Читать книгу Дрозд - Кирилл Простяков - Страница 3

«Жить воспоминаниями – удел стариков, это в предпраздничный вечер, когда дневные труды окончены. Начинать с этого в юности – смерть» – Томас Манн.

Владиславу всё время казалось, что его кто-то преследует. Он постоянно резким движением оглядывался за спину в поисках чужих глаз, но вместо них позади него была лишь пройденная дорога. Эти видения и предчувствия совершенно точно издевались над ним, над его головой. Владислав не мог сосредоточиться на собственных мыслях, думая о себе и о своём поступке. Порой, смотря на свою тень, ему хотелось растоптать её. Мысли казнили его, ломали психику и выворачивали мозг наизнанку. Каждый шаг доставался ему с трудом, ведь боль, что была не только по всему телу, но и в его разуме, совсем не оставляла в нём сил. Владислав медленно шёл через дворы, переходя из одного в другой, срезая через переулки, перебегая пустую дорогу и шастая по опавшим листьям, которых он совсем не видел под своими ногами. Преодолённые им улицы в его глазах никак не различались. В каждой из них повсюду были старые игральные площадки, металлические горки с большими пятнами ржавчины, дряхлые и поломанные качели. Рядом стояли деревянные лавки, не выдерживающие скопления воды внутри себя, поэтому на них было просто стыдно смотреть. И Владислав понимал, что всё это не одно место и не места, а большая страна, в которой он жил. В его пути присутствовал даже один двор, отличающийся от всех остальных более резко. Но не в лучшую сторону. Он был слишком бедный, почти пустой, в нём даже не горел свет от высокого столба, ибо тот был повален на землю. Однако Владислав и этому не посмел удивиться.

На улице стало значительно холоднее, и мороз давал ему о себе знать в виде мелких мурашек, то и дело скользящих по его коже. Он идёт, несмотря на всё время лезущие сопли из носа, в знак того, что его тело уже не выдерживает этой прохладной стужи. Руки, облитые кровью через снятые бинты, немного дрожат. Ноги, продвигающиеся вперёд со слабостью и постоянными остановками, отказывались двигаться дальше. Владислав уже не чувствовал, как пытается сжать свои кулаки. Кости не поддавались ему совсем, словно ребёнок не хочет выполнять требования родителей. Когда Владислав остановился, чтобы попытаться рассмотреть свою руку, он заметил, как рваная кожица, сорванная от битья по чужим зубам, свисала с его пальца. В горле появился ком, а затем и некое отвращение; он будто бы не верил, что это его рука. Осматривая свою конечность дальше, ему виделся лишь ужас того, что он натворил с самим собой. Владислав прикоснулся ладонью к своему лицу. Он не понимал, где сейчас находится, он чувствовал, словно теряет сознание. Он пугался самого себя, не хотел больше видеть своего тела. Однако он и не видел, ведь закрыл глаза ладонью, плотно прижав её к лицу. От страха у него появились слёзы, а от воспоминаний – горький и продолжительный плач.

Он шёл прямо, но не видел дальнейшей перед собой дороги. Город спал вместе со своими жителями, не было проезжающих по трассе машин, никто не прошёл мимо. Оживлял лишь свет от всё ещё мерцающих вывесок. Разноцветные, они создавали свой настрой и смотреть на них было приятнее, чем на то, что они освещают. Владислав чувствовал себя полностью одиноким, потерянным, оставленным наедине со своим разумом и остывшим гневом. Ему некому было излить свою душу, ведь этой способности он не имел. Сдерживая внутри себя все переживания и отрекаясь от мира, посылая на все стороны людей, Владислав делал самому себе хуже. Но именно этого ему и хотелось. А теперь, ступая прямо по дырявому асфальту с литрами луж, несущихся в канаву, Владислав признавал все свои ошибки, но не мог больше ничего изменить. Он хотел следовать своему пути и не знать, что произойдёт с ним в итоге.

