Читать книгу Ключ и меч. Перевод с немецкого Людмилы Шаровой - - Страница 4

Монтальто снова погрузился в чтение святого Амброзия и не заметил, как пролетели часы. Наступила ночь, а он все еще сидел при свете лампы над своей благочестивой работой, и во всем доме было тихо. Вдруг он услышал стук во входную дверь, которая находилась по диагонали под его комнатой. В коридоре эхом зазвучали шаги и послышались взволнованные голоса. Кто мог прийти в столь поздний час? Был это Фабио, вернувшийся из своего поместья? Или этот сорванец Марчелло, который снова искал убежища в его доме среди ночи? Ему это совсем не нравилось, и только из любви к Виттории он закрывал на это глаза. Однако Марчелло сумел покорить своего добродушного шурина Франческо дерзкой, самоуверенной манерой поведения, так что Франческо относился к нему как к другу и всегда делал для брата все, что хотела Виттория. Но на этот раз это должно было быть что-то особенное, потому что шум голосов не прекращался.

Наконец, Монтальто встал и вышел из комнаты. Шум доносился из покоев Франческо, дверь которые была полуоткрыта. Когда кардинал вошел, то увидел своего племянника с кинжалом на поясе, а Камилла, воздев к нему руки, умоляла его не покидать дом. Но Франческо сказал:

– Я должен идти. Это диктует мне честь.

Монтальто спросил о причине, заставляющей племянника ночью покинуть дом. Она была довольно странной. Камеристка Виттории Катерина только что получила письмо от своего брата Доменико, которое она принесла своей госпоже. Письмо написал Марчелло, настоятельно прося своего шурина о помощи и умоляя его немедленно прибыть на Квиринальский холм, на площадь перед папским летним дворцом.

– В такой час ночи! – испуганно воскликнула донна Камилла.

– Гонец еще здесь? – спросил Монтальто.

– Нет, он сразу ушел.

– Кто это был?

– Манчино. (Так называли Доменико, потому что он был левшой).

– Ваше преосвященство знает его как надежного человека, – заметила служанка Виттории, хотя ее никто не спрашивал.

– Ну, конечно! – горячо кивнула донна Камилла. – Изгнанник, который днем не смеет показаться в Риме! Не уходи, сын мой, это может стать твоей смертью. Страшные вещи происходят каждую ночь. Почему Марчелло не пишет, что это такое?

– Манчино принадлежит к нашему дому, – ответил Франческо. – И я не могу оставить своего шурина в беде в трудные времена.

– Если бы, по крайней мере, Фабио был здесь, – сказала матрона. – Он мог бы со слугами сопровождать тебя. Но теперь он уехал с одним из них, и у нас остался только Лоренцо.

– Я все-таки не иду на войну, мама, – улыбнулся Франческо. – Пусть Лоренцо сопровождает меня с факелом, этого достаточно. Мы вдвоем постоим за нашего человека.

– По крайней мере, возьми с собой управляющего, если ты действительно хочешь идти, – умоляла мать.

– О, этот монашек! – улыбнулся Франческо. – В лучшем случае он будет обузой.

Он хотел побыстрее уйти, но донна Камилла упала на порог, и глаза ее наполнились слезами.

– Не ходи туда, Франческо! – умоляла она. – Я прошу тебя. Сделай это ради меня. – И она подняла глаза на брата, словно ища помощи.

– Конечно, все это выглядит очень сомнительно, – ответил Монтальто, поглаживая рукой свою францисканскую бороду. – Но как мужчина он должен знать, что делает.

Франческо поцеловал мать в лоб и погладил ее седые волосы.

– Не делай меня трусом, мама, – сказал он. – Я вернусь через час.

Тогда матрона сказала Виттории:

– Попроси ты за меня, потому что он больше не слушает меня.

Виттория тоже опустилась на колени и повторила, хотя и без слез:

– Не уходи, Франческо.

– И ты тоже, Виттория! – крикнул он. – Там твой брат в опасности!

На мгновение он, казалось, заколебался. Но потом он надвинул свой берет на лоб и сказал:

– Вы – женщины. Утешьтесь, Бог защитит меня. Я должен спешить, пока не стало слишком поздно.

Донна Камилла попыталась удержать его за полы короткого плаща, но он уже спешил вниз по лестнице. Факел, который нес слуга, светился в темноте кроваво-красным светом.

– Франческо! Франческо! – всхлипывала мать позади него. Но дверь уже захлопнулась. После этого Камилла опустилась на молитвенную скамейку, которая стояла в комнате, и в мольбе воздела руки к Богородице.

Виттория вскоре вернула себе самообладание.

– Успокойся, мама, – сказала она, – это не первый раз, когда он приходит и уходит ночью.

Матрона бросила на нее враждебный взгляд.

– Да, – ответила она, – и в основном из-за твоего непутевого брата!

Монтальто тоже постарался успокоить ее. Затем он вернулся в свой кабинет.

Долгие тревожные часы прошли в ожидании и молитвах.

Монтальто безуспешно пытался заставить себя работать. Латинские слова Отца Церкви плясали перед ним на бумаге. Он встал, открыл окно и прислушался, не приближаются ли шаги племянника. Время от времени группа возвращающихся домой людей в сопровождении факельщиков проходила по темной улице, смеясь и напевая, или фигура в плаще с капюшоном, словно черная тень, проскальзывала через одну из редких полосок света, которые все еще падали из освещенных окон. Потом он слышал лишь лай бродячих собак, бродящих в поисках пищи. Его племянник все еще не вернулся домой.

