Читать книгу Шерлок Холмс пускается в погоню (сборник) - Группа авторов - Страница 3

Занятый домашними делами и частной практикой, я почти не видел своего друга и бывшего соседа по квартире Шерлока Холмса с тех пор, как месяц назад мы раскрыли дело о Союзе рыжих. Редкость наших встреч я списывал на свои постоянные заботы. Однако впоследствии Холмс поведал, что тогда его вряд ли удалось бы застать на Бейкер-стрит, даже найди я время и повод для визита, ибо появлялся он там нечасто.

Будучи другом и коллегой Шерлока Холмса около девяти лет, я привык, что его исчезновения столь же непредсказуемы, сколь загадочны их причины. Объяснений всегда приходилось ждать. Повод для встречи представился лишь второго ноября 1890 года. Тем утром меня спешно вызвал пациент, живший недалеко от Бейкер-стрит. Недомогание его оказалось легким, и уже к середине утра я оказался неподалеку от дома 221-b. Спокойное утро, свободное от медицинской практики, и внезапное желание навестить друга заставили меня немного изменить маршрут и заглянуть туда, где я жил еще недавно.

Стоило мне потянуться к звонку, как дверь распахнулась и некто опрометью выскочил из нее, толкнув меня и чуть не сбив с ног.

– Эй! Это еще что такое? – крикнул я.

Из-под взъерошенных волос на меня пристыженно и удивленно глядели знакомые глаза.

– Простите великодушно, доктор. Я не ожидал… – виновато произнес инспектор Лестрейд, потирая ушибленное плечо.

Любопытство возобладало во мне над досадой. Вернув себе самообладание, я выдал некое подобие улыбки и кивнул в знак прощения:

– А уж я и того меньше, инспектор. Вот, пришел повидать Холмса. Полагаю, он у себя?

– Как бы не так, черт его дери! – Лестрейд чуть не кричал, глядя вверх на окно гостиной. – Пропадает где-то уже недели две. Миссис Хадсон либо и вправду ничего не знает, либо покрывает его. В любом случае я понятия не имею, когда он объявится. – И, недоверчиво уставившись мне прямо в глаза, Лестрейд спросил: – А вы, случаем, не знаете, где он?

– Инспектор, – ответил я, подавляя разочарование, – я стою здесь и интересуюсь местонахождением Холмса. Очевидно, что мне известно не больше вашего.

К своему крайнему удивлению, я увидел, как он, что называется, сдулся. Инспектор тяжело вздохнул и застыл, потирая подбородок, заросший двухдневной щетиной, что для него было вовсе не характерно.

– Еще раз простите, доктор. Никак не могу взять себя в руки – не спал уже несколько суток.

– Прописать вам какое-нибудь успокоительное?

– Нет. Спасибо, конечно, но я не могу позволить еще и опиатам затуманить мой ум.

– Понимаю, но вам, несомненно, пойдет на пользу глоток-другой бренди из запасов Холмса. Уверен, он не станет возражать.

Лестрейд был готов отказаться, но я жестом остановил его:

– Считайте это врачебным предписанием.

Улыбаясь, он протянул руку к звонку. Миссис Хадсон отворила дверь и, не видя меня, произнесла:

– Я уже сказала, инспектор… О! Здравствуйте, доктор. Не знала, что он с вами.

– Все в порядке, миссис Хадсон. Я зашел навестить Холмса и столкнулся с инспектором в дверях.

Лестрейд оценил шутку и усмехнулся себе под нос.

– Как я уже сказала ему, мистера Холмса здесь нет. Последний раз тот появлялся за две недели до Дня всех святых.

– Ну конечно. Миссис Хадсон, я здорово набегался сегодня, и старая рана дает о себе знать. – Тут я для пущего эффекта похлопал себя по ноге. – Как думаете, Холмс не станет возражать, если бывший сосед переведет дух в его гостиной?

