Читать книгу Пощекочи нервишки. Святые бензопилы. Horror - Кирилл Шакиров - Страница 3

Элизабет замерла.

Ей показалось, что за полуоткрытой дверью кабинета стоит монстр. Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоить сильно забившееся сердце.

За окнами стояла черная ночь. Оккупированный фашистами Париж утопал в густой как смола черноте ночи.

Элизабет стояла неподвижно в кабинете шефа гестапо. Свет она не включала. Поэтому стояла в полутьме. В коридоре горела лишь одна лампа, и через полуоткрытую дверь свет лишь слегка просачивался в кабинет. Фигура у двери ей только показалась. Теперь девушка была в этом уверена. Во всем виновато разыгравшееся воображение. Она поправила берет и потерла ладони. Несмотря на то что она только что сняла кожаные перчатки, ее пальцы были холодны как лед.

Это все нервы, говорила она себе. Девушка прислушалась. До обхода еще десять минут. Еще десять минут эсэсовцы будут сидеть в караульном помещении на втором этаже. У нее есть всего лишь десять минут, чтобы найти список агентов сопротивления и уничтожить его.

Вспомнив о важности миссии, девушка позволила себе включить фонарик и стала выдвигать ящики письменного стола шефа гестапо. Перед ней мелькали папки с красными грифами «Секретно». В другое время Элизабет заинтересовалась бы и ими и сфотографировала на мини-камеру, но сейчас ей необходимо было найти самый важный документ – список агентов сопротивления. От этого зависит жизнь многих людей, от этого зависит победа в войне, и от этого зависит ее собственная жизнь. Она, являясь агентом сопротивления, работала машинисткой в секретариате гестапо и добывала важную информацию. Сегодня она задержалась на работе и случайно узнала из разговора секретарш в женском туалете, что несколько минут назад перебежчик из сопротивления принес фашистам список всех агентов в Париже. Это был полный провал. Шеф гестапо был у своей любовницы в окрестностях Парижа, когда ему доложили о такой радости. Рано утром он вернется и списком займутся вплотную, а значит, и ее имя тоже всплывет. Но самое главное – вскроется вся сеть сопротивления, агенты которой ценой собственных жизней приближали долгожданную победу над фашистами. Утром сотни черных машин полетят по адресам и явкам, чтобы арестовывать еще беспечно спящих людей. Этого Элизабет не могла допустить. Она продолжала рыться в документах, но ничего не находила.

Времени оставалось лишь три минуты. Она уже не успевает выбраться из здания гестапо. Но она должна хотя бы уничтожить документ, если ей придется погибнуть.

Девушка отступила. Ее взгляд упал на стол. Она посветила фонариком.

Список лежал на столе. У нее подкосились ноги. Важный документ никто и никогда не клал шефу на стол. Но документ лежал, как будто бы специально ждал, когда его найдет Элизабет.

Девушка, пораженная внезапной догадкой, дрожащей рукой взяла листок со списком имен со стола. Освещая лист фонариком, она пробежала взглядом.

Ноги стали ватными. Весь мир закачался перед ее глазами. Лист выпал из ее пальцев и полетел вниз. Она поняла, что не существовало никакого перебежчика, не существовало никакого списка и машинистки в туалете разговаривали лишь с одной целью – заманить Элизабет в ловушку. Она выдала себя. Этот список был приманкой, чтобы Элизабет попалась в ловушку.

В шкафу зашуршало.

Конечно, ее ждали, сейчас дверь шкафа распахнется, и она увидит улыбающуюся физиономию начальника гестапо.

– Какая я дура, – прошептала девушка, с ужасом опускаясь в кресло.

Дверь шкафа распахнулась. Вся жизнь пролетела перед ее глазами. Сейчас ворвутся эсэсовцы и потащат ее в подземелья, где ждут пытки. Девушка сжала кулаки.

«Я буду держаться. Я ничего им не скажу», – поклялась она себе.

Сквозь слезы она посмотрела на шкаф. Дверь распахнулась полностью. Но из шкафа никто не выходил.

«Давай, вытаскивай свою толстую задницу», – сказала про себя Элизабет.

Но из шкафа так никто и не показался.

Девушка поднялась, вытерла слезы и выпятила грудь, чтобы встретить гордо своего врага. Она направила свет фонаря на шкаф. Внутри стоял начальник гестапо. Он действительно готовил ей ловушку. И даже заготовил специально для нее одну из своих страшных улыбок.

