Читать книгу Исорропиус. Добро пожаловать домой - Группа авторов - Страница 5

Ребята переместились в небольшое помещение, тренировочный зал, рассчитанный на двенадцать-тринадцать человек. По углам расставлены огнетушители, висели аптечки. На лица мягко падал тусклый свет от тихо потрескивавших ламп. Рита закрыла портал, опустив руки и укутавшись в объятия Аарона.

Раздались приглушённые стуки, затем цоканье каблуков. Из-за двери, слева, поодаль от ребят, вышла женщина. Распущенные жемчужно-пепельные волосы, с рождения вьющиеся в крупные кудри, покрывали её плечи. Строгие, чёрные, идеально выутюженные брюки, белоснежная рубашка с аккуратным вырезом украшали прелестную особу лет сорока пяти. На шее поблёскивал кулон с красным камнем. Прямая, стойкая осанка, довольно мускулистые руки, элегантная и приветливая улыбка показались девушке очень приятными и о женщине сложилось положительное первое впечатление.

– Рада вашему возвращению, – она привычно поблагодарила поисковой отряд «Гончие», после чего серые глаза переплыли на Элис. Губы, выкрашенные красной, но неброской помадой расплылись в полуискусственной улыбке – вошедшая задумалась о том, что где-то видела незнакомку. – А Вас рада приветствовать на Верэбриуме. Меня зовут Люси Моррисон, но можешь называть меня Люси. Я заместитель директора Мариэльской школы и куратор домика рифов3, – после взгляд перенесся на лидера отряда. – Оливер, какой дар у девушки?

– Люси, вы всё сами уже знаете, – Рита многозначительно усмехнулась и наклонила голову набок. – Она угорь.

Женщина закивала, не упуская из вида не единый мускул на лице портальщицы. Нависшая тишина и потрескивание ламп давили на Элис. Она чётким, но приглушенным шёпотом заговорила, тихонько подступая к двери.

– Аарон, мне очень жаль, что ты упал, правда, прости за куртку и за планшет, Оливер, прости. Думаю, мне лучше уйти. На воздух хотя бы. Я правда буду молчать, и потому…

Кёрби, стоявший ближе всех, спокойным движением руки остановил шедшую, вручив ей чемодан.

– Вещи не забудь.

– Аарон! – Рита, сдерживая улыбку, для вида ударила его по груди.

– Тебе здесь ничего не угрожает. И ты никому здесь не угрожаешь, – Моррисон подошла к Элис и протянула руку. Последние слова были обращены не к новенькой.

Истом ответила на рукопожатие. Её пальцы крепко сжались рифийкой, хотя она и не собиралась причинять дискомфорт ребёнку – профессия женщины сделала её сильной. Мирьера Люси, убедившись в том, что дар не активен, улыбнулась вновь, выпустив из рукопожатия ладонь Элис.

Дверь, из которой пришла Люси, впечатлившая Элис своей уверенностью, стойкостью и бодростью в столь поздний час, вновь открылась. В зале оказался мужчина лет пятидесяти-пятидесяти пяти с полуовальной недлинной бородой и волнами седых волос на ней, с сонным взглядом и морщинистыми мешками под глазами. Тёмно-каштановые, казавшиеся в полутьме черными, волосы, не считая уголков рядом с ушами, почти не затронуты сединой.

Истом прищурилась. Она не двигалась около тридцати секунд, заставив изрядно замешкаться вошедшего. Чемодан, врученный Аароном, грохнулся на пол. Элис бросилась на мужчину с крепкими объятиями, как в детстве, когда он мог поднять и покружить её.

– Папа!

Мужчина не выдержал сильный толчок в грудь и оступился. Он не сразу обхватил спину Элис, прижав большими ладонями её куртку и приложившись подбородком к шапке. Джон Милс не мог произнести ни слова. Он был в ужасе, в шоке. Глаза, которые нельзя назвать карими, потому девушка привыкла принимать их за желтоватые, ринулись к Люси. Стеклянными глазами, готовыми вот-вот разбиться, он молил о помощи.

Когда до директора, в чьих мыслях бушевал ураган, дошли рыдания снизу, он словно очнулся и прошептал имя дочурки. Истом уткнулась в его грудь, постепенно всё сильнее и сильнее прижимаясь к нему, будто пыталась спрятаться в нём от всего мира, от опасностей, от злых людей. Слёзы оставили пятна на пиджаке.