По спине снова начинают бегать мурашки, ноги продолжает малость потряхивает. А от воспоминаний ему никогда не удавалось увернуться. Ведь воспоминания – это не люди. Но именно люди заставляют себя перечитывать их в голове снова и снова. И только память способна убивать безнаказанно. Она безжалостна, память способна показать тебе самое сокровенное, но в то же время ты понимаешь, что этого уже нет. Всё это в прошлом.

Взяв себя в руки, Владислав добежал до пятиэтажного дома, находящегося где-то возле рынка и второго на его пути перекрёстка. Он уже не чувствовал собственного тела и даже не обращал внимания на свой жар. Добравшись до нужного себе подъезда, Владислав, приложив немного силы, чтобы отпереть перед собой дверь без ключа, который не подходил к этому дому, смог оказаться внутри. Он из последних сил поднимался вверх, неторопливо ступая по каждой лесенке. На каждом этаже ему приходилось прижиматься к стене и давать себе одышку. Он держался до конца, но сам не понимал, зачем это делает. Тело продолжает слабеть. А в глазах уже ничего не видно. Когда Владислав оказался на третьем этаже, он встретил Руслана, курящего на лестнице и болтающего по своему телефону с каким-то неизвестным ему человеком.

– Я тебя понял. На «Аллее». Да… Скоро встретимся.

Руслан, заметив силуэт Владислава в тени, указал ему жестом, что, мол, не стоит сейчас лезть, лучше подожди немного. Однако потом Владислав вышел из тени и приблизил к нему своё чуть ли не обезображенное лицо и руки. Руслан окаменел и почти было отпустил телефон в свободный полёт. Владислав смотрел ему прямо в глаза и ненависть, что вновь просыпалась в нём, дала ему последний шанс сделать необходимое тому движение. Он грубо отобрал у Руслана телефон, приведя в замешательство его хозяина. Руслан развёл руками от удивления, однако понимал, что Владислав хочет с ним сделать, и попытался аккуратно и без резкости вернуть себе свой аппарат, ибо разговор всё ещё продолжался на другом конце линии. Но вдруг Владислав ударил Руслана по щеке. Это был быстрый удар, явно рассчитанный на то, чтобы сигарета из его рта выпала на пол. Сил у Владислава почти не осталось, они иссякли после этого удара. Но даже тогда он не остановился. Владислав схватил упавшее тело Руслана с лестницы и прижал рукой ко входной двери в его квартиру, прислонив ту же конечность к его горлу, немного надавливая на кадык. Пытаясь сделать ему больно.

– Ты не знаешь, как я хочу тебя убить!.. Ты не знаешь, как сильно!.. – кричал Владислав ему прямо в лицо. Но его голос не издавал никакого крика. Он охрип и был даже еле расслышим. Его дыхание становилось резвым и слышимым даже Руслану.

– Прости меня, Влад!.. Прости!.. Я клянусь тебе… что не знал, что так получится! – ответил Руслан, пытаясь вырваться. Он держался за его предплечье, немного опуская его от своего горла, ведь Владислав слишком сильно на него надавил, и Руслан почти терял возможность дышать.

– Я тебе верил! – снова прокричал Владислав. – Ты же мне почти как брат! А теперь… А теперь ты, сука, решил!.. – вдруг повысил он свою интонацию и на сей раз его голос стал явно громче, чем раньше. – Ты решил, что можно вытереть об меня ноги! Наплевать на меня! После всего, что я для тебя сделал?! – он ненадолго остановил свои вопросы. И, посмотрев ему точно в глаза, спросил в последний раз: – Почему ты так поступил? – спрашивал он, действительно, ничего не осознавая внутри своей головы. – За что?..

Но Руслан не сказал ни единого слова. И при этом его глаза даже не опустились вниз, изображая признание в своей вине. От также бессмысленно и с умоляющим взглядом просил себя отпустить, смотря на чуть ли не рыдающего Владислава. И тут, поняв, что снова делает нечто, совсем не похожее на себя, Владислав решился отпустить Руслана, и, когда тот почти рухнулся на колени, Владислав бросил ему в руки телефон, хотя тот от растерянности всё равно его уронил. Владислав всегда знал своё превосходство над теми, кто пугался его при одном только виде. Когда он замечал испуг в чужих глазах, для него не было никаких преград сделать возможным унижение. И сейчас всё выглядело именно так: Владислав унизил Руслана, показав его слабым и беспомощным против себя.