Кардинал снова сел за свой стол и посмотрел на маленькие нюрнбергские часы, которые стояли перед ним и тикали, словно отсчитывали минуты жизни. Вдруг он услышал тихий стук в дверь. Это была донна Камилла, необыкновенно взволнованная.

– Если бы только у нас в доме был еще один слуга, – с тревогой сказала она. – Он мог бы сбегать к сбиррам ^[7] и взять с собой нескольких из них, чтобы встретить Франческо. Ведь это странно, что он до сих пор не вернулся. Ты не можешь послать к ним управляющего?

– Вряд ли они смогут найти его в темноте, – возразил Монтальто, – ведь мы не знаем, какой дорогой он пошел. Но если ты очень хочешь, разбуди управляющего и отправь его к ним.

– Мне кажется, что вся эта история очень ловко подстроена, – сказала матрона, вертя в дрожащих пальцах четки. – Друг Марчелло, конечно, пронюхал о том, что Фабио уехал со вторым слугой, и поспешил сообщить ему об этом.

– Как можно заподозрить что-то настолько черное? – возразил Монтальто, хотя и сам чувствовал себя неспокойно.

– Если бы ты только запретил Франческо идти, – с упреком сказала Камилла, – все было бы в порядке. Но из-за твоей прискорбной слабости к Виттории и ее клану….

Вдруг раздался сильный стук во входную дверь. Камилла бросилась туда, и Монтальто дрожащей рукой схватил свою лампу и поспешил за ней. Снаружи послышалась возбужденная речь; затем раздался пронзительный крик его сестры. Должно быть, случилось что-то ужасное. Стараясь не терять самообладание, кардинал спустился по ступеням настолько быстро, насколько ему позволяло длинное священническое одеяние. Он увидел Камиллу, лежащую без сознания на лестничной площадке; Виттория и ее служанка пытались поднять ее. Перед ними, дрожа и с растерянным выражением лица, стоял Лоренцо.

– Франческо убит! – крикнула Мария Дамаскени своему дяде.

Лампа чуть не выпала из рук кардинала; Мария выхватила ее у него. Монтальто механически перекрестился и прочел молитву за упокой души Франческо. Затем дрожащим голосом он приказал слуге говорить. Но Лотенцо едва мог произнести хоть слово и с трудом переводил дыхание. Наконец он, запинаясь, начал говорить:

– Не успели мы подняться на Монте-Квиринале… как в темноте прозвучали три выстрела… синьор Франческо упал на землю… Пуля из мушкета задела мою правую руку… Посмотрите кровь здесь… Факел выпал из моей руки… И пока он тлел на земле… Я увидел трех… четырех человек, навалившихся на господина… Мелькнули кинжалы… Я был с пустыми руками… я пошел на них… Тут они подбежали ко мне и закричали: «Прочь, собака, или ты тоже сдохнешь!» … Они окружили меня и хотели ударить меня в спину… я уже нечего не мог сделать… Я закричал: «Убийство! Убийство!» … и я отступил… Они преследовали меня по всему склону, почти вплотную… Наконец, в Палаццо Колонна я увидел свет… Через площадь проходила толпа ночных гостей с факелоносцами… Тогда убийцы исчезли в темноте… Один и без факела, я больше не осмелился подняться на гору… Я побежал так быстро как смог, через ночь сюда…

Обессиленный, он сделал паузу и смахнул волосы со лба.

Донна Камилла пришла в сознание и растерянно огляделась вокруг. Когда она увидела служанку Виттории, протягивающую ей флакон с нюхательной солью, она с отвращением оттолкнула ее.

– Уйди от меня, ведьма! – простонала она, – ты околдовала свою хозяйку и натворила столько бед.

– Я – ведьма?! O, Мадонна! – воскликнула Катерина. – Красота моей госпожи —заклинание более сильное, чем все черные искусства!

– Как бы там ни было, письмо передал твой брат, – выкрикнула Камилла, – и ты с ним в сговоре!

Катерина разрыдалась и поклялась всеми святыми, что она невиновна.

Виттория стояла бледная и прекрасная, прижимая к глазам свою кружевной платок. Ее губы дрожали, словно в судорожной улыбке.

– Где Лоренцо? – неожиданно спросила матрона. – Я хочу поговорить с ним.

Слуга все еще стоял, растерянный, в коридоре. Услышав, что его зовут, он вздрогнул и подошел ближе.

– Видел ли ты среди убийц знакомые лица? – спросила донна Камилла. – Ну, говори же! Был ли там рыцарь Палантиери? Или Доменико?

– Мой брат! – вскрикнула служанка.

– Молчи! – прикрикнула на нее Камилла. И обращаясь к Лоренцо, – А может, Марчелло?

– Мама! Этот позор на глазах у всех! – вскрикнула Виттория.

– Я никого не узнал, – пролепетал слуга. – Тлеющий факел… Тьма… Бегство… Я больше не мог ни о чем думать.

Монтальто увидел, что должен вмешаться.

– Камилла, – твердо сказал он, – мы еще не знаем, что произошло. Не суди слишком быстро. Первая боль часто бывает чрезмерной. Давай дождемся результатов расследования. Бог подвергает нас страшным испытаниям, но мы должны оставаться сильными. Давай помолимся Ему, чтобы Он дал нам силы.

Поддерживаемая Марией, бедная мать, пошатываясь, направилась в свою спальню, а Виттория, за которой следовала ее горничная, в ярости исчезла.

Монтальто пошел к своей сестре. С нечеловеческим спокойствием он увещевал ее быть стойкой и терпеливой и в конце концов смог убедить ее прекратить жалобы и обвинения. Затем он послал Сангаллетто со слугой в замок Сант-Анджело, чтобы сообщить об убийстве и поднять на ноги сбирров. В доме воцарилась гнетущая тишина.