Когда мужчина распутал ворох мыслей, чуть отстранился. Взяв в суховатые и шершавые ладони её лицо, он нежно погладил щёки большими пальцами. Джон вглядывался в каждую частичку её лица. Она смотрела то на его глаза, то на губы, надеясь удостовериться в том, что перед ней не призрак, а живой человек, дорогой и всем сердцем любимый. Наконец на его губах выступила нежная улыбка. На свету поблескивали пролитые слёзы дочери. Отец радостно засмеялся, ещё крепче взяв её лицо в ладони и приложившись губами к носику, как в детстве. Он очень постарел с их последней встречи.

– Ты что здесь делаешь, милая? – от этого голоса по телу Элис побежали мурашки. Она думала, что никогда не услышит его.

– Я? А ты? Ты жив!.. Ты… – она повернулась в сторону ребят, чтобы незаметно для отца вытереть слёзы с щёк. Меръер Милс не отвлекался от неё ни на секунду, и потому разглядел под глазами упавшие реснички. Это примета к счастью и радости.

– Ты так повзрослела…

Мужчина снял её шапку и погладил пушистые волосы. Элис прислонилась головой к его плечу. Папа гордо приобнял дочурку и направился в сторону знакомых. Обратив внимание на каждого, Джон ожидал объяснений. Нависла пауза, которая начинала тревожить мужчину. В отличие от Люси, курировавшей поисковой отряд, директор понятия не знал о докладе, в котором говорилось о жёлтой молнии и вытекавшей логической цепочки.

– Жив? Жив… Ты же заболел и умер! Я видела свидетельство! – шептала она, приподнимаясь на цыпочках к уху папы, хотя так и не доставала до него.

– Элис, счастье моё, давай чуть позже.

Немой вопрос застыл в глазах девушки. Люси нужно было доложить о новенькой, хотя в глубине души она надеялась, что Милс не услышит её слов.

– Она угорь.

Объятие чуть ослабилось. Элис подняла непонимающий взгляд на папу. Его сердце заколотилось быстрее, дыхание приглушенно участилось – девушка услышала это и заволновалась.

– Аарон, Рита, не говорите о даре Элис никому, – серые глазки Люси явственно блеснули в сторону Риты. Та почти незаметно скривила губы в усмешке. – Никому не говорите, что она дочь директора Милса. Спасибо за выполненную задачу. Спокойной вам ночи, – приказ Люси звучал спокойно, оттого его выполнение тем более не требовало отлагательств. Двое переглянулись и отправились на выход. Проследившая им вслед женщина заметила порванную куртку эвфрема.

– Аарон, ты цел?

– Да. Так, земля царапнула.

Кёрби пересёкся с внушительным взглядом Люси. Она скрывала лавину мыслей, но даже за слоем доброты к детям Аарон разглядел волнение. Одиннадцатиклассник напоследок кивнул. Благополучно удостоверившись, что ученики всё поняли, куратор по-матерински, но не без тревоги улыбнулась.

– Спокойной ночи, – Аарон отдал «кружок» лучшему другу. Это их дружеское прощание на расстоянии – указательный и большой пальцы создавали кольцо, которое отходило от виска лёгким взмахом кисти. Дождавшись ответа Оливера, юноша скрылся в коридоре, положив руку на талию портальщицы.

– Вам тоже, – приглушённо раздался голос Коулмана, после чего Рита затворила дверь в зал.

Эвфрему предстояло уговорить свою девушку, чтобы она никому не рассказывала об угре в школе, но у мирьеры Мёрфи были абсолютно такие же планы, только в сторону своего молодого человека. Джон ни на секунду не отрывал глаз от дочки, однако, когда к ним подошла Моррисон, он отвлёкся.

– Я поговорю с мирьерой Люси, а ты можешь погулять с Оливером, если он не против, хорошо? Вы можете поужинать, – в ответ девушка отстранилась. Её лицо помрачнело.

– Я объяснений дождусь?

– Дождёшься, но завтра. Уже глубокая ночь. Чтобы поговорить, нам нужны силы.

– Ты жив! Я оплакивала тебя, ты это понимаешь?! – выкрик сорвал голос. Истом пришлось прокашляться, прежде чем ещё более сердито затараторить. – Это детский сад какой-то! Я тебе звонила, писала, а потом ты раз и мёртв! И жив! Это просто…

– Элис, прошу тебя.

