Читать книгу Гитлерград - Кирилл Лятс - Страница 2
Глава 1
Оглавление1
Вольдемар шел по вечернему городу. Навстречу шла веселая толпа, горланившая баварские песни. Сегодня была пятница, и можно было позволить. Трое парней и четверо девушек, хохотавшие видимо от недавно выпитой полрюмочки шнапса, – вряд ли больше, сейчас в Гитлерграде готовили такой шнапс, что можно было слететь с катушек с полной рюмки, сразу видно, что русские технологи, работавшие на Баварии, внесли свой древневодочный вклад в рецептуру, – перекрыли половину Маннергейм-штрассе, бывший Невский. Веселые фольксвагены жуки, бибикая, старались их объезжать, а какой-то опель-грузовичок плелся за последним баварцем, по-видимому, никуда не спеша.
Вольдемар зашел в одну из многочисленных подворотен, скользнул взглядом по стенам типичного двора-колодца, коими славился город, который немецкие жители между собой злорадно прозвали Гитбургом (*git – мерзавец, по-немецки), и остановился на голубеньких шторках третьего этажа. Они были закрыты.
– ясно, сюда больше ходить нельзя, – подумал Вольдемар и, быстро развернувшись, столкнулся с одним из поющих баварских парней, который был уже вполне трезв.
– герр Штольц?
– да
– герр гаулейтер вызывает Вас к себе
– сейчас?
– немедленно, герр Штольц, следуйте за мной.
Вольдемар с баварцем снова вышли на Маннергейма и пошли в сторону Адмиралтейства, которое с 1944 года стало зданием администрации восточных земель. Собственно, там и располагался кабинет гаулейтера Хеннинга фон Трескова.
2
Хеннинг Герман Роберт Карл фон Тресков стоял у любимого окна с видом на Маннергейм-штрассе, угадывая вдали, у московского вокзала статую финского генералиссимуса, венчавшую переименованный в его честь Невский проспект. Фон Трескову не удалось переубедить Бормана не называть Ленинград в честь этого конченного придурка, которого он, тогда еще первый офицер Генерального штаба группы армии Центр, самолично подорвал в Смоленске в марте 43го.
Находившийся тогда в Берлине, и ставший тогда канцлером Мартин Борман, опередивший застрявшего в войсках Геринга, вызвал Трескова и поговорил с ним начистоту.
– Хеннинг, – начал Борман, – я догадываюсь, что наш фюрер погиб не от гранаты смоленских партизан, а с Вашей помощью. Мюллер мне доложил мне, что за вашей организацией давно ведется наблюдение, ваши взгляды противоречат идеям нашего фюрера и вы явно тяготитесь великой миссией Германии
– господин Канцлер…
– не перебивайте. Вы знаете, что мы все устали от Адольфа, и, в общем, мы решили, что не так уж и важно, как он погиб, но мы, для важности дела, будем считать, что погиб он геройски, в борьбе с врагами, согласны, Хеннинг
– да, мой фюрер!
– брр….давайте без этой адольфовщины….пожалуй, вернемся к гражданскому обращению, которое было при Гинденбурге. Просто – Канцлер.
– яволь!
– а вообще, можете называть меня Мартин, не публично, конечно, а когда мы тет-а-тет. Все таки, мы многим Вам обязаны, герр Тресков
Гаулейтер вспомнил этот разговор и улыбнулся. Сколько времени прошло – целых 17 лет.
Тогда, весной 43го, Борман поручил фон Трескову немедленно начать со Сталиным переговоры о перемирии, которое и было заключено 22 апреля 1943 года. Демаркационная линия проходила по линии фронта, при этом Ленинград переходил Германии и ее союзнику Финляндии.
Через полгода Борману удалось договориться с Маннергеймом о передачи города в исключительное владение Рейху, после чего туда была перенесена ставка управления восточными территориями, а фон Тресков был назначен гаулейтером.
– разрешите? – Вольдемар зашел в кабинет гаулейтера
– входите, Штольц, входите, как раз думаю о Вас. Присаживайтесь.
Собеседники расположились на мягких имперских кожаных диванах, которые фон Тресков привез с собой из Берлина.
– Надо бы их заменить, – подумал гаулейтер, впрочем, он думал так каждый раз, когда присаживался на диван, но так и не менял. Запах Берлина и молодости всякий раз его останавливал. – Я попросил Вас зайти, чтобы обсудить важное поручение. Вы же, как я понимаю, из русских немцев?
– Не совсем так, герр фон Тресков, отец мой был из них, но уехал из России еще до первой мировой. Я родился уже в Дрездене.
