Читать книгу Изабелла. Королевское сердце - Колин Фальконер - Страница 12

Король очень оживлен. Размашистым шагом он входит в зал, и свита миньонов следует за ним, как хлопья пены за лошадью в галопе. Единственное, о чем он желает говорить, – о пире, устроенном царственной четой, чтобы умаслить упорствующих в неповиновении магнатов. Он ведет эту кампанию, как войну, только в роли тяжелой кавалерии – щедрые дары для баронов.

– Вы произвели впечатление, – говорит он Изабелле. – Ваше присутствие на пиру высоко оценено. Ричмонд говорит, что вы – самый очаровательный сотрапезник, какого он когда-либо встречал. Глостер назвал вас самым прекрасным самоцветом моей короны. Кто бы мог подумать?

– Ваше величество?

Она искренне озадачена этой тирадой. Кто б мог подумать – что?

– Но ведь вы так молоды и такая… – Он легкомысленно взмахивает рукой. – Худенькая.

– Во Франции меня считают красавицей.

– Вы и правда очень хорошенькая. – Эдуард широко улыбается. – Я вами горжусь.

Худенькая и хорошенькая… «Однажды вы будете страстно желать меня, Эдуард. Сгорать от любви!»

– Наконец-то в Англии царит согласие.

– Остается еще Уорвик. И мой дядюшка Ланкастер.

– Ланкастер! – Эдуард морщится, словно в рот ему попало что-то горькое. По полу бежит насекомое, и он давит его каблуком. – Ваш дядюшка раньше был на моей стороне. Теперь, когда Перро в отъезде, он от меня отвернулся.

«Ну разумеется, отвернулся! Разве это для вас не очевидно?» Изабелла огорчена тем, что ей понятны все эти мелочные маневры, а ему – нет.

– Вы слышали, что я приказал арестовать еще дюжину тамплиеров?

– Отец будет очень рад это слышать. И его святейшество в Риме тоже.

– Вы собираетесь писать отцу? Я высоко оценил бы его поддержку.

– Я передам ему все, что вам будет угодно, ваше величество. Но разумно ли возвращать лорда Гавестона так скоро? Вы только-только поладили с баронами.

– Нечего было мне возражать изначально! Я – их король!

– Но мы так много сделали, чтобы вернуть их! Не лучше ли укрепить связи, прежде чем пробовать их на прочность?

В комнате темнеет, потому что солнце скрылось за облаками. Хорошее настроение короля испаряется.

– Я не могу жить без него, Изабелла. Вы не понимаете.

Эти слова – как пощечина. Она выпрямляется во весь рост, собирается с силами.

– Значит, Гавестон приезжает?

– Теперь все будет по-другому, Изабелла. Больше осмотрительности с его стороны. Вам нечего его опасаться. Вы – моя королева. Когда повзрослеете, поймете.

Он удаляется, преисполненный энергии: решил поохотиться и теперь зовет своего сокольничего и грумов, приказывает подготовить собак. «Когда повзрослеете, поймете».

«Да, мне еще многое предстоит понять о мужчинах и женщинах, – думает Изабелла. – Но одно я знаю уже сейчас: я не успокоюсь, пока вы не полюбите эту худенькую хорошенькую девчонку так же, как любите Гавестона».

* * *

– Он говорит, теперь будет по-другому, – сообщает она Росселетти. – Он дал мне слово.

Ее шпион смотрит в пол. Выглядит он мрачным.

– Последние девять месяцев мы почти не расставались. Многое изменилось между нами, я уверена.

– Он написал его святейшеству в Рим с просьбой снять угрозу отлучения. Это единственное, что мешает ему сегодня же привезти Гавестона назад.

– Пусть приезжает. Он больше не представляет для меня угрозы.

– Но он – угроза для короля. Бароны как ненавидели его, так и будут ненавидеть. Неужели так трудно это понять?

– Он желает поддержки со стороны моего отца.

– Ваш отец не позволит втянуть себя в гражданскую войну в Англии. У него полно своих проблем. Единственное, чего желает король Филипп, – это чтобы Эдуард содержал собственный дом в порядке.

– При этом он не возражает, когда Эдуард арестовывает тамплиеров и делает ему уступки в Гиени!

Росселетти пожимает плечами.

– Эдуард сам это предложил. И ваш батюшка, разумеется, согласился. Такая уступчивость со стороны Эдуарда его очень устраивает. Но если ваш царственный супруг считает, что Филипп выступит посредником между ним и английскими баронами, он очень заблуждается.