Постаревшие, уставшие, но такие же родные глаза отца очаровывали и возвращали в детство.

– Мы поговорим завтра. Я всё объясню.

– Это отвратительно. Я просто!..

– Ты зла, расстроена и счастлива одновременно. Нам с твоим папой предстоит поговорить о твоём будущем, в том числе и о завтрашнем дне. Прошу тебя, Оливер, составь компанию для новой учащейся, – Люси ласково прикоснулась к её локтю и отвела чуть подальше от директора. Женщина словно передавала угря от отца выпускнику Мариэльской школы.

– Я могу отнести твой чемодан к столовой, – уютный голос Олива не дал Элис отказаться от предложения, хотя и согласия она никак не проявила – всё так же растеряно смотрела на отца. – Ты же не против моей компании?

– Сделай мне футболку «не Аарон, и слава Богу», – буркнула она в ответ, отправляя укор и своему отцу.

Она слишком устала за тот день. С самого утра, отвратительного дня, вечерних прогулок и насыщенной ночи. Ещё и встреча с отцом. Люси права, она счастлива, но зла на отца из-за подобного отношения. Завтра не обойдётся без некоторых комментариев в его сторону, возможно едких. Оливер не виноват в проступках отца, потому срываться на таком светлом юноше было бы просто бессовестно.

Почти незаметная, но всё та же радостная улыбка Коулмана развилась в весёлый смех. Тёмных глаз одиннадцатиклассника почти не видно. Он премило щурился, когда смеялся.

– Аарон – хороший человек.

– Но придурок.

– Уверен, вы подружитесь, – юноша поднял с пола ручку и поставил чемодан на два чёрных расцарапанных колёсика. Девушка, обдумав его слова, приглушённо захихикала. Оливер непонимающе обернулся. – Что?

– Да не, ничего, – улыбка становилась всё ярче и живее, и Коулман, вспомнив слова, виновато-торопливо раскрыл рот для невинных оправданий, что он не имел ввиду придурковатость и лучшего друга, и Элис. Она успокоила парнишку, вытянув руку вперед и махнув, отбрасывая свою колкость. – Да я же шучу, расслабься.

Джон увлеченно наблюдал за дочкой, и, когда оба подростка разговорились, он поймал на себе пытливый взгляд мирьеры Моррисон.

Истом пришлось выйти из зала, оставить отца. Она набралась сил и напоследок улыбнулась обоим, что не осталось без внимания Люси. Девочка ей понравилась. Дверь закрылась. Милс враз задумчиво нахмурился, переведя взгляд на Моррисон, начавшей прорабатывать план:

– Пусть живёт у рифов. У Лиззи свободное место, – увидев во взгляде друга согласие, она призадумалась, равномерно закивав головой и озвучив новый смоделированный шаг. – Как ты смотришь на то, чтобы я рассказала Уиллу об Элис? Он должен знать.

Эту идею Милс принял не так просто, однако Люси настаивала:

– Прекрасно знаешь, я ни за что не допущу, чтобы Элис пострадала. Это для общего блага.

– Общим благом это назвать сложно, – Джон пренебрежительно скривил гримасу усталости и злости. Его не устраивал тот, на кого работает коллега, так сказать, на досуге.

– Прекращай. Он хочет разрешить дело, и это поможет Элис жить спокойно. Угомони свои предрассудки и старые обиды, Джонни, и доверься мне. Я когда-нибудь тебя подводила?

Меръер Милс тяжело вздохнул, поднял хмурый взгляд на свою коллегу. Губы застыли в неприязни к происходящему и внутренней борьбе, однако эти черты оказались бессильными перед спокойной и уверенной улыбкой мирьеры Люси.

– Я ручаюсь за справедливость.

Эти важные слова произнесены были с крайней убеждённостью, верой и сознательной глубиной заместителем директора Мариэльской школы. Последствия несдержанного слова оказались бы непосильными, потому Люси была готова бросить все силы, чтобы исполнить то, за что она боролась всю жизнь. За справедливость.

