, например „узелень“ – зеленоватый, „учьрмень“ -красноватый» [Там же. Т. 3, стлб. 1108, «у»]).

Суть слова «свобода» точно выражается нашей русской пословицей «не живи как хочется, а живи как Б~г велит». В. Л. Чечулин. О различии этимологии слова «свобода» в русском и других языках // Приволжский научный вестник, 2011. https://cyberleninka.ru/article/n/o-razlichii-etimolo..

Слово «свобода» связана с церковнославянскими словами «свобство», «собство» «persona», где svob от svoj – свой, то есть обозначает «положение свободного, своего члена рода» [Словник Фасмера], в то веремя как слово «воля» связано чередованием голосных со словами «велеть, довлеть» и одиняет в своём значении такие смысловые признаки, как «желание», «выбор», «волОсть». В давнерусском языке «воля, волити» – обозначение розумного выбора межу несколькими можностями. Что касается значения слова «свобода», то здесь на первое место выходит сема ’persona’, «сам» («свой»), но в то же время указывается на «положение… своего члена рода», то есть на наличие какой-либо общности или общества, середи коей (в коем) может проявиться «независимость» или «состояние свободного человека». В основном значении совеременного русского слова «свобода» передставлена поконное свойство: свобода – это наличие внешних условий для проявлении воли человека. Русское слово «свободный», выходящее к индоевропейской основе *swe, также подчёркивает принадлежность к «своим», в то же веремя выделяет себя как отдельность.

Таким образом, прослеживается связь понятия «свобода» с понятием «свой – несвой». Примером этого противления является разхожение слов «свобода» и «слобода». Начально говорной народный вид «слобода», обозначавший состояние человека, а также место (община, позднее мир), где живут свои, обособляется, становится названием места, в коем живёт свободный человек (мир). В то же веремя воля, в отличие от свободы, связывается с несвоим миром, за переделами слободы [А. Г. Лисицыню Анализ концепта «свобода – воля – вольность» в русском языке [Текст]: дис. … канд. филол. наук / А. Г. Лисицин. – М., 1995. С. 75—76]. Можно, это нашло отражение в совеременном понимании свободы как можности делать, что хочешь в опеределённых границах (налагаемых обществом) и воли как ничем не ограниченной свободы действий в ничем не ограниченном широком пространстве. Впоследствии «слобода» теряет переже явный признак «свой». Слово «воля» также не сразу приобрело значение «свобода». Волей оболодал Бог, а не человек. Воля стала соотноситься с личным желанием человека, его правом выбора. В дальнейшем проходит переимённый перенос, и «воля» обозначает уже собственно «свободу». Но этот перенос проходит, когда нарок «своё-несвоё» уже не действует [Там же, с. 77—78]. Сближению значений слов «воля» и «свобода» способствовало наличие в каждом из них пространственной части. Вторичный признак проявился и способствовал появлению значения «мир, где можна неограниченная самостоятельная деятельность» [Там же, с. 79].

А. Г. Лисицын отмечает, что в давнерусских словиях «свободити» чаще всего употеребляется со словами «робота», «робство», слово «свободь» противлено словам «роб», «робота», «робство», то есть свобода понимается и как протива робскому состоянию, а всякое освобожение видится как свобода от робства. Когда кого -то освободили, то его «сделали своим, вернули к своим, сделали достоянием своих», любой свой свободен, даже если он находится в зависимости у кого-то из своих, т. к. зависимость от своих, своего не ощущается [Там же, с. 74].

Такое понимание свободы свойственно именно для русского уклада, основу коего составляет мужность общества, волОстное же понимание свободы слагалось, по нашему мнению, иначе.

А. Вежбицкая видит особенность русского понятия «свобода» в том, «что во всех русских словниках слово свобода толкуется с упоминанием слов „стеснять“ или „стеснение“, выводных от „тесно“, как если бы свобода состояла, по сути своей, в „освобожении“ из своего рода смирительной рубашки, вещной или душевной» [А. Вежбицкая. Понимание культур через посредство ключевых слов [Текст] / А. Вежбицкая. – М.: Языки славянской культуры, 2001. С. 35].

По мнению ряда познавальщиков, в связи с существованием на Руси обычая пеленать робёнка, русское понятие «свобода» соотносится с образом разпелёнатого робёнка, пытывающего удовольствие от того, что он может двигать ручками и ножками без каких-либо ограничений. Однако А. Вежбицкая связывает смысловые особенности слова свобода переже всего с волОстной былью Руси. Подобную же мысль высказывает Г. Гачев, отмечая, что русский человек, «коий только вышел из покровительственных порядков державы и общественничества (социализма) и коий может понимать свободу переже всего как развязывание внешних уз и удержей, как волю вольному и что теперь всё позволено» [Г. Гачев. Ментальности народов мира [Текст] / Г. Гачев. – М.: Эксмо, 2003. С. 16].

Следует также отметить некоторый «противобщественный» упор русского понятия «свобода», сложившийся в силу былевых обычаев и отражённый в русской мысли и русской свиткости (литературе). «Русскому народу, в силу ли его былевых обычаев или ещё чего-либо, почти полностью непонятно понятие самоуправления, ровного для всех закона и личной свободы – и связанной с этим ответственности. Само слово „свобода“ понимается большинством народа как созначник слова „безпорядок“, как можность безнаказанного вершения каких-то противообщественных и опасных поступков» [А. Вежбицкая. Понимание культур через посредство ключевых слов [Текст] / А. Вежбицкая. – М.: Языки славянской культуры, 2001. С. 240]. Г. П. Федотов также отмечает наличие отрицательной оценки в понятии «свобода»: «Свобода для москвича – понятие отрицательное: созначник разпущенности, „ненаказанности“, безобразия» (Цит. по [Н. Д. Арутюнова. Воля и свобода [Текст] / Н. Д. Арутюнова // Логический анализ языка. – М.: Индрик, 2003. – С. 73—99. С. 89]).

Представление свободы, заключенное в русской языковом образе мира, провожается, переже всего, ощущением безмерного счастья, простора.

«В свободе ощутимым образом присутствуют добавочные значения „простора“, широкого, безкрайнего пространства, где можно ПОЛНОСТЬЮ вытянуться» [А. Вежбицкая. Понимание культур через посредство ключевых слов [Текст] / А. Вежбицкая. – М.: Языки славянской культуры, 2001. С. 236].

О. С. Егорова, О. А. Кириллова. «Свобода» и «воля» как ключевые концепты русской культуры // Ярославский педагогический вестник, 2012. https://cyberleninka.ru/article/n/svoboda-i-volya-kak..

«Свобода» в словарной фиксации XIX-начала XX века: отражение трансформации смыслов под влиянием либеральной идеологии https://cyberleninka.ru/article/n/svoboda-v-slovarnoy..