Читать книгу Пламенное сердце - Кир Фадеев - Страница 4

Арсения разбудил горланивший вовсю петух.

Перевернувшись на другой бок, Сеня погрузился в зыбкую полудрему, а надрывный птичий крик, как это иногда бывает, проскользнул в его в сон и обернулся странным кукарекающим павлином, что бегал по газону вдоль просторного двора. Все вокруг было обнесено крепким и непомерно высоким каменным забором, вплотную прилегающим к выпуклой стене какой-то башни. Сам Сеня стоял посреди узкой дорожки, перечеркнувшей лужайку пополам.

Где-то рядом стрекотали кузнечики, прогретый солнцем воздух благоухал ароматом трав. Сквозь сочную зелень выглядывали желтые пушинки одуванчиков. Толстый шмель, натужно жужжа, с трудом вскарабкался на цветок и, довольный, зарылся в его лепестках.

Сеня постоял немного, оценивая окружающее пространство, затем прошел вдоль каменной кладки, пытаясь найти выход. Но двери нигде не оказалось. Стена заканчивалась густыми зарослями папоротника, меж листьев которого виднелся небольшой чернеющий проем.

Сеня наклонился, рассматривая дыру, и на всякий случай еще раз огляделся. Никаких других проходов во дворе так и не обнаружилось.

Чувствуя себя Алисой из старой сказки, Сеня внутренне напрягся, готовясь встретить возможную опасность, и медленно раздвинул густые ветки…

Глаза сами собой открылись. Взору предстала залитая белесым солнцем потолочная фреска, изображавшая какую-то долину во время слепого дождя.

Надо признать, автор сего шедевра был настоящим гением. Капли сияли в дневном свете, отбрасывая на бледно-золотое небо переливающуюся радугу. От этого вида всегда веяло какой-то живой свежестью – то ли это воображение подсказывало, то ли вплетенное в краски заклинание помогало – Сеня так и не разобрался.

Он вздохнул полной грудью, стряхивая с себя остатки сна, и встал с кровати. Сэл в постели не было – видимо Сеня проспал несколько дольше обычного. Да оно, собственно, и понятно, ведь вчера жители Нанкура устроили шикарный пир в честь годовщины освобождения Кирана от тирании Нагарджуны.

Пять лет минуло с тех самых пор. Многое в столице изменилось. Поднялось почти умершее хозяйство, наладилась торговля с Илой и дальними княжествами. Отмененные на десять лет пошлины и налоги позволили сотням предприимчивых крестьян заняться восстановлением утраченных ферм и созданием других производств. Уцелевшие фруктовые сады были облагорожены и вновь приносили урожай, на расчищенных пастбищах забегал молодой выводок скота, а на свежих пашнях теперь всходили новые виды зерновых культур и овощей.

Быстро набиравшая силу экономика привлекла в Нанкур толпы безработных, с радостью хватающихся за любой оплачиваемый труд. Благо дел было достаточно: в последние пару лет ремесленники отстроили два больших промышленных квартала и теперь испытывали острую нехватку подмастерьев; зодчие и строители, боровшиеся за каждый клочок свободной земли, нанимали сотни рабочих, как для возведения очередных архитектурных шедевров, так и для реставрации старых.

Заигравший яркими красками город привлек к себе не только желающих подзаработать, но и любителей отдохнуть. Толпы туристов сновали по Нанкуру, купались в священных водах Ямуны и пробовали уникальные блюда местных шеф-поваров.

В последнее время для приезжих даже стали открывать целые постоялые дворы и гостиницы, а в городе регулярно проводились экскурсии и религиозные паломничества по святым местам.

Словом, жизнь в Киране кипела и бурлила. Мрачное прошлое без остатка растворилось в суете будних дней. О нем теперь напоминали разве что ежегодные гуляния, да несколько мемориальных монументов.

Сеня стоял у окна на третьем этаже и, щурясь от слепящего солнца, глядел на черепичные крыши домов, очерченные лабиринтом темных извилистых улочек. По ним разноцветными точками быстро сновали прохожие.