***

Подростки шли по коридору. Тишину нарушали скрипевшие под ногами половицы. Мимо Элис пробегали лакированные доски, которые отражали свет от небольших хрустальных люстр. Над деревянным покрытием, чуть ниже головы Элис, начинались оранжево-жёлтые обои с малюсенькими цветочками. Такие присущи старым реставрированным особнякам.

– Ученики живут в домиках. На Исорропиусе всего одиннадцать видов магии, то есть домов: рифы, эвфремы, портальщики, целители, природники, телепаты, иллюзионисты, оборотни, аквилеги, общемагийцы, или моновцы, и угри, – постаравшись запомнить всех, девушка решила ассоциативно соотнести название с предположительными волшебными навыками.

– Ты сказал, что все маги пошли от прэмов.

– Мы знаем о них с самых пелёнок. Для нас они, как для вас Бог. Нам рассказывают об их жизни и мы, так или иначе, оказываемся похожими на них хотя бы одной главенствующей чертой. Допустим, моя прародительница, Малия Мариэль была самой творческой личностью из всей семьи первых волшебников. Я, можно сказать, тоже увлекаюсь творчеством, – осознав, что он дал почву для вполне логичного вопроса, Оливер перевёл тему на друга. – В Аароне проявляется черта… Мне не стоит, конечно, рассказывать об особенностях его характера, но он только кажется таким самоуверенным. Нет, конечно, он уверен в себе в большинстве случаев, но часто он начинает оскорблять, подкалывать и прочее тогда, когда чувствует свою неправоту или тревогу. В житие Малии можно проследить те же черты.

Он замолчал и, взглянув на Элис, виновато умолял:

– Не говори ему и не используй то, что я сказал, против него. Как друга прошу. Пожалуйста.

«Друг… За несколько часов у меня появился друг, в котором я нуждалась последние два года… Страшно и смешно одновременно»

– Я обещаю. Но у меня такая же черта, что и у него. Почему я тогда не эвфрем?

– Твоя прэм – Адда Мариэль. Признаюсь, самая любопытная и одновременно жуткая личность. Вместе с этим малоизученная. По системе прэмов в тебе есть более особенная черта, которая была у Адды Мариэль. Однако, как уже сказано, в каждой системе есть свои,.. – он замолчал, подбирая более подходящее слово вместо «изъяны». – Подпункты. Тем более, если эта система касается психологии и социологии. И, при изучении этих наук, история прародителей уходит на второй план, превращаясь в легенды и сказки для детей. Допустим, Кёрби не верит. Он слишком горд, чтобы признаться, что его характер лишь интерпретация одной черты прародительницы. Но людей судить по их дару и вправду глупо. Везде есть хорошие и плохие. Древние истории о прэмах называются «Писаниями», по сути это – жития. В последней части повествуется, как прародители погибли, одарив планету своей силой и тем самым передав её нам вместе с заветами.

– Заветы?

– Да, их немного. Если кратко: творение добра и саморазвитие – самостоянье человека.

– Мариэль… Школа названа в честь них, да?

– Верно. На древнем наречии фамилия означает «кровь» и «род». Ну, значит семья, кровные узы и прочее. Нэр-Мар – переводится как страна без магии, или же в буквальном смысле.

– Без крови перводуховных.

– Да, то есть без наследования их черт.

– А мы связаны кровью с ними?

– Совсем не обязательно – но кто ж знает? Хотя почти у каждого прародителя были дети, о их способностях ничего не сказано.

Коулман был самым сообразительным, начитанным в рамках истории среди учащихся. До него подобным качеством обладал Джон Милс, работающий по совместительству учителем истории Верэбриума.

Элис зевнула. Вся тягость дня снова укутала её сонливостью, но, желая показать, что беседа с Оливером ей интересна, она спросила:

– Что ты можешь рассказать о моём доме? – в ответ юноша замялся.

– Самый малочисленный. В одно время не существовало двух угрей. Вот и ошибка системы. В настоящее время живёт ещё один угорь, кроме тебя. Он в тюрьме. Или же ошибки нет, и он уже умер. Кхм. Большинство известных угрей Исорропиуса были серийными убийцами, кровавыми монархистами и консерваторами, а иные жестокими революционерами.

– Поэтому вы испугались, когда узнали?

Она пожалела в ту же секунду. Оливер погрустнел и опечаленно вздохнул, понимая свою глупость и излишнюю ведомость.

