Читать книгу Шепот тьмы - - Страница 11

Колтон находился в самом центре библиотеки, в поисках места для работы, когда услышал это. Одинокий всхлип. Он замедлил шаг, напряг слух, чтобы не слышать шумиху, доносящуюся из архива. Сквозь шелест страниц он услышал его снова – икание, звук на полпути к всхлипу.

Он бы продолжал идти дальше – это был не первый раз, когда он натыкался на плачущего человека среди книг, – если бы не призрачное тянущее чувство в груди. Натянутая, как рыболовная проволока, она тянула его к себе. Он протиснулся глубже в лабиринт книг и заглянул в ближайший ряд. Дремлющая пара лежала на ложе из темно-синих папок для исследований. Рядом, под внушительной стопкой кожаных анналов, сидел изможденный студент младших курсов. Следующие несколько разделов были пусты. В глубоких оконных рамах падало солнце, там, где спали позолоченные мотыльки.

Семью рядами ниже он нашел того, кого искал.

Лейн сидела на полу, скрестив ноги, уткнувшись лицом в руки. Она была одета во все серое и окутана тенью, темнота прихорашивалась у ее ног, как грустный, жалкий котенок. Мгновенно эта адская боль пронзила его кости. Его зубы скрежетали так сильно, что могли треснуть. Он знал: от него ждут, что он уйдет. Он знал это, но что-то в движении ее плеч заставило его застыть на месте. Подняв руку, он кашлянул один раз в кулак. Лейн резко поднялась, вытирая слезы тыльной стороной ладони.

– О. – Ее лицо опустилось. – Это ты.

– Пришел сказать тебе, чтобы ты вела себя потише. – Он прижал палец к корешку книги, изображая интерес к названию. – В библиотеке нельзя шуметь.

Она потерла вздернутый кончик носа и ничего не сказала. Полное отсутствие упрека с ее стороны заставило его издевку рухнуть. Она выглядела такой уязвимой, какой он ее никогда не видел, в потрепанном худи и джоггерах, с веточками лаванды в пучке.

Он не мог уйти, но и остаться тоже не мог. Не там, где на них может кто-нибудь наткнуться. Осмотрев полки, он убедился, что за ними никто не наблюдает, а затем указал подбородком в направлении зала.

– Иди за мной.

– Зачем? – недоверчиво сморщила нос Лейн.

Он не ответил. Взял свою сумку и ушел, надеясь, что она последует за ним.

К тому времени, как он добрался до спокойного коридора учебных классов, тугая проволока в его груди спуталась в клубок. Он задыхался, стиснув зубы. Лейн стояла чуть позади него, держа рюкзак перед собой, как щит. Она смотрела на него красными, опухшими от слез глазами.

– У меня не забронирована комната для занятий, – сказала она.

Он достал из кармана ключ и помахал им перед ее носом.

– Плюсы быть ассистентом преподавателя. Пойдем.

Друг за другом они зашли внутрь. Лейн держалась от него так далеко, как только могла. Дверь захлопнулась за ним с неприятным щелчком. Он сунул ключ обратно в карман. Насупившись, как уличная кошка, Лейн стояла в нескольких шагах от него, перед доской. – Что мы тут делаем?

– У меня работа по мультиверсальным этическим теоремам. – Он бросил свой рюкзак рядом с ее ранцем и опустился на ближайшее сиденье. Из открытого рюкзака Лейн высунулась записная книжка в незнакомом переплете. Он окинул взглядом исписанные каракули и сказал:

– Можешь продолжать плакать, если ты считаешь такие вещи продуктивными. По крайней мере, здесь ты не привлечешь зрителей.

Он не отводил взгляд от незнакомого почерка, когда Лейн притащила стул и плюхнулась на него с гораздо большей силой, чем требовалось.

– Что это? – спросил он, ткнув ноющим пальцем в блокнот.

Лейн посмотрела, куда он указывал.

– Конспекты Адьи по латыни.

– И почему они у тебя?

– Потому что, – сказала она, ковыряя ногтем большого пальца похабный рисунок, который кто-то вырезал на столе, – мои бесполезны.

Наклонившись вперед, он подтащил блокнот к себе. Как только взглянул на него – пожалел, что сделал это. Верхняя часть страницы была вполне обычной – склонения существительных, список лексики. На полпути вниз чернила расплылись. Начало фразы приобрело форму.