Суета в столице обычно начиналась еще до рассвета и заканчивалась поздно ночью. Но этот месяц выдался крайне урожайным на фруктовые плоды, и потому работа по сбору и сортировке даров природы не прекращалась даже после заката.

– Здравствуй, великий город… – тихо произнес Сеня и коротко поклонился.

Он подтянул к себе серебряный кувшин с водой, налил немного в тазик и с наслаждением умылся. Голова еще шумела от выпитого вчера шираба. Все-таки пятая кружка, опустошенная на спор с Дервушем, была лишней.

Сеня вздохнул, расстелил посреди комнаты мягкую циновку и принялся за утреннюю йогу, которой его научил Виджей еще на Земле. Внимательно следя за дыханием, он выгибал тело в нужных асанах и возвращался в исходные положения. Через двадцать минут упражнений организм окончательно проснулся, а мышцы налились привычной силой.

Медленно отдышавшись, Сеня выпрямил спину и поморщился от боли в груди. Перед взором возник разрушенный Храм Памяти и хищное лицо нага Шакриса с горящими желтыми глазами. Сеня часто заморгал, провел пальцами по белому рубцу и коснулся полос на плече, оставшихся от когтей одного из змеев. Почему-то именно раны Пани-локи чаще других отзывались фантомными болями. И сколько их не латали местные лекари, шрамы изредка продолжали причинять неудобства.

Подавив дурные воспоминания, Сеня влез в просторную рубаху, натянул легкие хлопковые штаны и босиком отправился вниз по лестнице в столовую комнату.

Строго говоря, нынешнее жилище Сени и Селии сложно было назвать обыкновенным домом. После того, как диктаторский режим Нагарджуны рухнул, многие построенные по его указу административные здания опустели. Часть из них удалось перестроить под нужды горожан, какие-то из сооружений пришлось разобрать, а иные – стали использоваться для жилья.

Большой каменный особняк, одну треть которого подарили героям битвы за освобождение, располагался в довольно уютном закутке восточной половины города, в нескольких кварталах от главной площади.

Издалека строение напоминало громадную птицу, раскинувшую крылья перед взлетом. От основного гранитного блока в разные стороны исходили застекленные пристрои поменьше.

Во времена Нагарджуны здание использовалось в качестве крупной канцелярии, ведущей учет и хранение некоторого царского имущества. Теперь же большую часть особняка занимала библиотека и организованная стараниями Сэл школа. А малое трехъярусное крыло с отдельным выходом и потрясающим видом на город стало скромным семейным гнездышком Сени и Селии.

Несмотря на неудобную планировку, комнаты обжились довольно быстро. Особые усилия к этому прилагала Сэл, так что любое свободное пространство стремительно обрастало мебелью, домашней утварью и предметами народного искусства.

Сеня, с детства привыкший к суровому детдомовскому минимализму, в дизайнерских проектах своей возлюбленной особого участия не принимал и лишь безразлично пожимал плечами, когда Селия тащила домой очередную новую шторку для гостиной или свежую картину уличного художника.

Ему удалось отвоевать только небольшой закуток на третьем этаже, отделенный от спальной зоны толстой портьерой. Второй ярус стал хозяйским царством Селии: здесь была кухня и столовая, рассчитанная на большую компанию друзей. Внизу же раскинулась уютная гостевая комната с множеством кресел, диваном и подушками.

Сладко позевывая, Сеня медленно спустился по ступенькам на кухню, ощущая стопами неровности каждой доски.

Едва только его правая нога коснулась прохладного пола, как кожу под подбородком чуть не вспороло хищное острие тонкого меча.

– Доброе утро, любимая… – проговорил Сеня, стараясь не шевелить нижней челюстью.

– Проснулся, бабник! – раздался презрительный голос откуда-то справа.

Засада была обыграна по полной. Сеня находился в самой неудобной позиции из всех возможных.