– По-моему, ты ни капли не похожа ни на предыдущих угрей, ни на прародительницу. Ты показалась мне доброй, искренней и сопереживающей.

– Ошибаешься.

Коулман нервно усмехнулся и поднял чемодан. Далее им предстояло пройти слегка закруглённую лестницу. Элис мысленно посмеялась и уже покорила за то, что составляет не лучшее впечатление о себе. Новое место, новые люди – почему бы не начать новую жизнь с немного другой личностью?

Когда двое спустились на первый этаж, Истом не без удовольствия уставилась на высокие плотные тёмные двери с витражными стёклами, на которых изображено солнце, заходящее между зелёными холмами. Двери громоздкие, но Оливер, даже держа чемодан, справился с ними.

Обеденный зал уставлен столами из плотного дерева разной длины и формы. Есть круглые по периметру рядом с окнами, и прямоугольные – в центре зала. Рядом с ними лавочки из тёмного дерева, у круглых – стулья. Эвфрем оставил верхнюю одежду на одной из вешалок и двинулся к столу. Справа от обеденного места, куда решил сесть Коулман, пункт раздачи еды, позади – ступени и подъем, похожий на сцену. Там сидят преподаватели и кураторы домиков.

Элис взглянула на высокий потолок. Хрусталики громадной, белоснежной люстры

поблёскивали и вальсировали в воздухе. На стене висели огромные часы. Они остались за спиной у севшего Коулмана. Круглый циферблат выступал из стены, скрепляясь с нею лозой, языками пламени, волнами и другими отличительными знаками домиков. У эвфремов – вытянутая светлая пружина, напоминавшая оттенок кожи, с которым видели друг друга невидимки.

Эти часы и узор на всю стену старинные. Они высечены с тех пор, когда угрей лишь недолюбливали, а не ненавидели, то есть очень-очень давно.

Девушка приблизилась к причудливой, но изящной стене, чтобы увидеть одиннадцатый домик, свой, но место пустовало. Если бы часы оказались компасом, то у них отсутствовало бы деление на северо-северо-восток, ибо там была лишь пустая лакированная доска.

Истом хмыкнула, после отправилась к столу. Оливер не видел озадаченности девушки часами, а она не стала задавать вопросы.

– Люси попросила, чтобы ужин приготовили для новичка и оставили в тепле. Ауч, ауч, ауч, – юноша хотел снять с подноса горячую тарелку с переливающимся, фиолетовым бульоном и плавающими в нём травами и мясом, но после лишь слегка пододвинул к девушке сам поднос, чтобы не разлить содержимое.

– Вечер сюрпризов: мой папа жив, так он ещё и директор школы в мире магии, а значит, и сам маг. Просто замечательный день, – буркнула она, придвинув к себе поднос. – Кто он?

– Портальщик, как Рита.

– Просто превосходно, – на лице Элис горела усмешка, пронзённая обидой и неведением. – Что ты знаешь о нём?

– Не больше других. Я не знал, что у него есть дочь.

– Сюрприз.

Юноша заметил, как та впала в горестное раздумье. Он придвинулся ближе и прикоснулся худыми пальцами к локтю Истом.

– Может быть, твоему папе пришлось скрывать от тебя магию? Может быть, это связано с Комиссионным центром?

Элис пожалела, что дала повод для этого разговора на ночь глядя. Не желая докучать открытого парнишку, она махнула рукой и приблизилась к супу с немыми вопросами в глазах.

– Это Фитуска. Растение северо-запада Верэбриума. Ещё в нём пряности, травы и мясо. Даю даме попробовать первой, – он галантно повернул кисть в сторону ложки и чуть опустил голову в поклоне, что вызвало приглушённый смешок.

– Запах обалденный, – в животе заурчало, и девушка не посмела больше задерживать главенство желудка, попробовав сначала одну, затем вторую ложку. Необычно, непривычно, но вкусно.

– Позволите?..

Коулман поднял вторую ложку и приблизился к тарелке. Ему было неловко как бы отбирать ужин у Истом, но она не была против и потому пододвинула поднос ближе к юноше.

«Левша», – Элис проследила за его движением и усмехнулась. Она никогда не была знакома с левшой. – «Сегодня день чудес каких-то. Ещё одно, и у меня крыша поедет».

