Читать книгу Судьба одной бесовки - Клара Колибри - Страница 3

Песнь жреца сначала звучала совсем тихо. Она только-только зарождалась. И в этот день для нас двоих. А была пока похожа на вспыхнувший робкий огонек, предвестник большого кострища. Так шуршат и потрескивают опаляемые им тонкие сухие веточки, и слова песни тоже были похожи на трепетный поначалу нежный костерок. Жрец велел разнять руки. Так и сделали. Но Арчибальд снова вскоре дотянулся до моего запястья. Когда голос поющего начал набирать силу, его крепкие пальцы легли точно на венки под тонкой кожей и начали следить за моим пульсом. Удар, еще удар, все в норме. Но потом пульс ускорился. Кто в этом стал виноват? Мужчина, который через несколько минут станет мужем на несколько веков? Но он вот уже теперь решил контролировать даже биение моего сердца. Или жрец, резко заигравший голосом? А к тому времени храмовник пробудил большое пламя в алтаре. Куб уже не просто светился красно-оранжевым, а в нем упруго бились вполне различимые языки огня.

Красиво! И завораживающе. Я глаз не могла оторвать от зрелища. И ведь видела же ранее другие свадьбы, но ничего подобного не испытывала. Например, когда старший брат, Варт, брал за себя Мариту. Все наше семейство присутствовало на обряде, я же стояла тогда рядом с отцом и маялась от скуки. Молила, помнила, время, чтобы двигалось быстрее. А алтарь, ну да, сиял, только меня это трогало мало. Теперь все ощущалось иначе. Я была заворожена. Стояла и, затаив дыхание, ощущала ток собственной крови. Было сказочно приятно от растекающегося внутри тепла. Оно будто бы через кончики пальцев проникало в тело и волной текло по всей мне.

Но потом это стало уже и не тепло вовсе. Жар? Не обжигающий, но сильно возбуждающий. От него кровь потихоньку начала будто бы закипать. Она ускорилась внутри меня, от плавного ее течения не осталось и следа, словно оно разделилось на множество стремительных бурлящих потоков. И понеслось! Голос жреца начал раз за разом резко взлетать к самому куполу храма, а внутри меня от этого так и бурлило нечто. Сила? Страсть? Что это было? Казалось очень важным понять и дать название. Но никак не выходило – сознание, будто плавилось. Через силу отвлеклась от беснующегося огня в алтаре и взглянула на Арчибальда. Он неотрывно смотрел на куб, как и я только что. Почувствовал мой взгляд и чуть повернул лицо в мою сторону.

Мужчина выглядел напряженным. Почудилось, или в его взгляде на миг мелькнул вопрос? Я не должна была отвлекать его? О, как полыхали красным ранее желтые глаза! Или это был просто отсвет от алтаря? Ничего не понять, потому что мысли тоже плавились, как и сознание. Они будто растекались и затем испарялись бесследно. Я как бы сама изнутри выгорала. Это очищение или что? Так и в пустой сосуд превратиться было недолго. И вот странно, откуда это-то соображение появилось?..

А жених потянул меня за руку. Слегка. Что хотел дать понять? Чтобы не отвлекалась сама и не расхолаживала его? Возможно. Чтобы была внимательна и слушала храмовника? О, песнь того уже сильно изменилась. Его голос чуть не ревел и заполонил все пространство храма. Он и пламя. Смотрите-ка, огонь уже не был только внутри алтаря и в нашей с Арчибальдом крови! Языки пламени диковинными змеями извивались и над его поверхностью тоже. Они как танцевали и поднимались все выше и выше.

– И эта женщина станет для тебя всем! Она только твоя! Сосуд, что ты наполнишь новой жизнью! – вдруг отчетливо проговорил храмовник, на мгновение прервав песнь. И дальше снова затянул непонятные завывания.

Я же слегка нахмурилась. Было, не было? Слышала раздельную речь, или почудилось? Как-то тяжеловесно легли те фразы на меня, такую безвольную. Из-за попытки осмыслить происходящее что-то пропустила из обряда. Надеялась, что не очень важное. А как снова пришла в себя, оказалось, что мы с Бальдом вроде бы и одни в храме. Оттого, что вокруг нас бесновалось пламя, наверное. Или нет, голос служителя продолжал звучать. Самого за стеной огня было не различить, но песнь его будто покрывалом откуда-то сверху ложилась нам на головы и плечи.

– Твоя! Твоя! Твоя! – снова зазвучало различимо на фоне завывания. – Бери! Бери! Бери!

