Читать книгу Ноосферное образование в евразийском пространстве. Том 1 - Каллум Хопкинс, Коллектив авторов, Сборник рецептов - Страница 23

Мы живем в такое время, когда у человечества накопилось громадное количество научных и культурологических дисциплин, описывающих строгие законы Мироздания, с одной стороны, и разнообразную деятельность человека, – с другой. Причем, на фоне фундаментальных принципов развития, которым подчиняется Вселенная – от далеких галактик до маленькой Земли, деятельность человечества кажется на редкость хаотичной, в ней трудно найти свои алгоритмы.

Сегодня, в свете огромного количества новых научных данных, по-прежнему актуальной остается проблема смысла жизни человека на Земле. Для ее решения необходимо найти новые точки соприкосновения естественных и гуманитарных наук, науки и искусства, философии и религии – и, в конечном счете, найти определенные константы бытия человека в мире.

Новая философская картина мира, а это значит открытие новых универсалий, всегда связана с изменением ее аксиоматики, с новым прорывом интуиции, с расширением значений основных философских категорий.

Вот такой очередной момент культура переживает и сегодня – в начале XXI века, и не только наша, отечественная, но и мировая. И здесь необходимо оценить тот фундаментальный вклад в развитие современного мировоззрения, что был сделан философией русского космизма в качестве учения о происхождении и становлении человека в ходе творческой эволюции Вселенной как активного участника этого процесса. Очевидно, что учение о человеке (антропологию) необходимо развивать совместно с учением о сущности и формах Бытия (онтологией), учением о способах его познания (гносеологией) и учением о преобразующей деятельности человека (культурологией). До тех пор, пока философские и религиозные системы, претендующие на владение истиной о человеке, будут исследовать эту проблему порознь, они не смогут решить ее, так как эта истина в ходе все более глубокого исследования процесса эволюции человека каждый раз оборачивается к нам новой неожиданной стороной.

В этой связи бесценным опытом синтетического изучения человека обладает русская религиозная философия, которая принципиально создавалась именно как «философия всеединства» (В. Соловьев) и «философия космизма» (Н. Ф. Федоров). К сожалению, до сих пор этот опыт исследования человека недостаточно известен не только науке Запада, но и слабо пропагандируется в отечественной философской традиции. А ведь именно здесь был осуществлен величайший прорыв к космическому пониманию феномена сознания, основанного на интегративном подходе к его исследованию в гуманитарном и естественнонаучном познании и последующем духовном единении всего человечества на почве одухотворения и овладения космическим пространством.[46]

В то время как в начале XX в. в Германии молодой физик Альберт Эйнштейн создавал судьбоносную для современной науки теорию Относительности, рядовой библиотекарь Румянцевского музея в Москве, философ Николай Федорович Фёдоров (1829–1903) и его молодой последователь, калужский учитель физики Константин Эдуардович Циолковский (1857–1935) думали о победе над смертью и о воскрешенном «лучистом человечестве», расселившемся в просторах Вселенной. В своих воспоминаниях среди немногих замечательных событий жизни Циолковский особо чтил встречу с Фёдоровым: «Он давал мне запрещенные книги. Потом оказалось, что это известный Фёдоров, друг Толстого, изумительный философ и скромник. Фёдоров раздавал все свое скромное жалование беднякам. Теперь я понимаю, что и меня он хотел сделать своим пенсионером».[47]

В Москве Фёдоров был известен среди ученых и писателей конца XIX в. как человек глубоких и многосторонних познаний, энциклопедист, знавший в совершенстве основные европейские языки и несколько восточных, особенно увлекаясь китайским. Его учёность (недаром его называли московским Сократом) совмещалась с оригинальным умом, и принять поистине планетарную философию мыслителя могли немногие. Им владел идеал «всесословной» христианской общины, братского воссоединения человечества в борьбе со смертью, решительное неприятие националистических предрассудков, любой национальной исключительности, потому что на человека он смотрел как на союзника Творца в преображении Вселенной, вместе с Ним сознательно участвующего в общем плане эволюции мироздания – новой Земли и нового Неба.[48] Такой взгляд на Бытие и на человека резко отличался от современного Федорову официального православия, разделявшего Творца и его творение, Дух и Материю.

