Читать книгу Голем в Голливуде - Группа авторов - Страница 5

– Как по-вашему, хорошие настали времена или плохие? – спросил Маллик.

– Это, сэр, зависит…

– От чего?

– От личного опыта.

– Да ладно, вам ли не знать. Для таких, как мы, времена всегда плохие.

– Согласен, сэр.

– Как вам живется в транспортном отделе?

– Грех жаловаться.

– Вовсе нет. Это главное человеческое право.

Зябкое, как пещера, безоконное помещение. Бывший гараж. Бетонные стены изъела плесень, источавшая нестерпимо едкий запах. Никакой обстановки, имеется стеклянная дверь. Из потолочной тьмы выныривает провод, с которого криво свисает галогенная лампа.

– Над чем трудитесь? – спросил Маллик.

– Сравнительный анализ городских ДТП с участием автомобилей и пешеходов за пятьдесят лет.

– Поди, увлекательно.

– Не то слово, сэр. Прямо алмазный рудник.

– Как я понимаю, вы решили отдохнуть от убийств.

Опять за рыбу деньги?

– Я уже докладывал капитану Мендосе, что это было сказано сгоряча. Сэр.

– Чего он на вас взъелся? За обедом отняли у него кусок, что ли?

– Я бы охарактеризовал его отношение ко мне как отеческую строгость, сэр.

Маллик усмехнулся:

– Речь истинного дипломата. Во всяком случае, передо мной оправдываться не нужно. Я все понимаю. Это естественно.

«Может, меня отобрали для психолухов, в какую-нибудь экспериментальную программу? – подумал Джейкоб. – Нужна кукла для прессы, чтобы подправить репутацию лос-анджелесской полиции, заслуженно прослывшей ордой мужланов с пушками. Ой, знаете, мы подарили ему котят в мешке!»

– Да, сэр.

– Надеюсь, вы не мечтаете о карьере в транспортном отделе? – спросил Маллик.

– Могло быть хуже.

– Не могло. Не будем валять дурака, ладно? Я говорил с вашим начальством. Знаю, кто вы такой.

– И кто я, сэр?

Маллик вздохнул:

– Кончайте, а? Я вам желаю добра. Вас временно переводят.

– Куда?

– Вопрос неверный. Не куда, а к кому. Вы подчиняетесь непосредственно мне.

– Я польщен, сэр.

– Напрасно. Ваши умения тут ни при чем. Меня интересует ваша биография.

– А что именно, сэр? Я очень сложный человек.

– Скажем, национальность.

– Значит, меня переводят, потому что я еврей.

– Негласно. Официально Департамент лос-анджелесской полиции всей душой ратует за многообразие. Действует строгое правило: поручая дело, мы слепы к расе, полу, национальности и вероисповеданию.

– И реальности, – добавил Джейкоб.

Маллик улыбнулся, протянув ему бумажный клочок.

Адрес с почтовым индексом Голливуда.

– Что там? – спросил Джейкоб.

– Убийство. Повторяю, вы в моем подчинении. Дело щекотливое.

– С еврейским уклоном.

– Можно сказать и так.

– Кто жертва?

– Лучше вам составить собственное впечатление.

– Можно узнать, что такого особого в Особом отделе?

– Всяк особ, – сказал Маллик. – Иль не слыхали?

– Слыхал. Но вот про вас не слышал.

– Нашему подразделению негоже погрязать в текучке. Зато мы резвы, когда в нас подлинная нужда.

– Что мне сказать в транспортном отделе?

– Я все улажу. – Маллик открыл стеклянную дверь. На солнце его белая рубашка засверкала, точно зеркало. – Насладитесь видом.

Отыскав Касл-корт, 446, на северной окраине Голливуда (севернее водохранилища и западнее Знака), навигатор сообщил время в пути: пятнадцать минут.

Говорун соврал. Через полчаса «хонда», надсадно воя перегретым мотором, все еще карабкалась в гору, минуя дома-коробки пятидесятых годов, одни обновленные, другие в облупившейся краске. Проулки чередовались по темам: Астру, Андромеду и Иона сменяли Орлиное Гнездо, Соколиный Утес, потом Заоблачный Край, Небесная Высь и Поднебесный Пик. Свидетельства уймы застройщиков либо одного-единственного, но с синдромом дефицита внимания.

