Читать книгу Творцы античной стратегии. От греко-персидских войн до падения Рима - Коллектив авторов - Страница 9
3. Почему не падают стены: полевое исследование афинских укреплений классического периода
Дэвид Л. Берки
ОглавлениеСудьба Афин в классический период греческой истории тесно связана со строительством и перестройкой городских стен, а также с расширением защитного периметра вдоль границ Аттики. На каждом этапе строительства стены видоизменяли ландшафт и символизировали афинское могущество, как на его пике, так и в момент величайшего упадка[53]. Тысячи афинских граждан и рабов строили эти стены и укрепления, нередко работали без перерывов, когда полису начинала грозить серьезная опасность. На протяжении классического периода строительство стен представляло собой важнейший вид общественных работ, и сам проект имел большое политическое и стратегическое значение для Афин. В современную эпоху высоких технологий крепостные укрепления выглядят устаревшими, однако они возводятся вновь и вновь, в новых формах, пусть даже каждая свежая волна военных стратегов признает их бесполезными. Обзор вековой истории афинских укреплений покажет, почему стены устояли, и объяснит, как развивались строительные практики с течением времени, в соответствии с разнообразными военными и политическими целями.
Великие инвестиции городских ресурсов, человеческие и материальные, в защиту Афин связаны с именами знаменитых политиков и военачальников города, в частности Фемистокла, Перикла и Конона. После кризиса и триумфа в конце персидских войн Фемистокл начал укреплять оборону Афин и намеревался превратить город в оплот военно-морского могущества греческой ойкумены. В последующие десятилетия Перикл приступил к следующему этапу строительства, к возведению Длинных стен. К концу столетия затяжные конфликты в ходе Пелопоннесской войны привели к уничтожению этих стен. Стабилизировавшаяся афинская демократия вступила в послевоенный период с горячим желанием восстановить положение города в рамках межполисной системы. Конон признавал значение крепостных стен и приложил немало усилий для их укрепления. Все эти лидеры осознавали стратегическую важность надежных оборонительных укреплений, но обстоятельства, при которых осуществлялись строительные проекты, как и их влияние на жизнь полиса, были уникальными в каждом случае. По мере смены политических приоритетов стены служили различным стратегическим потребностям. Изучив их историю в классический период, мы сможем оценить это смещение стратегического значения и предложить современные исторические параллели к реликвиям имперской славы Афин.
Стратегия Фемистокла в годы персидского вторжения в Аттику строилась на обеспечении безопасности афинских женщин и детей и позволяли жителям полиса адекватно и агрессивно реагировать на персидскую угрозу. Одних крепостных стен было явно недостаточно для обороны города, учитывая численность армии Ксеркса. Тогдашний Акрополь был опоясан стеной циклопической кладки (это название объясняется убежденностью древних греков в том, что массивные каменные блоки для укреплений этого типа подносили легендарные великаны-циклопы); но основная масса афинских граждан, несомненно, погибла бы при штурме города, не говоря уже о длительной осаде[54]. Указ Фемистокла от 480 г. до н. э. свидетельствует об экстраординарных мерах, которыми афиняне пытались спасти свои жизни, эвакуируя Аттику и оставляя свои владения варварам[55]:
«Город предает себя под покровительство Афины, защитницы полиса, и всех других богов, и молит их об отвращении и спасении от Варвара от имени всей окрестной земли. Афиняне во всем своем множестве, а также пришлые, что живут в Афинах, должны переправить своих детей и женщин в Трезен. Пожилых же людей и движимое имущество надлежит перевезти для безопасности на Саламин. Казна и жрецы останутся на Акрополе и будут охранять то, что принадлежит богам. Остальные афиняне во всем своем множестве и те гости, что достигли возраста мужчин, должны взойти на стоящие в гавани две сотни кораблей и сражаться с Варваром ради свободы, своей собственной и прочих эллинов, заодно с лакедемонянами, коринфянами, эгинянами и другими, кто готов проявить мужество».
