Читать книгу Лучи уходят за горизонт - Кирилл Валерьевич Фокин - Страница 17

Элизабет прижалась спиной к стенке туалета: ногой упёрлась в унитаз, протянула над раковиной левую ладонь и растопырила пальцы. В мягкой коже между указательным и большим пальцем темнел небольшой квадрат, вживлённый чип-идентификатор. Элизабет взяла нож покрепче и надавила режущей кромкой лезвия на кожу.

Поезд повернул, Элизабет тряхнуло, но она сохранила равновесие. Нож был недостаточно острый, но выбирать не приходилось. Эта штука в руке ей надоела, этот чип-идентификатор её просто достал: свидетельство покорности, клеймо позора, которое теперь вживляют поголовно всем воспитанникам детских домов. Элизабет вживили чип одной из первых, ещё до того, как процедура стала массовой и обязательной: христианский дом спасения «Надежда», белое трёхэтажное здание на берегу экологически чистого озера Бхалсва, опасался побега юной воспитанницы.

Попав в детский дом в двенадцатилетнем возрасте, спасённая из рабства Пурпурного Человека Элизабет вела себя, мягко говоря, непросто. Сперва она отказывалась разговаривать с воспитателями, объявляла голодовки и даже нападала на врачей. Психиатры несколько раз пытались диагностировать у неё нарушения в развитии, и только её цепкий взгляд, быстро оценивавший происходящее, помог распознать в Элизабет умную, способную, но до смерти напуганную девочку.

Первый год она не ходила на уроки и ни с кем не общалась. Её пришлось заново учить читать и писать, но сложнее всего было справиться с её страхами. По ночам Элизабет мучили кошмары, а днём накатывали приступы паники. Хуже всего было то, что, понимая тяжёлое состояние девочки, воспитатели дома спасения принуждали её к послушанию: бесконечно указывали, как нужно себя вести, а если она не слушалась – били, и боль неизменно была пурпурного цвета.

Со временем Элизабет успокоилась; когда ей бывало тяжело, когда Пурпурный Человек снова появлялся, она вспоминала Капилу, и он был для неё спасительным якорем. Она думала, что бы он сделал на её месте. Притвориться покорной? Стерпеть боль? Слушаться взрослых? Получать хорошие отметки в школе, не драться с воспитанниками дома спасения, которые – несмотря на её предупреждения – продолжают глазеть?..

Элизабет всё реже вспоминала, что тело Капилы так и не обнаружили, а суд над Пурпурным Человеком зашёл в тупик, и обвинению не удалось доказать покушения на убийство. Элизабет осмелела настолько, что при участии лечащего врача из дома спасения сумела дать показания – их записали на камеру и демонстрировали в суде. Элизабет даже забыла о том, что медицинское обследование, которое она прошла, попав в детский дом, диагностировало беременность, и ей сделали аборт.

Милый улыбающийся врач пытался заигрывать с ней. Он обезболил ей тело ниже груди и засунул внутрь шланг с длинной тонкой иголкой с отверстием на остром конце. Он ковырялся в ней, высасывая из неё частички эмбриона, аппарат шумел, как вентилятор, и Элизабет чувствовала в животе зуд, потом лёгкое жжение, а затем её чуть не вывернуло наизнанку.

– Вот и всё, – буднично сказал врач, выключая аппарат и вытаскивая из неё иглу. Игла была в крови и слизи, когда он выкидывал её в пакет для отходов; а пока врач мучил её, Элизабет воображала, как таким же приспособлением она убивает Пурпурного Человека – выскрёбывает его внутренние органы через нос или дырку в заднице. Ещё она вспоминала свою мать: ведь она родила Элизабет против собственного желания, находясь в заложниках у мужа, пакистанского террориста. Как и Пурпурный Человек, тот приходил и насиловал её мать в мерзком подвале, и это был не насильник с улиц Дели, а её отец, её, Элизабет, родной отец… Пыталась ли мама убить его, как сама Элизабет пыталась убить Пурпурного Человека? Хотела ли она совершить самоубийство? А когда ребёнок родился, не пыталась ли она умертвить его, как поступила бы сама Элизабет: если бы ей пришлось родить дитя в том подвале, она бы точно его придушила или разбила бы ему голову, только бы не иметь ребёнка от НЕГО…

Думала ли об этом её мать? Не заносила ли она руки над горлышком новорождённой? И не было ли у Элизабет братьев и сестёр, о которых она никогда не слышала?..