– А что делать мне?

– То же, что и раньше. Терпение, Изабелла! Ваше время придет.

Его печальные серые глаза встречаются с глазами королевы, и он быстро отводит взгляд. Оба понимают, что будет дальше. Все это понимают, кроме Эдуарда.

Весной парламент собирается в Вестминстере и отказывает королю в требовании возвратить Гавестона из изгнания. Архиепископ Уинчелси повторяет свои угрозы отлучения. Изабелла думала, что Эдуард разозлится, но он возвращается в ровном настроении.

Двор переезжает в Кенсингтонский дворец, на другом берегу реки, и она становится свидетелем прибытия двух папских эмиссаров. Эдуард принимает их за закрытыми дверями, поэтому она не знает, что было сказано. Но на следующий день присутствует, когда король зачитывает папскую буллу собравшимся в парламенте баронам и епископам. Его святейшество берет верх над Уинчелси.

Архиепископ унижен. Он слушает, поджав побелевшие губы, и молча покидает зал.

Бароны понимают, что их переиграли. Некоторые посматривают на Изабеллу, спрашивая себя, не ее ли это рук дело. Слишком высокого они о ней мнения… Она не желает, чтобы бароны манипулировали ее супругом и королем, но и возвращения Гавестона не хочет тоже.

Эдуард всех обвел вокруг пальца. Он более искушен в этой игре, чем кто-либо из них предполагал.

* * *

Королевский двор перебирается в Йорк – холодное, богом забытое место, где даже дьяволу не согреться. В центральном очаге горит огонь, но тепла от него нет. С тем же успехом можно греться, стоя голым на болоте. Сквозняки гоняют пыль по полу.

Сегодня церковный праздник, День всех усопших верных. Чтобы его отпраздновать, Эдуард пригласил из Аквитании менестрелей. Они играют на лютнях и поют о любви и рыцарстве – всем том, что когда-то представлялось ей таким важным.

Она не замечает, что Гавестон тихонько приближается к ней, пока он не оказывается рядом. Он очень красив. Изабелле неприятно это признавать, но это так. Он весь в белом, со сверкающими рубинами на пальцах – блудливый ангел, чей алый пояс спущен на стройные бедра.

– Вы тоже в числе моих ненавистников, ваше величество, не так ли?

– Я не желаю вам зла.

– Но мы любим одного мужчину, – шепчет он.

– Я – королева.

– И всегда ею будете. Он говорит о вас исключительно в хвалебном тоне.

То, с каким видом это было сказано, Изабелле не нравится. Не нуждается она и в его сочувствии.

– Не понимаю, зачем вы вернулись. Бароны объединились против вас.

– Не все. Только Уорвик и этот старый боров Ланкастер. Толстобрюх меня не любит, но даже он не выступит против короля.

– Милорду Линкольну лучше не слышать, как вы его называете.

– Наверняка он так же высоко отзывается обо мне.

– Почему бы вам не перестать их провоцировать? Это только разжигает ненависть. Перемирие, нами достигнутое, – вещь хрупкая, и его величество приложил массу усилий, чтобы наладить отношения с баронами. И я тоже.

– Я ценю ваши усилия, хоть и нахожу удивительным, что вы делали это ради меня.

– Находите меня непредсказуемой?

Он улыбается.

– Вы не такая уж надменная папенькина дочка, как о вас говорят.

– Вы имеете в виду Эдуарда?

– Эдуард перед вами трепещет.

– Вы надо мной издеваетесь?

Гавестон пожимает ей руку. Ничего странного, то же самое мог сделать любой из ее дядьев. Но эта внезапная фамильярность шокирует Изабеллу.

– Лучше нам с вами быть союзниками.

– Почему?

– Мы лучше, чем большинство, понимаем, что красота – это проклятие.

Крыша не выдерживает, и поток дождевой воды проливается вниз, в очаг. Угли шипят, начинают дымиться. Музыканты на галерее откладывают лютни. Зал принимаются готовить к пиршеству. Входят пажи с серебряными кувшинами, чтобы присутствующие могли помыть руки, священник читает молитву.

Под фанфары и восклицания герольда вносят неф[14] – золотой кораблик, украшенный драгоценными камнями и содержащий дорогие специи.

Изабелле не терпится узнать, почему Гавестон считает, что они очень похожи, но сперва оруженосцам предстоит нарезать мясо и подать сидящим за королевским столом серебряные блюда. Те, кто сидят за гостевыми столами, довольствуются деревянными дощечками.

