Читать книгу Живущая вопреки. Повесть - Кира Мартин - Страница 5

***

Красивый фасад дома с двумя большими синими окнами, смотрящими на улицу, сиял голубой белизной, выбеленный заботливыми руками хозяйки, и терялся в глубине двора и среди многочисленных крон фруктовых деревьев огромного сада. Знойными летними днями в доме сохранялась прохлада, благодаря свойству саманного камня. Створки окон были настежь открыты, и ветерок играл занавесками и листочками горшечных цветов, украшающих подоконники. Свежий воздух заполнял дом, согревая солнечным теплом. Шелест листвы, щебетание птиц, голоса детей, резвящихся в саду, разговор взрослых обитателей дома – все это можно было услышать, если войти в дом, наполненный чистотой и умиротворенной тишиной.

Все домочадцы дружно расселились по своим комнатам и мирно сосуществовали в этом доме. На хозяйстве обычно с утра оставалась бабушка Маруся, остальные взрослые возвращались только вечером, после трудового дня. Дети: два мальчика и две девочки, весь день проводили в саду. Правда после знойного полдня их укладывали спать на пару часов; да и бабушке необходим был отдых, ведь вставала она с первой зарей.

Память до сих пор наполняет душу трепетом и ностальгической тоской, когда улавливает аромат ванили, корицы и фруктово-ягодных десертов. Счастливое детство было просто насыщено этим удовольствием. Огромное блюдо с Наполеоном – обязательное угощение на Танин День рождения. Роскошный букет, из свежесрезанных ранним утром, с капельками росы садовых цветов на столе, пробуждал от сна своим ароматом и напоминанием, что еще на год она стала взрослее и счастливее в этом добром и любящем ее, семейном гнездышке.

Воспоминания…. Они всегда с ней… Крымские летние ночи… Чаще всего, как теперь кажется, они были лунными. Через открытие настежь створки окон пробивались лунные дорожки и расплескивались на полу, незаметно перемещаясь, приближая спящих к рассвету. Если не спалось, тихо пробравшись к окну, можно было разглядеть все уголки сада: На дорожках отражались тени пахучих белых лилий, лилово – фиолетовых ночных фиалок, которые насыщали своим нежным и стойким ароматом, разносимым легким свежим ветерком, и двор, и дом. С ближней речки доносилось кваканье лягушек, обещающих долгожданные живительные капли дождя; стрекот сверчков.

В безлунные ночи небо черным бархатным покрывалом нависало над городком, поблескивая алмазной россыпью бесконечного множества звезд. Умиротворение и покой царили над миром и в душе Танечки. Казалось, так будет всегда!

«Детство мое, постой, погоди… не спеши». Незамысловатые слова известной песенки, так актуальны в любом десятилетии для всех поколений и во все века. Девочка росла хрупкой, улыбчивой и настолько послушной, и разумной, что «если бы не тяжело переносимые болезни, с галлюцинациями от высокой температуры, мы не знали бы хлопот…», – так часто вспоминала мама, когда к ней приезжали погостить любимые внучата – Танины дети из далекого Северного края. Туда занесет судьба романтичную натуру Танечки, жаждущую странствий и перемен, столь необходимых ее неугомонной сущности, и увлекшей за собой свое семейство.

Она услышала рассказ, приехавшей в отпуск дочери портнихи, которая шила ей на разные случаи жизни наряды, о необычной жизни за Полярным кругом, и тогда появилась мечта о Городе на вечной мерзлоте, с белыми ночами и долгой полярной ночью. «Весь в огнях, весь в снегу и в морозных узорах – город – сказка Норильск…». Эти слова поэта стали и для нее символом двадцатилетней мечты и двадцатипятилетней жизни – разной, насыщенной событиями: и счастливой и печальной, творческой и трудовой.

Но эти события ждут её в неведомом будущем, а сейчас детство продолжается

Да, сумбурно возникают в памяти обрывки из жизни, как кадры киноленты: иногда черно-белые, затертые с помехами и надтреснутыми и шипящими звуками – печальные; иногда яркие, четкие, незабываемые – счастливые. Это будет в ее жизни позже, а сейчас она беззаботно радовалась всем и всему: тем, кто окружал ее заботой, и что происходило вокруг. В дом частенько забегали к маме ее подруги. Они крутили ручку патефона, и комната наполнялась мелодиями, под звуки которых, молодые женщины негромко делились житейскими секретами, а их руки умело вышивали крестиком шедевры, играющие радужными цветами из ниток – мулине или ловко оверложили замысловатые узоры в стиле Ришелье. Для девочки эти посиделки были стимулом в развитии ее творческих наклонностей. С малых лет быстро запоминала песни и пела нежным детским голоском «…называют меня не красивая, так зачем же он ходит за мной…».

Отдыхающий под сенью ветвистой, усеянной ягодой, вишни дедушка, после трапезы и чарочки, не раз звал ее: «Спой-ка, мне, цыганка…» Почему, цыганка? Наверно от того, что смуглая, кареглазая, распустив длинные густые косички, она, навязав на бедра платков, гибкая, ловкая изящно выплясывала какие—то замысловатые импровизированные танцы. Откуда в ней эта артистичность ей было невдомек долгие годы.

Только однажды в доме стало как-то тревожно, и родные строго – настрого запретили девочке выходить за калитку, якобы цыгана часто стали замечать у ворот дома. Позже все успокоилось и забылось вроде, но постоянно, став старше задавала себе вопрос: «Отчего именно она должна была опасаться этого человека?»