Свою роль в космизации русского сознания сыграли поэты-символисты начала века Александр Блок, Валерий Брюсов, Николай Гумилёв, Максимилиан Волошин. Их современник поэт Велемир Хлебников – русский Нострадамус и последний русский странник – уже считал себя Гражданином Вселенной. В своих футуристических стихах он оставил нам «космическую цифирь» о грядущих событиях XX века, подтвержденную историей. В 10-е гг. XX в. творят композиторы Александр Скрябин и Микаэлюс Чюрленис, мечтающие о массовом музыкальном воздействии на состояние биосферы Земли. В Петербурге М. Чюрлёнис выставляет свой грандиозный живописный цикл, посвященный истории мироздания, оживляя в красках древние мифы, переплетенные с космологией будущего, в котором выразил в цвете музыку живого Космоса, сотворения мира. Последователями этой замечательной плеяды считали себя в советской поэзии Анна Ахматова и Борис Пастернак, писатели Михаил Зощенко («Повесть о разуме»), Андрей Платонов и Михаил Пришвин («Дневники»), художники Кузьма Петров-Водкин и Андрей Филонов. Прожив сложную и полную испытаний жизнь, они своими произведениями подняли значение творчества до уровня животворящей миссии Природы.

Важную роль в развитии космического миросозерцания в России, да и во всем мире, в XX веке сыграла семья Рерихов: Николай Константинович Рерих (1874–1947) – выдающийся русский художник, мыслитель-гуманист, ученый, писатель, путешественник, международный общественный деятель; его соратница и друг, оригинальная мыслительница Елена Ивановна Рерих (1879–1951); их сыновья – широко известный в мире ученый-востоковед Юрий Николаевич (1902–1960) и выдающийся русский художник в Индии, педагог Святослав Николаевич (1904–1993).

Работая на стыке истории, археологии, этнографии, филологии, религиоведения, искусствоведения, минералогии, ботаники и медицины, они организуют специальные научно-художественные экспедиции по Карелии и средней России, Центральной Америке, Индии, Центральной Азии, результатом которых стало создание в Индии (в местечке Кулу на границе с Непалом, где жила семья) научного института гималайских исследований «Урусвати», занимавшегося синтезом различных знаний о человеке. В этом институте формировался прообраз науки будущего, человечество готовилось к грядущей эпохе.

Наука будущего очень тихо и незаметно формировалась и в среде некоторой части советских ученых.

В «Философии общего дела» Н. Фёдоровым были предвосхищены некоторые научно-технические проекты К. Циолковского: выход человечества в Космос, регуляция природных стихий, освоение околосолнечного пространства и новых видов энергии. Мы называем Циолковского «отцом космонавтики», но он также является и «отцом космической философии и этики». К сожалению, в советское время второе отнесли к его «идеалистическим заблуждениям», но без них не было бы и Циолковского-ученого, так как мировоззрение гения – явление целостное.

Удивительные строки читаем мы в недавно опубликованных его философских сочинениях: «Во Вселенной оставлено без вмешательства большое число планет, обещающих дать необыкновенные результаты. Между ними и Земля. Она страдает, но недаром. Плоды ее должны быть высокими, если ее предоставили самостоятельному развитию и неизбежным мучениям. Сумма этих страданий незаметна в океане счастья всего космоса. Общая биологическая жизнь Вселенной не только высока, но и непрерывна. Всякий кусочек материи непрерывно живет этой жизнью, так как промежутки долгого небытия проходят для него незаметно… Всякой капле вещества, где бы она ни находилась, неизбежно придет очередь жить. Конечно, каждое оживление имеет свою форму, несходную с предыдущими. Мы всегда жили и всегда будем жить…».[49] В отличие от Фёдорова, Циолковский не считал проблему смерти проблемой трагической.

Далее, сын инженера-путейца и внук священника Павел Флоренский (1882–1937) с блеском заканчивает физико-математический факультет Московского университета, а потом поступает в Духовную Академию в стенах Троице-Сергиевой Лавры и после ее окончания остается там читать семинаристам философские дисциплины. Будучи в сане священника он помогал ленинскому правительству разрабатывать план ГОЭЛРО, и не оставляя научно-практических изысканий в области электромеханики, математически описал существование духовного («горнего») мира, его тройственную структуру, проявленную в частности и в человеке – в триединстве духа, души и личности.[50] Ответив отрицательно на требование руководства Академии наук отказаться от сана, был репрессирован и погиб в Соловецком лагере.