Когда двое отужинали, девушка не без удовольствия легла на скамью, тяжело выдыхая и прикрывая глаза. Это то самое, чего она так долго ждала. Ужин. Даже её мама никогда так вкусно не готовила. Оливер рассказывал о уроках и школе, но Элис, к своему огромному сожалению, почти ничего не запомнила – усталость начинала брать вверх.

Однако труды Коулмана не прошли напрасно. Элис узнала об общемагийцах. Они не могут создавать предметы просто с помощью мысли. Каждый моновец (маг общей направленности, или же общемагиец) изобретает вещь через пробы и ошибки, основываясь на законах физики и магии, а придумать что-либо из неоткуда попросту невозможно.

Проведя около получаса с девушкой, Оливер ощутил, как чувство угрозы от неё испарилось. Он постепенно привыкал к её юмору, голосу и мыслям. Он помнил, как и Аарон, что угри в своё время творили дикие преступления, но напротив него сидела Элис, совсем не похожая на тех, кто совершал чудовищные и беспощадные козни.

***

Джон завершил беседу с Люси, определившись, что в ближайшие недели Элис будет под внимательным надзором куратора рифов. Его дочь будет учиться контролировать магию, но мужчина взял обещание с коллеги, что та ни за что не доложит вышестоящим органам о присутствии угря в школе. Нехотя она согласилась.

Закулисный страх женщины подталкивал её к мыслям, что что-то может пойти не так и лучше перестраховаться, но Люси не смела показывать своей неуверенности, потому что так могла лишиться поддержки Джона.

Идя по первому этажу, поскрипывая половицами, мужчина услышал звонкий хохот дочки, а затем искристый смех Оливера. Джон, счастливо расплывшись в улыбке, которой до этого мешала тревога за дочь, приблизился ко входу в обеденный зал и надавил руками, открыв массивные двери с мозаичным стеклом.

– Уже отбой был, молодёжь! Мне директору доложить?

Милс вызвал улыбку у подростков, впрочем, он любил это занятие. Мужчину всегда отличала от предыдущих коллег веселость с учащимися.

– Нет, не надо, – юноша, сдаваясь, выставил руки вперед, не отводя широко раскрытых, якобы испуганных глаз с учителя. – Простите и отпустите.

– Простить – прощу, отпустить – не забуду, – вспомнив старую пословицу, Джон усмехнулся и ладонью подозвал ребят.

Втроём они вышли на улицу. Ночная темень разбегалась в тех местах, где горели не очень яркие фонари. Они дарили дорожкам белый свет, и этого было достаточно.

Девушка мельком разглядела несколько строений, а именно двухэтажные дома, больше похожие на коттеджи. На более дальних строениях поблёскивали огни, которые обозначали другие дома. Словно охранник пустоши на перепутье тропинок стоял белоснежный фонтан, но разглядеть его в ту ночь у Элис не получилось – трое двинулись по другой дороге.

Тропы Мариэльской школы шли от каждого домика по нескольким маршрутам, что не могло не радовать тех, кто либо обожает не спеша прогуливаться, либо очертя голову бежит на занятия.

– Спасибо за помощь. Люси сказала, что сама займётся отчётом поискового отряда.

– Конечно, директор Милс. Спокойной вам ночи. Пока, Элис.

– Пока.

Потрепав свои соломенные волосы под шапкой, он помахал на прощанье и зашагал по каменной тропинке к своему домику.

Двое молчали, пока Элис не расспросила отца о порталах. Существует несколько видов и открывать их можно по-разному. Это зависит от умений и навыков волшебника, а также расстояния до пункта назначения. Чем дальше – тем замысловатей движения. Джон никогда не был хвалённым портальщиком, потому уделял особое внимание знаниям и выполнял дотошно старые инструкции по использованию магии. Та же Рита Мёрфи, открыв такой же портал на территории школы, могла сделать это просто, чуть ли не по щелчку пальцев. Нельзя сказать, что Джон был настолько слаб, что даже выпускница школы пользовалась магией лучше него. Просто Рита была натренированной и способной к магии больше, чем директор и большинство знакомых ей портальщиков.

– Я даю тебе возможность собраться с мыслями до завтра, пап. У меня будет много вопросов. Я хочу, чтобы ты рассказал мне всё. Рассказал правду, – заметив колкий взгляд дочери, мужчина понимающе кивнул.