Дорога петляла и раздваивалась, цивилизация иссякала вместе с кислородом; наконец асфальт кончился и навигатор возвестил о прибытии на место.

Опять вранье. Никакого места преступления. Только бесконечная лента каменистой земли.

Джейкоб поехал дальше.

«Прокладываю новый маршрут», – сообщил навигатор.

– Да заткнись ты.

«Хонда» неуклюже переваливалась по бездорожью, чиркая пузом о камни. Дерганье и толчки отдавались в печенке, будто Джейкоба лягал неутомимый двухлетний хулиган. Боясь пропороть колеса, Джейкоб тащился со скоростью пять миль в час. На изрытой оврагами пустоши в сорняках и кустарнике не имелось ни единого ровного пятачка, пригодного для человеческого жилья. Казалось, здесь нет жизни вообще, но потом Джейкоб углядел сластолюбивую беличью пару, бесстыдно совокуплявшуюся в колючих зарослях.

Вскоре появился еще один зритель – в небе описывала круги огромная птица. Похоже, хищник. Амурной парочке грозило стать поздним завтраком.

Кто это, Орел из Гнезда? Сокол с Утеса?

Птица спикировала. Джейкоб выгнул шею, наблюдая за развитием драмы, и на секунду отвлекся от дороги. Машина подпрыгнула, перевалив через гребень, за которым открылась неглубокая впадина – пара акров иссеченной ветрами каменистой земли, с юга и востока укрытой холмами.

Серый куб восседал над городом безликой горгульей на скалистом выступе.

Приехали.

Время в пути: пятьдесят одна минута.

«Прокладываю новый маршрут», – известил навигатор.

– Достал уже. – Джейкоб отключил вруна.

Не было никакой мельтешни, сопутствующей прибытию спецов на место убийства. Ни патрульных машин, ни служебных, ни следовательского фургона, ни бригады экспертов. Лишь галстуком на ветру трепетала желтая лента на дверной ручке, а на крохотной забетонированной стоянке наискось припарковалась серебристая «тойота». На приборной панели – карточка офиса коронера. К капоту привалилась женщина.

Лет тридцати пяти или чуть больше, стройная, изящная и миленькая вопреки (а может, благодаря) носу, похожему на туканий клюв. Широко расставленные искристые угольно-черные глаза, пышная шевелюра того же оттенка, кожа цвета свежемолотого мускатного ореха. Джинсы, кроссовки и белая куртка поверх огненно-оранжевого свитера.

Джейкоб вылез из машины – женщина выпрямилась. Окликнула его, когда он приблизился:

– Детектив Джейкоб Лев?

– Собственной персоной.

Рука ее была теплой и сухой.

Беджик на нагрудном кармане извещал: «Дивия В. Дас, доктор медицины, доктор философии».

– Рад встрече, – сказал Джейкоб.

Дивия скептически качнула головой:

– Может, еще пожалеете.

У нее был индийский акцент, мелодичный и неуловимый.

– Что, скверно?

– А бывает иначе? – Она помолчала. – Правда, такого вы еще не видели.

Подобно гаражу на Одиссей-авеню, дом выглядел давно заброшенным: потеки на стенах, мышиный помет, затхлая вонь.

Но очень светлый – в этом ему не откажешь. Архитектор расстарался, и сквозь огромные окна, нынче молившие о помывке, с трех сторон открывалась панорама неба и холмов.

Внизу насмешливо подмигивал город, укрытый вуалью смога.

Джейкоб думал, что всякий квадратный дюйм Лос-Анджелеса уже давно взят с боем. Ан нет.

Идеальное место для убийства.

Идеальное место для трупа.

Или, как сейчас, для головы.

Она покоилась точно посредине гостиной, щекой на потемневшем дубовом полу.

Ровно в двух футах от нее (рядом лежала рулетка) высилась зеленовато-бежевая горка, смахивавшая на слоновью порцию прогорклой овсянки.

Джейкоб взглянул на спутницу. Дивия кивнула – дескать, можно, – и он медленно приблизился к жуткому объекту, превозмогая шум в ушах. Кое-кто из его коллег, стоя над трупом, отпускал шуточки и грыз чипсы. Джейкоб повидал немало мертвецов, расчлененных в том числе, но в первый момент его всегда шибало. Под мышками стало липко, дыхание сбилось, он сглотнул тошноту. Подавил и мысль о том, что у милого еврейского мальчика, получившего образование в Лиге плюща (ну, почти получившего), кишка тонка для работы в убойном отделе. Так, все по порядку: формы, цвета, впечатления, вопросы.

