Читать книгу Опасные земли - Клим Жуков - Страница 7

Вечером Ровному позвонил профессор Прокофьев. «Нанес звонок», – по его собственному выражению.

– Здравствуйте, Кирилл, – сказал он. – Я осмелился нанести вам звонок в столь неуместное время…

– Что вы, что вы! – уверил его Ровный универсальной русской идиомой нормальности, приличности и своевременности.

– Точно так. У меня результат по вашему дневному запросу, но он такой неоднозначный, что лучше бы вам, то есть нам, переговорить тет-а-тет. Вам когда удобно?

Антиквар пожал плечами, как будто собеседник мог его видеть.

– Мне все равно, хоть сейчас…

– Вот и чудесно! – подхватил Прокофьев. – Заходите немедленно, благо Ирочка с потомством на даче, мы никому не помешаем. Так зайдете?

В профессорском голосе слышалось столько надежды, что Кирилл не смог отказаться, да и не хотел. Заняться было решительно нечем, а Андрей Витальевич квартировал на углу проспекта Энгельса и улицы Асафьева, что в десяти минутах от Озерков. Надо думать, что Кирилл вряд ли подорвался бы в захолустное Купчино – на другой конец города, но в таком радиусе его легкость на подъем вполне срабатывала.

Взгляд на часы – пол-одиннадцатого.

За окном доступное городу упоение: только что проморосил дождь, осадив пыль, машин уже немного, вечерняя жара разбавлена ароматом сирени, а не только бензиновым паром. Да и хотелось, хотелось прогуляться! Душа требовала.

Голосовой распознаватель в голове Кирилла безошибочно выделил в профессорских обертонах жажду, да и намек насчет отсутствующей супруги был достаточно прозрачен. Так что антиквар отправился не один, а в компании коньяка «Хеннесси» (калибр ноль семьдесят пять), к которому прилагался конверт с гонораром.

Упоительная белая ночь схватила антиквара в объятия и унесла в недолгий путь, подарив ностальгию по лесам, загороду и даче с шашлыками.

Проспект мельтешил личными авто, которые торопились вырваться в сельскую местность, только напрасно, напрасно палили бензин непродуманные владельцы стальных коней! На выезде из города их ждала беспощадная пятничная пробка, которой бы рассосаться часам к девяти, но нет – стоят машины, жгут топливо и нервы, и с каждой минутой их все больше!

Приметы часового сидения на Выборгском шоссе, ожидающие всех запоздавших, вымели из головы антиквара шашлычную мечту. Ботинки же исправно отмеряли асфальт по знакомому маршруту мимо суетных витрин с узкоглазыми едальнями, сулившими суши из минтая, летних террас разливочных, что хвастались закордонным пивом. Пиво, понятное дело, происходило из кранов вездесущей «Балтики», обосновавшейся неподалеку в промзоне «Парнас».

Скоро показался угловой дом, почти чистый двор под сенью лип, а там и до третьего этажа недалеко.

– Добрый вечер, Кирилл! – профессор распахнул дверь и заволок Ровного в прихожую.

Это был высокий седоусый дядька со следами спортивного телосложения. Он носил очки в тонкой оправе и хлопчатую летнюю пару. В прихожей разыгралась обычная пантомима – антиквар пытался снять туфли, а профессор не позволял. Тогда Ровный одарил его конвертом и бутылью, вызвав обязательное:

– Ну что вы, Кирилл, зачем это, Господи, неужели я так не помогу!? – конверт, впрочем, незаметно исчез, а коньяк утвердился по генетической советской традиции на кухне.

Там же утвердились и оба приятеля.

– Говорят, по такой жаре лучше угощаться ромом, – сказал антиквар после первой.

– Свистят! – уверенно отсек Прокофьев. – Ром – это хорошо, нет слов! Но коньяк, как утверждал артист Леонов, – это всегда полезно! Или от всего? Словом, я ему верю! А вы?