Наконец ей представляется шанс его расспросить. С невиннейшим видом Гавестон заявляет, что не помнит, чтобы он такое говорил. Она почти кричит ему:

– Вы считаете меня красивой?

– Все вокруг так говорят, и я не вижу причин не соглашаться.

– Эдуард меня красивой не считает.

– Он не находит в вас ничего, кроме красоты.

Изабелла чувствует, что ее щеки пылают. Да как он смеет?

– Не обижайтесь, ваше величество. Мне понятны ваши затруднения.

– Затруднения?

– То же самое думают обо мне бароны. Еврей Иосиф и остальные.

– Лорд Пембрук знает, что вы дали ему это прозвище. Вам следовало бы придержать язык.

Он передергивает плечами.

– Зачем, если бароны отзываются обо мне так, словно я – исчадие ада? Я их презираю. Думаете, я могу им понравиться? Хотите, чтобы я перед ними лебезил?

– Мне мало лет, лорд Гавестон, но благодаря отцу я кое-что в этом смыслю. Так вот, он учил меня: не надо нарушать мир прежде, чем удостоверишься, что выиграешь эту войну.

– Король у нас Эдуард, а не Ланкастер и не этот пес Уорвик.

– Я с вами согласна. Но короли и раньше теряли свои королевства. Эдуард многим рискует ради вас.

Внутренняя борьба ясно отражается у него на лице.

– Знаете ли вы, что такое любить? Но откуда, вы еще так юны. Вас отдали совершенно незнакомому человеку, а дальше – как повезет. Но любви вы не знаете.

Это сказано с такой страстью, что Изабелла невольно отшатывается. Он прав: так пылко она никогда не любила. Ему тоже не до улыбок, и он напряженно, испытующе всматривается в ее лицо.

– Знаете ли вы, каково это, когда с тобой рядом человек, который понимает тебя, читает в твоей душе? Любовь, о которой поют ваши менестрели… Всегда ли это о рыцаре и прекрасной даме? Кто выдумал такой закон? Скажете, Господь? Но тогда Господь – мошенник, и этот закон мне не подходит.

Гавестон произносит все это на одном дыхании. Король смотрит в их сторону, он явно недоволен. Изабелла никогда еще не видела Гавестона таким. Обычно он – само спокойствие, а на нее смотрит снизу вверх, со снисходительной усмешкой.

Он же вдруг понимает, что сказал слишком много. Отворачивается, что-то шепчет Эдуарду, и тот смеется. Король хлопает в ладоши, призывая карликов и акробатов.

В эту ночь она выходит из опочивальни, спускается по лестнице и, прислонившись к холодному камню, наблюдает за их тенями на стене – как они сидят у камина и пьют пряные вина. Последнее, что она видит, – силуэты целующихся.

На следующий день Эдуард созывает парламент, но Ланкастер и Толстобрюх – она улыбается, вспомнив прозвище, придуманное Гавестоном для Линкольна, – и другие магнаты отказываются приехать, потому что Гавестон тут. Зато приезжает лорд Пембрук. Видом он напоминает живой труп, но Мортимер называет его единственным принципиальным человеком на всю страну. Эдуард прислушивается к нему. Иногда.

Пембрук сообщает королю, что только Линкольн удерживает остальных баронов от гражданской войны. Неужели все так плохо? Кажется, да. Ланкастер и Уорвик готовы воевать с Эдуардом, но и они слушают Линкольна, который все еще ратует за мирное решение конфликта.

Святки они с Эдуардом проводят в Лэнгли.

Однажды Эдуард с Гавестоном не возвращаются с охоты. Изабелла созывает оруженосцев и с восходом луны выезжает на поиски верхом, закутавшись в меха. Сверкает снег, воют волки. Она находит его на опушке леса танцующим вокруг костра. С местными селянами он отмечает старинный языческий праздник Йоль – день середины зимы. Одна из женщин наряжена Зеленым Человеком[15], она в зеленых одеждах и венке из ягод. Ночь светлая, и Изабелла прекрасно видит, как Эдуард с Гавестоном преклоняют перед зеленой богиней колени, как это было принято в иные времена, с иными верованиями.

Они ее не замечают, и Изабелла поворачивает назад. По приезде это открытие ведет ее прямиком в часовню. За кого она вышла замуж? Неужели он законченный безбожник?

Прежде они почти не расставались, теперь их встречи очень редки. Он обещал, что будет по-другому, но все быстро вернулось на круги своя.