Читать книгу Расширение прав и возможностей женщин в России - - Страница 12

Эта книга посвящена не только отношениям, но и стратегии и тактике в рамках проекта. Отношения, неформальная деятельность и взаимопомощь были важными темами недавних антропологических исследований постсоциализма. Были проведены исследования о центральном месте неформальных связей в советский период, а также о неожиданных способах их реанимации и преобразования в ходе переходных процессов [Ledeneva 1998; Rivkin-Fish 2004; Sampson 1996; Wedel 1998]. Об этом рассказывается в последующих главах. Однако меня интересуют и другие грани отношений: в основном это отношения между исследователем и теми, кого условно называют субъектами исследования, – в данном случае отношения между мной и участницами «Женского света». На протяжении всей книги я исследую ритмы и контуры отношений, которые сделали возможным наше сотрудничество, используя метафору, предложенную мне Валентиной и взятую из неожиданного источника.

Такой подход дал мне возможность написать книгу, отличающуюся от обычных исследований по социологии. Когда я рассказываю историю нашего сотрудничества, я говорю от первого лица и делюсь информацией о себе. Эта рефлексивность связана с феминистским стремлением переосмыслить рабочие отношения в проекте [Berdahl 2000b; Enslin 1994; Silverman 2000; Stacey 1988]; это также связано с моей аналитической задачей и стремлением понять способы вовлечения исследователя в более широкие политические и экономические процессы. Антропология в основе своей рефлексивна. В отличие от ученых, занимающихся другими дисциплинами, антропологи не могут даже мечтать о том, чтобы спокойно наблюдать за процессами со стороны. Благодаря рефлексивным усилиям этнографии становится очевидной наша собственная вовлеченность в повседневную жизнь и причастность к ней; стремление к объективности труднее поддерживать, а это означает, что мы должны еще тщательнее обдумывать нашу работу и ее последствия [Abu-Lughod 1991; Behar 1996; Clifford 1988; Clifford, Marcus 1986]. Сближение в наших взаимодействиях и отношения интимности с нашими «информаторами» – во многих случаях с людьми, которые стали нашими близкими друзьями, – часто означают, что антропологи действуют в проектах от имени людей, о которых они искренне заботятся и перед которыми чувствуют себя обязанными, если не ответственными. Действия, которые выполняют этнографы, могут быть осмыслены по-разному: как формы взаимности, заступничества или активизма. Однако это измерение этнографической работы часто остается на периферии антропологических текстов; комментарии об этом часто оказываются в сносках, и люди вынуждены читать между строк, чтобы соединить нашу деятельность и отношения воедино21. Проведение совместных исследований, или исследований с вовлечением, заставляет нас пересмотреть наши приоритеты [Enslin 1994: 558]. В моем случае отношения, закалившиеся в результате совместных исследований, сильно повлияли на то, как я пишу. Я решила показать себя в отношениях с моими подругами, чтобы ясно обозначить мое участие и указать мою роль в этом отчете. PAR – это не защитный метод и философия, за них нельзя спрятаться; скорее, это подход, который заставляет нас упорно противостоять наблюдающему «я»22.

Я согласна с Джулией Мерц в том, что в драматическом и часто жестоком контексте разваливающегося государственного строя, где этнографы оказываются «бок о бок со своими субъектами, копая глубже, чтобы исследовать устройство самости, деятельности и общества так, как они возникают поминутно в действии и взаимодействии, рефлексивность – это не “удовольствие”, а очевидная методологическая необходимость» [Mertz 2002: 359]. Здесь возникает сложная проблема пристального взгляда («когда один человек смотрит в глаза другому») [Mertz 2002: 355], и вопрос о том, где провести грань между действием и наблюдением, стоит особенно остро. Одно из замечаний, сделанных западным ученым-феминисткам в 1990-е годы, когда они стремились задокументировать жизнь женщин в эпоху постсоциализма, заключалось в том, что они не учитывали себя в своих отчетах. Карола Б., коллега антрополога Эрмины Де Сото из Восточной Германии, охарактеризовала общение, которое сложилось у нее с западными исследователями-феминистками в начале 1990-х годов, как «улицу с односторонним движением». Ученые, с которыми она встречалась, ничего не рассказывали о себе и не стремились узнать что-либо от женщин Восточной Германии, с которыми они столкнулись [De Soto 2000: 86]. Мои друзья-активисты из России тоже считают такой подход сомнительным. Для них важно, чтобы я сообщала о взаимности процесса изучения (или процесса «самообразования»), который я документирую. Я выделяю и детализирую этапы нашего сотрудничества, чтобы привлечь внимание к этой теме. То, что я использую рассказ от первого лица и рефлексивность, связано с моей аналитической задачей. Я внимательно копаюсь в себе, потому что я часть процесса исследования, процесса приобретения знаний и разработки, создания и реализации проекта.

Насколько это было возможно, я стремилась, чтобы и книга была совместной. Я таскала черновики книги туда-сюда во время поездок в Россию, чтобы поделиться результатами с членами группы (2001, 2004, 2005 годы). Валентина, хорошо знающая английский язык, давала подробные отзывы, временами требуя пересмотреть формулировки. В книге мой анализ сочетается с критическими комментариями, цитатами из некоторых публичных выступлений, сделанных нами о нашей работе. Однако остается добавить, что это мой собственный «частичный отчет» о нашем совместном исследовательском процессе.