Советский академик-геохимик Владимир Иванович Вернадский (1863–1945) во время чтения своих лекций в 20-е гг. в Сорбонском университете высказал неожиданную для своего времени гипотезу о будущем состоянии нашей планеты, которое он обозначил термином «ноосфера» – «сфера Разума». Вернадский обладал поразительной способностью отчетливо видеть проблемы, с которыми в будущем предстоит столкнуться человечеству, и намечать пути их научного исследования. Его труды заложили фундамент для многих новых научных направлений на стыке наук – генетической минералогии, радиогеологии, геохимии, биохимии. Его идеи имели огромное значение для развития биологии. Это выразилось в его учении о биосфере Земли и о живом веществе планеты, созданной им биогеохимии. Он стоял у истоков экологического мышления современного человечества.

Еще в 1910 г., выступая в Петербурге в Академии наук по поводу открытия радия, он подчеркивал, что в эпохи напряжения мысли на планете происходит смена господствующего мировоззрения. «Всегда в такие времена, – говорил он, – менялась картина мира, резко менялся строй представления человечества об окружающем. Эти представления неизбежно неоднородны. Можно и должно различать несколько рядом и одновременно сосуществующих идей мира. От абстрактного механического мира энергии или электронов-атомов, физических законов – мы должны отличать конкретный мир видимой Вселенной-природы: мир небесных светил, грозных и тихих явлений земной поверхности, окружающих нас повсюду живых организмов, животных и растительных. Но за пределами природы огромная область человеческого сознания, государственных и общественных групп и бесконечных по глубине и силе проявлений человеческой личности – сама по себе представляет новую мировую картину. Эти различные по форме, взаимно проникающие, но независимые картины мира сосуществуют в научной мысли рядом, никогда не могут быть сведены в одно целое, в один абстрактный мир физики или механики…».[51]

В этом контексте начинаешь понимать, что саму «научную мысль» Вернадский трактовал очень оригинально: «Научная мысль как проявление живого вещества по существу не может быть обратимым явлением – она может останавливаться в своем движении, но, раз создавшись и проявившись в эволюции биосферы, она несет в себе возможность неограниченного развития в ходе времени».[52] А это значит, что мысль несет в себе вневременную информацию и когда-нибудь из теоретической «фантазии» и посыла обязательно превращается в их практическое решение. Так и произошло в XX столетии. «Ноосфера – это биосфера, переработанная научной мыслью, подготавливавшаяся шедшим сотни миллионов, может быть миллиардов лет, процессом, создавшим Homo sapiens faber ("человек, разумно действующий" – ред.). В этом плане человек "впервые реально понял, что он житель планеты и может – должен! – мыслить и действовать в новом аспекте, не только в аспекте отдельной личности, семьи или рода, государств или их союзов, но и в планетарном аспекте".[53] А ведь эта концепция предвосхитила открытие в конце XX века западными учеными антропного принципа Вселенной.

Итак, "цивилизация культурного человечества" как проявление ноосферы. Какие же признаки ее отличают? Особо стоит вопрос о моральной стороне науки, нравственной позиции ученого. Далее, чтобы сделать культуру прочною, необходимо возвысить массы, сделать для них культуру потребностью, а для достижения этого необходимо развитие высших форм сознания, что является главной заботой демократического государства. Вернадский писал в 1918 г., в самый разгар революционных действий в России, о действительно существующем неравенстве людей, но не по имущественному признаку, а по творческому потенциалу: одни совершают творческую созидательную работу, а другие являются моральными уродами и разрушают сделанное – вот их деятельность государство и должно ограничивать.

В чем же Вернадский предлагал искать опору? "Искать в бесконечном, в творческом акте и в бесконечной силе духа… Надо, чтобы в народе имелись значительные группы людей, которые не ломаются бурей, но творят и созидают. Необходимо прямо смотреть в глаза происшедшему, пересмотреть все устои своего общественного верования, подвергнуть все критике… Продумать все искренно, до конца… и то, что найдешь на этом пути смелого и искреннего, громко сказать всем, и надо, чтобы слово разбудило мысли и чувства людей, которые до сих пор жили бессознательно… Мне представляется разум и чувство тесно-претесно переплетенным клубком: одна нить – разум, а другая – чувство, и всюду они друг с другом соприкасаются…",[54] – писал он. Он сам, безусловно, принадлежал к этой когорте людей.