Ровный, ясное дело, тоже верил. Тем более ему остро хотелось выпить, так как вчерашнее похмелье перевалило в ту омерзительную фазу, когда таблетки уже не помогают и остается или честно задрыхнуть часов на десять, или обратиться к гомеопатии. То есть выбить клин клином.

Повздыхали о необязательном, а именно – об утраченном навсегда здоровье.

Мол, раньше о-о-о-о! Ого-го! А теперь? Похмелье, головная боль и никакого наслаждения.

И не смущал обоих тот факт, что «раньше» для одного закончилось пятнадцать лет назад, а для другого – все тридцать пять. Подумаешь!

Потом хозяин похвастался презентом – монографией «Сексуальные позиции эпохи Возрождения», что написал неугомонный профессор Неверов на основе похабщины, обнаруженной при реставрации базилики Святого Петра под фресками. Похабщину в свое время изобразил Микельанджело Буанаротти, борясь с тоской, пока подвозили краску для очередного библейского сюжета. Богатая, в общем, тема. Неисчерпаемая.

Грамму этак к двухсотому добрались и до дела.

Прокофьев сбегал в кабинет и вернулся с папочкой на завязках.

– Странная история, Кирилл, с этим вашим городом. Я, право слово, никогда в жизни не додумался бы рыться, если бы не вы. Кому он нужен, этот Сен-Клер? Может, какие-нибудь местные краеведы из бешеных рылись? Мне про то неведомо.

– А что в итоге, Андрей Витальевич? – Ровный прибрал папку.

– В итоге… – профессор задумался, отпил коньяку, встал из-за стола, походил, сел на место. – В итоге какая-то подозрительная чушь. Насколько я могу судить, город известен с конца тринадцатого века. Ну, то есть мне известен из доступных, так сказать, источников.

– Погодите, погодите! – антиквар вскинул ладонь. – Так он вообще существует, этот город?

Прокофьев довольно рассмеялся и освежил бокалы.

– В том-то и дело, Кирилл, что не существует! Последнее упоминание относится к 1431 году, «Хроника графов Эно» – это такое мелкое, тенденциозное летописание Баварской династии, чтобы все было, как у больших дяденек. Династия графов Баварских и Штраубинских – это такой неудачный феодальный проект. Сперва владели неплохим куском: Голландия, Зеландия и Эно, а потом из-за династических браков остались с одним лишь Эно. Последняя графиня Якоба, которая и заказала хронику, пыталась бодаться с самим Филиппом Добрым – герцогом Бургундским, который слабую женщину окончательно обидел, став при ней регентом. А когда она умерла в 1436 году, Эно отошло Бургундии…

– Интересно! И где же тут Сен-Клер? – Ровный решился направить профессора в нужное русло, потому что по глазам видел – о династических хитросплетениях тот будет говорить до завтра.

– А! Ну так вот! В «Хронике» указано, что графиня посещала с инспекцией превотство Шиме, добравшись и до нашего городишки. Это пограничная земля – важное, в общем, место. Есть пара упоминаний раньше. Вот например, в 1415 году французская армия, собиравшаяся к Азенкуру, изрядно погуляла в графстве Эно, так как те были союзниками англичан. Ну, Азенкур! – Прокофьев поднял взгляд на Кирилла, как бы подбадривая к ответной реплике.

– За кого вы меня принимаете? – ненатурально оскорбился тот. – Битва при Азенкуре, Генрих V, победа англичан. И что с того?

– Так вот, героический наш Сен-Клер-на-Уазе врагу не сдался и целых три дня отражал интервенцию – это в Хронике написано. Французы сей факт не подтверждают и вообще ни о каком Сен-Клере не упоминают.

– И все?

– Нет, не все. В папочке есть ксерокопия… Литография с какой-то старой карты, чуть не четырнадцатого века. На ней Сен-Клер имеется. И все, дальше полный молчок – как не было городка!

– Эпидемия? – предположил Ровный, вспомнив сквозь ненавязчивый коньячный туман, что в анонимных записках упоминался такой вариант.

