Читать книгу Риск-рефлексии в практиках конфликтных взаимодействий. Коллективная монография - Коллектив авторов - Страница 2

Сегодня конфликтогенная реальность столкновения общества с последствиями рисков, с которыми властные стратегии справиться не могут, актуализирует проблему ограниченности традиционных научных способов интерпретации рисков. Многочисленные теоретические модели, описывающие архитектуру конфликтного разрыва в «обществе риска» взаимных оценок социальными и политическими акторами, опасностей и угроз, представлений, установок и суждений о них постоянно получают эмпирическую подпитку от исследований, раскрывающих сущностные проявления и динамику роли риск-рефлексии в структурировании нестабильной реальности.

В современном мире теория управления рисками стоит перед вызовом, который определяется «ковидтрансформацией» общества и выводом на новый уровень проблемы управленческих патологий социальных систем. Парадигмальные изменения связаны с корректировкой под давлением пандемии не только стратегии и тактики политического управления рисками и принятия решений в условиях неопределенности, но и повседневных практик, структуры социальных связей, коллективных представлений о распознавании общей угрозы, мировоззренческих паттернов. Новые риски формируют новое политическое поведение как на уровне институтов, так и на личностном экзистенциальном уровне, рождают политические структуры, процессы и технологии социального контроля, которые прежде не представлялись нормальными, а информационные фейки конструируют социально-политическую реальность.

Различные отрасли знания предложили большое количество интересных теоретических схем и моделей, стремящихся раскрыть проблемы рисков и их восприятия. В то же время опыт борьбы с пандемией показал, что реальные практики власти постоянно провоцируют растущую потребность в объяснении феномена риск-рефлексий.

При этом ставшие очевидными в условиях глобальной пандемии, существенно усложнившей конфигурацию административно-политических методов регулирования общественных отношений, потребности в рациональном и эффективном риск-менеджменте определяют необходимость обновления эвристического инструментария анализа риск-рефлексий как на уровне академической актуальности, так и на уровне разработки технологичных механизмов и методов решения задач управления рисками и угрозами. Пандемия, заставив скорректировать практики политического управления рисками и принятия решений в условиях неопределенности, вывела эту проблему на новый уровень необходимости анализа новых технологий и их эффективности, переоценке сложившихся механизмов административно-политической координации в системе выявления и оценки рисков и их нивелировании.

Следует тем не менее заметить, что при всех вариантах объяснений функционирования структурного кризиса все его проявления неизбежно замыкаются на идентифицированный У. Беком в обществе риска конфликт между научным и социальным знанием, заключающийся в антагонистической борьбе за определения «что рискогенно, а что – нет», на механизмах принятия решений, которые отражают тот или иной характер поддержания правил поведения в условиях угроз и дистрибутивной справедливости рисков. Иначе говоря, именно эти процессы и механизмы показывают, почему и на кого должно лечь бремя издержек рисков.

Важно видеть, что концепт «риск-рефлексий» аттестует «подпространство риска» как асимметричную структуру производства, воспроизводства, ранжирования и распределения угроз и рисков, функционирующую «одновременно как инструменты и цели борьбы в различных полях» (Пьер Бурдье).

Речь в данном случае идет о сложнейшем процессе влияния риск-рефлексий в различных социокультурных условиях на динамические и структурные показатели конфликта и управление им, от которого зависит принципиальные для безопасности общества аспекты.

В этом смысле следует подчеркнуть мысль И. Валлерстайна: «мы были бы мудрее, если бы формулировали наши цели в свете постоянной неопределенности и рассматривали эту неопределенность не как нашу беду и временную слепоту, а как потрясающую возможность для воображения, созидания, поиска».

Есть все основания полагать, что трактовка социальных рисков предполагает смену приоритетов в исследовательских стратегиях: важна не только онтология современных рисков и механизмов управления ими, но и смысловые образы восприятия риска – именно они, репрезентация этих событий по мнению Д. Александера «обеспечивают чувство шока и страха, а вовсе не события сами по себе».

