Читать книгу Яснорада - - Страница 1

– Рада, расскажи сказку, – раздался слегка охрипший мальчишеский голосок.

– Поздно уже, спите, сорванцы. Батюшка будет ругать, если услышит! – пригрозила тихо девушка.

– Ну, позалуйста! – заскулил тонюсенький голос младшего.

Яснорада улыбнулась и села возле детской постели, на которой уютно устроились две щуплые фигурки братьев. В доме было свежо, поэтому девушка подоткнула углы толстого лоскутного одеяла, чтобы непоседам было теплее, и, закутавшись в покрывало, спросила:

– И какую сказку вы хотите услышать?

– Стла-с-ную! – просвистел младший, плохо выговаривая шипящие, ровным счетом, как и рычащие.

– Сказок страшных я не знаю. Зато могу рассказать настоящую историю, – перешла на шепот Рада.

Мальчишки, вытаращив глазенки, одновременно кивнули. Их интриговали подобные рассказы, и они готовы были слушать страшилки хоть каждый день, несмотря на то, что до жути боялись потом спать без свечи.

– Вы же помните, что весь мир разделен на две части? – задала вопрос Рада.

– Открытые Земли и Покров Мрака, – ответил старший.

Сестра кивнула.

– Наше государство Ардан приютилось у подножия Арданийской горы, которая входит в цепь Юго-западной гряды. С этой стороны хребта, как вы знаете, все люди живут мирно. Общаются, обмениваются опытом, торгуют. Но за горами раскинула свои просторы безжизненная пустошь Ирдаван.

– Там зывут злые коцевники, – прокартавил младший, опередив продолжение рассказа.

– Верно! – нежно провела пальцем по вздернутому носу мальчишки Яснорада. – Но сегодня не о них я вам собираюсь рассказать. В этот раз я поведаю о настоящих чудовищах! О созданиях Мрака!

Мальчишки неосознанно прижались друг к другу и замерли.

– Точно не испугаешься, Евсей? А ты Савка? – поинтересовалась девушка, и братья убедительно замотали вихрастыми головами.

– Там, где Ирдаван теряется во мгле, начинаются земли Покрова Мрака. Не найти более гиблого места в мире, так как нет в тех краях ничего светлого. Ни любви, ни добра, ни сострадания, – начала распевную историю Яснорада под мерное колыхание свечи, отбрасывающей танцующие тени на деревянные стены. В окно скреблась корявая ветка сливы, растерявшая розоватые лепестки, оставив топорщиться в разные стороны плодоножки. К концу лета они нальются сладостью и превратятся в ароматные плоды. И рвать их можно будет прямо из окна. Стоит только протянуть руку.

– Населяют то место жуткие существа. Давным-давно, когда Покров называли Эребраном, предки тех существ были людьми, такими же, как мы с вами. Но ради власти и бесконечной жизни обратились они к самой Тьме и попросили огромную силу. Такую, с которой не совладает никто из живущих. Тьма и одарила. Вот только за дары свои потребовала светлые части душ. Просящие отдали, не раздумывая, считая обмен справедливым. Оказалось, что это было самое теплое и ценное, то, что и делает нас людьми. С тех пор наполнилась суть эребранцев мраком, а с годами он завладел и их государством, погрузив его в вечный сумрак. Совсем скоро поняли жители, что нет им жизни без света и тепла, да только поздно уже было. Не вернуть то, что отдали по своей воле. Стали терять человечность сумрачные, постепенно превращаясь в бесплотных призраков. Злобные и голодные, рыщут они по земле и по сей день в поисках светлого огонька доброй души, который хоть на мгновение мог бы насытить их каплей тепла.

– И что они делают, когда находят? – нетерпеливо перебил Евсей. – Ну, светлую душу?

Яснорада прищурилась и подготовленным мрачным голосом продолжила.

– Найдя добрую душу, призраки утаскивают ее в свое логово, а после пьют ее свет, оставляя несчастному пленнику лишь боль и мрак.

– И он превращается в призрака, как и они? – увлеченно сжимая кулачками угол одеяла, спрашивал брат.

Девушка закрыла глаза и покачала головой.

– Светлая душа не может долго существовать без любви, сострадания и другого тепла. Искалеченная и опустошенная не по своей воле, она умирает в муках вскоре после того, как ее выпьет безжалостное порождение Мрака.

Младший лежал, не шевелился, а старший поджал губы и сказал:

– Я убью призрака, Рада, если он сунется в наш дом, чтобы украсть тебя! Можешь не бояться!