Вдруг поняла, что разучилась моргать. Арчибальд положил свои руки мне на талию, а я вся как окаменела. Его сильные пальцы на своем теле ощущала, как он властно и одновременно нежно притянул меня к себе, почувствовала, но ничуть не пошевелилась. А потом осознала, что и дышать разучилась тоже. Жених…или уже муж…он все ближе склонялся ко мне, а я только неотрывно смотрела на него. Его губы коснулись моих, в ответ вся так и раскрылась, словно по чьему-то приказу или волшебству. Он целовал, а я обмирала. Такого со мной еще не было. Полное подчинение! Не могла видеть, но казалось, что губы мужа сначала все улыбались. Ласкали мои и растягивались в довольной улыбке. Но потом ему самому уже стало не до шуток – такая страсть в нем проснулась от прикосновения к моему рту. Дальше действия мужа можно было объяснить неуемной… жаждой?

– Обладай! Обладай! Обладай! – бурлила кровь, и стучало в висках. Или это снова был голос жреца?

У меня же совсем перехватило дыхание. Так и задохнуться бы могла. И что-то я не помнила, чтобы Варт взял свою жену Мариту прилюдно и прямо в храме на алтаре. Или на полу у куба? Такое вряд ли бы забылось. А мой муж так меня к себе прижимал, его руки были настолько горячи и везде на моем теле, такое вытворял поцелуями!.. Чувствовала, что остановиться ему через мгновения уже не под силу станет.

– Ра-ааа! – громко застонал мне в губы, а потом в щеку и напоследок в висок.

Все же Арчибальд справился. Чувствовала как его била крупная дрожь, но он оставил в покое подол свадебного платья и мои обнаженные бедра, перебрался ладонями на мою спину, поласкал-погладил ее с пару минут, а потом завладел безвольными руками. То, что они у меня к тому времени повисли плетями, нисколько не сопротивляясь его действиями, муж оценил глухим рычанием вперемешку с тихим смешком. Погладил их и зачем-то поднял вверх.

– Ты моя, Ра! – жарко выдохнул мне в ухо, прежде чем обжечь поцелуем шею. – Станешь…через несколько минут! Я долго этого ждал. И к чертям застолье! Сначала будет постель, жена моя. А потом все остальное, – и снова издал рычание. – Теперь последний момент обряда, малыш. Нас сейчас сведет навечно огонь. Ты же любишь его жар? А он любит нас, демонов. И не бойся…ничего не бойся. Я всегда буду рядом, Адра. Моя Адра! Жена моя!..

– Муж и жена! Муж и жена! Муж и жена! – гремел голос жреца под самым куполом храма.

Помню, Арчибальд крепко держал меня за запястья, когда на нас хлынуло пламя со всех сторон. Жар! Жар! Жар! Я как бы и одна стояла в огненной лаве, которая как с головой накрыла, но продолжала чувствовать поддержку сильных рук мужа. И вдруг их пожатие стало слабеть, а свет вокруг изменился на слепяще белый.

– Черт! – совсем неуместные слова сорвались с моих губ.

Еще бы! Храм, свадебный обряд, причем в самой-самой завершающей стадии, когда невесте положено признаваться в вечной любви, клясться в верности обету и покорности мужу на века, а я что? Шиплю, извиваюсь и кручусь на одном месте, нисколько не ощущая рядом Арчибальда. Да что там, я уже начинала понимать, что с Темным царством пришлось проститься. Причем, возможно на гораздо больший срок, чем три года. А осознав, что только что произошло, обреченно выдохнула и попыталась расслабиться.

– Эй! Где вы там? – изображая беспечность, выкрикнула, щурясь на все еще бьющий по глазам белый-белый свет. – Что затаились? Украли девушку от алтаря и притихли! Или осознали, как гадко поступили? Праведники, называется! Однако замарались вы, трио бандуристов, на краже! Да, да! Украли новобрачную у мужа.

– Врет! – раздался в белом мареве противный баритон. – Внушает нам чувство вины. Бесовка использует чары, точно вам говорю. А если бы еще и браслета нашего на ней не было, то разве смогли бы развернуть события в нужную сторону?

– Вот гадость! – это мое высказывание относилось сразу ко многому.