По сути, в такой опции исследования на первый план выходит изучение конструктивных и деструктивных элементов риск-рефлексий, воспроизводящихся в повседневных практиках конфликтных взаимодействий, механизмах резистентности общества к дестабилизирующим негативным факторам риска, рефлексивных практик, нацеленных на формирование упрощенных представлений о реальных рисках и опасностях, формирование чувства социальной тревоги и страха.

Важно отметить, что в качестве средства защиты и приспособления к рискам и опасностям начинают оправдываться различные формы девиантного поведения как рефлексивной практики интолерантности к неопределенности, возникают риски конструирования человеком образа враждебной действительности, направленной на тех, кто виноват в кризисе и является источником риска.

Многообразие политических и социальных акторов, участвующих в оценках угроз и опасностей, придает этому процессу амбивалентный и нелинейный характер.

В то же время, как показывают авторы монографии, власть, со своей стороны, пресыщена сигналами о мнимых и фиктивных угрозах и опасностях, а сообщения о динамике реальных конфликтов либо не поступают, либо блокируются, в обществе создается политический спрос на «смещенные мысли и действия» (У. Бек), изыскиваются «громоотводы» мнимых опасностей.

Многие ключевые компоненты этого сложнейшего взаимодействия имеют характер, неспособности к апроприации конструктивных элементов риск-рефлексий в стратегиях управления конфликтами. Это позволяет увидеть, что в российском социуме рефлексивные риск-стратегии направлены на формирование упрощенных представлений о реальных рисках и опасностях, а наличие этого противоречивого потока управленческих практик позволяет говорить о том, что риск становится некоммуникабельным, связывается только с решениями и действиями власти (их импульсивностью и ситуативностью, искаженностью управленческой информации, отсутствием альтернативных решений, атмосферой «чрезвычайной легитимности»).

Важно отметить, что конфликтогенность рисков, производимых институциональными системами общества напрямую связана с онтологическим статусом рисков для этих систем. Риск является для институциональных систем не случайным фактором, но фактором, выступающим в качестве основания их построения (Э. Гидденс). Отправной точкой индивидуальных и коллективных решений, в контексте конфликтных интересов и воспроизводимых институциональными системами рисков, является рефлексивность, понимаемая как постановка вопросов и комплексное осмысление ситуации, в которой находятся взаимодействующие акторы.

Отказ от риска в современных условиях, по сути, означает отказ от рациональности. Повседневность и регулярность, с которой индивиды, группы и общества сталкиваются сегодня с рисками, порождает необходимость в выработке механизмов их управления. Последствия, с которыми социальные акторы сталкиваются на регулярной основе требуют институционализации (как это происходит со многими социальными процессами), иначе говоря, возникает необходимость в выработке механизмов, создающих условия или стимулирующих достижение общественного консенсуса в целом, либо минимизирующих такие негативные последствия рисков, как конфликты, в частности. Попытка минимизировать последствия рисков, желание сделать все более или менее предсказуемым, «избегание неопределенности» и преодоление «неструктурированной ситуации» (Г. Хофстеде) ведет к необходимости институционализации, которая сама по себе есть некоторая определённость и констатация того факта, что известная сфера человеческой деятельности подвергнута социальному контролю. Мотивационную динамику институционализированного поведения составляет знание, определяющее институционализированную сферу поведения и все, попадающие в ее рамки ситуации, что делает подобную ситуацию более предсказуемой и контролируемой (П. Бергер, Т. Лукман).

Как бы то ни было, изучение риск-рефлексий и управления угрозами через призму конфликтных взаимодействий требует сочетания возможностей конфликтологии, философии, политологии, риск-менеджмента, социологии и других наук.

В предлагаемой монографии риск-рефлексия рассматривается как специфическая переменная социальных конфликтов, с одной стороны, обладающая высоким потенциалом манипулятивности, с другой – являющаяся способом манифистирования социальной напряженности. Риск-рефлексия при этом выступает одним из важнейших системных компонентов институциональной реализации стратегий предотвращения, урегулирования и преодоления негативных последствий и угроз, порождаемых острыми социальными конфликтами.

