Читать книгу Берлин взят! (сборник) - Коллектив авторов - Страница 3

Канонада обожгла небо,

Как водка – нёбо

И посыпались искры из глаз,

Как из туч – зарницы.

Матерщину грома не слышать мне бы,

К чертям её бы!

Но летает она среди нас

Первобытной птицей…

Плачет полька – скучали пальцы

По ней в окопе:

За победу старлей – в отрыве,

А мы – в запое.

День четвёртый глотаем кальций,

А как накопишь

За четыре года безрыбья

Готовность к бою?

Победили! Ковши, вскипая,

Идут по кругу…

И пускай нам заплатят фрицы

За всё с лихвою:

От Москвы ли и до Дуная –

За всю разруху.

Мы – не бабы – не материться,

Так бабы – воют!

Гром грохочет, а нам всё мнится

Команда: «Воздух!»

Знать, отвыкнем ещё не скоро

От их бомбёжек…

Пьём в Берлине. Что танк у фрицев –

Рояль, громоздок.

А старлею уже под сорок:

Мороз по коже!

Пусть ответят за наши жизни

И смерти наши,

Что, как в случае со старлеем,

Одно и то же…

Ну, давай же, родной, не кисни:

Станцуем даже!

И добьём их, не пожалеем.

Нам Бог поможет.

«Таня, Танюша, Татьяна моя,

Помнишь ли знойное лето это?..» –

Пели курсанты… И слушаю я

Песню забытую по интернету.

Песню суровой Гражданской войны,

Что политрук переделал, наверно.

Ведь под неё, оказалось, должны

Дети идти воевать в сорок первом!

Шутка ль – мальчишки семнадцати лет

Стали для ставки «последним резервом»?

Сможет ли мне передать интернет –

ЧТО пережили они в сорок первом?

Вижу, как из окруженья бегут,

Медленно падая в поле с капустой.

Головы им автоматы «стригут».

Срежут кочан, значит, чудом – пропустят!

Вижу под солнцем подсолнухов рать.

Ни переправы – за ней, ни – просвета!

Выскочил местный – сдаваться-орать:

«Herr Offizier! Разведчики – это…»

Двое курсантов с армейским ножом…

Только жена закричала: «Не смейте!

Дети у нас!» «Ну, живи… Хорошо…» –

Ради детей и не тронули дети.

Слышу – «танкетки» открыли пальбу,

Шквальный огонь по разведке ребячьей…

Нет, не обманет предатель судьбу –

Слово – оно не резиновый мячик!

Передовыми частями был взят.

Сам себе горло в тюрьме перерезал –

Выжил… Вернулись ребята назад:

– Что, вместо глотки не вставишь протеза?

– «Таня» – ты битва моя за Москву,

Имя моё получившая песня.

С памятью страшной о прошлом живу

Честно!

Разве, скажите, возможно забыть

«Всё, что пришлось пережить?»

По Варшавскому шоссе сотни юношей –

Ни курить, ни говорить – не моги! –

Свой последний в жизни марш к славе будущей

Совершали – раз, два! – с левой ноги.

Пусть, воздушная тревога,

Пусть, мы падаем в окоп:

Вспомнишь чёрта, вспомнишь Бога –

Пуля в лоб!

За Медынью, на реке Изверь – зверище! –

Без приказа обороной застыв,

Вплавь заставили фашистов – не верь ещё! –

Пересечь Угру, угробив мосты.

Их топили под обстрелом,

Как не топят и котят!

Пулемёт ли чёрно-белый,

Автомат?..

А правительство – в конвульсиях, в панике:

То ли в Куйбышев сбежать, то ли нет?!.

Но подольские курсанты – не памятник.

«Продержитесь, дети!» Пепел – в ответ…

Артиллерия с пехотой –

Накануне пацаны:

Танки не пройдут по дзотам.

Не должны!

Отступали по подсолнухам, ротою.

Разворотом разве танки сдержать?

Трёхлинейкой – самолёты? Кровь – рвотою:

До последнего дойти рубежа…

А какой из них – последний?

И какая – высота?

Пули-дуры, точно слепни,

Бьют состав.

На Ильинском знать бы то, что под Нарою

Встанут звёзды и покатятся вспять!

Шли к нетленному венцу парни парами –

Подольчане шли Москву защищать…

А пока – такая штука:

Едет к нам товарищ Жуков

И сибирские войска

Просыпаются пока.

Присыпан землёй, он уже не услышал атаки…

«Орудие к бою!» Снаряд набирает разгон.

Зенитки лупили по танкам. А что ему – танки?

«Огонь, батарея! – командовал дед мой, – огонь!»

Слоновые гусеницы надвигались бесшумно.

Снаряды закончились. Кровь заливала глаза…

«Держись, лейтенант – причитала сестричка, –

ты – умный,

Ты – выдержишь… Перебинтую, в санчасть

да – назад…»

Назад Алексей (артиллерия не умирает!)

Добрался на барже, по Волге застывшей. Кто жив?..

«Прими пополнение, рота переднего края!»

«Ну, Зевс, с возвращением! Рад о тебе доложить!» –

Земляк захлебнулся махорочным кашлем –

он в лёжку,

На туберкулёзную койку с концами ушёл…

Прицельно ведёт артобстрел «громовержец»

Алёшка,

Крушит оборону противника в пыль, в порошок.

Под гильзовой лампой коптятся блиндажные

строчки:

«…А с Дона дают жизни наши! Анюта, поверь,

Не выдержит Паулюс… Как дорогие сыночки?

Ты их береги, передай – папка бьётся как зверь!..»

И вновь молодой лейтенант, преисполненный

гнева,

Командует: «К бою!» Сгорают «слоны» за спиной,

Осколками вздыблен передний! А справа и слева

Орут миномёты, контуженные тишиной…

Что скажешь, дедуля: мир – неблагодарен, спасён –

ный!

В Европе твердят, что мы «пили с медведями

чай»…

Что, Зевс – «громовержец», историк-античник

Аксёнов,

Герой Сталинграда?!. Не надобно, не отвечай!

Вязёмы… С утра отгремела шрапнель,

А ночью – затишье и вой…

Снарядом убитая, старая ель

Окоп заслонила собой.

А вяз долговязый присыпан снежком.

Под ним… Но не будем о нём!

Знай, горе-злосчастье приходит тишком,

Войной необъявленной, сном

Тяжёлым, что тянется строчкой по швам,

Ведь на окончанье – запрет…

Откуда-то свыше волкам и волхвам

Спускается искренний бред!

Внимательны звёзды в окопах ночных.

И строчки обрывом дрожит,

Пульсируя, то, что осталось от них,

Погибших, наверное, жизнь?

Возможно, душа отлетает, клубясь –

Невыживший дышит боец?

А тёплою кровью питается вяз

И впитывает свинец…

А мир опрокинут. А раны – горят

Мгновенным обрывком письма…

И вяз этот будет как чёртов снаряд –

Чудовищной силы весьма.