Он замычал, усиленно напрягая память. Но, как назло, большая часть вчерашнего вечера канула в алкогольное небытие. Чертов Дервуш с его пятой кружкой!

Пауза затягивалась, и Сене пришлось выдавить хоть что-нибудь:

– Э-э-э… А что на завтрак?

Сэлли зашелестела одеждой, медленно обходя его по дуге. Рука с мечом при этом даже не дрогнула. Отполированное лезвие зловеще скользнуло по гортани и уткнулось точно в сонную артерию. Девушка молча осмотрела Сеню с ног до головы.

Ах, как же она была прекрасна в этом образе! Воздушное домашнее платье с цветочным узором и белоснежным кружевным воротничком, небрежно разбросанные по плечам русые волосы, пухлые карминовые губы, чуть нахмуренные тонкие брови и все те же неизменные озорные огоньки в бездонных карих глазах. Идеальный образ учительницы младших классов. И даже парадная рапира с чашеобразной позолоченной гардой прекрасно дополняла картину.

Минувшие годы только прибавили Сэл красоты и изящества, превратив юную лучницу в эталон женственности и, одновременно, какой-то грациозной воинственности.

И сейчас вся эта убойная мощь обрушилась на беззащитную Сенину голову, заставив его открыть рот от восхищения.

Но Селия расценила этот жест по-своему и презрительно нахмурилась.

– Издеваешься, значит, – хмыкнула она и клинком вернула ему челюсть на место. – Давай-ка, я тебе напомню…

– Сэлли… – начал было Сеня, но мгновенно получил пощечину тыльной стороной меча.

– Что это за рыжая курица вертелась с тобой вчера на празднике?

– Курица? Какая курица?

– Рыжая! – гаркнула Сэл. – В розовом платье!

Острие рапиры впилось в шею с новой силой.

– Н-не помню… – пропищал Сеня, зажмуриваясь.

– Да что ты! А мне кажется помнишь.

– Там было полно народу. Я со многими разговаривал… Нет-нет, не в том смысле!..

Глаза Сэл округлились от возмущения, и она сделала короткий укол мечом. Сеня инстинктивно вскинул ладонь, защищая лицо, и ушел вправо.

– Дорогая, ты чего? – вскрикнул он, отступая на шаг.

Девушку это взбесило еще больше.

– Ты покойник! – прошипела она, сощурив глаза до тонких щелочек, в которых заблестели неподдельные гневные искры.

Она сменила стойку и вскинула клинок, пытаясь зацепить Сенино плечо. Тот чертыхнулся на ступеньках и чудом увернулся от удара. В сознании мелькнула успокаивающая мысль о том, что выпад оказался не смертоносным, хоть и весьма опасным. К тому же линия атаки предусматривала довольно удобное уклонение из данной позиции.

Но расслабляться было еще рано. За минувшие пять лет Сеня хорошенько изучил характер своей избранницы и твердо знал – одной атакой она не обойдется. Поэтому он подобрался, вскочил и коротким прыжком отпрянул к печи, попутно схватив со столика плоскую блинную сковородку.

– Сэл, милая, – начал он, неуклюже парируя ее хлесткие удары посудой, – ты все не так поняла…

– Ну конечно! Я же тупая деревенщина! Не могу отличить, когда мужик общается и когда он заигрывает!

Девушка вывернула кисть и исхитрилась шлепнуть Сеню голоменью меча по макушке и после ударить его в живот пяткой.

– Понимаю, – согнувшись пополам от боли, пробулькал Сеня, – все это звучит банально, но я ведь правда не…

Селия не дослушала. Сильный росчерк рапиры выбил сковородку из рук Сени и впечатал ее в стену. Висевшая рядом картина в резной раме грянулась об пол и треснула пополам.

– Эй! Мне нравился этот пейзаж! – сцедил Сеня.

– Починишь! – фыркнула Сэл.

