Читать книгу Исповедь военного музыканта. Книга I. Становление. Воспоминания - - Страница 6

Как и все дети моего поколения, родившиеся на рубеже 1960-1970-х годов, я прошёл через идеологические сети коммунистического правящего режима. Сначала, подобно многим своим ровесникам, я стал октябрёнком. Это случилось накануне 7-го ноября 1977-го года. Особо я не вдавался в подробности, что это на самом деле такое и с чем это едят. Что в мой детский ум и душу впихивали, то и приходилось принимать. А правдой была эта информация или враньём, тогда не объясняли, под запретом были реальные подробности.

Почему-то так было принято, что на дальнейшую ступеньку идеологического воспитания ребёнок того времени поднимался по достижении 10-летнего возраста. Через эту участь прошёл и я. Если перед приёмом в октябрята нас пичкали, как Божьими заповедями, правилами октябрят, для подготовки к приёму в пионеры нужно было выучить, а не просто изучить, законы пионеров Советского Союза. И плюс к ним – «Торжественное обещание» (что-то типа Клятвы конфирманта в нашей Международной Новоапостольской церкви, где я служу уже более четверти века в сане священника, но только с другим смыслом и значением, ибо о Боге, вере в Него и следовании Его заповедям, а также активном участии в церковной жизни, в то безбожное время и речи не могло вестись).

А вот о следующем этапе идеологического одурманивания нашего поколения, а точнее о том, как он коснулся моей скромной персоны, хотелось бы рассказать подробнее, потому что несколько лет назад я написал автобиографический очерк об этом, который ниже и приведу без изменений.

В одну из самых бесполезных организаций Союза ССР – ВЛКСМ – я вступил за две недели до наступления 14-летнего возраста. В начале 1984/85 учебного года Родина в лице нашего класса доверила мне возглавить идейно-политический сектор. Что входило в функции этой общественной должности? Тогда еженедельно по средам в нашей школе проводилась такая дурь, как политинформационные пятиминутки. Моей задачей было назначить своевременно политинформатора, отправить его в установленный день на занятия с политинформаторами, проводившиеся преподавателем истории, и держать на контроле выступление назначенного политинформатора перед классом.

Я, конечно же, понимал, что ни один здравомыслящий старшеклассник не будет испытывать энтузиазма к участию в проведении политинформаций и забивать как себе, так и одноклассникам головы политической чушью. Поэтому я никого не напрягал в этом плане, да и сам не особо горел желанием ходить на какие-то там занятия. Хотя один раз всё-таки посетил одно из них: преподаватель истории давал информацию по КНР, политическому, экономическому и общественному состоянию этой страны на тот момент. После этого я больше на этих занятиях не был. Как же я выкручивался? Я брал из газеты «Труд» интересные заметки, публиковавшиеся на последней странице, совершенно далёкие от политики, и с информацией из них выступал перед классом. А поскольку первым уроком у нас по средам был русский язык, преподавателю-филологу приходилось это всё слушать. Но однажды ей надоело моё самовольство. Последствия, надеюсь, понятны читателям?

Следующим эпизодом, свидетельствующим о том, каким «примерным» комсомольцем я был, стала подготовка к другой глупости, называемой Ленинским зачётом. Нас уже в 8-м классе напрягали чтением русофобской писанины В. И. Ульянова и её конспектированием. Мы должны были вести тетради с личными комплексными планами по изучению этой писанины, куда также вносились и отчёты по изученным работам. Так вот я этой ерундой предпочитал не заниматься, т.к. не было на это ни желания, ни интереса и ни времени. Когда наступил Ленинский зачёт, мне, соответственно, пришлось выкручиваться. Что я сделал? Я пришёл в класс пораньше, спрятался за штору возле окна в самом дальнем углу (благо, шторы закрывали ноги). Но, если мне память не изменяет, по какой-то причине тот идеологический тупняк отменили, и я отделался, как говорится, лёгким испугом.

В студенческие годы приступы «ревностного» отношения к комсомолу и всему, что с ним было связано, проявились уже в учёбе. Наш курс первым в ВУЗе начал изучать предмет «Социально-политическая история XX века», заменивший собою «Историю КПСС». От изменения названия содержание изменилось не на много. Мы этот предмет, любя, называли «СПИД». Конечно же, и там нас напрягали конспектированием писанины Мордыхая Марка Леви, известного миру как Карл Маркс, и вышеупомянутого В. И. Ульянова. И, само собой разумеется, мне очень не хотелось пудрить себе мозги этой дуристикой. Ввиду этого мне приходилось сдавать экзамены по данному предмету по четыре (зимой) и три (летом) захода.

Перед окончанием первого курса ВУЗа мои однокурсники-актёры (а я учился в институте искусств) готовили эказаменационный «замес», как они выражались, по мастерству актёра на произвольную тему и с произвольными предлагаемыми обстоятельствами. По сюжету их «замеса» главный герой должен был перед учителем разорвать комсомольский билет. У них не было его, поскольку их поколение уже не было комсомольцами (они все были на два года моложе меня). Я любезно предоставил свой комсомольский билет для этой постановки, который был ими и разорван. Так вот закончилось моё 6-летнее пребывание в ВЛКСМ. После этого вздохнул с лёгкой душой и сердцем.