Вернадский много размышляет о необходимости реформирования школы и учительского сознания: "…нельзя отложить заботу о вечном и великом на то время, когда будет достигнута для всех возможность удовлетворения своих элементарных нужд. Иначе будет поздно. Мы дадим материальные блага в руки людей, идеалом которых будет "хлеба и зрелищ". Есть, пить, ничего не делать, наслаждаться любовью. Неужели учитель может удовлетвориться, когда он будет воспитывать скалозубов, молчалиных, жадных до денег банкиров?.. Я не могу себе представить и не могу примириться с падением России, с превращением русской культуры в турецкую или мексиканскую (это реакция на "пролетарскую культуру" – авт.). Мне кажется это невозможным, так как я вижу огромные возможности и рост, какой шел у нас в начале XX столетия…".

Только когда были опубликованы архивы ученого спустя 30 лет после его смерти, мы узнали также, что Вернадский был самобытным философом и историком естествознания, развитие которого непосредственно связывал с эволюцией сознания человечества. «Мне кажется, мы сейчас переживаем очень ответственный перелом в научном мировоззрении. Впервые в научное мировоззрение должны войти явления жизни и, может быть, мы подойдем к ослаблению того противоречия, какое наблюдаем между научным представлением о Космосе и философским или религиозным его постижением. Ведь сейчас все дорогое для человечества не находит в нем – в научном образе Космоса – места… Выявляются ограниченность разума как эволюционного, а не стабильно-конечного, проявления жизни и одновременно наличность в нашей видовой стадии организма тех высших форм сознания, которыми будет в полной и ясной мере обладать тот вид или род, который нас заменит. И должно быть это геологически скоро, так как мы сейчас геологически переживаем «психозойскую» эру. Структура мозга будет изменена по существу, и этот организм выйдет за пределы планеты. В то же самое время он является продуктом, с планетой неразрывно связанным, со структурой ее пространства-времени, проявлением ее космического воздействия вовне. Нет ли сейчас в планете нашей аналогичного биокосмического воздействия высших форм?.. Я, в отличие от многих, вижу движение человечества вперед, а не упадок».[55]

Коллега Вернадского по Академии наук, ученик К. Циолковского, поэт, художник и доктор исторических наук Александр Леонидович Чижевский (1897–1964) еще в 20-е годы нашел соответствия между вспышками солнечной активности и крупнейшими фактами в истории человечества (тема его магистерской диссертации). Но так как в его работе не были освещены проблемы исторического материализма, за ним на долгие годы закрепился идеологический ярлык «мракобеса» и «солнцепоклонника». Однако Чижевский продолжал исследовать влияние деятельности солнца на человеческий организм, состав его крови. Так интересы ученого приобрели естественнонаучное направление, он стал биофизиком.

И здесь он оказался на самом переднем крае молодой советской науки. Он защищал идею о наличии в человеческих клетках и органах образований, тождественных элементам радиосхемы. Те электрические процессы, которые сопровождают многочисленные функции организма – биотоки мозга, сердца и мышц, ионные изменения – не могут не вызывать в них электрических колебаний различного характера. Когда они находятся в поле изменяющихся электрических потенциалов, в них возможны процессы, подобные тем, которые имеют место в радиопередатчиках и приемных устройствах – изменения емкости и индукции, а так же генерация радиоволн. Сегодня мы бы назвали научную проблематику Чижевского современным термином «антропоэкология», но в 30-е годы его имя прочно было связано с «идеализмом в науке». И даже выбор его в 1939 г. в Нью-Йорке Почетным Президентом Международного конгресса по биофизике и биологической космологии не помог широкому распространению его идей в Советском Союзе.

В 1942 г. ученый был арестован и репрессирован, но не сломлен. В 1958 г. реабилитирован. Сразу же после возвращения из ссылки он публикует свои научные труды по биофизике, возглавляет соответствующую лабораторию в Академии наук. Это ему принадлежат слова: «Вокруг трепещет пульс Вселенной… Правильная периодичность или повторяемость явлений в пространстве или во времени есть основное свойство мира, которым владеют одни и те же законы, распространяющиеся равно на все части природы, независимо от того, как делит, как расчленяет их человек: и неорганическая, и органическая материя, со всею своею психической деятельностью, подчинена одним и тем же общим для всей Вселенной принципам».[56]