Это было последней каплей. Лицо обдало холодным потом. Сеня повел шеей, чувствуя, как отточенное тренировками тело задействует потаенные резервы. Мышцы запульсировали, наливаясь силой, посторонние мысли вылетели из головы.

Заметив эту перемену, Селия на миг испугалась, но сразу взяла себя в руки.

– Ну, ты, мать, сама напросилась, – прошептал Сеня.

Сэл замахнулась. Сеня быстрым движением выхватил кочергу из зольника и парировал ее новый удар. Брызнули искры, досадно загудела сталь клинка, почуявшая твердую руку противника.

Отступив на полшага, распаленная фехтованием Селия подбросила эфес в ладони и пошла в следующую атаку. Выпады и уколы посыпались со всех сторон. Кряхтя и отдуваясь, Сеня махал кочергой, едва успевая выворачивать ее под нужным углом. Контратаковать он пока не собирался.

– Я, значит, ему готовлю, – шипела девушка, продолжая сыпать ударами, – убираю за ним, дом наш обустраиваю, а он куриц там окучивает! Пофлиртовать захотелось, а, муженек?

Порядком возмущенный обвинениями и всем этим утренним балаганом, Сеня вспыхнул и неожиданно перешел из глухой обороны в жесткое наступление.

– Я, – громко сказал он, нанося легкий предупредительный ремиз, – никогда, – Сэл попыталась вернуть себе преимущество, но Сеня сразу усилил напор, – тебе, – новый хлесткий удар по ее мечу, – не изменял.

Под градом метких уколов Селия была вынуждена отступить на пару шагов, чтобы выиграть время и освободить место для полноценной контратаки.

Разойдясь по углам, соперники взяли секундную паузу. Тяжело дыша, Сеня посмотрел на Сэл. Девушка умудрилась не только не вспотеть, но даже прическу не подпортить. На ее щеках заиграл красивый румянец, а в уголках рта проглядывала тень улыбки. Сеня облизнул пересохшие губы, вспоминая вкус ее поцелуев.

– Отдохнула?

– Ага.

Глотнув немного воздуха, он крутанул кочергу и уверенно пошел в нападение.

– Должен сказать, – проговорил он, чеканя слова вслед за ударами, – я и не собираюсь, – финт, выпад, подшаг в сторону, – тебе, – снова атака, – изменять, – Парирование, защита, ремиз. – А все потому, – еще один ложный замах и еще укол, – потому…

Сеня резко дернул кочергу на себя, опустив изогнутую ее часть к гарде клинка. Оружие выскочило из тонких женских пальцев и со звоном упало на кафельный пол. Сеня мгновенно сократил расстояние до Селии, обнял ее за талию и уронил на диванчик у окна. И только после этого закончил:

– …потому что я люблю тебя, дура!

Он заглянул в ее темные глаза и расплылся в ухмылке.

– А фехтуешь ты неплохо. Прогресс есть, – добавил он вполголоса.

– Неплохо?! – возмутилась Сэл. – Да я тебя чуть на лапшу не пустила!

– А, то есть с рыженькой мы уже закончили?

Они помолчали, глядя в разные стороны. Затем Селия наигранно вздохнула и сказала:

– Ну ладно. Убедил.

Сеня довольно кивнул, нежно провел рукой по ее волосам. Сэлли положила свою ладонь поверх его и прошептала сладким шепотом:

– Целуй уже, дурак.

Подавшись к ней, Сеня припал к ее губам и сразу ощутил, как все внутри него заклокотало от удовольствия. Перед глазами возникла затертая в памяти картинка: прохладная ночь, запах полевых цветов и шелест травы во дворе заброшенного дома, тускло освещенного масляным фонарем…

Наконец Сэлли отстранилась, мягко уперев руку в Сенину щеку.

– А продолжения не будет? – томно простонал он, не поднимая век.

– Ты, кажется, про завтрак спрашивал, – одними губами ответила она.

– А, ну да… Умираю с голоду… – улыбнулся Сеня.