В ночь её рождения какие-то люди из далёкой неизвестной страны, наверное из Европы, пришли и убили её отца, позволив матери бежать на юг…

Но и в Индии, куда мама так стремилась попасть, она не нашла покоя: полиция разогнала их мигрантский посёлок, и Элизабет понятия не имела, что случилось с её матерью. Люди из дома спасения пытались её разыскать, но у них ничего не вышло: может, её депортировали обратно, а может, она попала в сексуальное рабство к другому Пурпурному Человеку.

Зарегистрировав подросшую Элизабет как новую рабочую единицу, Республика Индия не собиралась её отпускать. Привыкнув к людям и начав посещать занятия, Элизабет быстро вырвалась в ряды лучших учеников класса (хотя друзей не завела, дети продолжали считать её психом), и теперь дом спасения «Надежда» собирался отправить её в колледж, дающий дешёвое двухлетнее образование по ипотечному кредиту. Ей предстояло остаться жить и работать в загнивающем от ядовитого смога мегаполисе. Нищая жизнь в одной из лачуг в трущобах, ничем не лучше той, в которой они кантовались с мамой, но жизнь легальная. Борясь с подростковой преступностью, беспризорностью и безграмотностью, Нью-Дели выращивало покорное поколение, живущее на грани бедности, покупающее по дешёвке гаджеты с доступом в Сеть и потому всем довольное, полностью контролируемое через социальные сети.

Но у Элизабет были другие планы. Прочь из Дели! Этот город отнял у неё мать и три года жизни, он научил её никому не верить и никому не подчиняться. Он показал ей самое дно, куда только может опуститься человек, и она подозревала, что пурпурный цвет теперь вечно будет отзываться в ней болью. Она ненавидела этот город, ведь Пурпурный Человек был служителем правопорядка, полицейским инспектором, и власть имущие годами закрывали глаза на его подпольный детский бордель потому, что он водил туда неких «влиятельных людей». Это было настолько мерзко, что единственный выход для себя Элизабет видела в побеге.

Несколько месяцев назад она прочитала в Сети о программе для мигрантов, принятой новым правительством Объединённой Кореи. Элизабет видела ролик с призывом приехать в Северную Корею и найти там работу. Нам Туен, министр Республики Корея по развитию территорий севера, обещал доступное жильё в бессрочный льготный кредит, немедленное трудоустройство и государственную программу медицинского страхования, налоговые каникулы и субсидирование любого бизнеса – от частных школ до IT-компаний. Элизабет понимала, что всё это правдой быть не может, но с момента Объединения прошло уже четыре года, на север Кореи хлынули инвестиции, в регионе начинался бурный рост, Пхеньяну с избытком хватало денег, а вот мозги были в дефиците.

Элизабет решилась. Судебного преследования или крупных долгов на ней не висело, так что Индия вряд ли будет требовать её выдачи, а Северная Корея готова принять любого приезжего даже без документов. Обдумывая варианты, Элизабет остановилась на поезде, который шёл в Пекин через Тибетские горы. Денег у неё не было, от документов следовало сразу же избавиться, чтобы после пересечения границы стать проблемой миграционных служб Китая и надеяться на их помощь в продвижении до конечной цели путешествия – Пхеньяна.

Зачем я им? Кому я тут нужна? – спрашивала себя Элизабет, поворачивая нож и продолжая давить на мягкую кожу. Прошмыгнув на поезд без билета с небольшой сумкой и ничтожным количеством денег, порвав со всем, что связывало её с Дели, она не хотела видеть у себя в руке чип-идентификатор, корила себя, что избавляется от чипа так поздно, ведь полиция может засечь её; связаться с охраной поезда для них – дело пяти секунд. От злости Элизабет резанула ладонь, поддевая чип снизу.

Из раны засочилась кровь, ручейками стекая в раковину. Элизабет, сжав зубы от боли, выковыривала из себя чип. Чип не поддавался. Тогда Элизабет взрезала с другой стороны, подкапываясь под него. Она напряглась, засунула нож поглубже в ранку и ковырнула. Чип наконец поддался – вместе с кусочком плоти всплыл наверх; Элизабет ухватила его и потянула, на выдохе оторвала от себя и выкинула в раковину. Включила воду, смыла из раковины кровь, промыла рану и заклеила её заготовленным пластырем.

Оставалось последнее. Элизабет достала свою id-карточку и, держа трясущейся левой рукой, несколько раз точно ударила по ней ножом. Разломала на несколько частей, кинула в унитаз и слила воду. Всё. Отныне ничто не связывало её с Индией, для компьютеров она перестала существовать. Вычислить могут только по биометрике. Стоя в кабинке туалета поезда, умывая руки и накидывая на плечи тяжёлый душный плащ, Элизабет почуяла дыхание новой жизни.

