Читать книгу Канарейка - Кира Страйк - Страница 12

  Находиться в столь неприятном пространстве, да ещё и запертой снаружи было, прямо скажем, некомфортно. Где-то даже на грани клаустрофобии, хотя в прошлой жизни я подобным недугом не страдала.

  Подошла к двери, пошатала. Замок, кажется, крепкий. А вот сама дверь – обветшала. Вон и щели появились, значит без кислорода не останусь. В случае крайней нужды, думаю, даже вынести получится. Ох, хотя всё время забываю, что на фоне меня прежней, нынешнее тело приличным весом не обладает.

  Ладно. Надо отвлечься, чтобы до панических атак себя же не довести. Пошла разбираться с кипой макулатуры, оставленной мне для изучения.

  Корячиться всю ночь на коленях не хотелось категорически. Поискала по углам и прикатила булыжник, на котором можно сидеть. Жёстко, но всяко удобнее, чем коленки протирать.

– Ага, глядим. – сортируя листки, брошюры и один довольно толстенький томик, бормотала я, – Здесь у нас, значит, тексты гимнов, а сюда сложим всё, что связано с религией.

  Понимая, что долго на камне высидеть будет не так-то просто, в первую очередь взялась изучать основные положения веры. Как и предположила до этого, томик представлял собой подобие нашей библии. Читать-не перечитать. Ну ладно, для начала хотя бы суть уловить. И понять, кто есть Всевышний, и почему его нигде нет.

  Как водится, интересующая меня информация по самым азам располагалась в самом начале.

  Всё объяснилось до смешного просто. За полчаса чтения, удалось выяснить, что глава и создатель божественных брата и сестры – свет. Ну или, если хотите, Свет. А у него, как мы понимаем, нет лица. Это вот явление и обозначалось понятием "Всевышний".

  Так, с этим всё понятно. "И создали они… " бла-бла-бла… " И пошли…"

  Через час скрюченного сидения ноги заметно затекли. Решила сделать перерыв и обратить внимание на тексты. Петь можно и расхаживая по камере.

– Ох! – поднимаясь, выдохнула я.

  Правую ногу ещё и отсидела, отчего в неё тут же впилась туча стеклянных осколков.

– Так. – хромыляя по "горнице", расхаживалась я, – "Не плачь обо мне светлая Рина…" Кошмар.

  Когда нет ни крошки внутренней убеждённости и ни капли чужой веры, подобные тексты не вызывают ни малейшего отклика или интереса. Но, как говорится, выбирать не приходится. Я бродила из угла в угол, монотонно зубря слова и вспоминая, к какой мелодии они относятся. А потом попробовала запеть, и даже осеклась на первых звуках.

  О, боги, мой голос даже в глухом подземелье звучал… как в том самом сне, где я пела внуку.

  Внутри всё затрепетало. Дело в том, что до этого момента и в голову не приходило запеть вслух. Сейчас случился первый раз, когда я слышала сама себя. Как-то до сих пор ни настроение не располагало, ни ситуация. И простите мне мою нескромность, сие было божес-сно. Даже настроение поднялось.

  Хлебнула водички и с новым интересом продолжила упражняться, исследуя новообретённые способности.

  Так и намотала в угаре нервного возбуждения по келье какой-то бешеный километраж, пока не поняла, что совершенно выдохлась. Присела снова на свой гранитный стул, открыла "жития святых", но глаза уже просто слезились от усталости. Посидела ещё немного, снова попила, сползла прямо на землю к стеночке, скукожилась в комочек для сохранения тепла и задремала.

  Эльвина пришла за мной, когда рассвет ещё только собирался тронуть небо. До традиционного удара колокола к общему подъёму. Склеенные ресницы отчаянно схлопывались обратно, всё тело занемело так, что вообще непонятно, как удалось расправить кости из слежавшегося клубка. Вяло перебирая ногами, шла за своей провожатой, думая о том, что впереди ещё целый день тяжёлой работы, а я уже смертельно устала.

  Дотопала до реки, умылась, чуть посомневавшись и оглядевшись вокруг, всё-таки скинула платье и вошла в воду. У-ух… Вода казалась прям таки лечебной. С наслаждением двинулась в недалёкий заплыв, каждую секунду ожидая звука колокола. Не зря прислушивалась. Вскоре он грянул, и пришлось с великим сожалением спешно выпрыгивать на берег, одеваться и идти переодеваться в спальню.