Non omnis moriar.

Давуд написала ее сначала правильно. А потом она написала ее задом наперед. Она перевернула надпись вверх ногами. Non omnis moriar. Non omnis moriar. У Колтона похолодело в животе. Он отложил блокнот, металлическая спираль звякнула по дереву.

– Записи тоже кажутся довольно бесполезными, – сказал он, стараясь придать себе отстраненность, которой не чувствовал. Когда он поднял взгляд на Лейн, то увидел ее за тысячу миль от себя. Подбородок упирался в кулак. Смотрит в широкое окно на восточной стене. Солнечный свет превратил цвет ее глаз в жидкий виридиан.

– Уэнздей, – сказал он мягче, чем хотел. Ее взгляд медленно скользнул в его сторону. – Почему бы тебе просто не сказать правду своим профессорам?

– Я не стесняюсь этого, – сказала она, – если ты так думаешь. Просто в тот момент я всегда волнуюсь, что заставлю их чувствовать себя кретинами.

– Может быть, они заслуживают того, чтобы чувствовать себя кретинами.

– Неважно. – Она наклонилась вперед, положив подбородок на руки. – Ты бы этого не понял.

– Может, и нет. Но я точно знаю, что летом ты отправила электронное письмо всем их помощникам. Если они не прочитали письмо, это их вина.

Она молча смотрела на него в течение долгой минуты, сложив ноги по-турецки.

– Мои родители хотели, чтобы я поступила на онлайн-программу, – сказала она, когда тишина затянулась. – Я настаивала на большем. Я хотела получить опыт. – Она сказала это с насмешкой, как будто опыт был чем-то смехотворным. Что-то достойное презрения. – В лекционных залах тысячи звуков. Кто-то переворачивает страницу. Кто-то кашляет. Кто-то продолжает щелкать ручкой. Я думала, что смогу все успевать, если буду просто вести записи. Но это бессмысленно, если в записях полно дыр.

Он подумал о ее нарисованной карандашом бабочке, о том, как слова обрывались и распускались в широкие крылья. Теперь он видел, что еще выглядывало из ее ранца. Экзаменационный лист с сердитой красной надписью «Подойдите ко мне».

– Не то чтобы тебя это волновало, – вырвался смешок у нее.

Колтон хотел сказать ей, что она глубоко ошибается. Его никогда в жизни не волновало ничего больше.

Вместо этого он молчал до боли в костях. В коридоре мимо пронеслась толпа студентов. Через дверь донесся приглушенный смех. Его руки был покрыты короткими волосками. Неповиновение, глубокое нарушение дисциплины. Ножки его стула зашатались по плитке, когда он встал, призывая Лейн сделать то же самое.

– Иди сюда.

Ее глаза проследили за ним, когда он двинулся к окну.

– Зачем?

– Я хочу показать тебе кое-что.

Неохотно она присоединилась к нему у самой восточной стены. За куполообразной крышей студенческого центра находился редкий лес. Его чаща из сросшихся дубов упиралась своими когтями в небо. По краям его окаймляли вечнозеленые деревья.

– Посмотри туда, за деревья, – сказал он. – Что ты видишь?

Она приподнялась на носочки, глаза сузились.

– Еще больше деревьев.

Прислонившись виском к нагретому солнцем стеклу, он посмотрел на нее сверху вниз.

– Как человек, который не любит давить на больное, ты без проблем задеваешь меня.

Она нарисовала сердечко в сером облаке собственного дыхания и не обратила на него внимания.

– О, подожди. – Кончик ее пальца замер на стекле. – Я кое-что вижу. Там маленькая крыша, выглядывающая из-за деревьев.

Он остался стоять у окна, наблюдая за ней.

– Как много ты знаешь об истории Годбоула?

– Я пропустила эту часть приветственного письма, – призналась она.

– Тогда я расскажу тебе все вкратце, – сказал он, – потому что это очень важно для того, что я сейчас собираюсь сказать.

Это привлекло ее внимание. Она наклонилась к нему, ее руки исчезли в манжетах рукавов.

– Деван Годбоул был посмешищем незадолго до того, как стал академическим триумфатором, – сказал он. – Никто не верил в его теорию о скольжении между мирами. Его годами высмеивали в международных научных советах, пока Уайтхолл не нашел его.

