Читать книгу Запрещенные фрукты. Травелоги и рассказы - Кирилл Куталов - Страница 3

В Кении нет пластиковых пакетов. Их не выдают в магазинах и, по слухам, запрещено ввозить в страну. Из чада предрождественской давки люди несут сумки, сделанные из вискозы – они выглядят так, будто дружественные бактерии уже начали пожирать их волокна, и полное биоразложение только вопрос времени. В гостинице из вискозы сделан даже laundry bag. Если бы было наоборот, Найроби почернел бы от дыма, потому что пакеты рано или поздно пришлось бы сжигать.

Нищие в Найроби искалечены замысловато и причудливо: напротив круглой башни KICC – международного конгресс-центра – сидит человек, из его широкой штанины торчит сросшаяся в трех местах под углом в 90° нога, она напоминает неправильно собранную головоломку или конструктор «Сделай сам». Девушка тянет из канавы беспалую руку, рядом стоит ее кресло-каталка, треснувший на солнце черный дермантин. Ее брат сплевывает на красную землю нам под ноги и долго извиняется вслед.

В пяти минутах ходьбы – здание бизнес-центра, построенное в стиле, который распространен в Краснодарском крае: стеклянный комплекс в виде ракушки-мутанта, в левой части рыбный ресторан, в правой, в зеркально отраженном пространстве – кофейня. Рядом – здание с тонированными коричневыми окнами, красной черепицей на крыше и светло-бежевыми стенами из наборных панелей, не хватает только охраны из казаков и надписи «Найроби Плаза» над входом.

По улицам центрального района, вдоль закрытых магазинов с темными витринами и пыльными логотипами итальянских и французских модных брендов ходят женщины в невероятных платьях. Цвет платьев иногда напоминает восход над Сомали, который я видел из окна дримлайнера, иногда пылающую пальму, иногда это просто алое платье с золотыми случайно расположенными кругами, миниатюрными агроглифами. Женщины несут детей и дизайнерские сумочки, они рассматривают меня так же, как я их: цепко и украдкой. У них узкие бедра, но при этом тяжелый и круглый выступающий зад, тонкие голени, еще более тонкие щиколотки и розовые пятки. Они тихо переговариваются, их праздничный вид успокаивает и расслабляет.

Возле офисов, кафе и закусочных дежурят охранники, по двое – мужчина и женщина. Высокий рост и худобу женщин-охранников подчеркивают берцы, закатанные выше локтей рукава хб, черные металлоискатели на поясе. Они выглядят собранно, как готовые воевать солдаты; охранники-мужчины расслаблены и чаще просто сидят на высоких стульях у стены.

Цены в кафе и рыбных ресторанах мало отличаются от московских, Uber дешевле, общественный транспорт – крошечные маршрутки и яркие, как африканские платья, набитые под завязку автобусы. Вход в жирафий питомник, который расположен в центре города – 10 долларов, но мы бессовестно пользуемся усталостью женщины-воина на входе и проходим бесплатно.

Дорога от питомника в город идет мимо вилл, мимо кармелитской обители, мимо пустоши, посреди которой стоит знак «This land is NOT for sale», мимо ограды из гофрированного железа, в ограде вырублено окно и висит табличка hard steel work, снова мимо вилл, мимо ранчо с высоким каменным забором, стрельчатыми воротами и ровной гравиевой дорожкой, уходящей в цветущий сад, мимо низкой и круглой церкви, возле которой припаркован белый автобус с надписью по всему борту: «Glory to God». Потом поворот на шоссе, радио рассказывает о многочасовой пробке между Найроби и Накуру, нас обгоняют мототакси – на головах пилотов яркие желтые шлемы, пассажиров защищают кепки, бейсболки и вязаные раста-шапочки. Слева в низине, в просвете улиц, как ржавое, серое, желтое марево – трущобы Киберы, откуда нет выхода.

У меня жесткая адаптация, краски слишком яркие, воздух слишком горячий, вечером помогает бокал южноафриканского красного, я думаю, что виной всему – противомалярийные таблетки. Они розовые, как конфеты, и немного горчат.

Завтра мы поедем к океану.