Приближаясь к Аттике, персы сожгли города Феспии и Платеи, чьи граждане отказались «предаться царю» (то есть оказать помощь персам)[56]. В этих отчаянных обстоятельствах, по словам Геродота, некоторые горожане присоединились к тем, кому поручили оборону Акрополя:
«Только в святилище (Афины Паллады)… нашли небольшое число афинян – хранителей храмовой утвари и бедняков. Эти люди заперли ворота акрополя и завалили их бревнами, чтобы преградить вход в храм. Они не переехали на Саламин отчасти по бедности и к тому же, как им казалось, только они разгадали смысл изречения Пифии о том, что деревянная стена неодолима: акрополь, думали они, будет им убежищем, которое подразумевал оракул, а не корабли»[57].
Фемистоклово толкование пророческого ответа Аристоники[58], а именно, что слова «деревянные стены» подразумевают строительство флота за счет доходов от серебряных копей Лавриона, оказалось верным. Успех тактики Фемистокла в морском сражении при Саламине оказался решающим для разгрома персидского флота[59]. А вот сухопутные силы персов убили всех греков, что остались в Афинах, разграбили святилище и спалили Акрополь[60].
В следующем году персидский полководец Мардоний снова захватил опустевшие Афины, а перед отступлением в Беотию снес афинские крепостные стены и предал город огню: «Когда же Мардонию не удалось склонить афинян на свою сторону и он понял (истинное) положение дел, то отступил, пока войско Павсания еще не прибыло на Истм, предав огню Афины. Все, что еще уцелело (в городе) от стен, жилых домов и храмов, он велел разрушить и обратить во прах»[61]. Когда афиняне вернулись в свой город после поражения Мардония в битве при Платеях в 479 г. до н. э., они обнаружили остовы разрушенных домов и оскверненные святыни и храмы[62]. Фукидид описывает зрелище, представшее взорам афинян:
«Сразу же после отступления варваров из Аттики афинские власти велели перевезти в город женщин и детей с остатками домашнего имущества из тех мест, куда их отправили ради безопасности, и начали отстраивать город и восстанавливать стены. Ведь от окружной стены сохранились лишь незначительные остатки; большая часть жилищ также лежала в развалинах (осталось лишь немного домов, которые были заняты знатными персами)»[63].
По следам этого поистине глобального разрушения афиняне в первую очередь озаботились созданием безопасной обстановки, в которой они могли бы приступить к восстановлению прежнего образа жизни. Возможности не обращать внимания на понесенные потери, разумеется, не было. Как нынешние американцы приложили максимум усилий, чтобы должным образом почтить память погибших при разрушении небоскребов ВТО в Нью-Йорке, так и древние афиняне уделили немалое внимание увековечиванию памяти павших[64]. Они проголосовали за то, чтобы не использовать повторно камни разрушенных святилищ для возведения новых зданий. Эти камни оставили как есть, в напоминание о персидском нашествии, – возможно, в соответствии с клятвой при Платеях[65]: «…и, победив, сражаясь с варварами… храмов сожженных и получивших урон от варваров я не восстановлю повсеместно, но память о произошедшем я сохраню как свидетельство нечестия варваров»[66]. Соответственно, когда афиняне выстроили новую стену для защиты северной стороны Акрополя и решили использовать камни архаичного храма (что поразительнее всего, макушки старинных колонн), получился как бы военный мемориал, живое напоминание о разрушении города персами[67].
Фукидид начинает историю Пентеконтаэтии (50-летнего промежутка между персидскими войнами и Пелопоннесской войной) со строительства стен Фемистокла и признает их зарождением афинского могущества[68]:
«Прослышав об этом намерении афинян, лакедемоняне отправили послов в Афины, чтобы помешать возведению стен. Они и сами предпочли бы видеть Афины и другие города неукрепленными, и к тому же побуждали их союзники, которые опасались новоявленного морского могущества афинян и отваги, проявленной ими в мидийской войне. Поэтому-то лакедемоняне и требовали от афинян отказаться от укрепления их города и даже предложили помочь им разрушить существующие стены в других городах вне Пелопоннеса. Своих собственных замыслов и подозрений против афинян они, впрочем, не открывали, а ссылались на то, что если Варвар когда-нибудь вздумает вновь напасть на Элладу, то не найдет себе уже никакого опорного пункта (каким в теперешней войне для персов служили Фивы), а всем эллинам достаточным убежищем и опорным пунктом для их военных операций будет Пелопоннес. Афиняне же по совету Фемистокла дали ответ, что сами отправят к ним посольство по этому делу, и отпустили лакедемонских послов. Тогда Фемистокл предложил немедленно отправить его самого послом в Лакедемон, остальных же послов не отпускать вместе с ним, но задержать в Афинах до тех пор, пока воздвигаемая стена не достигнет высоты, достаточной для обороны. Весь город поголовно – мужчины, женщины и дети – должен был строить стены, не щадя при этом ни частных, ни общественных зданий, а просто снося их, если это могло ускорить работы»[69].
