Читать книгу Под маской альтер-эго (сборник) - Коллектив авторов - Страница 10

Схема была некачественная, чёрно-белая, отпечатанная на обычном принтере, в котором, судя по всему, заканчивалась краска. К тому же для выполнения схемы требовалось пятьдесят различных цветов, и Вера, прикинув стоимость расходного материала, с трудом подавила стон. Если же добавить мучительный разбор условных обозначений и острую нехватку времени – этой схеме и дальше предстояло пылиться под прилавком магазина.

– Ну так что? Берёте? – нетерпеливо поинтересовалась продавщица.

– Беру, – уверенно кивнула девушка. Что-то было в этой картинке, изображающей дракона, готового взлететь на фоне фантастического горного пейзажа. Гордо расправленные крылья, величавый наклон головы, великолепная струя пламени, на которую, по прикидкам Веры, отводилось не менее пятнадцати оттенков. А краски! Немыслимо тонкие переходы цветов, из-за чего картина обретала яркость и глубину.

Отсчитывая деньги, Вера уже ощущала знакомый зуд предвкушения работы. Пальцы мысленно ласкали полотно, чувствуя каждую ниточку, ломали сопротивление накрахмаленной ткани, и маленькая, затупленная иголка создавала на белоснежном хаосе новый мир. Вера с наслаждением называла номера ниток, любуясь каждым новым оттенком и чуть заметно поглаживая разноцветный шёлк. Собрав все мотки в пучок, на манер букета, она приблизила его к глазам и долго любовалась им, едва удерживаясь, чтобы не понюхать, как если бы это были настоящие цветы.

– Ещё что-нибудь?

– Нет, спасибо.

Вера улыбнулась продавщице и, не замечая скептицизма в глазах последней, полетела домой. Она не шла, не передвигалась, не сокращала дистанцию от магазина до дома. Она именно летела, как если бы у неё вдруг выросли крылья, совсем как у того дракона с картинки. Так она спешила на первое свидание, так рвалась домой, когда её ждал Антон.

Теперь её ждала благословенная тишина пустой квартиры, нераспечатанные нитки и тысячи нерождённых крестиков. Единственная реальность, восторг и чудо, творчество и кропотливая работа. И неважно, что расплатой будут непреодолимая боль в спине, бессонные ночи и всё больше ослабевающее зрение.

Немного повозившись с заедающим замком, Вера открыла дверь и вошла в свою квартиру. Со всех стен на девушку смотрели её творения: волки, птицы, пейзажи, загадочные девушки, цветы и герои сказок. Они выглядывали из своих рам – позолоченных и пластмассовых, простых и деревянных – и, если прищурить глаза, можно было заметить, что картины оживают. Чуть сильнее изогнулся лепесток мака в широкой вазе, слегка мигнула в ночном небе звезда, едва заметно колыхнулось платье танцовщицы. Вера улыбнулась: именно поэтому она предпочитала дорогие шёлковые нитки, пусть даже на них приходилось тратить большую часть её скромного заработка.

Плащ и сумка небрежно упали на подставку для обуви, сапоги полетели под табуретку, и Вера, нежно обнимая свёрток с материалами, прошла в комнату. Это был один из её любимых моментов. Замирая от предвкушения, она медленно разворачивала полиэтилен упаковки, прислушивалась к её чуть слышному шелесту, ласкала пальцами, осторожно извлекая покупки и любуясь ими, как будто видела в первый и последний в жизни раз. Собственно, так оно и было: таким белым и крахмально девственным полотно не будет уже никогда. Каждое прикосновение к нему – нарушение совершенства, оправдываемое только созданием шедевра. О, да: в такие моменты Вера чувствовала себя художницей. Микеланджело и Рафаэлем в едином лице. Творцом и предметом творения.

Вера бережно разгладила полотно обеими руками и почувствовала знакомое онемение в кончиках пальцев. Мысленно представила себе картину, которую собиралась вышить. В воображении всё было немного иначе, чем на схеме: горы были острые, неуютные, увенчанные снежными шапками, на которых отдыхало угасающее солнце. Здесь царили холодные оттенки синего, белого и голубого, местами разорванные чёрными и багряно-золотыми бликами. Соответственно и лес, покрывший подножия, менял цвета от чёрно-синего до золотисто-зелёного. Перистые облака неторопливо проплывали над горами, покрываясь по ходу золотой корочкой, а в центре, на огромном чёрном камне расправил крылья дракон – воплощение грации, силы, мудрости и величия. Здесь он был живой: Вера зачарованно следила за мерцанием его чешуи, нетерпеливыми движениями хвоста, дерзко запрокинутой головой и великолепным пламенем, вырывающимся из раскрытой пасти. На мгновение ей даже показалось, что воображённый дракон повернул голову и заглянул ей прямо в душу. Так глубоко, что Вера поняла: теперь они одно целое.

– Здравствуй, – радостно прошептала девушка и вгляделась в белоснежное полотно. Он был там. Жил, воплощая чью-то мечту о недостижимом, расплёскивая пламя и грозя надвигающейся ночи. Вера мечтательно закусила губу, представляя, как будет выглядеть картина, вышитая разноцветным шёлком.

Она открыла свою коробку с рукоделием и придирчиво осмотрела содержимое. Ножницы, карандаш, линейка, булавки всех сортов, иголки, напёрстки – всё было аккуратно сложено и ждало своего часа, как инструменты в операционной. Девушка неспешно выбрала нужные и, сверившись со схемой, начала разметку полотна. Внешний контур был не менее важен, чем контакт с картиной. Ведь это пьедестал, трамплин, с которого образ выйдет в мир и обретёт физическое воплощение. Дракон встревоженно провожал взглядом карандаш, выжигающий грифелем окно в реальность. Вера ободряюще подмигнула ему: вот увидишь, я справлюсь!