– Вот в этом-то и заключается странность! Не мог целый город исчезнуть, даже если бы жители вымерли поголовно! Что, кстати, вряд ли – это ж не Великая Чума четырнадцатого столетия! В тридцатые годы следующего века ни о каких катастрофах подобного масштаба и речи не было! Ну допустим, все перемерли от простуды с поносом. И что? Город на реке, город пограничный – важный, то есть, пункт. Есть укрепления, инфраструктура – никто не стал бы его бросать! Это же Европа! Каждый кусочек земли на счету!

– Согласен, – кивнул гость. – Сам об этом думал. Однако факт – нет города! Самые подробные карты говорят, что там нет ничего. Я даже заплатил за космическую фотографию Бельгии – там такие подробности… черт, там даже общественные сортиры на улицах разглядеть можно! Если бы от города остались развалины, их бы с орбиты зафиксировали, это точно. Но даже развалин нету!

– Вот такой казус, – развел руками профессор. – Был да сплыл. Не забывайте, Кирилл, про коньяк!

Ровный не забывал.

Угостившись еще, Прокофьев посоветовал разузнать у спецов по Второй мировой войне, когда картография была на самом высоком уровне, а военный театр оказался уж очень нагруженный. Антиквар сообщил, что уже, что спецы в голос кричат, что нет там никакого города, зато в том районе пропал целый полк.

– Вот так вот! – хозяин поднял наставительный палец. – А вы говорите: Западная Европа, плюнуть некуда, все изучено! Вот! Сколько нам еще открытий чудных готовит просвещенья век! Или не век… Европейский брег! Давай, Кирилл, за Европу, колыбель современной цивилизации. Хоть и мерзкая в конечном итоге получилась цивилизация, а как ни крути, родом мы все из нее родимой!

Антиквар начинание поддержал, не обидевшись на «давай», – профессор всегда неожиданно переходил на «ты», а Ровный был не против. Тридцать лет разницы все-таки. Выпили за старушку Европу.

И тут в кармане распиликался переносной телефон.

– Простите… – на экране требовательно сверкала фамилия – Петухов. – Партнер звонит, что-то важное, а то с чего бы он в час ночи?

– Ничего, ничего, общайтесь спокойно, а я до ветру… – сообщил профессор, удаляясь в «доветреное» помещение.

– Да!

– Звезда! – передразнила трубка петуховским голосом. – Чего не спишь?

– А надо?

– Не надо. Просто ты всегда материшься, когда я ночью звоню, – Петухов хмыкнул. – Раз не дрыхнешь, значит, опять бухаешь!

– Не бухаю, а провожу консультацию по нашему делу, между прочим, не жалея печени, – поправил товарища Кирилл. – Ты будто не знаешь обстановку! У нас же как? Если толковый человек, то непременно пьяница.

В ванной комнате громко заструилась вода, и Ровный не боялся, что профессор услышит такую нелицеприятность. Да и глуховат стал с годами Андрей Витальевич.

Петухов опять хмыкнул.

– Короче, консультант! Наше дело… в общем, так… ну это…

– Облом? – предположил Ровный.

– Типун тебе на язык! Облом! Скажешь тоже! У меня обломов не бывает! – Петухов, несомненно, себе сильно льстил, но антиквар перебивать не осмелился за явной глупостью неизбежной в таком случае дискуссии. – Нет! Все в силе, просто пришлось ускориться. Я заскочил к нашему клиенту без тебя и выкупил бумаги. Пришлось, понимаешь, действовать быстро.

– В чем дело? Конкуренты подперли?

– Да какие, в задницу, конкуренты… Короче, умник, архив наш в сейфе, завтра жду тебя в полдень, понял? И не вздумай дышать на жену перегарищем, она этого не любит, ты в курсе. В общем, советую сворачивать пьянку и отсыпаться, тебе завтра работать не покладая на. Вопросы, предложения?

– Хамло ты, Петухов.

– Сам хамло, – неоригинально ответил Петухов и дал отбой.

Вернулся тактичный профессор.

– Поговорили?

– Так точно.