Они дошли до двухэтажного домика – самого большого строения из тех, где жили учащиеся. На двери приколочена прямоугольная деревянная табличка с плавными сторонами и надписью: «Домик рифов». Внешняя облицовка домика каменная, крыша – треуголка. Под дверью лежал оранжево-коричневый коврик, освещаемый лампочкой сверху.

Щёлкнула ручка, и перед Истом предстало помещение, которое одолевала ночная, почти непроглядная тьма. Лишь из открытой двери и окон прорывался свет от лампочки и далёких фонарей. Джон забрал чемодан дочки, и оба вошли внутрь.

Слева проход в гостевую комнату, где стоял широкий, вместительный диван, мешки, набитые маленькими, круглыми, пенопластовыми шариками, исполнявшие роль кресел, книжные полки, пара рабочих столов с незаконченными проектами, телевизор; толстый, с огромным ворсом тёмно-коричневый мягкий ковёр. Незамеченной для Элис оказалась кладовая, дверь в которую пряталась в незримом для неё углу.

Справа от входа висели крючки для верхней одежды в длинный ряд, в углу блеснула ручка огнетушителя. Напротив слабо освещён узкий коридор и несколько дверей.

Элис сняла грязную обувь, заметив несколько стоек с кроссовками. Правило есть правило – обувь необходимо снимать, чтобы не пачкать большой ковёр гостевой комнаты и тонкие дорожки в коридорах домика.

Деревянные половицы лестницы заскрипели под ногами. На втором этаже продолжался коридор, справа и слева по пять комнат. Лёгкий свет фонаря из единственного окна на втором этаже, расположенного в конце длинного коридора, освещал краешек ковра и дверь в душевые и туалет.

– Работают? – заметив несколько установленных камер на углах между стенами и потолком, тихо удостоверилась Элис.

– Да, – шепнул он, остановившись возле самой дальней комнаты слева от входа, расположившейся напротив окна в другой стороне. – Так что не устраивай никаких дебошей, я буду всё видеть, – Истом усмехнулась, заставив папу, не видевшего в темноте выражения её лица, тоже улыбнуться.

Он замолчал, легонько прихватив девочку за плечи и поцеловав её в макушку, шурша седой и колкой бородой. Десятиклассница незаметно дёрнулась от колючего подбородка папы, что не осталось без его внимания.

– Добро пожаловать домой, радость моя.

Элис благодушно улыбнулась и забрала у него вещи. Дверь комнаты растворилась, и утомлённая девушка аккуратно перенесла избитый сундук на колёсах через небольшой порожек. Дверь за ней затворил Джон.

Соседка по комнате спала, сладко, но тихо посапывая. Элис старалась не шуметь и не разбудить её. Она нащупала справа от себя свободную кровать. Истом уперлась плечом в шкаф и, опустив испачканный за путешествие чемодан на пол без ковра, поставила туда же грязную обувь. Истом без сил плюхнулась на спальное место и уронила голову на подушку. Она грезила будущим счастьем на новом месте.

«Сейчас всё в моих руках. Не оплошай, Элис! На этот раз судьба на твоей стороне!»

Хотя в голове угря и витали мысли о завтрашнем разговоре с отцом, эмоциональная слабость и физическое переутомление выиграли. Она уснула далеко не сразу, долго проворочавшись, но всё равно присоединилась к полухрапу соседки.

***

Кабинет с глянцевыми серыми стенами. На небольшом столе лежат папки с документами. За ним сидит женщина в очках. Напротив неё стоят двое на расстоянии метра. Они не отводили друг от друга глаз.

– Здравствуй, Джон.

– Здравствуй, Лира, – мужчина пригляделся к её самодовольной улыбке. Уверенная в себе женщина слегка наклонила голову набок и осмотрела бывшего мужа, незаметно надув губки, облицованные стойкой яркой красной помадой.

– Видишь, как жизнь может повернуться? Она, наверно, прыгает от счастья? Посмотрю, как ты поживёшь с этой настырной девчонкой.

– Мы можем побыстрее закончить? – мужчина обратился к женщине, сидевшей за столом.

Она перепроверяла наличие всех документов. Джон не желал видеть Лиру, но обстоятельства обязывали его сейчас, в позднюю ночь или же раннее утро, срочно отправиться в отдел семейного судопроизводства Комиссионного центра, чтобы решить окончательно возникший вопрос под именем «Элис» в свою пользу.

