Читать книгу Лабиринт чародея. Вымыслы, грезы и химеры - Кларк Эштон Смит - Страница 12

Один в своей комнатушке под крышей, Гаспар дю Норд, начинающий алхимик и колдун, бывший ученик Натэра, неоднократно, хотя и безуспешно, пытался заглянуть в вещее зеркало, обрамленное сплетшимися золотыми змеями. Стекло оставалось мутным и туманным, точно запотело подле дьявольских перегонных кубов или зловещих колдовских жаровен. Осунувшийся и измученный долгими ночами бесплодных попыток, Гаспар понял, что Натэр еще бдительнее, чем он сам.

С беспокойством вглядываясь в расположение звезд на небе, Гаспар обнаружил грозное предзнаменование, сулившее страшное бедствие, которое неотвратимо надвигалось на Аверуань. Но что именно это за беда, звезды поведать ему отказывались.

Тем временем омерзительное воскресение и исход мертвецов из могил продолжались. Вся Аверуань содрогалась при виде этой нескончаемой гнусности. Темный, будто ночь нашествия египетской чумы, ужас воцарился повсюду, и люди возмущенным шепотом обсуждали каждое новое злодеяние, не осмеливаясь говорить о подобных вещах вслух. До Гаспара, как и до всех остальных, тоже доходили чудовищные слухи, и, когда ближе к середине лета пугающие происшествия внезапно прекратились, его, как и остальных, тоже точно громом поразил рассказ цистерцианских монахов.

Теперь наконец-то он получил ответ на часть вопросов, которые не давали ему покоя все то время, что он напряженно вглядывался в вещее зеркало. Хотя бы убежище беглого колдуна и его подручных было обнаружено, и именно туда вели следы исчезнувших мертвецов. Но что это было за отвратительное зелье и какое именно адское колдовство затевал Натэр в своем укромном убежище, оставалось загадкой даже для проницательного Гаспара. Уверен он был лишь в одном: умирающий сварливый карлик, понимая, что дни его сочтены, и питая безграничную ненависть к жителям Аверуани, готовит нечеловечески чудовищное колдовство, подобного которому никогда еще не было.

Даже зная наклонности Натэра и будучи осведомлен о поистине неисчерпаемых источниках тайного знания и низменных колдовских сил, которыми обладал карлик, Гаспар мог строить лишь неясные, но от этого ничуть не менее пугающие догадки о надвигающемся бедствии. Однако чем дальше, тем отчетливее ощущал он растущее напряжение, предчувствие чудовищной угрозы, что подбирается с темного края мира. Он не мог отделаться от беспокойства и наконец решился, несмотря на несомненное безрассудство подобной затеи, нанести тайный визит в окрестности Илурни.

Хотя Гаспар происходил из зажиточной семьи, в то время он был крайне стеснен в средствах, ибо отец его не одобрял склонности сына к сомнительным наукам. Единственным источником средств к существованию были те жалкие гроши, которые украдкой от отца передавали Гаспару мать и сестра. Этого хватало на скудную еду, оплату комнаты, покупку некоторого количества книг, инструментов и химикалий, но было явно недостаточно, чтобы приобрести лошадь или на худой конец хотя бы мула для задуманного путешествия более чем за сорок миль.

Нимало не обескураженный этим обстоятельством, юноша пустился в дорогу пешком, захватив с собой лишь кинжал и котомку с запасом еды. Вышел он с таким расчетом, чтобы подойти к Илурни в сумерках, когда на небо выйдет полная луна. Часть его пути пролегала через бескрайний темный лес, подступавший практически вплотную к стенам Виона с востока и темной дугой протянувшийся через Аверуань до самого выхода на скалистое плато у Илурни. Пройдя несколько миль лесом, Гаспар вынырнул из зарослей сосен, дубов и лиственниц и остаток дня шел вдоль реки Исуаль по открытой густонаселенной равнине. Наступившая ночь была теплой, и он провел ее под раскидистым буком, неподалеку от маленькой деревушки, без сна, опасаясь грабителей, волков и еще более страшных созданий, которые, по слухам, обитали в безлюдных лесах.