– У меня к вам просьба. Не в службу, а в дружбу. Если вам удастся раскопать про этот Сен-Клер – поделитесь! Уж очень оно загадочно, а мне как специалисту – благородный вызов. Ну и я, со своей стороны, буду рыть и держать вас в курсе, хорошо?

– Договорились! – ответил Ровный, глядя в профессорские глаза, такие любопытные, что сил нет.

Следующее утро началось, как положено породистому жаворонку, в семь часов или около того.

Встав, антиквар констатировал, что выпито вчера ровно столько, сколько полезно для здоровья. Для здоровья же исполнил зарядку и, повизгивая, покрутился под холодным душем. Хотя какой там «холодный» при такой жарище за бортом? К десяти утра термометр вскарабкался до отметки двадцать три градуса, а «Гисметео» из сетевых недр грозилось тридцатью, что ли, пятью в полдень. Ад длился уже третью неделю с редкими перерывами на дождь.

Ровный распугал на кухне утренних мух и отправился принимать второй завтрак в итальянскую ресторацию.

Ресторация располагалась ровно под окнами в полуподвале приснопамятного «Бада-бума». Из достоинств: рядом, хорошее кофе и ностальгия, так как именно этому грандиозному ларьку антиквар был обязан своей антикварной судьбой.

К тому же это в девяностых он был грандиозным. Теперь на фоне кубической «Меги» его четыре тысячи метров казались милыми и уютными, а когда-то скандальная архитектура навевала тоску о чем-то светлом и недолгом, как демократия в России.

В ресторации Ровный поглотил некоторое количество едьбы и прицелился на две большие кружки эспрессо, подавив предательскую мыслишку о холодном пиве. Не то чтобы его смущало питие по утрам – в сорок лет, что помножены на изрядный алкогольный стаж, подобные условности уже не пугают.

Пугало соображение иного рода.

А именно – нюх и характер мадам Петуховой, кажется, третьей жены его друга.

Тот питал пристрастие к томным фифам с долгими ногами, обязательно лет на пятнадцать моложе. Фифам очень льстил факт замужества с «Мерседесом» и четырехкомнатными апартаментами на Петроградской стороне. Отличительной их особенностью был неизменно дурной нрав, любовь к атрибутам успеха и полное отсутствие в том месте, где людям положен мозг.

Нынешняя мадам не была исключением. Более того, уверенно претендовала на чемпионские показатели.

Татьяна Римская (в девичестве), двадцати четырех лет, на первый взгляд совсем не дура. Экономическое образование, интеллигентская династия в третьем поколении, красный диплом и художественная гимнастика в недалеком детстве.

Второй взгляд раскрывал глубины вовсе не радужные.

В ее хорошенькую головку был встроен калькулятор, отменно управлявший приростом личного благосостояния. Более ничем он не управлял, отчего норов у девочки был такой, что Кирилл радовался собственной холостяцкой доле.

Так вот, «друзей-дебилов» своего супруга она ненавидела. А запах алкоголя вызывал у нее состояние бешенства, что скверно сказывалось на нервах. Петухов еще не наигрался, отчего все выходки сносил. Словом, от пива пришлось отказаться, хотя хотелось.

«Кстати, о Петухове! – подумал Ровный. – И чего это мы не звоним?»

Не прекращая уничтожать кофе, антиквар взялся за трубку и набрал номер. В ответ ему сообщили, что абонент выключен или находится вне зоны действия сети.

Странно.

Даже очень!

Позвонил еще раз. И еще. И еще.

Та же ерунда.

Оставалось предположить, что у Петухова в кои-то веки разрядился мобильный аппарат – вполне возможное объяснение, хоть и крайне нетипичное для коммерсанта. Был у Петухова еще один телефон, но он его секретил, приберегая для неизбежных в его ситуации любовниц. В сей разряд Ровному хода не было, поэтому номера он не знал.

Домашний телефон Артем уничтожил давным-давно, оставался интернет.

Выйдя в сеть с мобильного, Кирилл убедился, что абонент офлайн. И в скайпе, и во «ВКонтакте», и вообще везде.