Резкий звонок телефона заставил её недовольно скривиться. Ну почему? Почему нельзя оставить её в покое? Мелькнула мысль: а что, если трубку не брать? Никого нет дома!

Телефон не умолкал. Девушка осторожно положила карандаш и раздражённо взяла трубку.

– Да!

– Верочка, ты где? Я тебе весь день не могу дозвониться! – услышала она голос мамы.

– Прости, я не могу сейчас говорить. Что-нибудь случилось?

– Случилось! Мы же договорились ехать на дачу! Я жду тебя, жду, а ты…

– Прости, мам. Я не приеду. Я занята.

Игнорируя возмущение мамы, Вера медленно положила трубку и вернулась к вышивке. Разложила нитки, словно палитру, и бережно развернула схему. Сверившись с условными обозначениями, она погладила каждый оттенок, запоминая: это – вершина горы, спинка дракона, огонь, камень, лес… Разматывать нитки и помещать их на специальный органайзер она не стала. Вопреки советам профессионалов, ей нравилось выбирать нужный тон из вороха мотков и самой определять необходимую длину рабочей нитки.

Наскоро обметав края вышивки, Вера задумалась перед выбором инструмента, но в конце концов остановилась на иголке с затупленным остриём. Это позволяло обойтись без напёрстка, и стежки получались немного аккуратней, чем с помощью обычной иглы.

Казалось, решающий момент первого стежка Вера оттягивала, сама не понимая, зачем. Её разрывало от желания заполнить красками оживающую пустоту, но она понимала, что с первым уколом иглы ничего изменить уже будет нельзя и придётся идти до конца, выполняя обещание, данное нарисованному дракону. Девушка наконец выбрала цвет и, поцеловав кончик нитки, чтобы легче продевалась в ушко, сделала первый стежок. Нитка была серебристо-голубая. Да будет небо!

* * *

На работе Вера засыпала. Вот уже почти три месяца она использовала всё своё свободное время на разбор схемы и вышивание. Наскоро обедая, урывая по несколько часов для сна, перессорившись со всеми, с кем только можно, девушка почти не выпускала иголку из рук. Ткань давно уже потеряла свою белизну и жёсткость. Теперь она льнула к рукам Веры, как ласковая кошка. Места сгибов потёрлись и пожелтели, но девушка не обращала на это внимания. Иногда она вела с драконом безмолвные диалоги, но чаще всего молчала – сосредоточенно и увлечённо, как умеют только истинные художники или сумасшедшие.

Внешность Веры тоже претерпела изменения: нервозность и тёмные круги под глазами от недосыпания лишили её даже того естественного обаяния, над которым не властны ни возраст, ни косметика. Всё чаще она ловила на себе неодобрительные взгляды начальства и понимала, что увольнение становится всё ближе и реальней. В такие моменты она давала себе честное слово, что сегодня ляжет спать пораньше и наконец выспится и придёт на работу вовремя, для разнообразия приведя себя в порядок. Может быть, даже вместо неизменного полотна и вороха ниток принесёт на работу книгу по специальности…

Она ненавидела вышивку. Ей казалось, что дракон, с каждым днём всё реальнее проступая на поверхности полотна яркими пятнами шёлка, вытягивает эти краски из неё самой. Несколько раз она забрасывала свёрток с неоконченной картиной в самый дальний угол комнаты и забывалась мрачным удовлетворением. Но мысли её всё равно возвращались к полотну.

* * *

Очередной рабочий день заканчивался, упираясь минутной стрелкой в циферблат; звенел кофейными чашками, замирал на лицах скучным ожиданием – с запоздавшими клиентами работать не хотелось никому. Неспешно обсуждались последние эпизоды сериала. Вера не участвовала в этих разговорах: она как раз принялась вышивать огонь. Ярко-оранжевая нитка ложилась легко, привычно скользя в ловких пальцах девушки, которая сосредоточенно высчитывала крестики.

– Верка, ты бы показала, что там вышиваешь? Только и видим, что твой затылок, – хихикнула Алёна, которую шеф почему-то называл Леночкой.

Поначалу вопрос вызвал у Веры лёгкое раздражение: пока будут смотреть и охать, она могла бы вышить целый квадрат, а придётся говорить о всякой ерунде, пока не придёт время расходиться по домам. Девушка покрутила головой, разминая уставшую шею, и неожиданно для себя положила вышивку на стол.

– Смотрите.

Чуть ревниво наблюдая за удивлёнными взглядами сотрудниц, Вера испытывала гордость за свою работу. Не зря она отодвинула на второй план всё, кроме этой вышивки: большая часть картины была готова. Стройные ряды крестиков создавали удивительный пейзаж, и благодаря игре света на зернистой поверхности работы создавалось ощущение реальности. Только в центре, там, где ещё оставалось неправильной формы белое пятно, бесновался дракон. В отчаянии посылал он пламя в небеса, силясь дотянуться им до вышивальщицы и оттянуть момент окончания вышивки.

«Почему?» – безмолвно спрашивала она дракона. И понимала, что вопрос не имеет смысла. Всё это она знала и сама, ещё до того, как первый раз взяла в руки схему. Пока не вышит первый крестик – картина жива. Она реально существует в фантазии вышивальщицы, не имея границ, но с каждым стежком простора для фантазии становится всё меньше, и неизбежно наступает момент, когда, сверкнув последней незашитой клеточкой, картина обретает конечную форму и замирает. Она станет обычной вещью: деталью интерьера, симпатичной безделушкой, в лучшем случае подарком. Но предметом творения она не будет уже никогда.

«Прости» – Вера не сумела выдержать взгляда ещё не вышитых глаз и отвернулась.