Читать книгу Спасти внутреннюю Японию - Кирилл Сергеевич Вавилон - Страница 10

– Послушайте меня, – кричал я на свою семью, – мне не три года, чтобы вы заставляли сидеть дома, или копошиться под присмотром на улице. Я хочу самостоятельности.

– Сынок, не кричи так, – отзывалась мама, – Ты пока еще слишком слаб и молод, чтобы ходить одному по городу. – Я смотрел на отца и искал в нём поддержки, но он отворачивал взгляд. Был момент, когда он что-то пытался сказать, но также быстро передумал.

– Мама, не надо со мной говорить своим успокаивающим тоном. Он со мной не работает. Я сказал, что я дохну в этой квартире, в этой комнате, отпустите меня на хрен, я вам ска-а-за-а-а-ал!

– Миша, ты скажи чего конкретно хочешь? – Вступает в игру бабушка.

– Чтобы вы меня отпустили и я смог поехать, куда захочу. – Тут же бабушка хихикнула и спросила:

– И куда же?

– В… да даже в… или… Чёрт побери! Да хотя бы в магазин выйти.

– В магазин? Пожалуйста. – Она показала рукой на входную дверь. – Одевайся и иди, чего раскричался? В магазин, что недалеко от дома, можешь поехать и сам. – Я удивился и обрадовался. Собрался на улицу и меня выкатили, бабушка оставила возле подъезда и ушла.

Я осторожно покрутил колёса в сторону магазина. Обернулся на свои окна и увидел, как дёрнулась штора и мелькнул образ отца. Я крутил колёса и думал о своём, пока не доехал до магазина. Купил к чаю и возвращался обратно, как вдруг… Стояла Надя и мило улыбалась мне.

– О, Миша, привет. Давно не виделись, куда ты пропал?

– Куда я пропал? Это ты мне говоришь? – Я аж задыхался от злобы.

– Да ты даже не пришла ко мне! – Я переходил на крик, но в конце он прозвучал как-то жалостно. Я сглотнул слюну и ждал её ответной реакции, но такого не ожидал. Надя рассмеялась. Я не понимал, почему она смеётся и что я сделал не так.

– Что такое? Хватит, не смейся. – Я становился очень злым. Внутри бурлила злоба, я чувствовал себя посмешищем. Неужели я недостоин её внимания? Она меня не воспринимает, как человека, как равного себе?

– Ты же номер квартиры не сказал. Я ведь не знаю где ты живёшь, глупенький. – Мне показалось это очень странным, а потом, немного погодя, мы вышли из магазина и вместе смеялись над этой ситуацией.

– Блин, ну как я так мог. А я ждал тебя и даже карточки нарисовал, чтобы научить вязать.

– Ого, вот это да! Карточки!? Ты сумасшедший! – И мы смеялись дальше. Я предложил ей поехать прогуляться.

– Слушай, а где твоя бабушка? Ты же обычно с ней.

– Я взрослый, самостоятельный человек. Я что, по-твоему, не могу поехать сам в магазин? Ну брось, это даже смешно. Бабушка занимается своими делами, а Миша своими. – Она рассказывала мне свои истории, как подтянула математику и уже съездила в санаторий. Я смотрел на неё и улыбался.

– Миша, как хорошо, что мы с тобой встретились. Я думала о тебе, выходила, искала, но ты всё не являлся. Очень жаль, Миша. – Она думает обо мне? Думала? Думает? Хочет видеть? Правда? Меня? О боже. Я покраснел, мне стало стыдно, что я такой дурак.

– Я всегда думал, что со мной никто не будет разговаривать. – Она оборвала меня.

– Почему ты так думал?

– Потому что я инвалид. Потому что … – Она опять обрывает.

– А причем тут это? Не понимаю. Ты же можешь разговаривать, ты очень интересный. Мне легко и приятно с тобой общаться. Ты удивительный человек, с чего ты взял, что эта твоя вещь как-то помешает другим?

– Надя, понимаешь, не все так думают, как ты.

– Враньё! Миша, откуда ты можешь знать, как думают другие? Ты спрашивал у них?