В первую очередь я вся скривилась, заслышав этот ненавистный голос. Мне так и представился мужичонка сморчок со злобным выражением на лице. Сейчас он явно уговаривал своих в правильности их поступка. То, что двое других вершителя моей судьбы маялись и сомневались в сделанном, радовало, но лишь чуть – дело-то сотворили уже, причем, не в мою пользу. И имела уверенность, что сморчок сможет их убедить в необходимости кражи – тот еще был пройдоха. Во-вторых, с кислой миной рассматривала в тот момент рыже-зеленый металлический браслет на своей руке. Что же мы так лопухнулись-то?! В первую очередь его надо же было снять. А мы?! «Здравствуй, дочь!» «Здравствуй, папа!» «Снова в историю влипла, малявка!» Тьфу! На что время потратили! Как земляне говорят, и на старуху бывает проруха. Сама же дура в этой железяке так и потащилась к алтарю. Нет, чтобы призвать сильнейшую темную магию дома и снять этот браслет. А теперь бесполезно, конечно, было рукой дергать, но я ею все же потрясла. Стояла, крутила еще запястье и так и этак и с горечью наблюдала, как на нем меркло только-только начавшее проявляться брачное тату. Эх! Не судьба ему налиться силой. Без Арчибальда оно никак. Как бы произошло чудо, и муж прорвался бы через многослойный магический заслон, вон как вокруг все горело-то белым, то, честное слово, отдалась бы ему прямо вот на этом месте. Ага! Прямо на глазах троих праведников. Это чтобы татуировка засияла огнем. Именно так бывает после первой близости супругов. Тогда все, брак вступил бы в силу. И чужая железяка сама бы свалилась с руки. А потому, что я вся принадлежала бы тогда Арчибальду. Демоны же, великие собственники, не терпят на женах ничего чужого, только то, что сами ей дарят. Магия Бальда стряхнула бы с меня даже папину цепочку с маленьким золотым демоненком. Наверное. Или нет?

– Черт! О чем я думаю?! Меня же снова судят!

– Правильно, ты на суде, бесовка. И сейчас тебе будет объявлен наш приговор, – вывел окончательно из задумчивости ненавистный баритон. – Решено: тело оставить, остального всего лишить.

Только он это произнес, как грянул гром. Буквально. Откуда он мог взяться в зале суда, даже задуматься не успела. И только яркий белый свет стал вроде бы притухать, как закрутило меня волчком вокруг своей оси. Да с такой скоростью, что все предметы, люди и стены зала, которые только-только начали проявляться, слились в сплошные линии. В круги. А когда вращение прекратилось, то я как подкошенная рухнула на землю. И опять буквально.

Да, оказалась сидящей на земле, покрытой нежной невысокой и ровной травкой. И моя рука сама собой потянулась сорвать цветок. Кажется, он назывался маргариткой. Сорвала, поднесла к носу и понюхала. Заодно еще отметила взглядом рукав платья, а потом и все его рассмотрела… в общем, наряд на мне был из приличной ткани, расшитой нарядно шелковой нитью, и еще украшен мелким жемчугом. Из-под подола выглядывала ножка в туфельке из мягкой кожи. И это все. Кто я такая, как оказалась на этом лугу, почему сидела на земле – никаких мыслей. Пу-сто-та! В голове. Только глазами хлопать и могла. А тут за спиной раздались голоса, и очень скоро на меня легла тень. От наездника. Да, отчетливо рассмотрела две головы: лошадиную и человечью.

– Откуда здесь взялась девушка? – спросил приятный мужской голос. Грубоватый, но слегка. – По наряду и прическе не крестьянка, хм. Курт, сколько отсюда до ближайшей крепости? И посмотри же уже, почему она нам не отвечает и, вообще, игнорирует.

Выходило, что меня окликали и пытались разговорить, а я была как бы еще не в себе тогда, наверное. Сидела себе кулечком на травке и собирала цветочки. И сейчас еще чувствовала некоторую заторможенность. Например, голоса звучали со спины, а у меня как все равно сил не было развернуться.

– Слушаюсь, господин, – вздрогнула от более хриплого голоса.

Тогда же сдвинулась двухголовая тень. И я пришла к выводу, что это тот самый Курт сидел на лошади, а теперь объехал меня сторонкой по приказу того, кому принадлежал понравившийся голос. Сделал он это, чтобы заглянуть в мое лицо. Его скакун вмиг оказался передо мной. Гнедой конь беззастенчиво топтал маргаритки, а наездник, молодой коренастый мужчина, уставился прямо в глаза, хоть перед этим успел всю меня обежать взглядом.

– Ух, какие глазищи! – издал он восторженный возглас. – Серые! Грозовые! Ресницы длинные густые и черные. Брови вразлет. Кожа нежная, губы…хм, в общем, дворянка, не иначе, судя по всему. Но какая-то не от мира сего.

