Читать книгу Джакал. Раскаленные дни - - Страница 2

Время за полночь. Постель. Надя, эта сучка, так и не ответила. Никаких шансов прорваться в «Органзу», чтобы, возможно, столкнуться с Крузом у бара. Типа случайно. Или просто затаиться в каком-нибудь углу и наблюдать за ним. Долго-долго следить, изучать повадки хищника, захлебываясь от неприязни к любой из самок, которую он склеит.

Да уж! Если бы кто-то мог залезть в мое сознание, то этот человек, верно, решил бы, что я помешалась. Какой-то лютый мазохизм. Презираемая Крузом, ненужная ему, и каждый раз продумывающая план, как бы лишний раз увидеться. Пусть и на расстоянии, но находиться с ним подольше.

Ужас! Где найти, блин, силы перестать думать о нем?!

Разминаю ступни, затекшие от жестких новых туфель после гуляний в ресторане «Гвидо». Промотка в обратную сторону нашей с Крузом киноленты под названием «Бесконечные терзания Лиры Рагацци»…

Мне пятнадцать. Мы с Надей приближаемся к забору частной школы.

Предыдущим вечером подслушала отцовский разговор по телефону с кем-то из службы безопасности. Новенький со странным именем Круз. Указания, тупые распоряжения на мой счет. Я закипала! Эта батина слежка, чрезмерная опека – достало!

– Эй, подруга, – присвистнула Надя, притормозив практически на выходе из школы. – Это, походу, за тобой, глянь-глянь!

Водительское место. Открытое окно. Парень лет двадцати трех за рулем рабочего Мазератти. Темные волосы, смугловатая кожа. Профиль новенького! Я невольно открыла рот.

– А он охренительный, – проскрипела Надя. – Везет же тебе, Рагацци!

Налившись румянцем, я ответила, чтоб та заткнулась. Круз повернул голову в нашу сторону, когда мы миновали калитку и стали частью длинной колбасы из школьников возле парковки.

Разряд тока прошел по моему телу! Никогда не встречала парней с такой внешностью. Жесткий, ледяной и вместе с тем пронзительный взгляд. Приподнятая с какой-то высокомерной дерзостью бровь. Типа: «ага, богатая малолетка из элитной школы, ясно! Быстрей бы уже свалить отсюда в нормальный мир». Круз медленно осмотрел меня от макушки до мысов туфель-лодочек…

Было лишь одно желание – убежать! Любыми способами, но добраться до дома самостоятельно, не с ним. А еще Надя не к месту ляпнула, что, мол, не задумываясь дала бы ему прямо в Мазератти.

Стоило огромных усилий всё же собрать волю в кулак и приблизиться к машине. Судя по движению, Круз хотел выйти, чтобы открыть мне заднюю дверь. Я не дала ему шанса это сделать. Сама запрыгнула в салон. Лишь бы он не вставал в полный рост, лишь бы не говорил ничего в приветствие. Уж лучше пусть сидит, крутит баранку молча. «Не знакомиться. Не пялиться на него. Красивый, очень красивый, блин, СТУКАЧ!» – гоняла мысль в досаде. – «Ну, почему так?!»

Я мгновенно забыла о Рафаэле и нашем лете вместе. То, что еще недавно затягивало мою душу в слегка болезненные узлы, вмиг испарилось. Секс с Рафом на том пшеничном поле, на диком пляже и в спальне его дома. Будто это было не со мной.

За рулем Мазератти сидел парень, не похожий ни на водилу, ни на шестерку. Отъявленный головорез, которого по какой-то дикой случайности попросили отвезти богатенькую девчонку домой. Следы от драк на заживающих костяшках, чуть заметный старый желтовато-коричневый синяк на скуле. Широкие плечи, ультракороткая стрижка. На я на автомате довольно грубо скомандовала немедленно отвезти домой, когда он коротко глянул на меня через зеркало заднего вида.

Что уж говорить, та неделя и правда выдалась крайне дерьмовой, а появление молодого стукача стало настоящим триггером. Бросив Крузу ту хамскую фразу, я одновременно и оборонялась, и выплескивала накопленную злобу. Злобу на отца, который помимо слежки и вечного контроля, еще и пустил слушок, что, мол, я невинна. И обещана какой-то итальянской шишке. Об этом мне поведала Надя еще до каникул, проведенных с Рафаэлем. Батина подлость? С его точки зрения – ни капельки не подлость. Раньше в клане так было заведено, и, будь на то воля отца, он с удовольствием вернул бы прежние порядки.

