Читать книгу Плавучий мост. Журнал поэзии. №4/2016 - Коллектив авторов - Страница 36

Провинция, словно Медея,

Убьёт, если надо, детей…

Что счастье? – Всего лишь идея,

Какую посуду ни бей.

Контора, как водится, пишет.

Как водится, рядом роддом.

Для полного счастья детишек

Осталось убить топором,

Чтоб в точности всё по закону

Античного жанра – судьбы,

Чтоб стало обидно Ясону

За если бы и да кабы,

Чтоб вздрогнула строгая лира,

Печалью до сердца пробрав,

Когда он умрет под буксиром,

Речным толкачом «Аргонавт».

И станет России яснее

К чему этот медленный суд…

Провинция – это идея,

Которую не предают.

Течет река, не зная языка —

Ни русского, ни коми, ни иного.

По ней плывут цветы и облака.

Молчит река.

Не говорит ни слова.

Река и речь, язык наш не забыл,

Одна у них природная основа.

Но речь на дно осела, словно ил.

Молчит река.

Не говорит ни слова.

У Стикса невысокая волна —

Кто не прочел молчания речного,

На время лишь поднимет ил со дна…

И вновь река

Не говорит ни слова.

Поэт молчит,

Слова сжимают душу,

Сжимают жизнь.

И надо слушать…Слушать!

И слышать —

Слышать

Тонкий переход

От жизни к слову.

И наоборот.

Поэт молчит…

А празднословья ветер

Безудержно

Гуляет по планете,

Несёт пургу душевной шелухи —

Трескучий вздор,

Ничтожные стихи.

И даже пастырь

В комнате алтарной

Записывает свой стишок

Бездарный,

Чтобы поэта хлопнуть по плечу:

– Молчишь, поэт?

А я вот не молчу.

Мои стихи читают хором дети

И премию

«Всё сказано на свете»

Вручили мне

Торжественно вчера

За легкий слог и брызги от пера.

Поэт молчит,

А про себя рассудит:

– Хорошие мне – слава Богу! – люди

Встречаются.

Прощают мне грехи.

Но чёрт их дёрнул сочинять стихи,

Когда не слышат

Тонкий переход

От жизни к слову —

И наоборот.

Так не люблю, когда тревожат всуе,

Зима притихла – нет с утра пурги,

Сижу в сенях, медведя дрессирую,

Учу, как надевают сапоги.

Медведь ворчит. Как вдруг вбегает дьякон,

И, сунув косолапому изюм,

Он начинает нервно полуплакать,

Что на деревне булгатня и шум.

– Чужак какой-то, верно, малохольный,

Палит из пистолета, всех кляня,

И конь хрипит на крыше колокольни —

К кресту привязан. Очень жаль коня.

Неловко получается, однако,

По колокольне странный тип палит.

Считает дед Михей, что князь Монако.

А если из Саксонии бандит?!

С ним ребятня, наверно, пошутила,

У нас за нею вечно недогляд.

И бабы – в плач, а мужики – за вилы,

Но ждут, что делать, кто же виноват.

– Я, видишь, занят? Только вышел в сени!

Ну ладно, отче дьякон, зря раскис.

Сейчас топтыгин сапоги наденет —

И разберемся, что там за киргиз.

Кого к нам только не заносит лешим!

И каждого от всей души прошу:

– Оставь в покое Русь! И хватит вешать

Коней на колокольнях и лапшу.

Придешь с любовью – встретим караваем,

Придешь с мечом, с обидой – видит Бог,

Медведь и тот скорее понимает,

Уже почти надел один сапог.

Друзья мои протрезвели

Кто ради семьи и цели.

Кто ради скуфьи монаха,

Кто из-за болезни паха.

И кто-то завис в астрале…

И кто-то убит в Цхвинвали…

…С обидой ушел к обеду —

И в душу зашил «торпеду»…

…Как Бунин, купил собаку…

…Как Маркес, умер от рака…

Так сердце у них устало,

Что выпить мне не с кем стало.

И некому, выпив малость,

Сказать: – Друзей не осталось…

Земную ось сорвет снаряд фугасный,

И белый стронций упадет дождем,

И станет океан моторным маслом…

Нам надо оставаться со Христом.

Держаться за края Его хитона

Последней верой в полноте времен,

Когда планета делит раздраженно

И океан, и масло, и хитон.

Содрогнулся душой – и обдал меня искренний ужас.

Для чего я живу? О последнем не думая дне.

Для чего я живу?! Хуже скряги. Мошенника хуже.

И губительный ветер в сердечной таю глубине.

И шагнул в глубину, отпирая запретные двери,

В ночь отчаянных мыслей и в гордых стихов суховей…

Содрогнулся душой так, что даже не сразу поверил,

Что ещё я могу содрогнуться от жизни моей.

Поколение рыбьего жира

Постепенно уходит из мира.

Пили вязкую жидкость для роста.

Подросли…

Доросли до погоста.

Для чего?! И кому было надо?

Воспитателям детского сада!

Им хотелось, чтоб мы без печали

После жира, как рыбы, молчали.

Мы шумели и спать не хотели.

Просто так. Без особенной цели.

А сегодня без всякого гула

Половина навеки уснуло.

Вечером плач – а на утро

Радость от искренних слез.

Это прощает слабость

Сердцам сокрушенным Христос.

А в чём поэзии милость?!

Держит сочувственный вид,

Жертвы вечерней не просит,

Жалкой судьбы не простит.

Томится праздный дух, что надо жить по вере —

Желаю я порой, как голубь легкокрыл,

В пустыню улететь. Там понимать, что звери

Верней людей. Но нет пока на это сил.

А там бы в тишине – в пустынной атмосфере —

Свет к свету собирал и бороду не брил,

И с ангелами пел молитвы я в пещере,

И на пески смотрел, и на зелёный Нил.

Я в городе живу. Не ем сухие травы.

И на камнях не сплю. Не приручаю льва.

Но все-таки и я, поверь, имею право

На непреложные и кроткие слова:

Не стоят ничего богатство, власть и слава, —

Надежнее стихи и неба синева.

Не помню, погода какая

Стояла, родился когда я.

И вряд ли я вспомню погоду,

Когда, обретая свободу,

Душа моя выйдет из тела.

Тепло было? Буря шумела?

Не вспомню.

На небе прохожий

Вдруг спросит: – Денёк был погожий?

Денёк, да и век, был короткий.

Всю жизнь слушал метеосводки.

Зачем?! Я ответить не в силах —

Лил дождь или солнце светило,

Стояла погода какая,

Родился и умер когда я.