– Мне нужны деньги. Отдай мне их и больше мы с тобой никогда не увидимся, – сказал монотонно Владислав, придерживая свою кисть, совсем переставшую его слушаться. Он сжал кулак. У него получилось. Будто чужая боль – для него энергия.

Руслан приподнялся с опустившихся колен и, схватив свой телефон с пола, ответил с небольшой злостью:

– А с чего это я должен давать тебе денег? За моральный ущерб? Или физический? Зная тебя, ты, наверняка, слишком дерзко себя с ним вёл, поэтому и схлопотал по своей тупой башке, – вдруг в конце своего предложения Руслан повысил голос. В этот же момент он прервал телефонный разговор.

– И ты думаешь, что его моя резкость смутила, или мой поступок?.. Что я сжёг именно его машину по твоему указу! Ты, гнида, приказал мне это сделать! – тыкал он в него пальцем. – Это был твой указ, твоя просьба!

– За деньги, которые ты получил, – уже спокойнее ответил Руслан, слегка прикасаясь к своей челюсти.

– Но ты же сам знаешь, что сделал… Что подставил меня… А ты хоть понимаешь, блядь, что теперь с моим другом станет?! Что он умирает в больнице! Или уже умер! – к своим крикам Владислав постоянно добавлял движения руками, то показывая на себя, то на улицу. Туда, где лежал его Саша с проломленной головой. И, вспомнив бледное лицо своего друга, Владислав вновь хотел нанести Руслану удар, но его всё ещё сдерживала мания услышать очередное оправдание. А больше всего – услышать правду.

– Почему я так поступил, да?.. – спрашивал его Руслан. – Я испугался! Да, поверь в эти слова, но меня держал только страх, – он осмелился слегка придвинуться к лицу Владислава, дабы лучше видеть его в темноте. – Послушай, мне, реально, жаль, что всё так вышло, – сказал он, положив руки ему на плечи, но Владислав вновь разозлился, приняв это за очередную ложь. – Но денег у меня нет. Вообще никаких.

Владислав чувствовал во всех его словах враньё. Ведь теперь ему никогда больше не хотелось верить этому человеку. Он резко отмахнулся от его рук, положенных себе на плечи.

– Я не уйду отсюда без денег, – произнёс он утвердительно. – Моего друга не вылечит мольба. Ты же знаешь… Я не дружу с богом. Отдавай всё самое ценное, что у тебя есть.

– Ты… ты в своём уме? – с удивлением спросил Руслан. – Может, мне для твоего друга ещё почку свою вырезать?

– Не отдашь вещи, я вырежу сам! – крикнул он.

– Я же тебе сказал, у меня ничего…

Владислав рвался к нему в дом, но Руслан прикрывал от него отпертую дверь. В ярости от того, что он ему мешает, Владислав толкнул Руслана во входную дверь, которая открылась от летящей на неё туши; Руслан упал на свой бетонный пол и ударился об него своим затылком. Владислав медленно подошёл к нему с небольшой ухмылкой, смотря, как тому больно от падения, а затем стал медленно проходить вперёд, поглядывая на лежащего на полу холостяка. Однако Руслан решил не оставлять этого просто так. Он увидел, как Владислав шагает по его квартире, даже не сняв с себя обувь. И по свински напал на него со спины. Огрызавшегося Руслана Владислав скинул с себя и, слегка подтянув, свернул руку, продолжая держать в согнутом положении, пока тот не успокоится. Руслан продолжил рваться, он смог дотянуть свой кулак до его живота, но у Владислава всё ещё хватало энергии, чтобы его удерживать. И тогда, устав от всего этого, Владислав ударил его коленом в печень, отпустив в конце. Руслан сразу же схватился за своё брюхо и вновь повалился на пол, держась двумя руками за живот и скрючив непонятную рожу, будто только что съел целый лимон. Владислав перешагнул через него и прошёл в гостиную.