Никаких шансов после такого самодурства бати познакомиться с каким-нибудь интересным молодым человеком. Но, правда, за несколько дней до первой встречи с Крузом на парковке один симпатяга из старших классов всё же начал бросать на меня взгляды, подмигивать, и это хоть как-то грело душу. Но затем я случайно подслушала его разговор с дружком. Мерзкий треп, в котором тот придурок показал истинное отношение «к дочке мафиози», болтая грязным помойным языком разные вещи…

Чувство омерзения еще долго не покидало меня. Нормальные ребята тупо боялись подходить, а всякие ублюдки с удовольствием шептались за спиной, захлебываясь от порнографических фантазий.

В израненной душе я всё равно осмеливалась мечтать о будущем. Учеба, более-менее продуманные планы, образ прикольного легкого на подъем парня, который мог бы избавить от скуки, от родительского попечительства. Да, пусть даже этот кто-то, изначально навязанный отцом, кто-то из итальянского семейства. Ну и ладно. Этот молодой человек ведь мог стать мне другом, а позже – любовником. (Ибо не фиг повторять ошибки, сделанные с Рафаэлем).

Но! И еще раз НО, блин!

Своим вроде как тихим и вместе с тем оглушительным появлением словно из ниоткуда Круз разделил мою жизнь на до и после. Прошлым, которое осталось в сознании мутным призраком с редкими яркими вспышками картинок из детства. И настоящим, куда этот ястреб влетел так стремительно, что не оставил ни единого шанса воспрепятствовать надвигающейся катастрофе.

Глупая колибри пропала навек!

И меня заклинило на нем. Заклинило в каком-то безвременье, хотя календарь бездушно демонстрировал, что для всех остальных с того дня минуло почти три года…

А в тот злосчастный день, когда мы первый раз увиделись, я добралась в забытьи до своего этажа. Замерла у двери квартиры и битых десять минут не могла найти карточку-ключ в рюкзаке, рыская по дну окоченевшими еще в машине пальцами.

Затем меня лихорадило перед зеркалом в гардеробной. Новенькому Крузу на вид было года двадцать три – двадцать четыре. Мне – чертовы пятнадцать! Малолетка, которая еще вчера мнила себя взрослой женщиной, потому что две недели спала с Рафаэлем. Сняв школьную форму, я осмотрела тело, потом лицо.

Родственнички с детства трындели, что я, мол, красивая. Но толку-то?! С Рафом я чувствовала себя как минимум симпатичной: с нормальной фигурой и приятной мордашкой. В общем, довольно ладной.

Круз без единого слова уничтожил мою самооценку! Моя бледноватая кожа, какая-то тщедушная фигура без особо-то выдающихся форм – я придирчиво пробегалась глазами по груди, животу, бедрам.

И не нравилась себе!

А раз так, то куда уж там понравиться ему?

Я представила одну из тех улиц в районе Куинса1, где по вечерам собираются подобные Крузу. Брутальные парни с уголовными наклонностями, сбивающиеся в косяки, чтобы напиться и принять дурь. Музыка, лупящая басами из баров и разношерстных тачек. Нецензурная брань, похабные разговорчики.

Девушки. Много-много откровенно одетых самок, которые, в отличие от большинства из моего круга, за словом в карман не полезут. Хищницы, не привыкшие упускать понравившегося самца.

Какая-нибудь умопомрачительная смуглая красотка с округлой попой и шикарными сиськами. Обтягивающий яркий костюм. Каблуки, удлиняющие ноги дюймов эдак на пять. Круз с ней рядом. Их страстный секс там, где представится первая же возможность – именно так тогда я представляла житье-бытье этого головореза.

Дневная работа у отца, выполнение каких-то поручений. Слежка за мной за дополнительные деньги. Купюры, которые он без зазрения совести тратит на ту бабу – она так натурально и живописно засела в моем воображении, что я закипала каждый раз при появлении Круза. Будто бы эта стерва стояла за его спиной и самодовольно ухмылялась через его широченное плечо, мол: даже и не думай, ты – мелкая тварь, даже не мечтай, он мой!

Меня съедала зависть ко всем свободным и раскрепощенным девицам на той придуманной улице, где вечерами якобы тусовался Круз. Я ненавидела отца за то, что тот забрал меня из бабушкиного дома, где жизнь была куда проще, честнее, вольготнее. Там я была свободной. Этого больше нет. Ничего нет! Всё пустое…

Дорогая одежда, комфорт, хорошая школа – да я бы с легкостью обменяла всё это дерьмо на шанс быть замеченной Крузом на той опасной, но такой манящей улице…

– Ну и дура ты, Рагацци, – скривилась Надя, поинтересовавшаяся на следующий день после первого появления Круза, «замутила» ли я с новеньким.

