Читать книгу Загадочное Таро Уэйта. Глубинный смысл каждой карты - - Страница 16

Мы называем Дурака «тот, которому нет числа». Это не просто красивый оборот, а, возможно, лучшее, с нумерологической точки зрения, толкование Дурака. В первую очередь, потому что ведутся споры, какой номер у аркана Дурак. Некоторые считают, что это XXII аркан, следующий за арканом Мир. Дурака помещают в круг, и с него как бы начинается новый виток: в XXI аркане приходит естественное завершение, а в Дураке все начинается сначала.

Такие идеи цикличности и повторяемости характерны для Античности и восточных традиций, в которых присутствует понятие кармы и сменяемости эр. В христианской традиции цикличность исчезает и появляется идея линейного развития, где есть начало и есть неизбежный конец [35]. Христианство сильно повлияло на всю западную цивилизацию. Считаем мы себя религиозными или нет, у нас есть нулевой год, с которого мы отсчитываем нашу эру и определяем то, что было до нее, у нас есть теория Большого взрыва, а А. Уэйт назначает Дурака нулевым арканом.

Но нуль не начало и не конец. Нуль – это ничто, отсутствие чего-либо, которое, однако, содержит в себе все. Мы начали с того, что «тот, которому нет числа», означает нуль. Если же посмотреть на это выражение иначе, это такое количество всего, что просто невозможно сосчитать.

Если вы привыкли к Дураку как к XXII аркану[4], вы попадаете в философию циклов. Идея цикличности прослеживается в Х, XXI и некоторых другиX арканах. Наблюдая за всеми арканами одновременно, мы можем увидеть взлеты и падения, спады и подъемы, которые покажут не только наличие в нашей жизни циклов бодрствования и сна, побед и неудач, но и то, что тем же циклам подвержена вся наша цивилизация. Под номером XXII Дурак расскажет нам о перезапуске, начале с чистого листа, новой истории, новом поколении, которое пойдет по следам предыдущего, прочувствует то же самое, что чувствовали предки. И мы это видим в реальной жизни, почему и существуют мифы, почему нас трогают античные трагедии: актуальное тогда актуально и сейчас, просто новый дурак наступил на старые грабли.

Однако А. Уэйт, как представитель фримасонов, которые переосмыслили древние учения в свете христианства, ставит Дурака нулевым арканом и разрывает кармическую цепь. Вечный цикл прекращается, и появляется нарратив, история Героя, которая всегда имеет начало. Дурак не является этим началом, он выступает как отмена прошлых воззрений, как потенциал и возможность начать.

 Будучи нулевым арканом, Дурак дает возможность отменить связь с прошлыми инкарнациями, начать с чистого листа, чтобы ни наше личное прошлое, ни прошлое наших предков не влияли на нас. Это истинное обнуление.

Но почему именно Шут? Не углубляясь в подробности, скажем, что Шут имел большое значение в герметизме и алхимии. Дураком считался Алхимик, абсолютный мастер Великого Делания (так в алхимии называется процесс добывания философского камня). Это творец, который скрыт в собственном творении: он есть, но как бы невидим. Он создатель игры, автор, но ему неинтересно занимать позицию непобедимого (как джокер в игральных картах), поэтому он скрывает себя, чтобы игра была интересной и в принципе возможной [122].

Не менее любопытно пишет о Дураке Уэйт: это принц, который пришел из неведомых далей инкогнито [116]. Тем самым он скорее трикстер, чем безумец. И распознать его можно, лишь прожив и осознав все арканы, так как он незримо присутствует в каждом из них. По сути, чтобы понять, кто такой Шут, нужно знать 21-й аркан, ибо это 21-я ипостась Шута.

Считается, что в своей причудливой сумочке Шут несет 21-й аркан. Позади него солнце, которое освещает ему путь, а он легко и свободно шагает в пропасть. Многие трактуют этот сюжет либо как безрассудство, либо как везение или даже акт веры. Мы дадим вам еще один вариант. Пропасть – это потенциальное пространство для мира, тот самый вакуум возможностей. Шут шагает в бездну, чтобы создать в ней новый мир, новую игру, свершить Великое Делание. Он делает нечто, с нашей точки зрения неожиданное и безумное, ведь пропасть, по идее, должна его погубить. Но поскольку мы знаем, что есть еще 21-й аркан и история только начинается, мы понимаем, что это не простая пропасть, да и принц не так прост. Он совершает акт, который не имеет смысла для нас, но имеет огромный смысл в оккультной традиции. Шут совершает погружение, инициацию и возрождается очищенным от прошлого. Он обнуляется, фигурально умирая и восходя в новом, еще не написанном.

Образ собаки повторится в Десятке Пентаклей, где Пикси постаралась изобразить сцену узнавания собакой Одиссея, который спустя 20 лет вернулся домой инкогнито [32]. Собака выступает здесь как та, кто знает истинное лицо принца. Ей единственной известно, кто он на самом деле. Получается, что собака – верный свидетель, который сопровождает Дурака, и единственная, кто сохраняет память о том, что было оставлено и стерто.

А самое интересное – собака не может нам этого рассказать, не может рассказать историю, не может передать нам это наследие. Все, что она может – это восторгаться и бесконечно любить своего хозяина, заставляя и нас поверить в то, что он заслуживает любви. Тем самым собака говорит нам, что можно стереть абсолютно все, сделать так, будто ничего не существовало, но единственное, что никогда не будет стерто и забыто, – это радость от бесконечной любви. Это откровение о бесконечной любви приоткрывает тайну нулевого аркана.