Жестко, по-мужски блеснули карие глазенки Евсея.

– И я! – не отставал, напуганный рассказом Савка, а сестра засмеялась.

– Призракам незачем так далеко забираться. Они найдут себе добычу поближе к Покрову Мрака. Мало там, что ли, душ?

– Отец говорит, твоя особенная. Он сказал, что ты одаренная, как мамины братья.

– Так! – протянула Рада и с укором посмотрела на мальчишек. – Это кто у нас тут подслушивать научился?

– Мы слусяйно! – прошепелявил Савка.

– Вы никому не говорили? – пацаны помотали каштановыми шевелюрами. – Это большая тайна. Иначе меня увезут далеко-далеко, как ваших дядек, и мы больше никогда не увидимся. Так что рот на замок!

Мальчишки кивнули, а младший зажмурился, приготовившись к тому, что комната погрузиться в темноту, когда Яснорада наклонилась, чтобы задуть свечу.

– Лада, не тусы сегодня свечу. Позалуйста! – попросил четырехлетний Савка.

Рада кивнула и улыбнулась, подумав о том, что нужно прекращать рассказывать страшное. Так ведь просят же!

Закрыв плотно дверь, девушка юркнула в соседнюю комнату. Расчесав длинные кудрявые волосы, огненной волной струящиеся вдоль хрупкой фигуры, она сняла теплый халат и улеглась с книгой в руках, чтобы почитать перед сном. Но буквы со страниц никак не хотели усваиваться.

«Ее дар сильнее, чем оба наших вместе взятых». Всплыло в сознании воспоминание минувших лет. Тогда, в детстве, маленькую шестилетку Раду эти слова напугали до полусмерти. И ведь было с чего! Отец, услышав изречение шурина, побледнел, а матушка схватилась за сердце.

По закону тех, у кого обнаруживался дар, по достижении семнадцати весен отправляли на обучение в одну из академий Имталиона. Там одаренные должны были научиться использовать силу во благо общества. Чаще всего по окончании заведения они возвращались в свои поселения, становясь главами, судьями, лекарями и другими служителями народа. Но тех, у кого силы было хоть немного больше, чем у остальных, забирали на войну с Ирдаваном, которая длиться уже много-много лет. Однако больше всего родственников напугал тот факт, что светлым даром благословляются только мальчики, да и то один из десяти! Об одаренных девочках упоминаний нет!

«Ох не к добру, не к добру это все!» – причитала матушка, боясь, что кровиночку заберут из отчего дома. Батюшка успокаивал ее и приказал всем молчать. Дядюшки научили Раду скрывать силу света души и наказали ни в коем случае не использовать ее. Авось никто и не узнает. Она и не использовала. Лишь изредка. То сломанную ветку дерева срастит, то ранних замерзающих зайчат теплым куполом накроет. Так никто, кроме родных о ее даре не узнал и по сей день.

В окно заглядывал народившийся месяц, а возле верхнего его рожка мерцала яркая серебристая звездочка. Яснорада погасила свечу и, отложив книгу в сторону, сменила мысли на приятные, глядя в чернильное небо. Душа ее трепетала, заставляя сердце разгоняться до галопа, от чего дыхание замирало, будто девушка готовилась прыгнуть в реку с высокого обрыва. Ей нравилось это острое чувство предвкушения. Уже несколько дней оно не покидало ее, мешая улавливать смысл строчек в книгах, которые она так любила читать. Иногда Рада одергивала себя от неуместной улыбки, смысл которой понятен был только ей. Вот и сейчас, лежа на белой мягкой подушке, она улыбалась, глядя на подмигивающие за стеклом звезды, думая о том, что скоро увидит того, кого ждет уже полгода.

***

Лес пробудился от зимнего сковывающего сна. И хотя дубы стояли совсем еще голые, Яснорада знала, что соки под корой уже тронулись и начали свой танец жизни. Скоро их маслянистые почки полопаются, выпуская рвущиеся к свету листочки, а позже появятся и невзрачные зеленоватые цветы, заставляя наполниться округу густым терпким древесным ароматом. Пчелы уже трудятся вовсю, деловито перелетая от цветка к цветку и наполняя округу вибрирующим гулом.

Девушка остановилась. Закрыла глаза, втянула глубоко ароматный сырой воздух и прислушалась к дыханию весеннего леса. Ей хотелось впитать все, что она чувствовала, и наполнить этим уголки своей огромной души.

