Читать книгу Насущный хлеб войны. Борьба за человеческие и природные ресурсы в ходе гражданской войны в США - - Страница 8

Начнем, собственно, с людей. Большинство белых южан разделяли систему ценностей, связанных с семейными обязательствами, гендером, религией и честью, при этом все указанные ценности существовали в рамках общинности. Основой общинности была семья, определяющий жизни большинства институтов. Под родственниками понимали вовсе не одних только родителей и детей: родственные отношения распространялись очень широко. Многие южане в мельчайших подробностях знали историю своей семьи вплоть до прадедушек или прабабушек, а то и еще дальше, и жили в окружении своих родственников. Так, у Микаджи Э. Кларка имелись родственники в шестнадцати домах округа Андерсон, Южная Каролина: кузены и кузины, дяди и тети, носившие в общей сложности семь разных фамилий. Люди из разных поколений могли жить под одной крышей на протяжении многих месяцев и даже лет28.

С раннего детства у человека формировалась мысль, что родственники должны помогать друг другу. Во взрослой жизни этот принцип воплощался в плотную сеть услуг и обязательств. Зная, что может рассчитывать на щедрость своего двоюродного брата, Джеймс Дедрик, адвокат из штата Теннесси, занял у того деньги для приобретения земли. Сара Томпсон, хозяйка плантации, обращалась к своим родственникам за советами по части домашних дел: например, как правильно выткать коврик и сколько для чего потребуется ткани. Родственники посещали одну и ту же церковь, а после службы отправлялись друг к другу с визитами. Раз в месяц они отправлялись в главный город округа по делам, а заодно для того, чтобы узнать новости и еще немножко поговорить. Родственникам с готовностью давали приют. Хозяйка плантации Энн Арчер принимала у себя сына своей кузины, который путешествовал по Миссисипи, – пусть даже он слишком много пил и «очень нам не понравился»29.

Еще одним уровнем взаимных обязательств между членами сообщества были отношения с друзьями и соседями. В повседневной жизни белые южане постоянно оказывали друг другу крупные и мелкие услуги. Некая миссис Пледжер из Уолнат-Хилла, Южная Каролина, зашла к своим соседям, семье Маклеод, и попросила написать для нее несколько писем. Юная Кейт Маклеод не была в восторге от перспективы писать «эту тягомотину» для старушки-соседки, однако это был ее долг, и она его выполнила. Когда незадолго до местных выборов в 1859 году несколько подвыпивших молодых людей стали петь песни перед домом коммерсанта Карни в штате Теннесси и один из них уснул на крыльце, мистер Карни пригласил его пройти в дом и проспаться. Отправляясь в столицу округа, человек мог забрать там почту, адресованную его соседям, и развезти ее по домам. Добрососедское поведение отмечалось и запоминалось30.

Для установления социальных связей имелся крайне эффективный, проверенный временем способ – гостеприимство. Родственники, друзья и соседи регулярно посещали друг друга. Это могли быть как спонтанные, так и спланированные визиты, которые во втором случае длились несколько дней или даже больше. Официальные приемы также были в чести. Как вспоминала жительница Техаса Мэри Мэверик, в каждом уважающем себя доме было специальное помещение для приемов и балов. Особенно часто было принято собираться по праздникам. В обычные дни года многие белые южане считали свои долгом давать приют белым путешественникам. Отец Джона Фрэнклина Смита владел плантацией в округе Бэйтс, штат Миссури, и всегда безвозмездно предоставлял проезжим кров. На это пошел бы не каждый, но таков был идеал31.

Принцип общинности Старого Юга распространялся и на белых янки, переехавших в южные штаты, и на эмигрантов из Европы, если они принимали наличие института рабства. Джейсон Найлз, уроженец Вермонта, переехал в Миссисипи в сороковые годы. К 1861 году он уже стал процветающим юристом в округе Аттала, где у него было много друзей и благожелательных соседей. То же самое происходило и с выходцами из Европы. Немцы и ирландцы селились не только в крупных городах, но и в городках наподобие Стаунтона, Виргиния. Несмотря на отдельные случаи шовинизма и предубеждения против католиков (многие из новоприбывших принадлежали к Католической церкви), бо́льшая их часть жила в мире со своими соседями-протестантами англо-саксонского происхождения. Аналогичным образом обстояло дело и с небольшим количеством евреев, поселившихся в городках и деревнях Юга32.

Классовые отношения между белыми членами этого общества считались вопросом, требовавшим осторожности. Рабовладельцы, которым принадлежала бо́льшая часть собственности, должны были обеспечить себе поддержку или хотя бы признание со стороны других белых. Многие из них старались поддерживать хорошие отношения с остальными из просвещенного интереса, религиозного долга и того, что ощущается как искреннее желание помочь ближнему. Так, жители Манчестера, штат Виргиния, очень ценили Ребекку Харрис, обладавшую талантом сиделки. К ней обращались за помощью люди из разных социальных слоев, и она, как правило, соглашалась им помочь. На юге Южной Каролины плантаторы понимали, что фермерам требуются деньги, когда те предлагали своим более обеспеченным соседям купить у них корзины или шерсть. Дочь одного из таких плантаторов утверждала, что обе стороны без лишних слов понимали, что стоит за подобными сделками. Высокомерие элит сдерживали и родственные связи. Бывшая рабыня Энн Брум, жившая неподалеку от Уиннсборо, Южная Каролина, отмечала, что местные плантаторы «хорошо» относились к белому мужчине из рабочего класса по имени Маршалл, поскольку он приходился родственником председателю Верховного суда США Джону Маршаллу33.