Она была, без преувеличения, роскошная, вся в белых тонах и в ярком освещении. В центре зала, на потолке висела очень красивая стеклянная люстра с какими-то алмазами. По всей гостиной была расставлена белая мебель, кожаная и приятная на ощупь, да и сидеть на такой не менее удобно. Всё остальное: телевизор, шкафы, тумбочки – были такими же новыми, как и эта квартира, на которую Руслан копил меньше двух лет, заручившись поддержкой денег мёртвого отца. Вернее, их остатками. Владиславу было непонятно, почему Руслан имеет такие хоромы в таком бедном и мрачном городе с такими же бедными и мрачными людьми. Но сейчас эти мысли его совсем не волновали. Он смотрел на всю квартиру и, хоть и нехотя, но любовался ею, завидуя Руслану, жившему в совершенном одиночестве. Он хотел взять всё, что видел. Продать эти вещи, чтобы помочь другу. Но в какой-то момента Владислава остановила единственная мысль… Что он уже мёртв. От этого ему стало ещё хуже. И Владислав осознал, что больше ничего не может.

Он присел на одно из кресел, что было у окна, и увидел на прозрачном столике у своих ног бутылку с шампанским. «Пьёт дерьмо, зато живёт как в раю», – подумал Владислав. В коридоре уже слышались стонущие звуки встающего Руслана. Он продолжал держаться за свой живот, ведь прилетевший ему удар был жёстким, Владислав на это и рассчитывал. Когда Руслан вышел в свою гостиную, он увидел сидящего и пьющего из бутылки шампанское побитого человека, неописуемо уставшего от сегодняшнего дня, принёсшего ему самые возможные и даже невозможные страдания. Однако Руслану стало не просто обидно, наблюдая за Владиславом в своём доме. Он ощутил оскорбление в свою сторону, взглянув на своего, как ему казалось, друга. Руслан, пошевелив на голове свои чёрные волосы, направился в спальню. Владиславу было наплевать на него, он просто продолжал пить немного выветрившееся шампанское. Через минуту из соседней комнаты вернулся Руслан, держа в руке пистолет, который он тут же наставил на Владислава. Тот рассмотрел оружие, направленное на себя. Пистолет Макарова, что сейчас держал у себя в руке Руслан, почти соскальзывал из его руки. Он терялся при виде Владислава, который не боялся его даже перед дулом огнестрела.

Руслан подошёл ещё ближе и прислонил пистолет так, что на коже Владислава осталась небольшая вмятина

Руслан подошёл ещё ближе и прислонил пистолет так, что на коже Владислава осталась небольшая вмятина. И бутылка с шампанским выпала из его руки незаметно для него самого. Он приподнял свои ладони, делая вид, словно сдаётся ему.

– Вали на хуй из моей квартиры… Если не уйдёшь прямо сейчас, я пристрелю тебя… – со спокойным голосом приказал Руслан.

Владислав ждал этого предупреждения. Его лицо стало мрачным, оно по-своему смеялось над ним. И вдруг Владислав резко схватился за пистолет, из-за чего Руслан вздрогнул, и прислонил к своему лбу уже самостоятельно. Он вдавил его в свою голову, пугая хозяина пистолета. Но Владислав и сам прекрасно понимал, что делает. Чего на самом деле хочет.

– Давай, выстрели!.. Давай! Просто лиши меня всех моих страданий, блядь! И больше я не буду мучиться… Не буду мучиться без неё! – на его глаза навернулись капли естественных слёз. Владиславу хотелось зареветь и обнять самого близкого человека на свете. Но его уже не было. – Прошу тебя… – произнёс он, закрыв глаза и опустив голову.

Он говорил эти слова настолько правдоподобно, что Руслан чуть было не нажал на спусковой крючок своим пальцем, лишь бы помочь ему. Но в тот же миг он убрал ствол пистолета и отошёл на середину комнаты с немного ошарашенным видом.

– Ты… ты совсем чокнутый… Тебе лечиться надо, придурок.