– Рада, ты чего застыла? Проськин Захарка сказал, что наши приехали! – возбужденно и радостно прокричала звонко Ольга, дочь мастерицы, поравнявшись на тропинке. – Они наняли извозчика. Наверное, уже добрались до деревни!

Яснорада округлила глаза, не веря услышанному, засмеялась долгожданной вести и припустилась по утоптанной тропинке так, что Ольга не смогла ее догнать, а позже и докричаться до нее.

Домой Рада влетела ветром. Рыжая коса растрепалась, платок болтался тряпкой, ленты тоже висели цветными веревками.

– Клим! – закричала она и бросилась в объятья старшего брата, вышедшего ей на встречу.

Парень покружил сестру на месте и рассмеялся.

– Окреп и возмужал! Как же я скучала! А с ним все в порядке? Он дома? – тише спросила Рада.

– Да, Тит заходил, но дожидаться тебя не стал. Дорога утомительная была, – пояснил брат, и девушка тут же начала причесываться и переплетать косы.

– Рада, никуда не собирайся. Мне нужна твоя помощь. Вечером приедет Проф с семьей. Нужно наготовить да дома прибрать к приезду брата, – выглянув из кухни, предупредила назидательно дочь матушка.

– Я все успею! – прокричала Рада, выскакивая за дверь. Спустя мгновение дочери и след простыл, на что мама, поджав губы, покачала головой.

Рыжая девушка летела по улице, не в силах сдержать улыбку, к большому двухэтажному дому главы деревни. Обойдя его кругом, бросила в окно на втором этаже пару мелких камешков, а после того, как убедилась, что ее услышали, пошла не спеша вглубь большого ухоженного сада. В самом углу которого стояла круглая беседка, увитая плетями вьющихся роз и дикого винограда. Листья только начали покидать тугие почки, поэтому укрытие не скрыло девичью фигуру, а от Рады, идущего по выложенной плоскими желтыми камнями дорожке, молодого человека. Сердце ее колотилось как сумасшедшее, а щеки опалило жаром нетерпения.

– Тит! – выдохнула она, когда в беседку вошел улыбающийся блондин.

Рада бегло пробежалась глазами по возмужавшему лицу. Светлым коротким волосам, русой щетине и ясным голубым глазам. По груди и плечам, раздавшимися в ширь за время разлуки. Домашняя одежда не скрывала рельефа мышц молодого красавца, и их твердость тоже не укрылась от девичьих глаз. Увиденное впечатлило Яснораду так, что горло пересохло, и ей пришлось сглотнуть слюну. Тит рассмеялся, видя реакцию девушки на их встречу, и, взяв ее ладонь в свои сильные крупные руки, медленно поцеловал, глядя ей в глаза. Большего он себе не позволил. Рада полыхнула маковым цветом от смущения.

– Как же я соскучился, Лисица! – промурчал сквозь широкую улыбку он.

– На нас смотрят? – тихо спросила девушка, а парень с ухмылкой кивнул. – Тогда увидимся сегодня на гуляниях. Я обязательно приду, Тит.

Резко развернувшись, Рада почти бегом покинула сад и отправилась домой помогать матушке. Лично убедившись в том, что возлюбленный вернулся, здоров и рад ее видеть, Раде стало спокойнее на душе. Теперь вечера она будет ждать с удовольствием и без тревоги.

***

Восемь лет назад, катаясь по замерзшему озеру на коньках, Яснорада случайно провалилась под лед. Все произошло так быстро, что она понять ничего не успела. Помнила только обжигающий пронзительный холод тысячи игл, вонзившихся в ее тело, и острое жжение в груди от нехватки кислорода перед тем, как ее сознание заполонила пустота.

Очнулась она в объятиях Тита, спасшего девчонку из-под ледяного плена. Сын главы и в пятнадцать лет приковывал девичьи взгляды своей яркой внешностью. Был красив и умен, да и в удали молодецкой давал фору многим сверстникам. К тому же ни для кого не было секретом, что в скором времени парень займет место своего отца, став самым богатым и влиятельным человеком в поселении. Каждая девушка в деревне в тайне или открыто мечтала стать нареченной Тита.

Вот и Яснорада не оказалась исключением. Растаяла пред его молодецким очарованием сразу же, как открыла очи, лежа на стылом льду. Тит в тот день замотал ее в свою овечью дубленку, надел сухую шапку на мокрую Раду и отнес домой. У рыжеволосой курносой девчонки не было ни единого шанса не полюбить своего спасителя.