Продолжателем идей А. Чижевского и В. Вернадского в исторической науке стал сын поэтов А. Ахматовой и Н. Гумилева, наш современник Лев Николаевич Гумилёв (1912–1992). Соединив в себе знания геобиофизики и истории, он предложил совершенно новую интерпретацию исторического процесса, связав историю этносов с космическими импульсами, воздействующими на определенные участки планеты. Роль исторических личностей в таком процессе он видит в том, что они становятся проводниками данных импульсов, катализаторами эволюционного развития народа, формируя его основные ценностные архетипы. Недаром Гумилев дал им название «пассионарии» (носители «страсти», или «возбуждающие прилив созидательной энергии»[57]) – поэтичное само по себе и ёмкое по содержанию. Его концепция тоже не укладывалась в рамки исторического материализма. Гумилев прошел опыт Гулага, но из ссылки вернулся с богатейшими идеями, которые нашли свое воплощение в десятках книг, опубликованных в конце его жизни.

Подтверждение гипотезе Я. Гумилева о космическом происхождении этно– и культурогенеза можно найти в современной астрономической картине мира, имеющей глубокие корни в эзотерических знаниях прошлого. Еще в глубокой древности астрологам, которые были прекрасными знатоками звездного неба, было известно, что Земля вместе с Солнцем и звездами движется по небосклону. Они вычислили, и современные астрономы это подтвердили, что Солнце, передвигаясь по дуге эклиптики, что фиксируется наблюдателем один раз в год – в день весеннего равноденствия, проходит полный зодиакальный круг за 26 тысяч лет, пребывая в каждом созвездии, примерно, по 2160 лет.

Именно 2160 лет назад Солнечная система в нашей Галактике совершила полную дугу эклиптики в 360°, т. е. закончила очередной цикл и начала новый виток по пути своей эволюции. Именно с этим сроком связаны обновление сознания человечества, приход Великих Учителей, оформление мировых религий. Влияние всей грандиозности пережитого человечеством 2000 лет назад момента мы до сих пор продолжаем испытывать.

Новый цикл начался под знаком Рыб – тайным знаком первых греческих христианских общин, символизирующим и Христа (IXTIOS – Иисус Христос Бог и Спаситель мира), и мир переживаний человека, вступившего на осознанный путь выбора между добром и злом. В древней астрологии знак Зодиака «Рыбы» означал мир души – водную стихию, которая одновременно символизирует и риск для страстного человека – неопытного пловца в океане жизни, и его очищение. Руководство этой стихией в древности осуществлял – понятно, что речь идет о мифологической интерпретации этой реальности – бог Посейдон (недаром его трезубец стал символом науки психологии). Но 2000 лет назад эту стихию души необходимо стало одухотворить. Хождение по водам Христа, описанное в Евангелии, символически подтверждает новое космическое задание человечеству.

Сейчас в жизни нашей Солнечной системы происходит следующий замечательный этап перехода из созвездия «Рыбы» в созвездие «Водолей», зафиксированный на Земле астрономами в 1989–1999 годы. Планета наша готова принять новые пассионарные импульсы из Вселенной, по терминологии Л. Гумилева. Эпоха Водолея – эпоха открытия новых идей, новых энергий – связана с одухотворением нашей физической и умственной природы, раскрытием в нас новых способностей к духовному творчеству, созданием общемировой цивилизации (современный процесс так называемой «глобализации» не имеет никакого отношения к названной выше задаче). Грядущая эпоха – эпоха синтеза всего того доброкачественного, что успела накопить Земля в предыдущие 2000 лет. Нам предстоит открытие новой грандиозной картины мира, что поможет нам устоять в реальности планетарного ноосферного перехода!

Идея о ноосфере как о реальном прогнозе развития «живого вещества» планеты, активную роль в котором играет человечество, была подхвачена в последней четверти XX в. именно нашими учеными. Новую научную картину мира представляет нам известный математик и системолог, глубокий мыслитель Н. Н. Моисеев (1917–2000), которую он сам назвал «универсальным эволюционизмом».

В этой картине общество (человечество) представляет из себя неотъемлемую составляющую Природы, их совместное развитие ученый определяет как коэволюцию. Ее он и отождествляет с понятием ноосферы: она «…не может возникнуть сама собой. Для этого необходимо, чтобы общество было способным не только регламентировать свои действия, но стать некоторой управляющей подсистемой биосферы, направляющей и развитие общества так, чтобы оно… содействовало и развитию биосферы в целом… – иначе его ожидает конец истории».[58] Ноосферу еще только предстоит построить! А пока… человечество ввергает Природу в состояние экологического кризиса. Чтобы предотвратить катастрофу, о реальной угрозе которой ученый располагает всею имеющейся в математическом моделировании информацией, он выдвигает единственную альтернативу человечеству – экологический императив! Такого разворота событий не мог ожидать даже В. Вернадский.