На ее круглом лице появилась хитрая усмешка истинной шотландки:

– Ну что вы, доктор! Мы с вами прекрасно знаем, что мистер Холмс все еще считает эти комнаты настолько же вашими, насколько и своими. – Она распахнула дверь и отступила. – Думаю, куда идти, вы знаете. Разводите огонь, а я принесу чаю.

Она удалилась, напевая под нос, словно была рада позаботиться хоть о ком-то, раз уж не могла обихаживать Холмса.

Я сразу приступил к делу. Чтобы достать и бросить в камин несколько кусков угля, мне прежде пришлось переложить из ящика лежавшие там манильские сигары[1] Холмса. Я зажег огонь и вдруг снова очутился перед гостеприимным очагом в такой знакомой мне гостиной.

Миссис Хадсон вошла и накрыла стол к чаю. Мы благонравно пили его, пока я не заметил, что Лестрейд озирается в поисках более крепких напитков. Набив табаком из персидской туфли трубку и раскурив ее в тишине, я отправился за горячительным.

– Бренди, инспектор?

– «Вспышку молнии»[2], если найдется, – нетерпеливо ответил он.

Я налил себе бренди, а инспектору джина и возвратился к огню.

Подавая ему стакан, я произнес:

– Вот, сделайте хороший глоток и расскажите, наконец, чт́о стряслось. Отчего вы так отчаянно нуждаетесь в Холмсе?

– Не поймите меня неправильно, доктор, – начал он, понемногу принимая свой обычный, самоуверенный вид. – Я недавно наткнулся на дело, которое мистер Холмс, будучи любителем, мог бы счесть полезным для совершенствования в нашем ремесле.

Тут я поперхнулся, едва не рассмеявшись. Мне удалось списать кашель на залежавшийся табак Холмса.

– Мистер Холмс, – продолжил он, метнув в меня подозрительный взгляд, – преуспел в своем увлечении и может принести пользу полиции. Особенно сейчас.

Он сосредоточился на бокале, осушив его одним глотком.

– Что значит «особенно сейчас»?

– Как вы помните, доктор, – он поднялся и с простительной бесцеремонностью налил себе еще джина, – силы городской полиции насчитывают более тринадцати тысяч человек, и нас переселяют из Уайтхолл-плейс в новое здание неподалеку от часовой башни Вестминстерского дворца.

– Да, точно. А я и забыл.

– Вы-то, может, и забыли, доктор, но уверяю вас, об этом помнит каждый хулиган, каждый карманник на Флит-стрит, каждый воришка в Большом Лондоне. И все они стремятся воспользоваться хаосом, неизбежно воцарившимся в Скотленд-Ярде. А пересаживаться на новый насест мы будем до конца месяца.

Лестрейд опять разволновался, глотнул джина и глянул на дверь:

– Да где же он? Нужно объявить его в розыск, чтобы агенты облазили все вокруг и притащили сюда этого прохвоста.

Я усмехнулся и приподнял бокал с бренди примирительным жестом:

– Полагаю, если Холмс задумает залечь на дно, ни Скотленд-Ярд, ни я не разыщем его. – Сказать по правде, в полной мере оценить справедливость этих своих слов я смог лишь четыре года спустя.

Лестрейд признал ошибку и уступил:

– Несомненно, вы правы, доктор. Я просто рад, что ваш друг на нашей стороне.

– А с вами – весь Лондон и б́ольшая часть Европы, инспектор, – добавил я.

Несмотря на интерес к новому делу, я остерегся обсуждать его в отсутствие Холмса и, усмирив кое-как любопытство, свел разговор к более приземленным вещам.

Так мы проговорили около получаса, затем распрощались и разошлись каждый по своим делам. Я – домой, а Лестрейд, осмелюсь предположить, – назад в Уайтхолл.

Выйдя на Бейкер-стрит, я поднял взгляд к не освещенному теперь окну и поинтересовался вслух:

– Куда же вы подевались, Холмс?