Гендер тоже играл важную роль в том, как южане распоряжались отдельными ресурсами. Начиная с детства, они усваивали мысль, что у мужчин и женщин разное предназначение. Мальчики учились охотиться, рыбачить, ездить верхом и стрелять; девочек обучали кулинарии, шитью и ведению домашнего хозяйства. Во взрослой жизни, как это бывает во многих культурах, четкая гендерная дифференциация прослеживалась в подходе к материальным ресурсам. Каждый пол специализировался на своей группе этих ресурсов, хотя и мужчины, и женщины владели базовыми навыками, необходимыми в домашней жизни. Мужчина принимал большинство важных решений, и предполагалось, что женщина будет их выполнять. Взамен за это она получала защиту. Женщины, которые не могли принять такое распределение ролей, покидали регион, как это сделали Сара и Анджелина Гримке из Южной Каролины, которые переехали на Север и занялись общественным активизмом34.

Благодаря многолетнему общению местные жители знали друг о друге практически все. Большинство белых южан очень заботились о том, что о них думают соседи. И мужчины, и женщины не лезли за словом в карман, если они чего-то не одобряли. Врач Харди Утен назвал молодых людей, собиравшихся в баре города Лондесборо, штат Алабама, чтобы выпить и поболтать, «сплетниками в худшем смысле этого слова». Женщины обсуждали между собой слухи о недостойном поведении кого-либо, и последствия этого могли быть самыми серьезными. Жительница Техаса Элизабет Клэри предположила в разговоре с сестрой, что их соседка из округа Граймз была неверна мужу. Когда этот слух распространился по окрестностям, местная методистская церковь начала собственное расследование. Ни мужчины, ни женщины не хотели подвергаться неодобрению общества. Хозяйка плантации Энн Гейл просила своего сына никому не рассказывать, как она отзывалась в кругу семьи о некоторых неприятных родственниках, потому что «ужасно боялась, что <ее> будут обсуждать»35.

Когда случалось несчастье – например пожар – ожидалось, что на помощь пострадавшим придут все. В многих сообществах существовали добровольные пожарные бригады, однако стоило начаться пожару, как все, от мала до велика, бросались его тушить. Иногда в качестве сигнала тревоги трубили в рог. Когда в Александрии, штат Виргиния, загорелась столярная мастерская, остановить распространение огня пожарным помогали местные жители. Время от времени пожары случались на огромном болоте Грейт-Дисмал, расположенном на границе штатов Виргиния и Северная Каролина. Пламя распространялось на территорию обоих штатов, уничтожая на своем пути дома, деревья и изгороди. У местных жителей были все основания бояться пожаров. Зачастую причиной возгорания был удар молнии. В сельской местности огонь мог распространяться очень быстро36.

В жизни большинства белых жителей Юга местные институты играли куда более важную роль, чем федеральное правительство. Самым заметным представителем федеральной власти был, судя по всему, почтмейстер. Но даже его функцию иногда брали на себя местные жители, самостоятельно доставлявшие почту своим соседям. Представителя Федеральной службы переписи населения, который раз в десять лет объезжал окрестности, согласно закону, назначали из числа местных жителей. Что касается укомплектованной представителями городского управления судебной власти, то этих представителей все отлично знали – поскольку пересекались с ними в тавернах, на мельницах и в частных домах. В случае преступления, будь то недостойное поведение, пьяная выходка, кража, нападение или убийство, свой вердикт выносили именно они37.

Разумеется, в любом округе, поселке и городке имелись случаи пренебрежения этим духом общинности. В любом сообществе имелись свои примеры соперничества, мелочности и жестокости: белые южане порой вполне могли критиковать, осуждать и порицать своих современников. Время от времени проступали на поверхность классовые различия, от которых невозможно полностью избавиться. В Миссисипи фермеры выкрикивали оскорбления в адрес белых женщин, если те ехали в роскошном экипаже, и белых мужчин, если те были одеты слишком нарядно. Не каждый плантатор утруждал себя тем, чтобы скрывать свое презрение по отношению к рабочему классу. Бывший раб Роберт Уильямс вспоминал, что когда к его хозяину Клинтону Клэю приходили белые бедняки, то их заставляли входить через черный вход. Тех, кто нарушал невидимую границу между черными и белыми, ждало самое суровое наказание. В Северной Каролине белым беднякам запрещалось обмениваться вещами с рабами. Если белого ловили на попытке такого бартера, то местные плантаторы объединялись, чтобы заставить его продать землю и уехать, угрожая в случае неповиновения смертью. Ренегатам наподобие Сары и Анджелины Гримке, Уильяма Г. Брисбейна и Джеймса Г. Бирни, открыто критиковавшим работорговлю, приходилось уезжать на Север – своей волей или по принуждению38.