Наскоро прибрав учиненный разгром, ребята накрыли на стол и уселись за трапезу. Залпом осушив кружку крепкого травяного чая, весьма похожего на кофе, Сеня налил себе вторую порцию и вгрызся в хрустящую лепешку.

– Уже опаздываем? – проговорил он, глотая.

– Есть еще пара минут, – мурлыкнула Селия. Похоже, недавний поединок пробудил в ней романтические чувства и приподнял настроение. – Твой камзол, как ты выражаешься, висит на гардеробе.

– Угу, – мыкнул Сеня, запихивая в рот еще кусок хлеба и выходя из-за стола. – Джей обещал послать за нами экипаж к полудню.

Сэл кивнула:

– Я помню.

Через какое-то время после свержения Нагарджуны Народный совет Нанкура решило снести большую часть царского замка, дабы использовать эту территорию под другие нужды. Но на самом деле горожане просто не хотели видеть посреди центра этот памятник чрезмерной роскоши и тирании.

Снос сооружений производили поэтапно, под пристальным наблюдением боевых магов Илы. Найденные в тайниках артефакты сразу обезвреживались и отправлялись на хранение, прочие ценности передавались в казну или сбывались на торгах. Так, медленно, но верно, за пять лет рабочие разобрали львиную долю царских покоев, оставив только частично взорванную Дервушем башню-хранилище. Именно ее, как выразительное напоминание о страшном времени войн и разрухи, решено было уничтожить в торжественной обстановке, на мероприятии в честь пятой годовщины Освобождения.

На этот своеобразный праздник пригласили всех знатных людей Нанкура, принимавших участие в восстановлении хозяйства, а также, разумеется, ветеранов освободительной войны – героев, отличившихся в битве при Рыбацких руинах.

Народный совет даже учредило специальный орден Освободителей, к которому в придачу давался красивый темно-синий мундир с серебряными пуговицами, позументами и перевязью для клинка.

Несмотря на внешний лоск и стать, одеяние оказалось жутко неудобным. Радовало лишь то, что надевать его приходилось всего один раз в году.

На все неуклюжие попытки влезть в мундир под отборные матюги у Сени ушло минут десять. Сэлли за это время успела облачиться в красивое кремовое платье без бретелек и изящные лаковые туфли на коротком каблуке. Тонкую загорелую шею украсило серебряное ожерелье с самоцветами, в ушах заблестели подобранные в тон сережки.

– Потрясающе выглядишь… – просипел Сеня, копаясь с неудобной застежкой.

– Спасибо, родной, – довольно кивнула Сэл. – Помочь? Ну-ка выдохни…

Сеня выжал из себя остатки воздуха, а Селия, зайдя сзади, совладала с пуговицами и разгладила складки на ткани.

– А я тебя раскормила… – с легким укором самой себе произнесла она и положила подбородок на его плечо.

– Считай это комплиментом блестящей хозяйке, – хмыкнул Сеня, взяв ее за руку.

Они посмотрелись в зеркало. Помолчали, разглядывая отражение.

– А мы отлично смотримся, – тихо сказал Сеня.

– Ты каждый день это говоришь.

– Так ведь ничего не меняется.

Сэлли негромко фыркнула, а потом прошептала зеркальному близнецу:

– Я люблю тебя, дорогой.

– И я тебя, Сэл…

Внизу раздался хрустальный звон волшебного колокольчика.

Заколдованный сувенир Виджея, подаренный ребятам на новоселье, умел не только тактично возвещать о приходе гостей, но и поднимать полноценную тревогу, когда намерения визитера оказывались отнюдь не благими.

– А вот и экипаж, – заторопилась Сэлли. – Туфли не забудь.

Сеня впрыгнул в парадную обувь и помчался к лестнице. Но на полпути цыкнул языком и стянул со стола кусок недоеденной лепешки. Запихнув ее в рот, он кивнул своему отражению, отсалютовал ему, высунув язык, и побежал к двери.