– Ну… как-то не приходилось. Я просто подумал…

– Вот именно! Ты просто подумал. Ты так решил, вот и всё. А как ты будешь жить дальше, когда вырастишь? С кем ты будешь работать? С кем жить? А дети? Ты думаешь что отсутствие ног должно сломать твою жизнь? Это же не так. – Мне посетило странное чувство, я был озадачен. Я мог бы поговорить с ней о литературе, о поэзии, о многих вещах. Но тут она, положила меня, словно маленького хомячка, в коробку и вокруг тупик, тупик, тупик. Я и никогда не думал об этом так. Я всегда считал, что я изгой. Работать буду в изоляции, жить с кем-то? А зачем? Обязательно с кем-то надо жить? Мне и самому неплохо. Но с появлением Нади я понял, что иначе уже не будет. Я расту и на жизнь нужно стараться смотреть не только со своего ракурса. А слушать, смотреть, думать, учиться, как это делают другие люди. Как они относятся к жизни? Запоминать, чтобы лучше анализировать и уживаться в этом мире. Я слишком много времени провёл дома. Я перевёл всё в шутку и переменил темп разговора.

– Как твоя алгебра? Как мама? Расскажи мне что-то.

И она рассказала. Надя говорила долго и с воодушевлением. Она прекрасная.

Улыбка не сходила с моего лица и я был очень рад её слышать. Я чувствовал каждое её слово, будто бы растворялся в них. Я подымал подбородок вверх, чтобы услышать и прочувствовать аромат её слов. Чтобы схватить их, аккуратно сложить и в карман, а потом перечитывать эти слова перед сном и снова улыбаться. Я хотел, чтобы в моём глазу был фотоаппарат, дабы с каждым морганием запечатлеть её улыбку, её красивые волосы, её маленький нос, её тонкие губы. Просто её. Мы разговаривали, шутили, пока наши лица не обдало морозом. Пришлось возвращаться обратно. Я чуть не забыл, но всё же в конце сказал, где живу, и мы договорились о новой встрече.

***

Она позвонила мне на городской и сказала, что придёт в такое-то время. Я, не теряя ни минуты, судорожно подъехал к шкафу, выбирая более менее не засаленный прикид. Погладил рубашку, натянул на себя, заехал за стол, взял комикс. Сижу, жду. Звонок, бабушка открывает, она заходит. Я зову к себе, проходит, стеснительно кланяется бабушке и садится на краю дивана. Обращает внимание на стопку моих комиксов, конструктор, поделки из пластилина. На мои рисунки карандашом и красками. Я неловко спрятал свои стихи, чтобы она не наткнулась. Мне почему-то стало стыдно, что она прочтёт и увидит там свой образ. От нее приятно пахло, руки такие нежные и белые-белые, словно слоновая кость. Моя комната ужасная. Затхлая, тёмная. Поделки никудышные, конструктор хуже некуда. Вокруг грязь, разбросанные вещи. Почему я не обратил внимание сразу? Не убрал? И тут с детским искренним восхищением, без поддельных эмоций, какие сейчас используют, непонятно для чего и для кого. Без обмана.

– Ух ты! Какой ты, какой ты, чудесный. Это ты сделал? – Она подошла к поделкам из пластилина. Внимательно рассмотрела, потом перешла к моему самолёту из конструктора. Всё так же скрупулёзно рассматривала и восхищалась. Дошла до моих рисунков. Как у тебя тут пахнет, как светло здесь. Я запаниковал и просто начал говорить. Обо всем что знаю в этой жизни. Она подсела ко мне, положила правую руку на плечо, большой палец обхватил мою ключицу. Левую руку она положила мне на талию, посмотрела в глаза и сказала:

– Ты самый лучший. – И я понял, что вот она, награда. Награда за всё. Я забыл о ногах, забыл обо всем. Я смотрел на неё и испытывал такое счастье. Настоящую доброту, поддержку и словил себя на мысли. Что на самом деле, можно жить так, чтобы всегда было хорошо, приятно, уютно. Нужно следовать за этим, стараться и добиваться. А не закрываться в себе, в своём мире, всё вокруг порицать и ненавидеть. Я ведь даже не дал себе возможности в чем-то разочароваться. Я сразу стал разочарован во всем, что касается хоть чего-то в этой жизни. Надя. Ты добрый голос, который должен звучать в голове, вместо злого, странного голоса, который уже стал моей неотъемлемой частью.

Бабушка позвала нас кушать. Потом мы пили чай, она показывала мои фотографии, я стыдился. Рассказывала много историй обо мне, мы смеялись. Я чудесно провёл время среди любви. Наконец-то. Это именно то, чего мне не хватало.