Владислав лишь поднял на него свои глаза, пребывавшие в слезах. И в тот же миг быстро вытер их, не желая показывать свою слабость. Он поднял с пола бутылку, слегка растёкшуюся по ковру, и опустошил её с пяти длинных глотков, и пил он так, будто не пил ничего несколько дней или даже недель.

– Почему не выстрелил? – спросил он. – Кишка тонка, да?.. Ты всегда был таким. Слабым.

– Пошёл ты на хуй, – даже это предложение Руслан произносил со спокойствием. – Ищешь смерти, так иди на крышу, блядь. Мне не хочется брать на себя твою смерть. Уж если не терпится, то решайся, а не умоляй других…

Руслан почесал свою щетину дулом пистолета и достал обойму из магазина.

– Он даже, сука, не заряжен… – ухмыльнулся он. Эта фраза рассмешила Владислава, однако он не издал смеха.

– Ты ведь хотел выстрелить… – сказал тот. – Хотел показать мне, чего стоишь. Но ты ничего не стоишь, Руслан… Ничего.

Руслан думал, что ответить. Но потом выдал следующее:

– Считай, как хочешь. Называй меня пустым местом. Но я не забываю людей, которые мне помогают. И друзьями я кого попало не называю. И убивать их я тоже не стану…

– А предавать станешь?

Руслан промолчал. Он сидел на своём белом диване, расположенном с правого края кресла, на котором сидел Владислав. Руслан взял у себя под ногами другую бутылку, бутылку с русской народной, лежащей под всё тем же прозрачным столом. Сняв крышку, не закусывая, – да и не чем было, – Руслан сделал пару глотков, после чего понюхал рукав своего серого свитера. А затем развалил своё бренное тело и расслабился, наполнив голову спиртом. Капля водки начала стекать с его губ и убегала за воротник. Ему явно дало в голову. Владиславу отобрал водку и выпил сам. Они оба начали смотреть в одну точку, не двигаясь и лишь изредка сжимая веки. Владислав попытался завязать с алкоголем ещё летом, но жизнь – такая штука, что в ней всё идёт наперекосяк, даже когда ты стараешься изо всех сил что-то исправить. Он боролся за своё будущее как мог, но всё было тщетно. И, морально ослабнув, ему и вовсе стало наплевать на свою жизнь.

Они оба успокоились. Оба молчали и ещё ни разуне пересекались взглядами. Руслан продолжал делать маленькие глотки водки, которую Владислав поставил на стол, и корчить рожи, будто бы ему попалось что-то слишком кислое, даже кислее, чем тот лимон, который он «съел» в коридоре. Он уже стал достаточно пьяным, хоть и не хотел сегодня напиваться в принципе, а у Владислава этого и вовсе не было в планах. Но он всё равно осознавал, что когда-нибудь не сможет сдержаться.

– Я понимаю тебя, – сказал Руслан тихим голосом. – И я знаю, как тебе тяжело без неё…

От опьянения, почти закрыв глаза, чтобы уснуть, Владислав ответил ему.

– Я не говорил о ней уже полгода. Знаешь, почему-то мне и вправду кажется, что ты меня понимаешь…

– Рад это слышать, – сказал Руслан.

– Я не знаю, что мне с собой делать. У меня отняли самое ценное… В такие моменты я жалею, что вообще знал её. Может, без меня наши судьбы сложились по-иному?..

– Никогда так не думай, – сказал Руслан. – Ты не виноват в её смерти. И знай, что мы оба любим её. И я тоже люблю.

– Сестру невозможно не любить. Так же и с моим братом. Пускай он и полный мудак, но я люблю его, – проговорил пьяный Владислав. – И я точно знаю, что… Что ты любил её не так, как я.

– Да, – ответил Руслан, наклонив голову над коленями. – Видимо, не так, как ты…

Засыпая, Руслану хотелось не просто поговорить с Владиславом, но и узнать о том, что произошло сегодня. И почему он сам был почти неузнаваем.

– Что ты с ним сделал? – задал ему вопрос Руслан.

Владислав долго молчал, ведь ему очень хотелось произнести слово «убил». Но ему не позволила сделать это его совесть и видение своего ещё более мрачного из-за этого поступка будущего.