Конец ознакомительного фрагмента. Купить книгу
53
Р. Э. Уичерли в «Камнях Афин» пишет:
«История афинских стен есть история расширения и сжимания города в последовательных фазах роста и спада, в победах, стихийных бедствиях и реконструкциях. Они являлись доминантой города в дни его славы, требовали колоссальных усилий и ресурсов афинского демоса, служили символом могущества Афин и ярким примером греческой военной архитектуры; ремонты и реконструкции, конечно, проводились снова и снова на протяжении шестнадцати столетий, с переменным успехом, и стены восставали вновь после периодов разрушения и небрежения».
Вне афинского контекста – возможно, это события, о которых упоминает Геродот (1,168) – Анакреон отмечал: «Города стены – венец его; ныне они погибли». Схолиаст к Пиндару (Олимпийские оды 8, 42c) цитирует эту строку Анакреона, прибавляя, что «стены города, как венец». Герман Хансен в работе «Полис: введение в древнегреческий город-государство» (Oxford: Oxford University Press, 2006) описывает общее назначение стен греческого полиса:
«В отличие от Средних веков, в древнегреческом полисе городские стены служили только военным целям, пошлины за пропуск в город через ворота не взимались. Во время войны, конечно, стены и ворота охранялись, а в мирное время можно было спокойно пройти через ворота при свете дня. Ворота закрывались, вероятно, на ночь, но не охранялись, и люди могли въезжать и выезжать из города. Стены воспринимались не как барьер между городом и деревней, а как памятник, которым гордились граждане».
54
До вторжения персов афинский Акрополь охраняли пеласгийские стены. В дополнение к ним, по предположениям некоторых ученых, город был обнесен наружной стеной. Уичерли в «Камнях Афин» обращает внимание на спор о существовании доперсидской стены. Древние свидетельства относительно этой стены неоднозначны, археологические свидетельства отсутствуют. Тем не менее Э. Вандерпул в статье «Датировка доперсидского города: стены Афин» (Сборник в честь Бенджамина Д. Меритта, под ред. Д. У. Брэдина и М. Ф. Макгрегора, Locust Valley, NY: J. J. Augustine, 1974) делает вывод о наличии в Афинах доперсидской городской стены приблизительно после 566 г. до н. э.
55
Надпись с этим указом имеет более позднюю датировку и тем самым ставит его подлинность под сомнение. См. также Геродот 8, 41 и Демосфен 19, 303.
56
Геродот 8. 50.
57
Геродот 8, 51.
58
См. Геродот 7, 141.
59
Обсуждение подготовки Фемистокла к персидскому вторжению и последующей эвакуации Аттики см. у Барри Стросса «Битва при Саламине: морское сражение, которое спасло Грецию и западную цивилизацию» (NY: Simon & Schuster, 2004).
60
Геродот 8, 53.
61
Геродот 9, 9. Цитата из 9, 13.
62
Джон M. Кэмп «Археология Афин».
63
Фукидид 1, 89.
64
В этой связи любопытно сравнить строительство стены в Афинах со строительством Башни Свободы в Нью-Йорке. Ср. комментарии Н. Урусоффа, архитектурного критика «Нью-Йорк таймс»: «Башня внушает тревогу, а не тешит амбиции» (19 февраля 2007 г.) и «Средневековая современность: оборонительный дизайн» (4 марта 2007 г.):
«Через четыре года после американского вторжения в Ирак это осадное положение начинает выглядеть все более и более перманентным, выраженным в архитектурном стиле, который мы могли бы назвать средневековьем XXI века. Как и их коллег XIII–XV вв., современных архитекторов в настоящее время привлекают к созданию не только основных городских сооружений, но и к разработке линий гражданской обороны, причем требуют соблюдения эстетических условностей, например элегантных скульптурных барьеров вокруг общественной площади или декоративной облицовки для громоздких защитных бетонных стен… Самый пугающий пример нового средневековья – Башня Свободы в Нью-Йорке, некогда превозносимая как символ просвещения. Проект Дэвида Чайлдса из „Скидмор, Оуингс и Меррилл“, он опирается на 20-этажное бетонное основание без окон, оформленное призматическими стеклянными панелями в гротескной попытке замаскировать паранойю архитектора. И мрачная, обелископодобная башня над ним, скорее, олицетворяет американское высокомерие, чем свободу».