Девушка ждала, когда гестаповец подойдет к ней. Но фашист не двигался.

Девушка потеряла терпение.

– Хватит глумиться надо мной, проклятая фашистская свинья, – гордо сказала подпольщица. – Ваш трюк удался, но знайте, моя смерть не будет напрасной. Мы освободим нашу родину. Советский Союз уже перешел в наступление на ваши поганые орды! Гибель вашей позорной клики не за горами!

Эти слова опьянили девушку. Она еще выше подняла свою голову.

– И вот что я вам еще скажу… – произнесла она, обращаясь к фашисту. Можно было бы быть уверенными, что слова смелой подпольщицы были бы достойными, чтобы их увековечили в золоте.

Голова начальника гестапо скатилась с плеч и, как мяч прокатившись по полу, остановилась у ног Элизабет.

Девушка в ужасе отшвырнула носочком туфельки голову ненавистного врага, и та покатилась обратно к шкафу и ударилась о его ножку. Шкаф дрогнул. Все безголовое тело гестаповца распалось на кусочки – рассыпалось, словно мозаика. Кусочки плоти покатились по полу. Казалось, будто кто-то порезал начальника гестапо на кусочки, а затем сложил их вместе. Но от вибрации эти кусочки распались.

Элизабет в ужасе бросилась к двери. На пороге стоял эсэсовец и целился в нее из автомата. Это был патруль, который начал обход минуту назад, согласно расписанию.

– Стоять, фрау! – приказал автоматчик. – Что вы здесь делаете?

Он шагнул в кабинет и увидел все, что осталось от начальника гестапо. На отрезанном плече был погон.

– Проклятая, ты убила господина начальника! – закричал эсэсовец.

На его зов примчались еще двое. Но едва они вбежали в кабинет, как за их спинами возникла двухметровая темная фигура. Послышался звук работающих шестеренок, а за ними и звук циркулярных пил, работающих вместе.

Эсэсовцы обернулись на звук и пустили очереди из своих автоматов с длинными магазинами. Но нападающий был облачен в рыцарские доспехи с черными крестами на боках. Лицо нападавшего закрывал глухой шлем с прорезями для глаз. Пули отлетели от доспехов нападавшего. Несколько из них отрикошетили и оторвали коленную чашечку одному из автоматчиков. Тот с криком упал на бок и схватился за ногу.

Рыцарь поднял над головой изогнутый меч, похожий на меч янычар. На его широком лезвии помещались шесть зубастых колес – шесть циркулярных пил. Они бешено вращались, производя резкий и ужасающий вой.

Пораженные автоматчики отступили в кабинет. На их глазах рыцарь расчленил лежавшего на полу эсэсовца. На стены вылилось пять ванн крови. Оставшиеся в живых автоматчики судорожно меняли опустошенные магазины автоматов. Нападавший не стал дожидаться, пока они справятся с этой операцией. Он прыгнул и единым движением разрезал своим ятаганом-циркуляркой одного из эсэсовцев от макушки до копчика. Две половины эсэсовца разошлись в разные стороны. Причем каждая пошла в свою. Рыцарь даже автомат разрезал вдоль, поэтому у каждой из половин было по половине автомата. Море крови расплескалось по полу кабинета начальника гестапо. Другому эсэсовцу удалось перезарядить автомат. Он начал оголтело палить из него, при этом эсэсовец безумно кричал.

Пули отскакивали от рыцаря с ятаганом. Не обращая на них внимания, он стал разрезать на куски автоматчика. Тот и не заметил, как от него осталась лишь одна голова. Лишь когда эсэсовец решил перезарядить очередной раз автомат и это ему не удалось, он наконец заметил, что его собственное тело лежит на полу, разрезанное на аккуратные ломтики. А сама голова насажена на острие ятагана.

Голова подняла глаза на громадную фигуру и завизжала:

– Гитлер капут!

Элизабет, пораженная зрелищем, отошла вглубь кабинета и осветила молчаливую громадную фигуру, закованную в латы, светом фонарика. Она подсветила ее как можно эффектнее.

Рыцарь поднял ятаган над собой. Пилы визжали. В другой руке он держал еще живую голову эсэсовца. Рыцарь поднял ее и показал Элизабет.

Прямо в пространстве под головой появилась финальная надпись: «Ржавые зубья – 19. Миссия в Париже». Дальше пошли титры с именами принимавших участие в работе над фильмом.