Она вышла из туалета, обошла выстроившуюся к нему очередь, накинула на лицо платок и опустила глаза. Теперь у неё не было ни билета, ни документов. Контролёров она не боялась – больше пугали китайские пограничники. Элизабет придумывала себе легенду, протискиваясь сквозь полные мигрантов душные вагоны. Люди сидели не только на скамьях и на верхних полках, некоторые валялись прямо на полу. Третий класс, и спрятаться тут проще всего.

Элизабет пробралась к окну и села на пол, возле чьих-то ног. Она надеялась, утомлённые и изнывающие от жары люди её не заметили. Прислонилась головой к стенке поезда, и ритмичный стук колёс зазвучал молоточком в её голове. Мимо прошло несколько контролёров, но лишь один покосился на неё, и то промолчал, когда она глуповато ему улыбнулась.

Поезд остановился через несколько часов. Элизабет разбудил начавшийся в вагоне шум. Она открыла глаза. Тело затекло, платок упал на грудь, и Элизабет нервно натянула его обратно, хотя никто и взгляда не бросил в её сторону. Все рылись у себя в сумках, готовили документы. Полицейские прочёсывали вагон насквозь. Элизабет заметила, что в вагон зашли три китайских пограничника. Хотя радоваться было вроде бы нечему, её это приободрило – по крайней мере поезд добрался до границы. Очень хотелось есть и пить.

Элизабет встала и быстро пошла в другой вагон. Она не оборачивалась на пограничников; знала, что они быстро сканируют чипы или id-карточки, выборочно досматривают сумки и торопятся. Но они дотошны, и они честны. Элизабет стоило бы спрятаться где-нибудь и переждать, однако в туалет были очереди, а пробраться в отделение для багажа у неё вряд ли получится.

Элизабет прошмыгнула в тамбур и наткнулась на полицейского.

– Простите, – сказала она, обходя его. Она пошла дальше, надеясь, что тот не запомнил её. В поезде были камеры, но вряд ли на неё обратят внимание, если только не будет команды поймать нарушителя. Зайдя в другой вагон, Элизабет обернулась и увидела, что полицейский подошёл к пограничникам и что-то им говорит. Девушку это испугало. Скрыться ей было негде.

Она почти бегом, натыкаясь на людей и придерживая сумку у себя за спиной, перешла в следующий вагон. Здесь были купе, и Элизабет шла вдоль них, надеясь найти незаполненное. Она почти прошла вагон насквозь, как вдруг с другой стороны появились китайцы в форме. Элизабет остолбенела, огляделась и юркнула в первое попавшееся купе.

– Здравствуйте, – сказала она. На неё вяло уставилось четыре пары глаз. Двое молодых мужчин, похоже студенты, молодая девушка и женщина среднего возраста. «Семья? – соображала Элизабет. – Нет, вряд ли: женщина слишком молода, чтоб быть их матерью, и они не похожи друг на друга. Девушка читает что-то на планшете – тоже студентка, едет на каникулы; женщина случайно с ними здесь, они не знакомы, она дремлет и придерживает сумочку рукой, боится за неё…»

– Привет, – сказал один из парней. Он был немного старше Элизабет и носил очки.

– Как дела? – спросила Элизабет, входя в купе и садясь рядом с ним. Она прикрыла за собой дверь. Пограничник не заметил спешки, иначе уже был бы здесь. Он увидел, что кто-то зашёл в купе, не более того, успокаивала себя Элизабет. Ей срочно нужно было что-то придумать.

– Нормально, – сказал тот.

– Вы что-то хотите? – спросил другой студент, сидевший напротив.

– Эм? – подала голос девушка, свешиваясь с верхней полки. Она крайне непривлекательна, подумала Элизабет, сняла с лица платок и улыбнулась ребятам.

– Не совсем, – Элизабет скинула сумку и плащ, обнажая плечи.

В дверь постучали. Парень встал и открыл дверь.

– Китайский или английский? – спросил пограничник, заходя в купе.

– Английский, – сказал парень.

– Добрый день, – сказал китаец. – Документы, пожалуйста.

Элизабет посмотрела в окно – без штор, открыто нараспашку. Стемнело и похолодало. Элизабет видела тёмные силуэты деревьев на холмах, бледные снежные шапки Тибетских гор и беззвёздное небо, в котором плыли, мигая, спутники и самолёты.

– Спасибо. – Пограничник просканировал документы у всех, кроме Элизабет. – Вы, мисс, пожалуйста.

– Да? – отозвалась та, словно не понимая, чего от неё хотят. – А-а, простите, у меня нет с собой документов.