С того дня она ходила за парнем хвостиком, делая вид, что встречи случайны. Те дни, когда Тит приходил в гости к ее брату Климу, становились для Рады настоящим праздником. Она млела, краснела и всячески хотела ему понравиться. Часто ей удавалось увязаться за мальчишками и поучаствовать в их забавах. Сын главы относился к ней как к младшей сестре, что Раду устраивало, ведь она была совсем еще ребенком и не знала, как иначе проявляется любовь.

Когда Клим и Тит отметили по семнадцать весен отроду, их отправили учиться в академию. Находилась она очень далеко, на самом краю Имталиона, поэтому студенты приезжали домой только раз в полгода. Зимой на две недели, а летом на месяц.

По началу Яснорада скучала по брату и его другу, но спустя недолгое время привыкала к их отсутствию. Однако трепет души всегда возобновлялся вместе с возвращением в деревню предмета ее воздыхания.

Когда девушке было четырнадцать, она подслушала разговор старших братьев, в котором родственники обсуждали свои похождения. Рада собиралась было уйти, пока не услышала, что Клим говорит о своем друге Тите. Так и осталась стоять и подслушивать. Оказалось, что тот попортил нескольких дев в городке, в котором стояла их академия, а позже ему пришлось иметь неприятный разговор с отцом одной из девушек. Обиженный родитель требовал, чтобы Тит объявил его дочь нареченной во избежание позора их роду. Но парень отказал, сославшись на требования своей семьи, которые сводились к тому, что избранница непременно должна быть невинна до первой брачной ночи. И не важно, кто лишил ее этой самой невинности.

В тот день Рада ощутила неприятную горечь от своих чувств. Образ ее идеала запятнался. Было обидно за девушек, ведь она прекрасно понимала, как нелегко придется теперь опороченным. Мало кто возьмет такую под венец, а уж об удачном замужестве им можно и вовсе забыть. Но и их она понять не могла. Зачем девушки ложились в постель до замужества, зная строгие традиции и устои Открытых Земель? Ни поступки Тита, ни девушек она объяснить себе так и не смогла.

К шестнадцати Яснорада охладела к Титу. Молодой человек начал пропускать приезды домой, так как бурный образ жизни, который он вел вдали, не лучшим образом сказывался на его успеваемости. Ему приходилось оставаться в Имталионе для пересдачи экзаменов. Поэтому вышло так, что видела Яснорада сына главы мельком и всего пару раз за полтора года.

В то лето они столкнулись на Ярмарке. Он, как и прежде красивый и статный, посмотрел на Раду другими глазами. Не снисходительным братским взглядом на подростка девчонку: нескладную, плоскую, со смешным, вздернутым пуговкой носом, покрывающуюся летом россыпью рыжих веснушек. В этот раз Тит увидел пред собою стройную и притягательную девушку. Фигура ее оформилась, приобрела округлости в нужных местах, но при этом оставив Раде тонкую талию и узкие плечи. Их ему захотелось приобнять, чтобы ощутить свою мужественность в сравнении с ее девичьей утонченной миниатюрностью. Тит рассмотрел и необыкновенные глаза девушки, цвет которых напомнил ему о зеленом крыжовнике, который парень так любил в детстве. Когда он ел эти ягоды, то иногда рассматривал их на просвет, стараясь пересчитать семечки внутри сочной мякоти. Цвет Яснорадиных глаз был именно таким – светло-зеленым, чистым и искрящимся, как прозрачная мякоть крыжовника. Но больше всего его впечатлили ее сочные губы. Они были соблазнительного кораллового цвета. К ним парень захотел прикоснуться своими губами, потрогать пальцем, ощутить вкус. Глядя на них, он вспомнил о налившейся соком морошке.

Как на зло, в тот день девушка пришла в город в компании сверстниц, которые, увидев ловеласа, никак не хотели упускать шанса пообщаться с сыном главы. Они флиртовали, заигрывали, всячески хотели привлечь внимание завидного жениха. Но Тит думал только о сочности коралловых губ Рады. Он пропускал мимо ушей шутки девушек и не слышал их вопросов. Смотрел только на сестру друга и хотел увести ее от стаи шумных, щебечущих, словно воробьи, девчат. Но Рада не торопилась остаться с ним наедине, чем вызвала у юноши непонимание.