65
Диодор 11, 29.
66
См.: Рунг Э. В. Греция и Ахеменидская держава: история дипломатических отношений в VI–IV вв. до н. э. СПб.: Нестор-История, 2008. Перевод Э. В. Рунга. См. также фрагмент «Греческой истории» Феопомпа, 115 F153. Рассел Мейггс в «Афинской империи» (Oxford: Oxford University Press, 1972) признает клятву подлинной, тогда как П. Дж. Роудс сомневается относительно подлинности фразы насчет храмов.
67
Дж. М. Хурвит «Афинский Акрополь: история, мифология и археология от эпохи неолита до наших дней» (Cambridge: Cambridge University Press, 1999).
Археологические свидетельства персидского разграбления Афин и агоры в частности представлены в работе в Т. Лесли Шира «Персидское разрушение Афин» (Hesperia, 62, 1993). См. также статью Гомера Э. Томпсона «Афины встречают беду» (Hesperia, 50, 1981). Он пишет: «Подводя итоги: победа в персидских войнах безусловно сподвигла афинян на некоторые из их величайших достижений в искусстве, литературе и международных делах. Но данные раскопок напоминают, что разграбление 480/79 гг. до н. э. привело к длительному нарушению повседневной, гражданской и религиозной жизни города».
68
С. Хорнблауэр в своих комментариях к Фукидиду (Oxford: Clarendon Press, 1992) цитирует статью Р. Э. Макнила «Исторический метод и Фукидид», в частности, рассуждение о значимости крепостных стен для Фукидида. Макнил пишет: «В комплексной теории власти Фукидида флот обеспечивает торговлю, торговля приносит доходы, доходы пополняют казну, казна означает стабильность и наличие стен, а стены сулят политическое господство над слабыми государствами. Для Фукидида стены суть высший символ власти».
Автор «Афинской политии» признает заслуги Фемистокла и Аристида в возведении афинских стен: «Простатами народа в эту пору были Аристид, сын Лисимаха, и Фемистокл, сын Неокла. Последний считался искусным в военных делах, первый – в гражданских; притом Аристид, по общему мнению, отличался еще между своими современниками справедливостью. Поэтому и обращались к одному как к полководцу, к другому – как к советнику. Возведением стен они распоряжались совместно, хотя и не ладили между собой; что же касается отпадения ионян от союза с лакедемонянами, то их побудил к этому Аристид, улучив момент, когда лаконцы навлекли на себя ненависть из-за Павсания. Поэтому именно он установил для государств размер первоначальных взносов на третий год после морского сражения при Саламине, при архонте Тимосфене, и принес присягу ионянам в том, что у них должны быть общими враги и друзья, и в знак этого бросил в море куски металла».
Обсуждение этого отрывка см. у П. Дж. Роудса в «Комментарии к аристотелевской политии» (Oxford: Oxford University Press, 1981). Плутарх также подчеркивал, сколь хитроумно афиняне приступили к созданию империи (Фемистокл 19):
«После этого Фемистокл стал устраивать Пирей, заметив удобное положение его пристаней. Он старался и весь город приспособить к морю; он держался политики, некоторым образом противоположной политике древних афинских царей. Последние, как говорят, старались отвлечь жителей от моря и приучить их к жизни земледельцев, а не мореплавателей… Фемистокл, опасаясь, что они, удалив из собрания фессалийцев и аргосцев, а также фиванцев, станут полными господами голосования и все будет делаться по их решению, высказался в пользу этих городов и склонил пилагоров переменить мнение: он указал, что только тридцать один город принимал участие в войне, да и из них большая часть – города мелкие. Таким образом, произойдет возмутительный факт, что вся Эллада будет исключена из союза, и собрание очутится во власти двух или трех самых крупных городов. Главным образом этим Фемистокл навлек на себя вражду спартанцев».
69
Фукидид 1, 90.
