Читать книгу Альманах «Литературная Республика» № 2/2018 - Коллектив авторов - Страница 11

За толпой лавинною,

С места и в карьер

Я стремлюсь, наивная,

Словно пионер,

«Взять» с разбега длинного

Следующий «барьер»…

     Но тропой звериною,

     Скопищем химер

     В нашу жизнь интимную,

     Прикрываясь тиною,

      «Втёрся» с пастью львиною

     Рыжий Люцифер.

С ним за нами гонится

«Вражеская конница»

США – страны, поклонницы

Санкционных мер.

     Злобою гонимые,

      «Миротворцы» мнимые,

     Проявляя прыть,

     Нам мешают жить!

А до счастья райского

В розовом саду —

«Шаг» с холма Синайского —

Переплыть реку,

     Но, тайком, за спинами,

     Вскормленный ИГИЛами,

     Боевик с «тротилами»

     Выдернул чеку.

Будущность – с руинами,

Страшно, как в аду —

Так и жди беду, —

И по полю минному

Я в толпе бреду…

     Жизнь, зубами лязгая,

     Теплится во мгле,

     Радости не празднуем —

     Страшно на земле!

И гремит пугающе,

Душераздирающе

Музыка в толпе:

То поёт Милявская,

Полная и страстная

С потом на челе:

«Дайте секса мне!»

     И старушка Лида с Бари

     Пляшут в свадебно угаре —

     Страсть не могут утолить:

      «Ой, как страшно жить!»

     Насмешили, ну и ну! —

     Всю любимую страну.

Из дерьма болотного

Раздаётся писк:

То ли стон животного?

То ль похмельный свист?

Говорят: «Артист!»

     И слащаво-кремово

     Во хмельном дыму

     Баритон Ефремова

      «Веселит» толпу.

Доктор Рихтер, «знающий»:

То ли всех спасающий?

То ли всех пугающий

Палкою-клюкой?

(Всё же – кто такой?)

Вызывает дрожь —

На БОМЖа похож.

     Ждёт вонзить «играючи»

     Скальпель, словно нож.

Роботов засилие,

«Аватары» стильные,

Без мозгов, дебильные,

Прямо на ходу

«Стряпают» еду.

     Из отходов – пончики,

     Из дерьма – батончики;

     Жизнь «висит на кончике»,

     Затянув узду,

Съел «бурду» в стаканчике —

Неохота жить – не переварить.

      «Мужики» тем временем,

     Раз уже с «беременем»

     Корпоральным «семенем»,

     И спешат «родить»,

      «Ой, как страшно жить!»

Если ваши «органы»

Вдруг судьбой отторгнуты,

Самозванцы «клятые»

Вам их «напечатают» —

На 3D зачатые —

Продадут «вживить»,

Ой, как страшно жить!

     Всякие двуногие,

     Sapiens-ы убогие,

     С толерантной внешностью

     Тешатся «известностью»:

Виллами богатыми,

Перстнями с каратами,

Дронами крылатыми,

Становясь приматами,

Прямо на глазах

Превращаясь в прах.

     И смолкает звонница,

     И томит бессонница,

     Часто – нездоровится,

      «Наползает» страх…

Вейтесь, ветры вольные,

Бейтесь, волны пенные,

Солнышко – свети!

     Люди сердобольные, люди откровенные,

     Счастьем озарённые,

     От любви рождённые,

     Мыслями достойные,

     Чувствами моральные —

     Вам добро «нести»!

Радости сакральные вам видны в пути?

Вы бы всю Вселенную

Чувствами нетленными

Нежно «оплести»,

От химер и нечисти

И от зла спасти!

     И не надо «вечности», —

     В мире и сердечности

     Проживём «своё»,

Больше б человечности

Привносить в житьё!

К страстям больное сердце и не рвётся,

Бодрящий ветер дремлет в тишине,

На «мягких лапах» издали крадётся

Последний вечер при большой луне,

Земная жизнь – на дальнем рубеже,

В «анабиозе» я – так кажется уже…

Летя к другой, ещё живой душе,

Безродным плачем эхо отзовётся

По мне усопшей, жившей на земле.

Отслужат тихо тризну херувимы,

Уйдёт вода в другие берега,

И дно реки, столь жаждою томимо,

Сотрут с земли «летящие» века.

Она в открытом экипаже легко скользит по мостовой,

И Петербургские пейзажи ей открывают облик свой.

Куда? Зачем? Или откуда? Что нежно думает о нём?

Иль ждёт божественного чуда,

Живя вчерашним тайным днём.

Она при шляпе, как в чепце, и свет, и тени на лице.

В душе таинственная даль, в глазах не скрытая печаль.

На вид строга, с причёской гладкой,

В чулочке строгая нога из юбок выглянет украдкой,

Касаясь смятого цветка.

Её таинственную стать нам не понять, не разгадать.

Она молчит. Грустит? Мечтает?

То взгляд задумчивый бросает в неясный питерский туман.

Мираж, виденье ускользает, и всё кругом опять обман.

Лишь аромат её витает в тумане зыбко и легко,

Скорей всего, предпочитает она флакон от «Рококо».

Её запястье украшает браслет изящный, дорогой,

И бархат ленты голубой игривый ветер развевает,

Слегка поднявшись над Невой.

Погладит муфточку рукой,

Что модна нынешней зимой,

И снова – царственный покой.

Перчатки шведские, тугие, застёжки – клипсы золотые

На ней, возможно, в первый раз.

Она весьма легко одета, с присущей долей этикета

И, словно дама полусвета, себя являет напоказ.

Скользит манящий взгляд царицы

Не в «фас», а «за» мужские лица.

И место в легком экипаже пока свободно есть одно.

Кому-то, может, суждено его занять недолго даже.

Но, может быть, на день, на два,

Чуть познакомившись едва.

Вот задержалась на момент, услышав тихий комплимент.

И взгляд прикрыл «печальный, томный

Ресниц пушистых веер тёмный».

А на Аничковым мосту опять взирает в пустоту,

Как бы ничто не замечая,

И в т о же время предлагая свою любовь и красоту.

Её мираж живёт в молве: в Париже, Питере, Москве.

Зовёт и манит взгляд прикрытый

То в Лес Булонский, тенью скрытый,

То в Летний Сад, дождём омытый,

Иль в Парк Царицынский, забытый.

Увековечили так тонко, и Блок в поэме «Незнакомка»,

И в «Неизвестной» сам Крамской

Ту, что с загадочной судьбой.

Её пленительность прекрасна.

Как туркестанская княжна, она загадочно нежна,

Сулит безумства ночи страстной, хоть недотрогой рождена.

Летит по миру слава громко

О той, что нам едва знакома.

Как это нам, её потомкам,

Всё старомодно и не ново.

Теперь наивно быть «не модной»,

«Загадкой», «тайной», «не свободной».

Все незнакомки в наши дни очарования полны.

Их взоры томны, не случайны, так откровенны, все без тайны.

Она Марина или Зина, а может, Галя или Эмма?

Есть не одна о них картина и не одна о них поэма.

Но с исторической судьбой, с такой «щемящей» красотой —

Вы не найдёте ни одной.

Дано немногим то понять,

Как мир сим образом пленять

И на века соблазнять.

Согласны с тем? Тогда отметьте:

Есть справедливость на планете!