– Нет id-карты? – ровным тоном спросил китаец. – У вас нет визы?

– Нет, – сказала Элизабет. – Простите, виза есть. Я просто забыла id-карту, простите, в этот раз забыла.

– В этот раз? – переспросил китаец. Все смотрели на девушку. Элизабет понимала, что всё висит на волоске.

– Да, – согласилась Элизабет. – Я езжу этим поездом регулярно. Кажется, даже видела вас однажды.

– Я вас не помню. Вы…

– О да, я не выхожу в Пекине, – улыбнулась ему девушка. – И еду обратно. И так каждый раз.

– У вас нет документов?

– С собой сейчас нет, – повторила Элизабет и, склонив голову на плечо, скучающе произнесла:

– Я проститутка.

– Без документов? – ещё раз уточнил китаец.

Элизабет отрицательно покачала головой, придавая улыбке виноватый вид.

– Но виза у меня есть, последний год меня пропускают. Извините, просто забыла в этот раз.

Китаец обернулся к своему коллеге, стоящему позади, и что-то сказал. Тот ответил. Элизабет не понимала, о чём они думают, потому что лица оставались непроницаемыми. Зато лица тех, к кому она вломилась, выглядели слегка испугано. В противоположность им Элизабет придала себе до крайности уверенный вид.

– Меня пропускали, – сказала она. – Можете уточнить в документах.

– Ваше имя?

– Элизабет Арлетт. – Фамилию она придумала заранее.

– Ваш билет, пожалуйста.

– Мне не нужен билет, – пожала она плечами. – Вы же понимаете, у меня нет места, поездку я провожу в разных местах. Если не верите, посмотрите в мою сумку. Неужели вы думаете, что молодая девушка может поехать в Пекин совсем без вещей?

Китаец молча раскрыл её сумку и осмотрел её. Действительно, подумала Элизабет, вещей там немного. Второй пограничник тем временем забил её имя в компьютер и ждал результатов. Первый вопросительно посмотрел на него. Второй что-то ответил.

Элизабет молилась, чтобы устройство сломалось, или пропала связь, или их бы срочно вызвали усмирять дебошира, только бы они не узнали, что человек с именем Элизабет Арлетт никогда не пересекал границу Китая.

В проёме купе появился третий китаец. Окинув всех взглядом, он спросил:

– В чём проблема?

– Девушка без документов.

– Но я и не путешествую, – сказала Элизабет. – Вернее, не выхожу из поезда.

– Она проститутка, – пояснил один из пограничников, продолжая смотреть в компьютер. У него что-то не получалось, и Элизабет почувствовала облегчение.

– Вы проститутка? – переспросил третий, указывая на Элизабет.

– Да, – Элизабет повернулась к молодому человеку, рядом с которым сидела. Парень вжался в угол, очки сползли на нос. – И я как раз занималась делом. Раз уж нас прервали, сэкономим время. Говорите сразу, да или нет.

– Что? Вы мне? – переспросил парень.

– Вам. Вы заинтересованы?

Китайцы наблюдали.

– Нет, – сказал он. – Простите.

«Хорошо, – подумала Элизабет. – Хорошо, один мне поверил, хорошо…»

– Даже стоимостью не поинтересуетесь? А вы? – Элизабет переключилась на парня напротив. – Или, может, вы?.. – Она подняла взгляд на верхнюю полку, откуда за происходящим наблюдала некрасивая девушка.

– Сколько за один раз? – спросил китаец.

– Тысяча юаней, – Элизабет улыбалась. – Одна тысяча без резинки.

Китайцы переглянулись. Тот, который был с компьютером, показал другому на экран. Он кивнул. Элизабет запаниковала. Этих китайцев невозможно смутить, думала она, и воздействовать оставалось только словами. Словами и внешним видом, который говорил сам за себя.

– Вас нет в нашей базе данных, – сказал китаец с компьютером.

Элизабет укоризненно посмотрела на него, ловя взгляд.

– Я разберусь, – пообещала она. – В следующий раз.

– Вам придётся сойти с поезда.

– Простите…

– Извините, вам придётся сойти. – Пограничник мягко взял Элизабет за плечо. Она инстинктивно дёрнулась – перед глазами мелькнул пурпурный халат, в ушах зазвучал вкрадчивый голос, девушку пробрала дрожь, на спине выступил холодный пот, но она быстро взяла себя в руки и показала, что не будет сопротивляться, встала, взяла сумку и плащ.

– Пойдёмте. – Пограничник повернулся к оставшимся в купе. – Счастливого пути.

Элизабет вывели.