Переход человека в эпоху ноосферы вовсе не предопределен, считает ученый. Произойдет ли это эпохальное событие – явление, бесспорно вселенского значения – заранее сказать нельзя. Человеку придется на этом пути преодолеть множество трудностей, но, прежде всего, преодолеть самого себя, некоторые свои общебиологические пороки. Но для того ему и дан Разум и нравственное чувство благоговения перед Жизнью, которую ему подарил и поддерживает в нем весь Универсум.

Совершенно определенно о творческом потенциале Вселенной пишет академик Петровской академии наук и искусств А. И. Субетто.[59] И в этом контексте специфика человека как особой формы живой материи раскрывается только в его творческой деятельности. Ученый переосмысляет понятие «качество жизни» как создание социальных возможностей для творческого развития человека и общества, а индикатором качества жизни, его своеобразным интегрирующим «измерителем» он считает… здоровье населения.

Мысль о том, что показатель здоровья напрямую связан с состоянием живого вещества планеты, разделяет другой наш известный ученый из Сибири, академик Академии Медицинских наук В. П. Казначеев. Пафос его книги направлен на проблему сохранения генофонда русской нации и высвечивание роли образования и просвещения в этом вопросе.

Ученый выявляет сегодня колоссальное обострение двух тенденций в развитии человечества и в мировой геополитике: геоантропоцентрической и геокосмической. Выделение и внимательное изучение последней было сделано в русском космизме. Являясь представителем данного мировоззрения, Казначеев геоантропоцентрический подход к миру сравнивает с гигантским технократическим спрутом, который «вытягивает» основные жизненные соки планеты, и в эту «черную дыру» проваливаются нации и народы, что не в силах справиться с этой ситуацией. Казначеев определяет современное демографическое состояние русской популяции как национальную катастрофу, в которой население Сибири оказывается самым уязвимым. «На востоке России, – пишет он, – образовался единственный в мире, уникальный полигон, где человечество за счет глубочайших нарушений социальных принципов дошло до того, что создало очаг эпидемии социально-политического, исторического суицида русского суперэтноса».[60]

И все же ученый видит перспективу. Россия на своем горьком примере должна выступить как инициатор создания глобального мирового центра развития и сохранения человечества, своего рода Института «геокосмической безопасности планеты Земля» как живого гена живого космоса, с очень глубоким анализом и объединением репродуктивного потенциала всего человечества, его культур и ресурсов. Для этого совершенно необходимы сдвиг фокуса общественного внимания в сторону социальных, демографических, человековедческих проблем, глубокое межведомственное взаимодействие, система обеспечения жизненного цикла на индивидуальном и общественном уровне, «взрывоподобный» самоускоряющийся режим восстановления нации. Пока же все меньшее число все менее здоровых людей не в состоянии поддерживать в работоспособном режиме систему жизнеобеспечения страны, увеличивается число аварий, природных катастроф, необратимо снижается культурно-образовательный уровень населения.

Просвещению и образованию в деле спасения нации Казначеев отводит решающую роль. Дело ведь не в том, чтобы выжить любой ценой, и за счет здоровья в частности, – таково наше сегодняшнее состояние, а в том, чтобы в корне изменить само отношение к здоровью человека, понять его онтологическую природу, вписанность в космогенез планеты.

Выполнить эту глобальную задачу можно лишь при одном условии: если мы приобретем новый взгляд на человека (и ребенка), поймем его духовную природу. Только бережное ее развитие в детстве помогут стране восстановить и сохранить свой нравственный и человеческий генофонд в тяжелейших условиях социальной перестройки и экономической разрухи. И здесь Казначеев как врач, 50 лет проработавший в медицине, делится своими удивительными наблюдениями: талантливый человек, как правило, обладает большим потенциалом здоровья, умеет компенсировать недуги. «И значит, найди талант – будешь здоров!». Поэтому так важно с детства открыть в человеке способность к творчеству как способность слышать призыв Вселенной к самосовершенствованию.