  Тихо скрипнула дверь, на пороге кухонно-больничного корпуса появилась Марта и беззвучно поманила меня пальцем.

– На вот. – повариха, озираясь по сторонам, сунула мне в руки бутерброд с маслом, – только прям здесь ешь, пока никто не видит. Изголодалась, поди, бедная. Слышала, что на ночь в гору уходишь. А там-то… Э-эх, загубишь себя, девонька.

– Спасибо, Марта, ты – мой ангел-хранитель, не иначе. – запихивая в рот сразу почти половину угощения, сыпля крошками, пробормотала я.

  Помощь сердечной тётки невозможно было переоценить. В моей ситуации, даже вот эта горбушка – капля дополнительной силы.

– А я тесто ставила, да заприметила, как ты к реке пошла. Дай, думаю, подкормлю. Эльвина-то ушла. Давай, дожёвывай, а то скоро люди попросыпаются и выходить начнут.

 Я только согласно кивала, стараясь как можно быстрее слопать бутерброд.

– Ты теперь каждый раз приходи, я караулить стану. Вот, доела? Ну всё, беги.

  Сжав на прощание пухлую руку, побежала переодеваться, чувствуя, что после купания и перекуса стало значительно легче. Разве только платье, прилипшее к мокрому телу, холодило спину и грудь. Но это уже поправимые мелочи.

  Девчонки встретили меня переживательным гомоном. Это хорошо, что вражеский корпус ночует в другой комнате. Дружеский же искренне сопереживал. Кажется, они здесь серьёзно опасались, что меня из кельи не выпустят – так и оставят взаперти, горемычную. Опять, перебивая друг друга, завалили вопросами, пока Аврора, по своему обыкновению, не построжилась, поторапливая всех на выход.

  В желудок к бутерброду упал скудный монастырский завтрак, и всё пошло по заезженному кругу. Работа, занятия хора, с встревоженными взглядами сестры Фреды ( на выходе успела шепнуть ей, что завтра стоит попробовать продолжить индивидуально, мол, пусть постарается договориться), снова работа, ну и как обычно – до вечера.

  На ночь Эльвина снова под конвоем повела меня в пещеру с дверкой. Как только замок лязгнул, отрезая от внешнего мира, плюхнулась на свой камень, размышляя о том, что второго подобного ночлега не переживу. А из чего организовать спальное место – ума не приложить.

  Встала, поворошила ногой гнилую солому – нет. Этот вариант – безнадёжен. Надо хоть свежего сена попросить, что ли. Простыну ведь – как петь буду?

  Взяла свечу и пошла ещё раз обшаривать каждый закуток. Вследствие того, что помещение не являлось геометрически правильным, таковые имелись.

  Обратила внимание на груду камней в углу "молельни". Точнее, я и вчера её видела – оттуда же и притащила булыжник для сидения. Сейчас же, обследуя камеру более внимательно, заметила кусок грубой дерюги, торчащий из каменной горки.

– И что это у нас? – с любопытством взялась тянуть удивительным образом не развалившееся в руках полотно из-под миниатюрного завала.

  И чего я так за эту тряпицу уцепилась – сама не знаю. Ясно же, что лежит тут сто лет, и вряд ли годна к применению. Но нет же. А вдруг хоть какой клочок удастся выгадать и постелить на землю под попу.

  Понимая, что если просто тянуть – то, скорее всего, старая ткань просто порвётся, взялась разгребать насыпь, один за другим скидывая булыжники по сторонам. Почти всю горку разбросала, остался последний, который никак не хотел поддаваться.

  Уперлась спиной в стену, ногами в упрямую плоскую каменюку, поднажала, тот подвинулся, освобождая желанную цель, я встала на землю и… ухнула куда-то вниз, клацнув зубами и едва не откусив собственный язык.

  Пятая точка больно ударилась о твёрдую поверхность и заскользила ещё ниже. Сверху же, добавляя печали ситуации, посыпалась пыль, мелкие камешки и комочки сухой земли.