– тем не менее, насколько я знаю, Вы возвратили себе фамильную квартиру на Гороховой, прямо рядом с Гестапо, и какое-то имение под Смоленском.
– Так точно, герр гаулейтер, в конце сороковых, когда на восточных землях возвращали экспроприированное у немцев, мне удалось вернуть некоторое отцовское имущество.
– Похвально, то есть у Вас есть в крови что-то русское, не может не быть.
Гаулейтер снова посмотрел в окно.
– Знаете, Вольдемар, мы сейчас назначаем посла в Москву…
Штольц вытянулся и щелкнул каблуками
– Нет-нет-нет, Вам я не предлагаю быть послом. Туда поедет Криста-Венфридис Шуленбург, по стопам отца, так сказать… хороший был человек, – фон Тресков посмотрел куда-то вдаль, – Вам я хотел дать особое задание, поедете под видом коммерсанта, но Ваша цель – определить намерения Советов. Ходят слухи, что они опять готовятся к войне. Нам бы не хотелось этого.
Посмотрите, пооботритесь там. Может поможете наладить какие-то коммерческие связи. Главное же, попробуйте войти в доверие к Жукову. Все зависит от него. Ну и докладывать будете только мне.
– это не военная операция? Абвер не расстроится, что все проходит мимо него?
– не расстроится, я согласовал это с Борманом, – Гаулейтер нажал на кнопку вызова адъютанта, – Альфред, позовите Клауса.
В кабинет вошел давешний баварец, который выследил и привел сюда Штольца.
– Клаус, познакомьтесь со Штольцем поближе, а завтра обеспечьте его всем необходимым для отправки к Советам. И да, Вы едете с ним в Москву. Поговорите с Сименсом, чтобы они подготовили все бумаги. До свидания, господа!
Фон Тресков пожал обоим руки и проводил до дверей.
Помимо управления восточными землями, на нем лежала задача поддерживать отношения с Советами, которые оставляли желать лучшего. Жуков, который сменил Сталина на посту Генсека ВКП (б) в 53м, жаждал реванша. Он не мог простить покойному генералиссимусу мирного соглашения с немцами после ряда одержанных им лично побед. Фон Тресков его понимал, но сегодня не 43й, а 60й, Германия уже запустила человека в космос, владеет атомной бомбой, сосредоточила в своих руках всю индустриальную мощь Европы – неужели Жуков не понимает, что война будет кровопролитной и изнурительной?! Безусловно нужен человек, который его убедит в никчемности примитивных порывов. Лучше все-таки заключить мирный договор и жить дальше, переходить от взаимной подозрительности к сотрудничеству.
Именно этого ждал гаулейтер, отправляя Штольца в Москву.
3
Тем временем Вольдемар в сопровождении Клауса отправились в Сенат – подвальная пивная у памятника Петру Первому, великому российскому царю. В Сенате было накурено, на стойке танцевали русские девицы, хотя и парочка немецких фройляйн кокетничала рядом с подвыпившими посетителями. Немецкая, финская и русская речь вперемешку создавала приятный гул гитбуржской пятницы.
– Пойдем к нашему столику, – Клаус показал рукой в дальний угол, где Штольц увидел всю ту же знакомую компанию. – Гретхен, Анхен, Фриц, Альберт, Анна-Мария, Барбара – представил Клаус своих друзей.
Вольдемар пожал всем руки и присел рядом с Гретхен.
– хочешь выпить? Шнапс, водка, пиво? – Гретхен уже звала кельнера, энергично размахивая слегка пьяной рукой
– пожалуй выпью пива, завтра рано вставать
– милый, – Гретхен уже почти висела на его плече, – ну зачем рано вставать в субботуууу?! А?
– дела, фройляйн!
– Гретхен
– дела, Гретхен, -Вольдемар дал кельнеру 2 рейхсмарки и попросил принести всем пива
– мне шнапса! – успел вставить Клаус
– зер гут, метр пива и бутылочку шнапса
– ты мой герой! – крикнул Клаус и погрузился в созерцание бездонной пропасти в декольте Анны-Марии.
– Пойду покурю – Вольдемар достал любимый дрезденский Империум и стал продираться к выходу.
На улице было чудесно. Вольдемар вышел на набережную и облокотился на гранитную плиту. Перед ним плескалась ночная Нева, перемывая волнами звезды северного неба. Пахло морем и надвигающимся летом.
– интересно, наверняка тут прогуливался мой дед, и прадед тоже… теперь вот и я в этом городе, удивительно
– ты куда убежал?! – Гретхен бесшумно подошла и обняла его сзади.