– С чего это взял? – снова приятный голос спросил из-за спины.

– А как иначе? Мы ее окликали – никакой реакции. Я ее сейчас рассматриваю и вам, господин, описываю, а у нее ни румянца на щеках, ни возмущения на устах. Разве так бывает? Опять же, продолжает сидеть и только моргает. Другая бы…

Тут я вскочила на ноги. Получилось это сделать резко и четко и даже из неудобной позы в один момент. Правда, голова, было дело, немного закружилась. Но не каждая девушка и на такое-то способна, да еще на покатом травяном склоне и в туфельках на каблучке. А значит, мое тело было тренировано физическими упражнениями. Вот и Курт это понял. Или просто отшатнулся от неожиданности.

– Ух, ты! Шустрая какая! – он откинулся к крупу коня, а тот под ним заходил ходуном, вот и пришлось мужчине его успокаивать. – Да вы только на нее взгляните!..

Но я уже и сама во все глаза смотрела на всадников, что остановились на дороге, которая оказалась в пяти метрах за моей спиной. Один впереди и двое чуть поодаль. Похожи были на господина и его свиту. Да и Курт не раз повторил «господин». Главенство приписала тому, что выдвинулся. К нему и решила обратиться с приветствием. По нарядам, своему и их, поняла, что очень к случаю будет поклон. Изобразила книксен и потом хотела выразить словами, что рада пожелать всадникам доброго дня. Но тут произошло непредвиденное. Оказалось, у меня не только мысли о себе любимой в голове отсутствовали, но и голоса не имела. И что с этим было делать? Я как закашлялась и схватилась за горло.

– Похоже, девица немая, – озвучил некоторым образом мои мысли Курт. – Отсюда вполне возможно объяснить и другие ее странности. Ушла от дома, заблудилась, дорогу спросить не может. Еще, вероятно, и глухая к тому же.

Я на эти его слова интенсивно закрутила головой. Мужчины, все четверо, не отрываясь, следили за этим. А один, чья лошадь стояла дальше всех, приблизился и сказал:

– Угу! И цветочки тут при этом сидела собирала. Просто у нее с головой не того!..

Очень захотелось сказать, что это у него самого «не того». А я нормальная, просто…просто мне надо было время, чтобы понять, кто я такая. Но решение в их компании, похоже, принимал «господин». Кстати, он рассматривал меня все это время очень внимательно. Это я отвлекалась то на одного говорившего, то на другого, то на лошадь третьего всадника, что подалась в мою сторону, пожелав полакомиться букетиком в руках. А как на него взглянула, так точно разучилась бы говорить, если ранее голос не пропал бы.

– А, ы и у!.. – вот что получилось, вместо «а ты красавчик».

И подумалось тогда, что может во благо лишена возможности говорить? Что-то подсказывало, что здесь был принят другой стиль общения, за мою раскованность и несдержанность могли по головке не погладить, а… в общем, надо было к окружающим еще присмотреться. Вон как зеленоглазый господин напрягся на мои возгласы. А в подсознании откуда-то появилась мысль, что я «нездешняя». В каком плане, не осознала, но тревога от этого возросла. И если так удивилась своей немоте, то кто же лишил меня возможности говорить? Ответов не было, а господин смотрел явно оценивающе. Заметив это и еще раз вздохнув на его мужскую красоту, опустила взор к самой земле и снова наклонила спину в поклоне.

– Так что здесь за поместья есть поблизости? – щурился тот господин на меня, а вопрос задал снова Курту.

– В трех километрах. Небольшой замок есть. Ваши вассалы, что уже принесли присягу.

– Отвезем тогда ее туда, – послал легкий кивок в мою сторону главный. – Возьми к себе в седло. И не лапай очень-то, кто ее знает, чьей дочерью окажется.

Я хотела еще попытаться заговорить, но получались прежние никчемные звуки. Хотя, что могла поведать-то? Что себя совсем не знала? Что мира вокруг нисколько не узнавала? Тогда точно признали бы умалишенной. А так всего лишь немая. Но додумать мысли не успела, потому что Курт поддел меня ловко и усадил впереди себя.

– Смотрите-ка, притихла, – задышал мне в ухо этот мужчина, и тогда смогла различить его запах, табака и мяты. – Наверное, и правда, она из тех мест, куда направляемся.

– Сейчас выясним, – заставил ускориться своего вороного зеленоглазый красавец.