Такой подход позволяет уточнить содержание конструктивного управления конфликтами не только как управления актуализированным или манифестированными конфликтами, но и как всего спектра работы с конфликтами: превенции, курации и постконфликтного урегулирования, понять риск-рефлексию как институциональный компонент конструктивного управления современными социальными процессами.

Потребность в разработке теоретико-прикладных моделей конструктивных и деструктивных риск-рефлексий, их зависимости от политической интерпретации угроз элитными группами, неизбежно потребовала анализа концептуальных и методологических идей, способных стать платформой для получения практически значимых результатов научного проекта, а также необходимостью коррекции ряда традиционных параметров восприятия риска.

Среди различных исследовательских программ наиболее эффективными подходами и теориями, позволяющими придать исследованиям риск-рефлексий предельно аутентичный характер, являются:

• исследования восприятия повседневных рисков, в которых установлено, что риск-рефлексии детерминированы индивидуальным опытом, культурой и принадлежностью к различным социальным группам;

• исследования, основанные на представлениях о «режиме власти», в которых установлено, что риск-рефлексии являются элементом представлений и отдельным элементом господствующего властного дискурса, навязывающего и определяющего не только формы восприятия риска и рискового поведения, но и определяющего, что рискогенно, а что нет, кто относится к группам, находящимся в зоне особого риска;

• исследования в рамках «теории социокультурной жизнеспособности», в которых установлено, что риск-рефлексии (разделяемые представления о риске, отбор наиболее весомых рисков) обусловлены типом культуры, социальным и политическим «образом жизни»;

• теория знания, в основе которой представление о воспринимающих риск как простых регистраторах опасности (социальные и политические явления воспринимаются как опасные, потому что социальные субъекты знают об их опасности);

• теории личности, согласно которой устойчивые индивидуальные различия людей систематически коррелируют с их восприятием опасности – они или устойчиво идут на риск, либо избегают его;

• политические теории – споры о риске рассматриваются как борьба интересов;

• теории культуры утверждают, что люди выбирают, чего бояться, исходя из мировоззрений, идеологий, ценностей и верований для поддерживания своего образа жизни. Исходя из этого, формы социально-экономических и политических отношений определяют «отличающиеся представления о том, что составляет риск, а что нет».

Мы попытались дать собственный ответ на ряд принципиальных вопросов.

Какими критериями следует руководствоваться при артикуляции возможностей и ограничений различных методологических установок в исследованиях рефлексивности рисков? На основе каких теоретических моделей возможны исследования восприятия повседневных рисков? Как риск-рефлексии детерминированы индивидуальным опытом, культурой и принадлежностью к различным социальным группам?

Монография написана на основе идей и представлений авторов, опубликованных в различных изданиях в рамках реализации гранта Российского научного фонда «Риск-рефлексии в современных российских стратегиях управления конфликтом» и направленных на решение теоретико-методологической задач проекта – создание и обоснование новых теоретических ресурсов и алгоритмов соотнесения мер усиления конструктивного и девальвации деструктивного влияния риск-рефлексий на существующие социальные напряженности с известными стратегиями управления конфликтами.

В конечном счете предпринятый анализ позволил предложить системную концепцию влияния риск-рефлексий в различных условиях на динамические и структурные показатели конфликта и управление им (прогнозирование, предупреждение, стимулирование, смягчение, урегулирование и разрешение), основанную на синтезе современной теории производства рисков и конфликтного подхода.

Конечно, предлагаемые авторские суждения не позволяют представить читателю целостную теоретическую модель политической и социокультурной специфики восприятия рисков в современной России, предполагая дальнейшее изучение этого феномена.

Авторы выражают глубокую благодарность коллегам-профессорам И. И. Кузнецову и А. М. Соколову, доценту В. Г. Бондареву, а также экспертам Российского научного фонда за конструктивные замечания, высказанные в ходе подготовки монографии и при экспертизе промежуточных отчетов по гранту. Они позволили нам уточнить многие положения и оценки в исследовании.