Алабама Майлз нажала на паузу, потому что зазвонил смартфон Венди. Алабама отложила пульт телевизора в сторону и взяла телефон.

– Алло, – сказала она в трубку.

Вначале была тишина, а затем неуверенный голос молодой девушки сказал:

– Венди?..

– Венди нет, это Клара. Клара Карпентер, – сказала Алабама, поглядывая на экран телевизора, на котором замерла картинка титров начала фильма ужасов.

– А кто ты? – спросил голос.

– Я соседка Венди, соседка по комнате. Сегодня въехала, ей что-нибудь передать?

В трубке помолчали.

– Наверное, мне лучше поговорить с Венди…

– Как знаешь, но если это важно, то, может, скажешь мне, и я ей передам.

Девушка в трубке колебалась.

– Вообще мне кажется, что это важно, – наконец сказала она, – все это так странно.

– А ты подруга Венди?

– Да, меня зовут Дакота. Я сейчас дежурная по студенческому клубу. Здесь никого нет…

– Тебе чего, страшно? Тебя что-то напугало? – спросила Алабама, разглядывая свои ноготки, которые сегодня с такой любовью красила в красный цвет.

Девушка в трубке вздохнула. Казалось, вопрос Алабамы избавил ее от необходимости придумывать вступление, чтобы поведать о своей проблеме.

– Не то чтобы напугал, Клара. Но просто был очень странный телефонный звонок, – сказала Дакота.

– Тебя что, разыграли? Парни всегда так поступают! Они просто с ума сходят, если не разыграют одинокую девушку, оставшуюся в пустынном студенческом клубе.

От слов Алабамы Дакота воспрянула духом.

– Да, Клара, после твоих слов я, кажется, уверена, что это была чья-то нехорошая шутка. Сейчас, как только ты мне рассказала, я просто уверена, что это была шутка.

Алабама зевнула.

– Так сказали-то чего?

– Ах да, Клара, раздался звонок на мой смартфон, номер неизвестен. Я подняла трубку и спрашиваю: «Кто это?» А в ответ странный голос. Мне даже показалось, что со мной разговаривает автоответчик.

– И что?

– Он спросил вначале Венди, я ответила, что Венди нет, тогда он спросил, как меня зовут. Я сказала, что не разговариваю с незнакомцами, а он берет и называет меня по имени и говорит, во что я одета. Я так перепугалась!

– Пока не вижу ничего страшного, – сказала Алабама.

– Но как, Клара, он же назвал меня по имени!

– Сколько ты учишься в колледже?

– Три года.

– Тебя должен знать весь кампус, не вижу ничего страшного, Дакота.

– Да, наверно, – ответила девушка, в ее голосе слышалось облегчение.

– Что было потом?

– Венди нет, это Клара. Клара Карпентер, – сказала Алабама, поглядывая на экран телевизора, на котором замерла картинка титров начала фильма ужасов.

– Он сказал, что хочет сыграть в одну игру, и спросил, люблю ли я фильмы ужасов…

– Это как начало в одном знаменитом фильме ужасов.

Дакота помолчала, а потом согласилась.

– Знаешь, я только сейчас поняла, что произошедшие действительно как в том самом фильме ужасов.

– Ты же видишь, тебя разыграли, чего же ты трубку не кинула?

– Как странно, это мне даже в голову не пришло. Этот голос меня словно бы загипнотизировал, Клара.

– И что он тебе стал говорить? Предупреждаю, если что-то похабное, то я кладу трубку. Не хочу выслушивать всякую гадость.

– Нет, что ты, он предложил сыграть в викторину по кинофраншизе.

– Какой?

– «Ржавые зубья».

– Как интересно!

– Почему, Клара?

– Я смотрела последний фильм перед тем, как ты мне позвонила. Так что спросил?

– Я сказала, что ненавижу фильмы ужасов, а особенно «Ржавые зубья», и сейчас брошу трубку.

– А он чего?

Дакота помолчала, а потом сказала:

– Он сказал, что тогда убьет Венди.

– Ого!

– Я так перепугалась, что не смогла ничего ему возразить.

– И он, конечно же, стал задавать вопросы?

Дакота заплакала.

– Я ни на один не ответила, а он… он сказал, что сейчас убьет Венди.

– И ты поверила?

В смартфоне всхлипывали.

– Я слышала, как кричала Венди, – произнесла Дакота.