Мужчина, от тридцати до сорока пяти, национальность неясна; темные волосы, нависшие брови, вздернутый нос, на подбородке дюймовый шрам.

Обезглавливание проведено по линии, где шея переходит в плечи. Если не считать рвотную массу, пол чист. Ни крови, ни мозгового вещества, ни фрагментов кровеносных сосудов, сухожилий и мышц. Обогнув голову, Джейкоб присел на корточки и разглядел, в чем дело: шейная рана запечатана. Никаких рваных краев – кожа туго стянута, будто шнурком. Под давлением жидкости и трупных газов вздувшиеся ткани разгладились и теперь напоминали пластик. Кладезь мыслей превратился в мешок с гнилью.

Крысы его не тронули.

Джейкоб перевел взгляд на зловонную кучку в двадцати четырех дюймах слева. Она сюрреалистически поблескивала, словно прикольная имитация, выловленная в корзине с товарами за девяносто девять центов.

– Зелень говорит о желчи, характеризующей очень сильную рвоту, фонтанирующую. Я взяла образцы на анализ, а когда вы закончите, соберу всё. Хотелось, чтобы вы увидели первозданную картину.

– Фонтанирующая рвота изверглась в одну аккуратную кучку, – сказал Джейкоб.

Дивия кивнула:

– Никаких брызг, луж и сгустков.

Джейкоб встал и попятился к двери. Отдышался. Вновь посмотрел в окно.

На многие мили – небо и холмы.

– А где его остальное?

– Хороший вопрос.

– Это всё?

– Вам не угодишь, – сказала Дивия. – Спасибо, что не ступня.

– Как же он блевал, если у него желудка нет?

– Тоже прекрасный вопрос. Учитывая отсутствие брызг, можно предположить, что рвало его в другом месте, а потом рвотную массу вместе с головой доставили сюда.

– Для красоты, – сказал Джейкоб.

– Лично я предпочла бы ковер. Но о вкусах не спорят.

– Как заделали рану?

– Три из трех, детектив Лев.

– Значит, я не проглядел мелкие стежки.

– Я тоже не заметила. Конечно, надо рассмотреть подробнее.

– Кровь?

– Всё на виду.

– Я не вижу крови.

Дивия покачала головой.

– Никаких капель от двери.

– Никаких.

– И снаружи ничего.

Дивия вновь покачала головой.

– Все произошло в другом месте, – сказал он.

– Пожалуй, разумное заключение.

Джейкоб кивнул. Взглянул на голову. Открытые глаза, раззявленный рот. Век бы не видеть.

– Давно она здесь?

– Меньше суток. Я приехала в час пятьдесят ночи. Патрульный сбыл ее с рук и укатил.

– Имя его спросили?

– Крис… что-то на «х»… Хэмметт.

– Он сказал, кто его вызвал?

Дивия помотала головой:

– Мне не докладывают.

– А кто еще сюда наведывался?

– Никто.

Джейкоб не был ярым фанатом следственной процедуры, однако ситуация быстро превращалась из странной в тревожную.

Он глянул на часы: без малого десять. Дивия Дас была свежа и вовсе не походила на женщину, которая одна-одинешенька восемь часов трудилась на месте преступления.

И тоже рослая, отметил Джейкоб.

– Сейчас угадаю, – сказал он. – Особый отдел, да?

– Я исполняю любые приказы коммандера.

– Мило, – сказал Джейкоб.

– Стараюсь.

– И очень желательно, чтобы дело не получило огласку, так?

– Да, Джейкоб. Очень желательно.

– Маллик сказал, меня взяли из-за моей биографии. Что тут такого еврейского?

– Идемте, – позвала Дивия.

От заброшенной кухни без всякой утвари веяло пятидесятыми: посудные шкафчики и столешницы из дешевой древесины, покоробившейся и по краям расщепившейся. Видимо, под воздействием влаги, хотя плесенью не пахло. Наоборот, воздух казался очень сухим.

В центре самой длинной столешницы был выжжен знак.

Черные обуглившиеся буквы.

– Вам что-нибудь говорит, – сказала Дивия Дас.

Утверждая, не спрашивая.

– Цедек, – ответил Джейкоб.

– В смысле.

– В смысле «справедливость».