– Подождите немного, – она перелистывала страницы, ставя на них печати и тем самым заверяя возможность передачи ребёнка отцу и переезд моновки, Лиры Истом, обратно на территорию Верэбриума.

Лира не сводила с него глаз. Она – мать, которой пришлось покинуть родной мир, чтобы её ребёнок жил в безопасности, любви и заботе. Женщина лишилась возможности использовать магию, даже говорить о ней.

Истом свыкалась, нашла работу, обустроилась не без помощи КЦ. Она начала новую жизнь, которая умопомрачительно отличалась от старой. Если бы только Элис знала, что маме пришлось бросить всё ради неё…

Джона не было рядом – моновке было в сотни раз больнее, когда Элис упоминала об отце. Чтобы сбросить все вопросы дочери, женщина пошла на обман. Она обратилась к Комиссионному центру, чтобы те создали свидетельство о смерти мужа. Лира хотела отдать его после дня рождения Элис, однако не всё в мире людей идёт по их планам.

– Так соскучился по дочке, что не можешь подождать пять минут? Или тебя моё присутствие коробит?

– Оба варианта, – Милс спрятал руки в карманы пиджака и перевёл взгляд на сосредоточенную, но сонную работницу. Мужчину понемногу охватывало раздражение. – Там все договоры ежегодно подтверждались, КЦ и я выплачивали средства, но несмотря на это мирьера Истом запрещала мне видеться с дочерью, даже когда КЦ разрешил устраивать встречи между родственниками магов и ребёнком нэрмаром.

– Напомнить, после чего я запретила?

– Ты не шла со мной на контакт! Мы могли решить проблему, но ты настолько самоуверенная, мнительная и стообышная4, потому…

– Как твоя дочь. Элис абсолютно такая же. При составлении нового договора добавьте, что я отказываюсь оплачивать средства этому ребёнку и навещать её. Я достаточно потратила жизнь на то, чтобы меня дважды предали.

– Тебя никто не предавал, Лира. В том то и дело, что это ты оставила Элис!..

– Неужели? – глаза широко распахнулись и переметнулись на мужа в убийственном удивлении. – Я оставила? Расскажи ей, что все произошедшее в нашей жизни было из-за тебя. Только из-за тебя. Не думаю, что наша любимая девочка простит тебя.

– Она совсем не такая, как ты. Она поймёт, что у меня не было выбора.

– Поживём-увидим. Как там с договором?

– Составляю базовую часть, все предыдущие заверила, – через пару минут она закончила заверение и посмотрела на бывших супругов. – Обозначайте свои права и обязанности.

– Я, Лира Истом, урожденная гражданка Верэбриума, законная гражданка Нэр-Мара подтверждаю, что отказываюсь от родительских прав на дочь, Элис Истом. Обязуюсь не вступать с ней и с Джоном Милсом, её биологическим отцом, в контакт. Взамен в соответствии со статьёй шестнадцать пункт два Семейно-процессуального кодекса Верэбриумского Союза я не буду выплачивать материальную помощь, так как не буду бороться за право взаимодействия с ней. Вот все мои условия, – она самодовольно улыбнулась и, гордо вздёрнув подбородок, повернулась к Джону.

Он с печалью оглядел ту, которую когда-то любил больше всех на свете. Никто из них не мог предполагать, что судьбы раздробятся в щепки.

Далее меръер Милс озвучил свои обязательства принять дочь, изменить, по желанию Элис, материнскую фамилию на отцовскую, обязывался обеспечить ей условия проживания и образования, и, конечно же, со своей стороны запретил Лире контактировать с Элис. Точно так же когда-то сделала и его жена.

Работница КЦ протянула массивные ручки, чтобы Джон и Лира подписали договор. После этого она создала две копии. Оригинал был у Милса, копии остались в КЦ и у Лиры.

Свернув бумажку раз пять, Лира с брезгливой усмешкой убрала её в карман почти полупрозрачной рубашки.

– Прощай, Джон.

Женщина обернулась и, кивком попрощавшись с работницей, покинула кабинета. Пройдя несколько шагов по длинному коридору, она ощутила, как на глаза предательски выступили слёзы. Спрятав их за широкой улыбкой, она отправилась в Нэр-Мар, чтобы собрать вещи и вернуться домой.