К вечеру следующего дня, преодолев самую старую и дикую область векового леса, он вышел к круто понижавшейся каменистой лощине, что вела к месту его назначения. На этом склоне брала свое начало река Исуаль, которая здесь была всего лишь небольшим ручейком. В коричневых сумерках между заходом солнца и восходом луны Гаспар увидел огни цистерцианского монастыря, а напротив, над нависавшими неприступными обрывами, – мрачную массивную громаду разрушенной цитадели Илурни с мерцавшими над высокими бойницами бледными колдовскими огнями. Кроме этих огней, ничто не наводило на мысль о том, что замок обитаем, и Гаспар пока не уловил того зловещего шума, о котором рассказывали монахи.

Он подождал, пока круглая луна, желтая, точно глаз великанской ночной птицы, не показалась над темнеющей лощиной. Тогда с великой осторожностью, ибо местность эта была совершенно ему незнакома, юноша двинулся к темной громаде замка.

Подъем при свете луны таил в себе немало трудностей и опасностей даже для человека, привычного к подобным восхождениям. Несколько раз очутившись у подножия отвесной скалы, Гаспар был принужден начинать свой нелегкий путь заново, и зачастую его спасали от падения только чахлые кусты, неизвестно как укоренившиеся в этой каменистой почве. Задыхаясь, с изорванной в клочья одеждой и израненными до крови руками, он выбрался наконец на уступ скалистой вершины, к подножию замковых стен.

Гаспар постоял, переводя дух и восстанавливая иссякшие силы. Отсюда виднелись бледные отражения скрытых огней, пробивавшихся из-за внутренних стен высокой главной башни. Юноша слышал многоголосый приглушенный шум, но не мог определить, с какой стороны и на каком расстоянии он раздавался.

За исключением этого далекого непонятного гула, ни один звук не нарушал мертвую тишину ночи. Даже ветер словно бы избегал приближаться к зловещему замку. Незримое тягучее облако парализующего зла неотступно нависало надо всем; и бледная распухшая луна, покровительница ведьм и колдунов, струила зеленоватый яд над осыпавшимися башнями, и царившее безмолвие было древнее, чем само время.

Передохнув, Гаспар двинулся дальше и практически сразу же ощутил, что его прижимает к земле свинцовая тяжесть, куда более зловещая, чем простое утомление. Незримая паутина зла, что набирало силу и ждало своего часа, как будто опутывала его по рукам и ногам, не давая идти вперед. Медленное омерзительное хлопанье неосязаемых крыл раздавалось перед его лицом. Он точно вдыхал ветер, порывами налетавший из бездонных склепов и несших с собой запах тлена. Неслышные завывания, насмешливые или угрожающие, звучали в его ушах, и словно чьи-то отвратительные руки тянули его назад. Но, упрямо нагнув голову, точно сражаясь со встречным ветром, он шел по осыпавшимся развалинам башни дальше, к заросшему бурьяном внутреннему двору.

Двор, по всей видимости, пустовал, а большая его часть утопала в тени оружейных башен и стен. Рядом, в темном здании, Гаспар увидел зияющую пасть проема, который описали монахи. Изнутри исходило бледное сияние, тусклое и зловещее, как болотные огни. Оттуда слышался рокот, в котором уже различалось сплетение множества невнятных голосов, и Гаспару показалось, что он видит мрачные, темные, как сажа, фигуры, снующие туда-сюда по освещенному залу.

Стараясь держаться в тени, он крадучись двинулся по кругу вдоль внутренних стен. В открытую дверь он войти не решился из страха быть замеченным, хотя, насколько он успел разглядеть, вход никто не охранял.

Он подошел к донжону, на стене которого сверху дрожал бледный отсвет, пробивавшийся сквозь разлом в примыкающем к башне длинном здании. Эта брешь находилась на некотором расстоянии от земли, и Гаспар увидел, что раньше на ее месте была дверь на большой каменный балкон. Марш разрушенных ступеней вел по стене вверх, к полуосыпавшемуся остову, и юноша рассудил, что можно взобраться по ступеням и заглянуть внутрь, оставшись незамеченным.

Части ступеней недоставало, и вся лестница утопала в густом мраке. Тщательно выбирая, куда ступить, Гаспар двинулся наверх и лишь однажды застыл в тревоге, когда обветшалая ступенька раскололась под его подошвой и обломок камня с громким стуком упал вниз, на вымощенный плитами двор. Очевидно, обитатели замка ничего не услышали, и некоторое время спустя юноша продолжил свой подъем.