Тит находился в растерянности от того, что всегда ищущая встречи с ним Яснорада не проявляет практически никакого интереса к нему. Она вела себя отстраненно. Увлеченно выбирала новые ленты для своих рыжих кос. Надолго задержалась в книжной лавке, после которой купила глиняные свистульки и сахарные леденцы на палочке для младших братьев. Остановилась посмотреть, как задорно кривляется ярмарочный шут, и бросила монетку в его грязную измятую шапку. И это девичье безразличие так сильно завело сына главы, что ему показалось, он никогда ранее такого не испытывал.

Так оно и было, ведь женское внимание лилось на него бездонными реками с самых малых лет. А теперь он совершенно не знал, как себя вести. Глупо шутил, потом хмурился от того, что Яснорада пропускала его юмор мимо ушей. Когда она задала какой-то вопрос по истории, которую студент глубоко изучал в академии, парень не смог ответить на него, так как совершенно не слышал самого вопроса. В тот момент, когда Рада произносила его, Тит смотрел на ее губы, которые притягательно шевелились. Девушки, заметив это, хихикали, а он снова хмурился, понимая, как нелепо выглядит со стороны. Уйти от стайки подруг он так и не смог. Увязался с ними до деревни. Хохотушки были только рады этому. Смеялись и стреляли глазами, поправляли волосы и флиртовали. Всех подруг захлестнул возбужденный азарт, каждая хотела переключить внимание Тита на себя. Кроме Рады. Только она была расслаблена и не обращала внимания ни на девчат, ни на юношу. Ее больше интересовали цветы, источающие сладковатый аромат, невзрачные птички с желтыми хвостами, которые приземлялись перед идущей шумной компанией и бежали, быстро мельтеша тонкими ножками, а также лесные травы, которые Яснорада бережно собирала в пышный букет.

Когда дорожка поделилась надвое, уведя шумную компанию девушек направо, Тит пошел за Яснорадой, сказав, что ему нужно к Климу. Шли они в молчании, но недолго. Как только голоса удаляющихся подруг стихли, он остановил удивленную спутницу за руку и поцеловал ее в губы. Без языка, лишь ощутив кожей их мягкость, даже не уловив особо вкуса, но почуяв ее аромат. Рада опешила, совершенно не ожидала этого поцелуя. Похоже, что и за весь день не поняла интереса, направленного в ее адрес. Растерявшись, Яснорада ничего другого не придумала, как подхватить подол юбки и припуститься по тропинке домой. Тит не стал ее догонять, лишь улыбнулся и облизал свои губы, которые еще хранили запах рыжей девчонки. Теперь он хотел ощутить ее вкус.

После того поцелуя девушка избегала друга брата, пока он не подкараулил ее возле старого амбара. Он тогда поведал ей о своих чувствах, сказал, что влюбился и потерял покой. Однако она не поверила ему. Рада рассказала о том, что знает про его академические «подвиги» и посоветовала парню не тратить на нее время, так как готова отдать свое сердце и цветок невинности лишь суженному. Тит не нашел нужных слов в тот день, как и в последующие тоже. А осенью покинул деревню вместе с остальными юношами, обучающимися в Имталионе.

Через полгода батюшка позвал Раду спуститься вечером вниз, где она увидела своего спасителя, до белых костяшек сжимающего в руках шапку. Парень был взволнован и напряжен, но выглядел уверенно. Отец пояснил дочери, что юноша пришел просить руки девушки, и поинтересовался о ее мнении на сей счет. Рада не смогла ничего ответить, у нее случился шок. Батюшку устраивал кандидат. Даже более чем. Но, видя растерянность дочери, он высказал свое решение. Свадьбе быть, если оба не против, но только тогда, когда Тит закончит обучение, а Яснораде исполниться восемнадцать. Отец намеренно обозначил этот срок, дав тем самым своей девочке время, чтобы она могла хорошенько обдумать предложение.

С того дня все знали, что Раду засватал сын главы. Любовь ее быстро вернулась, тем более парень взялся за ум и остаток времени в академии провел достойным студентом, посвятив себя учебе. Приезжая в отпуск, он проводил каждую свободную минуту рядом с ней. Даже когда матушка нагружала девушку хозяйственными делами, влюбленный, не желая с ней расставаться, принимался за дело, засучив рукава.

На людях Тит позволял себе целовать только ее ладонь, а Рада – брать парня за руку. Более интимные проявления, включая поцелуи в щеку или объятия, считались распутством и ставили под сомнения репутацию девушки. Поэтому влюбленные воздерживались от подобного и ждали с нетерпением того момента, когда все прелести супружеской жизни станут им доступны.