– Проводи её, – сказал один пограничник другому. Тот кивнул и указал Элизабет в сторону тамбура. Она кивнула и пошла, прокручивая в голове оставшиеся варианты. Её могли высадить здесь, где-то в Непале. Она не представляла, что будет делать дальше. Пытаться забраться на следующий поезд? вернуться в Дели?..

Они вышли в тамбур. В соседнем вагоне царила суматоха – видимо, у кого-то тоже были проблемы с документами, – Элизабет слышала бурный спор на китайском. Люди столпились у скамеек и переругивались.

Элизабет остановилась и бегло осмотрела своего провожатого: он был молодым, с чёрными волосами и худыми запястьями – возможно, стажёр. Он тоже остановился.

– Пожалуйста, – попросила Элизабет. – Не надо.

– Вам придётся сойти, – ответил он, отворачиваясь от неё. Тогда она нырнула вперёд, слегка надавив на него плечом. Китаец от неожиданности испугался и припал к стенке тамбура. Элизабет была одного с ним роста, даже чуть выше, и их лица встретились, она почувствовала его дыхание, а он – её.

– Я не могу! – зашептала она ему. – Мне нужно кормить детей, понимаете, в Дели мне много не заработать, этот поезд – мой единственный заработок, пожалуйста, прошу вас…

– Простите, вам придётся сойти, – повторил он, пряча лицо.

– Нет, пожалуйста, я вас прошу… У меня маленькие сын и дочь… – а ведь так и могло быть, подумала она, если бы не аборт, она ведь могла родить от Пурпурного Человека какого-нибудь Пурпурного Ребёнка, и даже не раз, и не два, если бы её не спасли, если бы она пробыла у него в рабстве ещё пару лет… Элизабет представила себе, как рожает, распластавшись на грязном влажном полу подвала, как детская свора глазеет на неё, как она тужится и ждёт, пока этот проклятый плод пурпурного цвета наконец выйдет из неё и разорвёт ей влагалище…

У неё заблестели глаза, выступили слёзы.

– Я прошу вас! – прошептала Элизабет чуть ли не на ухо китайцу. – Я не могу заплатить, у меня нет денег, но я могу, я могу, только не выгоняйте меня, мне ведь некуда идти!..

– Нет, – сказал китаец, – нет…

Элизабет провела одной рукой по его лицу, а другую опустила вниз, нащупав в брюках набухающий пенис. Он возбудился, отметила она, хорошо, полдела сделано. Элизабет аккуратно и быстро расстегнула ширинку и просунула внутрь ладонь. Китаец в первый раз посмотрел прямо на неё, в глаза, с мальчишечьим испугом.

«Он боится не секса, – удовлетворённо подумала Элизабет. – Он боится меня». Она заметила, что он что-то делает руками, пытается её отодвинуть, но очень вяло и неуверенно. Элизабет высунула язык и дотронулась до его сухих губ, взяла его пенис пальцами, лаская и неторопливо двигая вверх-вниз. Китаец ещё раз дёрнулся, виновато озираясь, но, несмотря на стеклянную дверь и огромное количество людей, на них никто так и не посмотрел. И, что важнее всего, пограничники ушли.

– Я просто работаю, – сказала тихо Элизабет. – Это просто моя работа…

Китаец вдруг содрогнулся, его глаза закатились. Элизабет почувствовала, что его член пульсирует у неё в руке, и погладила его. Сперма намочила пальцы, но она не спешила убирать руку.

– Пожалуйста, – прошептала она китайцу. – Прошу вас, просто дайте мне остаться здесь…

Китаец застонал. Элизабет пригнулась и коснулась его лица своим носом.

– Прошу вас… – повторила она.

– Идите… – сказал китаец. – Нет, я не…

– Спасибо вам… – ответила Элизабет.

– Э-э… Вы… Пожалуйста…

Элизабет медленно убрала руку и липкими от спермы пальцами застегнула ему ширинку. Ещё раз прикоснувшись к его щеке, она поблагодарила его, взяла сумку и забежала внутрь вагона. Пограничники здесь уже проходили, и Элизабет вернулась на своё место у открытого окна. Через него залетал холодный ветер, тут же превращавшийся в пар.

Элизабет села под окном, держа сумку в руках, как младенца. Её трясло, она с трудом заставила себя посмотреть в тамбур, но, кажется, китаец ушёл. Повезло. В этот раз повезло, подумала она, пытаясь восстановить дыхание. Она вытерла пальцы о плащ.

Через несколько минут поезд тронулся. Когда через час дорога пошла вверх, в вагоне стало совсем холодно, и Элизабет пришлось встать и закрыть окно.