Лейн застыла в восторге, заслоненная его тенью, развязывая и вновь завязывая шнурки на своей кофте. Первая волна возбуждения пробежала по Колтону. Он не говорил ей ничего прямо запрещенного, но был опасно близок к этому.

– Годбоулу нужен был финансист, – продолжал он. – Уайтхоллу нужен был человек с даром предвидения. Следующие несколько лет они провели, следуя за измерителем электромагнитных полей по всему миру, нанося на карту лей-линии от одной страны к другой. Они были в Уилтшире, когда нашли это – пальцы Годбоула зацепились за изгиб. – Как рассказывает Уайтхолл, это был приятный, солнечный день в Англии, когда Годбоул разделил небо и посмотрел на другую сторону и увидел, что идет дождь.

Лейн нахмурилась, ее слезы высохли, от них не осталось и следа.

– Какое отношение все это имеет к дому в лесу? Уайтхолл называет его Святилищем. Они шли по древней гробовой дороге через сельскую местность, когда впервые обнаружили разрыв. Он проходил вдоль основания старого каменного фундамента. Я не знаю, почему они вернули его обратно. Возможно, из-за сентиментальности. Но они разобрали фундамент и доставили камни из Англии.

Это было за два года до аккредитации Годбоула. Вскоре после этого, за шесть месяцев до того, как была перерезана ленточка на большом стеклянном монолите Годбоула, Деван Годбоул пропал. Без вести. Без всякого предупреждения. Исчез. Как птичка, как будто он выпорхнул из одной реальности в другую. И больше не появлялся.

– Уайтхолл воздвиг Святилище в честь Годбоула, – сказал он. – Оно было построено из тех же камней, которые они привезли с собой из Англии.

Делейн уставилась на Колтона, ее рот перекосился на одну сторону. Он хотел бы знать, что творится у нее в голове. Что она думает о нем, когда ее разум утихает.

Как будто Колтон озвучил свое желание, она произнесла:

– Я пытаюсь понять, как это связано с тем, что я завалила учебу.

– Ты не завалила учебу, – сказал он. – Не надо так драматизировать. И дело вовсе не в тебе. Дело в конспектах, которые дала тебе Давуд. Все эти амбиграммы на латыни? У нее диссоциативный блок.

– А что это такое? – пальцы Лейн сжались на завязках кофты.

– На днях я подслушал часть ее супервизии на встрече с Уайтхоллом. Она пытается выбраться из своей головы, верно?

– Верно.

Он не должен был приближаться. Ему запрещено узнавать ее. Но никто не говорил, что он не может обсуждать ее соседку по комнате.

– Астральная проекция, которую пытается осуществить Давуд, похожа на то, как если бы вы толкнули вращающуюся дверь, – объяснил он. – Дверь не повернется, если с другой стороны ее толкает кто-то другой.

– Что это значит? – во взгляде Лейн читалось, что ей некомфортно.

– Это значит, что она не может выйти, потому что нечто другое пытается войти. Вот почему ее тетрадь заполнена мертвым языком. Слова исходят не от нее. – Он постучал костяшкой пальца по стеклу. – Ты должна отвести ее в Святилище.

Она снова приподнялась на носочки, выглянула в окно и посмотрела на лес.

– Почему туда?

Он пожал плечами.

– Некоторые люди считают, что камни служат местом сосредоточения сверхъестественной энергии.

– А ты что думаешь? – ее пристальный взор остановился на нем.

– Я думаю, что там грязно и воняет травой. Но если Давуд ищет ответы, стоит попробовать.

По тому, как Лейн сморщила нос, он понял: она пытается понять, стоит ли ему доверять. Нет, хотел он сказать ей. Определенно нет. Колтон хотел сказать ей, что она должна держаться от него подальше. Делейн должна перестать приносить ему кофе. Она не должна приходить рано на занятия. Она должна любой ценой избегать его.

Он никогда бы не сказал ей ничего из этого. Эта близость, ее близость, впивалась в него зубами. Эта чудовищная боль пронизывала его до костей. Осознание зажглось в нем, как фитиль. Он примет ее, понял Колтон. Нарушит правила. Он скорее будет рад этой медленной, неразрешимой развязке, чем альтернативе не знать ее вообще.

Сжав пальцы, он засунул руки в карманы. Он надеялся, что она не заметила, как они дрожат. Как можно бесстрастнее он сказал:

– Я могу помочь тебе с занятиями, если хочешь.