– Это плохой розыгрыш, Дакота. Очень плохая шутка. За такие розыгрыши следует отдавать под суд. Тебе следовало звонить в полицию, а не сюда. Почему ты позвонила Венди?

Дакота затихла.

Алабама не выдержала и спросила:

– Дакоты, ты еще там?

– Да, позвонила Венди… – ответила девушка. – Я позвонила Венди, потому что, когда стала просматривать звонок через приложение определителя номера, то увидела, что звонили с телефона Венди.

Повисло гнетущее молчание. Молчание длилось до тех пор, пока Дакота его не нарушила;

– Клара, мне звонили с того телефона, что у тебя сейчас в руках. Ты точно сейчас в комнате одна?

Алабама огляделась по сторонам – обычная студенческая комната в общежитии: две кровати, постеры красивых певцов на розовых обоях, шкаф, тумбочка и телевизор.

– Здесь негде спрятаться, – ответила Алабама, – хотя знаешь, я сейчас уходила принимать душ на этаже. Может, кто-то вошел в комнату, взял смартфон Венди и подшутил над тобой?

– Клара, ты считаешь, что это розыгрыш? – жалобно спросила Дакота.

– Уверена.

– Но Венди? Это был ее голос. И она так кричала, будто ее режут.

Алабаме надоел разговор, и она включила на смартфоне приложение изменения голоса и зарычала в трубку:

– Потому что эта дрянь не захотела умирать быстро! Пришлось повозиться с ней!

Дакота завизжала:

– О нет! Нет! Что происходит?! Это же ты! Это ты сейчас звонила!

– Ты проиграла в викторину по фильму «Ржавые зубья»! Ты виновата в том, что Венди умерла.

Войдя в раж, Алабама поднялась с кровати и стала ходить по комнате, продолжая рычать в трубку. Девушка так увлеклась, что чуть не споткнулась о тело Венди, которую прирезала полчаса назад. Та лежала на полу в нижнем белье, раскинув руки в стороны. Рукоять ножа торчала между ее грудей.

Дакота верезжала в трубке.

Алабама остановилась, вновь едва не споткнувшись о тело Венди. Дакота орала уж больно сильно, будто ее резали на скотобойне.

– Клара! Не надо! Не нужно!.. Ты кто?! Отпусти меня! А-а-а-а-а!

– Эй, ты чего там так орешь? – голосом маньяка-убийцы полюбопытствовала Алабама.

Она вслушивалась в трубку.

Крики прекратились, и послышался глухой звук.

Алабама прижала смартфон к уху. Она поняла, что это упало тело Дакоты. Мертвое тело Дакоты.

В трубке задышали. Задышали так, что по костям Алабамы пробежал мороз.

– Ты любишь фильмы ужасов? – спросил у Алабамы глухой голос. Говоривший в трубку пользовался точно таким же приложением по изменению голоса, что и Алабама. Он тоже говорил голосом маньяка-убийцы. – Какой твой самый любимый фильм ужасов?

Смартфон в потных руках Алабамы стал как кусок мыла, вот-вот выскочит.

– «Ржавые зубья», – ответила девушка голос маньяка-убийцы.

– Тогда ты знаешь, что нельзя нарушать правила фильмов ужасов.

– Какое правило я нарушила?

– Самое главное: маньяков в фильме не должно быть больше двух.

Алабама еще крепче прижала смартфон к раскаленному уху.

– Нас же двое, что тебе еще нужно? – с надеждой сказала она.

– Это нас двое, – был ответ, – а ты лишняя.

Алабама заметалась по комнате.

– Что это значит? – заорала она в трубку. Не дождавшись ответа, она уставилась на тело Венди. Ужас охватил ее. Из тела убитой девушки пропал нож.

Алабама закрутилась на месте. Но в комнате она была одна.

– Это значит, – ответили в смартфоне, – что третий маньяк в этом фильме лишний.

Алабама отбросила смартфон, она решила бежать и развернулась к двери. Алабама наткнулась на Венди, которая стояла перед ней с раной в груди. Она занесла над Алабамой руку, в которой был зажат нож с широким лезвием. Еще минуту назад он был в груди Венди.

Блеск ножа ослепил глаза Алабамы.

Блеск ножа превратился во вспышку, которая превратилась в буквы, а буквы составились в надпись: «Ржавые зубья наносят ответный удар. Часть 20-я».