Конечно же, НЕ «замутила».

– Глупая! Да твои итальяшки не чета балканцам, – воскликнула она.

Надя сказала, что, скорее всего, Круз какой-нибудь босниец или албанец, которого мой отец нанял для «самых темных делишек». И это, мол, жутко возбуждающе!

Я призналась, что он – стукач. Надя тут же предложила испытать его. Провокационные разговорчики на громкой связи, развязное поведение. На удивление, я довольно быстро вжилась в роль стервы-командирши, издевавшейся над молчаливым балканским головорезом.

Несколько месяцев прошли в тщетных попытках раскусить его. После наших встреч я чувствовала какое-то чудовищное исступление. Пофигизм со стороны Круза. Мои идиотские подростковые выходки, а потом укоры себя. Я всё шептала: «Никчемная тупица Рагацци, ох и кретинка ты! Можешь ведь остановиться, но намеренно изводишься».

Понятно, что мы виделись куда реже, чем хотелось бы. Ближе к зиме пришло наконец осознание, что отцу всё же он не докладывает. Лучше б докладывал! Я злилась на себя за то, что уже наворотила дел, наговорила грубостей. Но не только за это…

Перед Рождеством мы с Надей тусовались у меня дома. Отец написал, что подъедет Круз с какими-то документами. Надя придумала передать через подручных, чтобы «балканец» заодно купил китайской лапши. «Метнулся» на другой конец города, собрав все пробки. Подумаешь, не правда ли, ерунда?!

Подобные надины интрижки вызывали во мне неоднозначные чувства: с одной стороны – муки совести за трату его времени и пользование своим положением, а с другой – непреодолимый азарт в очередной игре, несмотря на стопроцентно предсказуемый проигрыш.

– А теперь, подруга, давай поприкалываемся с ним, – потерла руки Надя, когда раздался сигнал видео-домофона. – Снимай-ка свои уродские спортивные штаны, а я врублю музыку погромче. Поглядим, как он отреагирует на твои «орешки».

На тот момент мы почти уговорили бутылку белого маминого вина и чуток захмелели. Под стук пульса в висках я шла на подкашивающихся ногах к двери. А нахалка-Надя спряталась и громким шепотом, через смешки, подбадривала: «Давай-давай, отворяй ворота!»

Круз, конечно, обалдел! Это было заметно. Медленно хлопнув карими глазами, он сглотнул. И молча протянул остывшую лапшу и папку с документами.

– Грацие милле!2 – выдавила с напускным капризным видом, закатив глаза.

Я резко развернулась, демонстрируя ему попу, обтянутую тканью черного белья. На полпути к входу в комнату обернулась. Круз стоял в дверном проеме и смотрел. На мои «орешки» смотрел.

– Закрой дверь с той стороны уже! Сквозит! – бросила ему дерзким тоном и практически побежала к Наде в спальню.

Хлопок автоматически закрывающейся входной двери. Надя не могла видеть ту сцену, но она лежала на моей кровати вся пунцовая и угорала, зажимая рот ладонями.

– Ну ты и шлюшка, боже! – завизжала она. – Идем, выпьем!

Стало не по себе. Ну зачем я повелась на разводки этой русской засранки?!

Позже, уже оставшись в одиночестве, осознала, что Надя, по сути, ни при чем. Мне нравилось то, что я сделала. Нравилось, как он пялился. Хоть какие-то крупицы того, что он дарил бабам постарше и поопытнее.

Решение: продолжать в том же духе…

– Слушай, Лир, не загоняйся ты так, – сказала Надя в столовке, когда узнала, что с «боснийским головорезом» дела никак не продвигаются. – Думаю, подруга, он вообще какой-нибудь сутенер. Куча разных тёлок. Если так, то шансов никаких. Ни у тебя, ни у меня.

Надя всё накручивала и накручивала, придумывая про Круза новые биографические подробности. Наемник-убийца. Смотрящий за борделями. Посредник в наркоторговле с Западной Европой. В это и верилось, и не верилось. Такие вещи будоражили наше воображение, заставляли трепетать сердечки двух глупых девчонок-подростков.

Мне почти стукнуло шестнадцать. В один из дней женщина-консультант в магазине купальников, которую звали Маргарет, увидев меня полуобнаженной в примерочной сказала, мол, я – «настоящая нимфа». Правда, недостаточно высокая для подиумной модели, но «с данными».