– Отомстил. Как и должен был.

Слегка пробежавшись ногтями пальцев по своей короткой щетине, Руслан сказал:

– У Морозова много друзей. А ещё есть брат. Я разговаривал с ним на лестнице. Мне скоро предстоит увидеть его лично. А дальше… Я не знаю, что будет дальше. За это нам не поздоровится.

– Мне плевать, – перебил его Владислав. – Я не пожалел о том, что сделал. И не пожалел бы сделать дважды.

Прошло некоторое время, они оба уснули на тех же местах, на которых находились в пьянстве. Владислав ушёл на рассвете, где-то в полседьмого утра. Он оставил Руслана в его доме и решил ничего не трогать, даже не искать каких-либо денег. Просто ушёл.

Он вернулся домой и сразу же застал свою маму, которая собиралась уходить на работу. Она посмотрела на своего сына и ни чуть не удивилась его лицу. Это была вечная картина, которая началась ещё около года назад, когда её сын изменился и перестал вести себя, как прежде. После ссоры с сыном, Татьяна пыталась не обращать внимания на Владислава. Она давно перестала этим заниматься, когда ей уже всё окончательно осточертело, ведь сын не слушал её, не принимал советы, а лишь отталкивался, чем и грубил ей изо дня в день. Владислав понимал это, однако ничего не предпринял. Он не жалел себя, а жалел свою маму, старающуюся ему помочь. Однако он продолжал приходить домой в синяках, весь избитый, грязный и в чьей-то крови: то в своей, то в чужой. А кровь, как известно, очень трудно смыть. Как и прошлое, что Владислав оставил у себя в голове навсегда.

Мама уже собралась уходить. Я быстро проскочил в свою комнату, пока она была в ванной. Моего брата по-прежнему не было дома, давно ли – я не знаю, но помню, как он звонил и предупреждал мать, что не вернётся сегодня. Я прилёг на своё ложе. И тогда головная боль не дала мне покоя. Словно в мой лоб прилетели тысячи стрел, и каждая из них вонзилась так глубоко, что ни одну из них невозможно было достать. Я ощутил жар по всей коже, а потом вдруг наступивший на ней же мороз. Это состояние для меня не впервые. Мой мозг борется с этим, но я сам уже перестал бороться вместе с ним. Я вытащил ту самую таблетку Аминазина и проглотил, ничем не запив. Бессонница меня всё равно не отпускала. Я не мог заснуть, однако моё тело уже давно расслабилось и пришло в необычайное спокойствие. Сомкнув глаза, я надеялся, что увижу хоть какой-нибудь сон. Но увидел её…

Даша… Я помню всё, что было между нами. Мы вместе лили слёзы, вместе радовались друз за друга. Такую поддержку я получал только от матери, которую Даша будто бы пыталась для меня заменить. Она ласкала меня, постоянно прижимала к своей груди. А я брал её за руку и целовал, как можно чаще, как можно более любя, изображая из себя самого нежного человека на свете. Я был счастлив в те дни, когда был около неё, совсем близко… Наблюдать за движениями её губ, улыбающихся мне в ответ, ощущать в своих руках её русые, длинные волосы и не переставая наслаждаться, когда смотрел в её зелёные, почти как алмазные глаза. И что может быть такого необычного в глазах? Но они подарили мне самые тёплые воспоминания о ней. А затем и самые мрачные на свете… Ведь позже я обнаружил её тело, лежащее на дороге и сбитое пьяным ментом.

Мы с Русланом пытались сделать всё, что могли. Но, что мы можем? У нас не было никаких связей, ничего. Родители Даши не хотели что-либо с этим делать, им и без того хватало горя. Убийцу посадили в тюрьму на пять лет. Прошло почти два года, а я тоскую по ней, словно потерял только вчера. Она была двоюродной сестрой Руслана. И он любил её так же, как я. Хотя нет. Не так, как я…

Это мои жуткие раны на сердце, которые не вылечит пластырь и никакие лекарства. Как сказал бы хирург: «Только пересадка».