– Ну, блин! – буркнул Ровный и, прикончив кофе, пошел к метро.

С Озерков по прямой ветке до Петроградской, а там пешим ходом до Большого проспекта, дом 61 – сплошное удовольствие, а не прогулка.

Квартира в невозможно питерском доме серой масти досталась Петухову от деда – генерального конструктора чего-то важного в советскую пору. Ровный в общих чертах представлял делишки своего друга, чтобы понимать полную нереальность покупки такой пафосной жилплощади, где квадратный метр догонял в стоимости среднюю иномарку.

Повезло бывшему сержанту с родней!

Дом с башенкой, во дворе антикварный люк канализации с надписью по ободу: «И. С. Силинъ. Петроградъ». Да еще четыре комнаты!

Ровный проник во двор и долго мялся у молчавшего домофона. То проклиная Петухова, то глядя на часы, то терзая сотовый. Когда хронометр показал четверть первого, а телефон продолжал молчать, дверь распахнулась изнутри, выпустив свору девчушек летнего вида, которые принялись прыскать и перешептываться, согласно обычаю этого племени, пока антиквар входил в подъезд.

Пятый этаж, дверь, прятавшая под дубом натурально сейфовую створку, и звонок с идиотским соловьиным пересвистом. Электрическая птичка успела спеть свои песни раз двадцать, пока Ровный не удостоверился, что приятель и деловой партнер его игнорирует, продинамил то есть, самым скотским манером.

Ткнул дверь кулаком. А после, в сердцах, ногой. Площадка отозвалась гулким эхом и шипением Кирилла, позабывшего о сандалиях на босу ногу, что не были приспособлены к сокрушению бронированных предметов.

– Твою ж мать! – выругался Ровный и дернул ручку.

Дверь неожиданно поддалась.

– Ой, – сказал он. – Есть кто дома? Я вхожу.

Из проема на него пахнуло кондиционированной прохладой и почему-то запахом мясного ряда на рынке. В коридоре вились взволнованные мухи. Много мух.

– Алло! Петухов! У тебя что, холодильник сломался? – быстрый взгляд на пульт сигнализации – пульт пламенел зеленым диодом, то есть был выключен. – Эй! Таня! Артем! Что за шутки?

Ровный посмотрел вдоль коридора на кухню – пусто.

Прошелся до ближайшей двери, за которой скрывалась гостиная. Пусто.

А когда наступил черед супружеской спальни…

Пахло рынком именно отсюда.

Кирилл задохнулся и отступил, а скорее даже отпрыгнул назад, запнувшись о порожек. Руки его были прижаты ко рту, из которого рвались наружу звериный вопль и волна рвоты.

Это была больше не спальня – бойня.

Новый интерьер находился за пределами восприятия в нормальных человеческих терминах. Именно поэтому Кирилл удержался и от крика, и от рвоты, настолько увиденное превосходило его рассудок.

Бывший сержант, а теперь и бывший успешный бизнесмен Петухов лежал на собственной кровати с выпущенными кишками, которые разматывали петли до пола. Живот распорот, грудина вскрыта так, что наружу торчали ребра, как шпангоуты разбившегося на рифах корабля. Лицо, буквально вмятое внутрь черепа, страшный оскаленный рот, а через разорванную щеку вываливался на подушку черный от крови язык.

Все, буквально все было залито кровью.

В проходе между стеной и кроватью лежала Таня Римская, и Ровный не вдруг сообразил, чего в ней не хватает.

Не хватало головы.

Голова валялась перед дверью, сорванная с шеи, вперив в Кирилла жуткие слепые глаза, на одном из которых сидела отвратительная мясная муха и мыла лапки.

Вместо крика с губ антиквара сорвался жалкий стон.

Сам не помня как, он добежал до кабинета, где царил хаос.

Сейф был раскрыт, и он был пуст.

В каком-то тупом оцепенении Ровный вдруг понял, что Артем никогда не называл домашний сейф сейфом, обзывая его жестянкой. Сейф – это всегда его личная депозитная ячейка в «Райффайзенбанке» или иное хранилище вне дома.