Он осторожно приблизился к большому неровному пролому, сквозь который был виден свет и, скорчившись на узком карнизе, оставшемся от балкона, вгляделся в разворачивающееся перед ним поразительное и ужасающее действо. Детали были столь ошеломляющими, что подлинный их смысл дошел до него далеко не сразу.

Совершенно очевидно было, что все рассказанное монахами – со скидкой на их набожность – отнюдь не было преувеличением. Почти все внутренние стены и перекрытия огромного полуразрушенного здания были разломаны и разобраны, чтобы приспособить его под нужды Натэра, – задача сама по себе сверхчеловеческая, для выполнения которой колдун, должно быть, вдобавок к десятку своих помощников, привлек целый сонм фамильяров.

Огромный зал там и сям освещали огни горнов и жаровен, а от гигантских каменных чанов исходило зловещее мерцание. Даже со своего высокого карниза юноша не видел их содержимого, но над краем одного разливалось белое сияние, а над другим – блеск цвета сырого мяса.

Гаспару доводилось наблюдать некоторые опыты Натэра с воскрешениями, и все эти принадлежности мрачного искусства некромантии были ему более чем знакомы. В определенных пределах он был не слишком впечатлителен, и нельзя сказать, чтобы его сильно напугали неуклюжие призрачные силуэты демонов, трудившихся далеко внизу бок о бок с облаченными в черные одежды учениками колдуна. И тем не менее леденящий ужас сжал сердце Гаспара при виде невероятного, чудовищного создания, растянувшегося по центру зала, – то был гигантский человеческий скелет ста футов длиной, такой огромный, что не поместился бы даже в старый зал замка. А группа людей и демонов, судя по всему, была занята тем, что усердно обтягивала костяную ногу скелета человеческой плотью!

Этот невероятный кошмарный костяк, полностью завершенный, с ребрами, напоминающими своды некоего сатанинского храма, блестел, словно все еще подогреваемый в адской плавильне. Благодаря зыбкой игре света и тени создавалось впечатление, будто скелет, мерцая и переливаясь, живет потусторонней жизнью, трепещет в недобром волнении. Огромные кости пальцев, клешнями скрюченных на полу, казалось, вот-вот сомкнутся вокруг какой-то беспомощной жертвы. Гигантские зубы скалились в застывшей навечно ухмылке сардонической жестокости и злобы. Бездонные провалы пустых глазниц кишели мириадами насмешливых огней, похожих на глаза элементалей, копошащихся в зловещем сумраке.

Эта ошеломляющая и отвратительная фантасмагория, подобная сцене из жизни разверзшегося ада, потрясла Гаспара. Впоследствии он так и не смог решить, в самом ли деле видел некоторые вещи, и мог восстановить по памяти лишь немногое из того, что и каким образом делали люди и их помощники. Смутные, сумеречные, похожие на летучих мышей силуэты летали туда-сюда между одним из каменных чанов и группой людей, одевавших, подобно скульпторам, костяную ногу колосса красноватой плазмой, которую они наносили и формовали, будто простую глину. Гаспару показалось – впрочем, позже он не был до конца уверен, – что плазму эту, блестящую, как перемешанная с пламенем кровь, в сосудах из светящегося розовым чана призрачные летучие твари переносили в когтях. Ни одна из них, однако, даже не приближалась к другому чану, чье бледное сияние с каждой минутой становилось все слабее и слабее, точно постепенно угасало.

Юноша взглядом поискал щуплую фигуру Натэра, которого не обнаружил в собравшейся толпе. Без сомнения, больной некромант – если, конечно, не умер еще от неведомого недуга, который долго подтачивал его силы, словно выжигая изнутри, – был скрыт из виду великанским скелетом и, должно быть, руководил работой людей и демонов со своего ложа.

Совершенно зачарованный всей этой картиной, Гаспар на своем узком карнизе не услышал крадущиеся по-кошачьи шаги того, кто взбирался за ним по полуразрушенной лестнице. Слишком поздно донесся до него стук упавшего каменного обломка, потревоженного ногами преследователя; Гаспар испуганно обернулся и в тот же миг лишился чувств, оглушенный ударом чудовищной силы, не успев даже понять, что, не подхвати его вовремя нападавший, он неминуемо рухнул бы на каменные плиты двора.