Вообще-то я не люблю плакать. Но слово за слово с Маргарет, и я разревелась. Из моей души выплеснулось то, что было скрыто даже от Нади. Комплимент продавщицы вверг разум и чувства в абсолютный диссонанс, в нечто схожее с аритмией. Это когда ты знаешь, что неплоха, умна и миловидна, но категорически не принимаешь этого. И пусть хоть все люди мира будут петь в один голос, что это так, всё равно не верится. Потому что мнение всех чертовых миллиардов, живущих на планете Земля, не имеет ни малейшего значения в сравнении с мнением одного-единственного… Круза! Да будь он проклят!

Чертов Круз менялся стремительно. Преображение из уличной гопоты в офигительного юношу с отменным вкусом. Держаться он умел всегда, не хватало лишь того самого Нью-Йоркского лоска. Искренние слова Маргарет всё же придали мне немного бодрости духа. Она, эта мудрая девушка, сказала после моих откровений так: «Лира, если нет сил что-то глобально изменить, то просто двигайся дальше. А уж в какую сторону, тебе решать».

Ну-да, ну-да, «в какую сторону»? Серьезно? В моем пространстве безвременья не было никаких сторон, путей, дорог. Меня ведь очень-очень жестко заклинило. Поэтому, раз уж Круз изменялся, я решила тупо следовать его примеру. Не с целью понравиться ему, а больше по наитию. И с легкой надежной на то, что мне – такой яркой и интересной, наконец-то попадется какой-нибудь другой парень. Он построит в стране-Безвременье чертову железную дорогу, вытолкает мою увязшую в болоте дрезину на рельсы.

И придут хоть какие-то, но перемены…

Но ничегошеньки глобального не происходило. Редкие появления Круза. Чувство трепета к нему то и дело сменялось остервенелой злобой. Меня трясло от бешенства и чувства безысходности, когда, стоя в какой-нибудь очередной примерочной, я подглядывала за ним.

Да-да, я таскала его магазинам специально. Я наслаждалась тем, что заточивший меня в безвременье Круз обязан тратить время своей развеселой, активной жизни на мои капризы и хотелки.

Но не тут-то было! Он и там умудрялся меня обыгрывать. Развалившись на диване, Круз с дерзкой ухмылочкой и лисьим прищуром набирал сообщения. Он точно строчил бабам, которые без лишних слов, не сегодня-завтра, отдадутся ему. Мне же доставалась лишь «мелочевка» в виде его касаний, когда я требовала застегнуть молнию на, наверное, сотом по счету платье…

С глаз – долой, из сердца – вон! Я была близка к тому, чтобы упросить наконец отца уволить Круза или хотя бы отстранить от встреч со мной. Но нет! Кишка оказалась тонка.

Не видеть его больше никогда?

Чудовищно!

Уж лучше мучиться. Господи, замкнутый круг, из которого не выбраться…

И финал: полное опустошение и нежелание жить. Оставить прощальную записку не маме, и не бабуле, и уж тем более не жестокому тирану-отцу. Написать Крузу. И уйти, по возможности, без мучений – такая вот «здравая» мысль посетила мою голову.

Но, немного поплакав в постели, решила, что это эгоистично по отношению к самому Крузу. Попахивало какой-то манипулятивной жертвенностью. Навязанным ему чувством вины. Он-то тут вообще причем? Ведь именно я – дура. Он очень сильно нравился мне, а я ему – ни на йоту. Разве это его проблема?! Лишь я виновна в том, что так всё случилось…

Нет, наверное, я тоже не виновата. Это всё она: жестокая судьба, которая свела нас. Сделала мою жизнь тяжким крестом, на котором выгравировано всего два слова: «неразделенные чувства».

Стоя в думах о суициде перед аптечкой с пузырьками маминых антидепрессантов и папиного обезболивающего, я вдруг наконец… смирилась!

Смирилась с невозможностью выбраться из страны-Безвременья, где, сам того не подозревая, безраздельно правил Круз.

Покончить с собой? Нет уж! Это был всего лишь минутный порыв. Просто слишком много навалилось. Подростковые эмоции. Не из того Рагацци теста, чтобы таким образом уходить из жизни.

Теперь мне почти восемнадцать. И, да, я повзрослела! В моем случае «взрослеть» – вовсе не синоним словам свобода, новые возможности, искрометные романтические отношения. Усталость, беспросветица на фоне каких-то бытовых дел, которые лишь самую малость отвлекают от разъедающей тоски в вечных сумерках.

Праздничный ужин в «Гвидо». Круз. Этот хозяин страны-Безвременья появился как всегда внезапно и снова взбудоражил. Король хаоса, делающий ночь темнее перед приходом. Сгущать тьму, в которой он создает яркие огненные шоу из моих чувств. Шоу, которые всегда быстро заканчиваются с его уходами.

А я опять остаюсь там, в этом холодном пространстве, совсем одна…