Он скользнул на кухню, стараясь не смотреть в растворенную дверь спальни. На кухне, в баре под заветной бутылкой из-под «Наполеона», которую дед-конструктор привез из Парижа, Артем имел привычку прятать важные записки. Чтобы не забыть что-либо.

И сейчас привычка не подвела.

Сложенная вчетверо тетрадная страничка с корявой петуховской надписью: «Фнл. вкзл. 27, 156723».

Камера хранения Финляндского вокзала, двадцать седьмая ячейка и код. Пыли вокруг не было, значит, бумажка совсем свежая. Бумажка перекочевала в брючный карман, а руки уже нашаривали мобильный.

– Алло! Милиция! Девушка! Угол Большого проспекта и улицы Бармалеева, дом 61, квартира 38. Чего я хочу?! Здесь убийство! Что?! Конечно, я уверен! Муж и жена, насмерть, вдребезги!

Да, потом была милиция. Точнее, полиция.

Кирилла взяли в крутой оборот, ибо молодому следователю показалось соблазнительным заподозрить в двойном убийстве именно его, Кирилла Ровного. В любом случае отвертеться от поездки в отделение не вышло бы ни в коем случае, да он и не пытался, слишком потрясенный увиденным.

Следователь убойного отдела майор Князев сидел за столом, что-то записывая в блокнот или настукивая клавиатуру компьютера. Майор был мелок и тощ, носил серую рубашку, очки и светло-русый ежик волос на голове. Облик ниже бюста был скрыт столом, так что интересующимся были видны лишь шифоновые туфли, что плясали нервически танцы. Интересующихся, впрочем, не сыскалось.

Вентилятор с прокуренными лопастями гонял воздух, за окном катались могучие полицейские перехватчики, а поверх майорской головы грозно и торжественно глядел портрет государя-президента.

– Итак, господин… э-э-э, Ровный, зачем вы сменили свою старую фамилию?

– Какое ваше дело?

– Вопросы здесь задаю я.

– Как вам будет угодно.

– Итак, фамилия?

– Что фамилия?

– Отвечайте на вопрос!

– Так вы задайте вопрос, я отвечу.

Шел третий час беседы. Еще два часа антиквар провел в провонявшей квартире, где хозяйничала оперативная группа. Было жарко, душно, и чувство юмора покинуло Кирилла, отчего тот сделался груб и язвителен.

Майор спрашивал обо всем на свете под аккомпанемент, который выдавала секретарша на компьютере.

– Расскажите мне еще раз, где вы были вчера ночью.

– Вчера ночью я пил коньяк с профессором А. В. Прокофьевым у него на квартире.

– Он может это подтвердить?

– Господи! Конечно, может, мы же пили вместе! Позвоните и поинтересуйтесь!

– Позвоним, не сомневайтесь. Господин Ровный, вы часто так проводите время?

– Не понял.

– Я имею в виду, вы часто принимаете алкоголь по ночам?

– Не ваше дело.

– Послушайте, господин Ровный! – проникновенно начал следователь, сложив руки перед собой. – Погибли два человека. Зверски убиты. В ваших интересах сотрудничать с нами, а не заниматься отговорками.

– Вы меня в чем-то подозреваете?

– Мы пытаемся установить обстоятельства дела.

– Обстоятельства? – удивленно поинтересовался Кирилл. – Я уже раз так восемь сказал, что обстоятельства таковы, что я вчера до двух часов ночи пил коньяк, что может подтвердить уважаемый человек! И что в это время я беседовал по телефону с Артемом, и он был жив и здоров.

– Господин Ровный, детали устанавливаются судмедэкспертом, но, скорее всего, убийство имело место между тремя и шестью утра. То есть теоретически можно предположить, что вы могли успеть от Озерков до Петроградской. Дверь открыта, не взломана, значит, скорее всего, он открыл ее сам, кому-то, кого он знал. Вас он знал.

– Да Артем полгорода знал!