Нет, действительно же хорош. Мне все в нем понравилось: внешность, телосложение, даже властность в манерах и голосе. Так бы смотрела и смотрела…

– Хм, эта особа глаз с вас не сводит, милорд, – вдруг выдал мои наблюдения тот тип, чья лошадь любила букеты из маргариток.

– И чего здесь странного? – повел плечами Курт. – Как и все женщины окружения нашего господина.

– Дурочка дурочкой, а туда же, – захохотал тот, неприятный тип, который плохо отозвался ранее о моей голове, и теперь вот снова…

Они ехали и шутили сначала надо мной, а потом и про других девушек вспомнили. Я же далее слушала в пол уха – окрестности изучала. Вдруг бы что-то знакомое увидала? Но нет, ничего такого. Природа красивая, но мне виды ни о чем не напоминали. А потом нечаянно повернула голову и увидела, что зеленоглазый господин пристально изучал мой профиль. Как если бы что-то хотел рассмотреть и вспомнить.

– Кого-то ты мне напоминаешь, – проговорил он задумчиво и продолжил изучать каждую черточку лица.

И отчего-то стало лестно такое внимание к моей особе. А еще очень захотелось всегда быть рядом с этим мужчиной. Хоть по дорогам вот так ехать, хоть что. Возможно ли такое было? Скорее всего, вряд ли, но помечтать никто не возбранял. Вообще же будущее мое выглядело туманным. И не просто, а еще и окрашенным в серые тона. Потому что не было совершенно никакой определенности. И мне бы вспоминать свое имя, хотя бы, а не витать в облаках при таком раскладе. Но получалось, что присутствие милорда очень смущало и сбивало. Я ощущала зеленоглазого рядом даже тогда, когда и не видела его. Смотрела в другую совсем сторону, а кожей и сердцем чувствовала его присутствие. И даже будто бы запах его тоже ощущала. Если Курт пах смесью табака и мяты, то его милорд воспринимался мной смешением запаха молодой листвы, древесной коры и какой-то цветущей луговой травы. Сложный и чарующий запах.

– А вот и то поместье, про которое говорил, – зазвучал голос Курта над ухом, а его рука будто невзначай прошлась у меня под грудью. – Девица, узнаешь ли свой дом?

Девица ничегошеньки не узнавала. Я то есть. Но посчитала правильным никак не дать этого понять. Кто его знал, как могло бы все повернуться?.. Оно и повернулось. Совершенно неожиданно для меня.

– Ауа…

– Еще бы понять, что это ты сказала, – хмыкнул Курт и будто случайно коснулся ладонью уже моей груди.

– Ау!

– Сиди тихо – сейчас подъедем.

Завидев неказистый дом на взгорке и каменную изгородь вокруг него в полтора человеческих роста, очень удивилась, что это вот было названо замком. Ну да, стена защищала от непрошенных гостей еще несколько домов попроще и какие-то хозяйственные постройки, но чтобы зваться замковой… И тогда до меня дошло, что знавала сооружения, куда более значительные. Уже кое-что! Возможно, скоро бы и имя свое вспомнила?

– Милорд! – выскочили навстречу люди и стали низко кланяться, как только мы миновали распахнутые настежь ворота.

– Милости просим, господа! – раздвинув всех, на первый план вышли хозяева, дородный мужчина старше среднего возраста и под стать ему женщина в кружевном головном уборе, наверное, супруга.

Она же, эта женщина, как увидела меня на коне Курта, так уже глаз не спускала. Ее взгляд следил, как миновала, восседая перед мужчиной, совсем короткую улицу и въехала на мощеный камнем двор. А только всадники начали спешиваться, женщина не выдержала и заговорила.

– Где вы нашли ее, милорд? Нашу племянницу. Мы с ног сбились, разыскивая ее с самого утра. Ардамира обычно гуляет неподалеку от замка, а сегодня скрылась из вида и пропала.

– Ардамира? – переспросил имя зеленоглазый. – Ваша племянница?

– О, да, милорд Вальтерлинг Кнауфорт. Дочь моей сестры, – при этих словах супруг ее снова поклонился. – Бедняжка осиротела. Кроме нас у нее никого из родни больше не осталось, – и женщина, сделав робкий шаг к высокому господину, понизила голос почти до шепота, чтобы сказать, что родители Ардамиры и прочие родственники выступили в минувшей войне не на той стороне, вот и поплатились за это своими жизнями.

– А девушку помиловали из-за ее неполноценности? – влез в разговор Курт.