Но об этом же мечтали и наши выдающиеся педагоги! Нам в назидание оставлено страстное обращение русской философской мысли к грядущей культуре, которая должна обновить свое педагогическое искусство с тем, чтобы пробудить в ребенке, по выражению И. Ильина, «духовность его инстинкта», ведь человек больше, чем его мышление или рассудок. Образование должно сообщить ребенку новый способ жизни, зажечь его сердце. В этом «живая тайна» воспитания, всегда волновавшая наших философов.

Итак, всего несколько имен за последние 100 лет развития русской культуры и науки. Можно ли говорить о «русском космизме» как о новом мировоззрении наступившей эпохи? Да, можно! По нескольким параметрам.

Во-первых, это масштаб личностей. Всем им присущи универсальность мышления, чуткость к новым проблемам, разносторонность талантов, особый дар синтеза идей и их организационного воплощения, бесстрашие этической позиции, великие целеустремленность и работоспособность, трагичность судьбы и красота нравственного подвига. Будучи реальными людьми уходящей эпохи, они были одновременно и людьми из будущего, приоткрывая нам завесу над тайной грядущего образа Человека.

Во-вторых, это масштабность научного и культурного вклада русских космистов в науку и искусство XX века, проверенного на практике и определившего основные фундаментальные направления в их развитии.

И в-третьих, – и это самое главное – жизнь и труды русских космистов явили нам основные черты миросозерцания приблизившейся эпохи. Каковы же эти черты?

Космичность мировоззрения. Это совершенно новый для нас этап в осмыслении окружающего мира, когда мы, наконец, увидели, что все, что нас окружает – и мы сами – вписываемся в Единый План эволюции мироздания, что мы – не полновластные хозяева и «венцы» природы, а ее сотрудники и коллеги (или нерадивые и безответственные «жильцы планеты»). С этой точки зрения Земля – живая сущность, а мы – ее живые клетки, посредством которых она взаимодействует со Вселенной и осмысляет себя. Этим мировоззрением объясняется бесстрашие космистов в исследовании новых идей, еще не апробированных в общественном сознании, их принципиальная позиция по поводу того, что разделение Духа и материи – проблема надуманная для философии и вредная для развития науки, искусства и религии.

Нравственный максимализм и оптимизм. Известные нам русские космисты все были глубоко верующими людьми. Они чтили и уважали все формы религии, известные на Земле, хорошо знали священные тексты, верили в Единого Творца вселенной и в спасительную миссию Иисуса Христа. Их образ жизни был соответствующим их духовному миросозерцанию. Все были чрезвычайно строги к себе в быту и на службе, были великими миротворцами, проявляя терпимость к окружающим даже тогда, когда болезнь и смерть стояли на пороге. Все верили в ту Истину, которой служили, беспредельно жертвуя ей так называемым благополучием, карьерой, уютом, отношением родственников, свободой – всем, ради приобщения к ней, к потоку вдохновения, к источнику Света. Они и сами являлись проводниками такого Света и Любви. Недаром люди вокруг них распрямлялись, расцветали, в них просыпались таланты, вокруг всегда было много учеников, но и… завистников. Они это знали, но не смотрели на свои биографические трудности так трагично, как это делаем сегодня мы, потому что их оптимизм имел и имеет под собой объективную природу.

Гармония и красота как принцип творчества и жизни. Русские космисты хорошо знали этическую позицию Ф. М. Достоевского, что «красота спасет мир», и каждый по-своему углубил ее: это осознанное понимание того, что мирозданием правит не борьба противоположностей (это только часть правды), а всё-таки гармония как принцип живых систем. Понявшему этот принцип жизнь раскрывает тайну своей созидательной творческой силы.

Не следует воспринимать философию русского космизма как явление, исторически прошедшее, принадлежавшее исключительно XX веку.

Идеи русского космизма, несомненно, опережали свое время. Только в конце XX века, в немалой степени благодаря фундаментальным исследованиям в области космологии и теории систем, особенно открытию антропного принципа жизни Вселенной, мы возвращаемся к наследию русской философии, чтобы развивать ее методологию философского синтеза дальше.

Очевидно, что учение о человеке (антропологию) необходимо сопрягать с учением о сущности и формах Бытия (онтологией), учением о способах его познания (гносеологией) и учением о преобразующей деятельности человека (аксиологией). До тех пор, пока научные, философские и религиозные системы, претендующие на владение истиной о человеке и мироздании, будут исследовать эту проблему порознь, они не смогут ответить на вызовы грядущей ноосферной эпохи.