– Но с вами он вел дела…

– И что?! – взвился Ровный. – Я веду с ним дела с двухтысячного года! Я вообще очень много с кем веду дела! Если, не дай Бог, еще кого-нибудь шлепнут, тоже я буду виноват?!

– Тише, тише, – майор поднял ладонь, словно отгораживаясь. – Мы вас пока ни в чем не обвиняем.

– Слава создателю! – возликовав, Ровный всплеснул руками. – Тогда к чему эти расспросы? Я уже три часа с вами общаюсь – мне есть чем заняться, поверьте. Я ведь даже не свидетель!

– Кстати, о свидетелях, – следователь нахмурился. – Вам не кажется странным, что во всем доме никто ничего не слышал? Характер убийства подразумевает изрядный э-э-э…

шум. Дело было ночью – все дома, все спят, а тут такое! И никаких сигналов, ничего.

– У Петухова в квартире специальная звукоизоляция. Да и стены там такие, сами понимаете. Артем хвастался, что у него можно стрелять из пулемета, не потревожив соседей.

– Покойный стрелял дома?

– Мне об этом ничего не известно.

– У него было огнестрельное оружие?

– Ваши коллеги описывали обстановку. В кабинете железный шкаф – там дробовик «Бинелли», карабин СКС и, кажется, «Тигр» – все законно.

– А у вас оружие есть?

– А у меня оружия нет. Без надобности. Хотя, признаюсь, люблю ходить в пулевой тир и с армии неплохо стреляю.

– Позвольте еще раз поинтересоваться, господин Ровный… – майор забарабанил пальцами по столешнице. – Были у покойного враги? Быть может, что-то связанное с вашим совместным бизнесом?

– Не знаю, честно, – антиквар прижал руку к сердцу, чтобы показать, насколько он честен. – Петухов, конечно, куда более крупный дилер антиквариата, чем я, но… суммы, если вдуматься, смешные. Сейчас ведь, слава Богу, не девяностые, когда могли убить за двести долларов…

– Поверьте мне, сейчас убивают за немногим большие деньги, – сообщил майор мрачно. – Быть может, что-то, связанное с вашими текущими проектами, как вы думаете? Вам никто не угрожал? Не следил? Какие-либо странные звонки по телефону?

О странных звонках, да не по телефону, а прямо в дверь, Ровный мог кое-что рассказать. Но не стал. И о текущем проекте тоже решил отмолчаться.

– Поймите, я оказывал Артему консультационные услуги. На этом наше сотрудничество исчерпывалось в девяти случаях из десяти. Я – эксперт, оценщик и консультант довольно широкого профиля. Практически все, что связано с антиквариатом. В данный момент Артему потребовались некоторые сведения по исторической географии средневековой Европы.

Он задал вопрос, я ответил, он заплатил гонорар – все. В наших кругах не принято задавать лишних вопросов. Не знаю, чем он занимался в последнее время. Но уверен, что речь идет о перепродаже предметов на максимальную сумму тысяч в пятьдесят долларов при рентабельности процентов в двадцать-тридцать, не более. Разве это деньги, чтобы пойти на такой кошмар? Ведь его пытали?

Майор хмыкнул или даже скорее хрюкнул.

– Х-рм, – или иной звук подобного свойства. – Не уполномочен раскрывать детали.

– А все же? – уточнил антиквар.

Но майор идти на контакт отказался.

– Повторяю: не уполномочен, – полицейская рука прижалась к нагрудному карману. – Поймите, я не судмедэксперт, а они работу только начали. Что я вам расскажу, а главное, вам-то это зачем?

– Да вот как-то неуютно себя ощущаю после такого зрелища. Я по профессии подобное редко вижу, практически никогда – очень впечатляет, знаете ли!

По профессии майор был немного параноиком, поэтому сарказм насчет «редко вижу» сперва не оценил, подозрительно воззрившись на Ровного.

– Редко? Ага… шутить изволите, – он недовольно скривился. – Хотелось бы уточнить: вот это ваше замечание «в наших кругах не принято задавать вопросов» – это почему так? Вы же легально работаете, или?..