Нет, он много себе позволял. Взял и вклинился в разговор господина. Но милорд никак не отреагировал. Возможно, что были в дружеских отношениях, поэтому.

– Что вы имеете в виду? – подняла брови «тетка». – А!.. Немота! Нет, господа. Мира потеряла возможность говорить из-за горя. Шок всему виной. На ее глазах казнили отца с матерью. А девочке нынешний властитель пожелал оставить жизнь. Пожалел, наверное. И отправил к нам. Земли-то ее рода отошли короне…

– Нищая родственница… – фыркнул тот, вредный из господ, вроде бы тихо сказал это, но женщина услышала.

– Да, ни монеты теперь в ее приданом нет, а была завидная невеста. Замок Ньютленд знаете? Вот!

Теперь вредина из сопровождения милорда Вальтерлинга присвистнул. И покосился на меня с совсем другим выражением лица, чем во время всей нашей поездки сюда. Понятно, до него дошло, что имел дело с леди. Да, обнищавшей, но кровь знаменитых предков тоже ведь чего-то стоила? Только вот я нисколько не почувствовала сердечного трепета ни при узнавании собственного имени, ни при напоминании о трагической кончине родни. Отчего бы это? Шок? Не верилось, что он настолько способен выхолодить все внутри. Или выжечь? Не знала, как все это назвать, но ощущала внутри просто пустоту.

– И приходится нам теперь о ней заботиться. А это непросто, знаете ли. Племянница порой бывает очень…неспокойной. В последнее время взялась покидать замок. Вот как сегодня. Ушла, и нет ее. А лишних людей, чтобы отправить на поиски, у нас нет. Как видите, живем более чем скромно.

– Хотите сказать, что она вам в тягость?

Милорд Кнауфорт на женщину в кружевах уже больше не смотрел. Гораздо больше его заинтересовал Курт, в тот момент протянувший ко мне руки. Его друг, как бы желая помочь спустить на землю, довольно откровенно прошелся руками по моим бедрам и лишь потом ухватил за талию.

– Не спеши снимать ее, – произнес неожиданно, как для тетки и ее мужа, так и для меня.

– Что вы хотите сделать, милорд?! – как закудахтала «родственница». И настолько притворно изобразила беспокойство за меня, что на нее поморщился не только лорд Кнауфорт, но и собственный муж. – Девочка мне дорога. Она моя кровиночка…

– Десяти золотых, думаю, хватит, – бросил ей такие слова милорд и заодно деньги в быстро протянутый передник. – В расчете? Отлично! По коням, господа! Хочу сегодня закончить с инспекцией своих новых земель и вернуться в замок.

Я, ни жива – ни мертва, так и осталась сидеть на коне Курта. Он за секунду взлетел в седло после того, как только получил такой приказ. И было чувство, что решение друга доставило ему удовольствие. Во всяком случае, руки его оглаживать мое тело принялись с удвоенным старанием. Но радовался мужчина недолго. Ровно до остановки на отдых и во время нее. Тогда же начал уже собственнически прижимать меня к себе, надо и не надо. А потом Вальтерлинг приказал посадить меня на его собственного коня. И Курту пришлось подчиниться. Хмурился и чуть ни скрипел зубами на решение господина, но исполнил его волю. А там еще и другие мужчины принялись над ним посмеиваться. В общем, стал выглядеть мрачнее тучи, как снова двинулись в путь.

Я же сидела мышкой впереди зеленоглазого красавца и сильно дышать боялась – вдруг бы спугнула интерес к себе. Чувствовала, будто мне лет двенадцать и вся такая несмышленая, но восторженная девица. Но на самом деле могла дать себе не менее девятнадцати. Все же грудь и бедра у меня были развиты скорее на этот возраст, тут и размышлять особенно не приходилось. Только сердце трепетало от такой вот близости с Вальтерлингом как-то совсем уж восторженно, вот отсюда и мысли имела подобные. И вот же, хотелось мне, чтобы милорд прижал к себе. Пусть при всех и другие мужчины кривили бы рты в глумливых улыбках, как в случае с Куртом. Но Кнауфорт без надобности ко мне нисколько не прикасался. Это приводило в замешательство. И не только меня. Наши спутники лишь в начале пути понимающе хмыкали, но потом уже посматривали на своего господина с недоумением. Зачем ему понадобилось выкупать бедную и опальную родственницу у тетки? Если не для удовольствия друга или своего, то для чего? Они, скорее всего, ломали головы над этими вопросами, а я просто сидела и млела. Ну не глупо ли?