– вышел покурить, подумать
– дай сигаретку, – девушка развернулась спиной к реке, изогнувшись и впившись Вольдемару в глаза своей слегка пьяной улыбкой
Штольц протянул ей пачку. Гретхен подцепила ухоженными ноготками сигаретку и прикурила от зажженной Вольдемаром спички. Глубокая затяжка и томный горячий выдох….
– знаешь, так здорово, что Клаус привел тебя к нам. Я тогда еще на улице тебя увидела и подумала, вот бы познакомиться с таким породистым парнем. Не поверишь, но Клаус оказывается искал именно тебя, вот сволочь, он позвал нас прогуляться, но повел нас именно туда, где мы тебя встретили
– да, я так и понял, что все это было не случайно, он меня нашел потом.
– да, он нас бросил и пошел за тобой, а потом привел тебя в Сенат. Люблю это место. Самое вкусной баварское пиво именно здесь. Ты знаешь, что тут открыли огромную пивную фабрику. Отец Альберта. Да, он такой богач, этот Альберт. Ну ничего, Анна-Мария его немножечко подразорит… – Гретхен начала хохотать и закашлялась.
– наверное тебе не стоит курить, – Вольдемар взял сигарету из пальцев девушки, – слабые легкие
– перестань, я курю уже 10 лет
– а сколько тебе? – Штольц взял Гретхен под руку, и они медленно пошли в сторону Иисакия
– 25, я уже взрослая девочка!
– давно в Гитбурге?
– 7 лет здесь, приехала вместе с Клаусом и Анной-Марией. Мы учились в одной гимназии в Ростоке, его позвали в управление Восточными землями, и он предложил поехать с ним. Все равно в Ростоке скучно, а здесь такая жизнь! – Гретхен снова захохотала и закашлялась. – только по родителям немного скучаю. Но я им звоню. Почти каждый день. С работы это бесплатно.
– а я здесь с 45 го, уже 15 лет. Здесь жил когда-то мой отец, он погиб еще в Первую мировую при Вердене. Я родился за год до его смерти
– оооо, так ты старичок, а на вид и не скажешь! Женат?
– нет, как-то не довелось
Гретхен взглянула на кавалера с новой стороны и обняла его руку двумя ладонями.
– пошли уже куда-нибудь, мне холодно, ветер!
– ты же из Ростока – там такие же ветра!
– не знаю, видимо дома все было теплее, а здесь как начнет дуть, так просто кошмар!
Вольдемар снял с себя пальто и накинул на плечи Гретхен.
– ты же замерзнешь!
– да мы уже пришли, – Штольц достал из кармана связку ключей.
– в Гестапо?! – слева за высоким ампирным забором возвышалось серое здание секретной канцелярии.
– да нет же, – Штольц засмеялся, – мой дом напротив. Ужасное соседство, но ничего не поделаешь, это квартира моего отца, которая досталась теперь мне.
Он открыл парадную и включил свет. Гретхен проскользнула за Вольдемаром и скинула пальто.
– подожди, тут прохладно, а нам еще на третий этаж подниматься.
– ничего, я пробегусь. – Гретхен вспорхнула на ступеньки и понеслась в развевающемся платье на третий этаж
Вольдемар по-спортивному припустил за девушкой, но догнал ее только на втором этаже, и то, потому что она резко затормозила, развернулась и поцеловала его в губы.
– Подожди, не здесь, остался один этаж!
– а я не могу ждать целый этаж, – от нее волшебно пахло алкоголем и парижским «Magie»
– тогда ты целуй, а я подниму тебя к небесам, – Вольдемар подхватил Гретхен и пробежал с ней еще три пролета, проявил навыки открывания двери вслепую, толкнул дверь и донес свою фройляйн до глубокого кресла в гостиной.
– мы дома, – пойду заварю кофе, – Вольдемар включил телевизор и пошел на кухню.
В этот момент зазвонил телефон.
– Алло, ааа, Клаус. Да, я дома. Да… когда? Утром? Хорошо, заходи к 10 утра, я буду готов. Спокойной ночи.
– Клаус звонил, – крикнул Вольдемар из прихожей, – зайдет завтра утром. Они уже разошлись по домам, ну, или по крайней мере, он уже дома.
Штольц заварил кофе в маленькой турочке, разлил по чашечкам и понес в гостиную, прихватив с полки плиточку финского шоколада.
Гретхен мирно спала, свернувшись калачиком, в большом отцовском кресле. Вольдемар аккуратно перенес ее на кровать, укрыл пледом и погасил свет.
4
Его разбудил энергичный стук в дверь.
– майн Готт, кого это принесло в четыре утра! – Гретхен по прежнему тихо сопела под пледом. Штольц засунул ноги в тапочки и пошел в прихожую
– Кто?!
– откройте! Гестапо!