Читать книгу Исорропиус. Добро пожаловать домой - Группа авторов - Страница 7

Древнейшая история Исорропиуса начинается с сотворения мира. Существует легенда, что много лет назад, во времена, когда звёзды уже были вшиты в полотно небосклона, некоторые из них решили отправиться в путешествие. Далёкое-предалёкое путешествие, чтобы найти нечто необыкновенное, но звёзды не знали, что самым удивительным во Вселенной были именно они.

И вот однажды Иргус и Аэй, две звезды, влюбились. Иргус был колоссальной величины, а Аэй горела ярче тысячи других. Они были единственными звёздами, которые уже умели любить и знали, что нет силы больше, чем любовь. Но в каждом чувстве есть испытания, и главные из них – время и расстояние.

Расстояние между Иргусом и Аэй было огромным. Им только и оставалось, что любоваться друг другом. Так они были бездвижны многие годы, превышающие возраст Исорропиуса в миллиарды раз. Но однажды, когда небосклон уже так сильно наполнился звёздами, что не смог их выдержать, они почувствовали слабость оков, не дававшим им приблизиться друг другу. И тогда Иргус и Аэй пали.

Падение не было позорным наказанием. Это была долгожданная благодать. Они разрезали бескрайний космос, на чёрном полотнище которого были рассыпаны молоденькие, самые крохотные звёздочки.

Иргус и Аэй приближались друг к другу, пока однажды не столкнулись с большим валуном, бесконечно кочевавшим по космосу. Он стал основой для будущей планеты – Исорропиуса.

Древнейшие звёзды, коими и были Иргус и Аэй, обладали поразительной, несравненной силой – магией. Когда они приблизились друг к другу, то наконец-то увековечили свою любовь.

В первый день Иргус создал воздушное пространство на валуне, Аэй создала воду во второй. В третий день звёзды облагородили планету зеленью, создали животных и первые деревья, которые в далёком будущем будут именоваться вечными.

Исорропиус был тихим уголком счастья, но Иргусу и Аэй вскоре стало одиноко, несмотря на возможность прикасаться друг к другу. На четвертый день они создали первый огонь, пламень магии, пламень любви и опустили его в Эрикол, первый источник воды на планете, который спустя множество сотен тысяч лет превратился в подземный водоём, где и получила магию семья Мариэль. Из этого пламени и воды родились Ийг и Эра – полулюди-полузвёзды.

Именно их имена носят светила планеты. Ийг светит ночью, Эра светит днём5.

Любовь Иргуса и Аэй была настолько сильной, а магия – бескрайней, что лучшее в них передалось детям, которые полюбили друг друга в самую первую встречу.

Ийг и Эра стали родителями первых людей, Роя и Йоры, а те, в свою очередь, родителями Лой и Яка. И так Иргус и Аэй плодом своей любви и во имя её создали планету, и дети назвали её Исорропиус.

Спустя сотни лет, когда Рой и Йора и их дети были мертвы, но память оставалась жить вечно в сердцах родителей и в умах новых поколений, Ийг и Эра покинули планету и привязались к небосклону, чтобы освещать счастье своих потомков днём и ночью. Иргус и Аэй обрели покой, подарив людям Эрикол и древнейшую магию, которая в будущем досталась прэмам.

Это рассказал Оливер, объясняя Элис, почему Солнце и Луна называются на Верэбриуме иначе. Девушка за недельное пребывание в школе начала привыкать к ребятам, к месту, миру и школе. В сердце даже поселилась какая-то неприязнь к немагам, потому что Нэр-Мар для девушки полон печальными воспоминаниями. Коулман рассказал и о том, как найденные пятеро магов за все годы работ поисковых отрядов желали вернуться на Родину, к друзьям, рассказать близким, как огромный мир живёт и дышит за границами Нэр-Мара. За ними приходилось тщательно следить, объяснять опасность того, что может случится, если нэрмары узнают о существовании магии. Ребятам приходилось мириться с этим и жить дальше.

За мирьеру Милс не нужно волноваться – не было людей на Нэр-Маре, с которыми она была бы рада поделиться таинствами. В глубине души она чувствовала превосходство над ними, едкое и ядовитое. Она понимала, что все нэрмары не заслуживают её колкостей. Они живут полной жизнью: радуются, грустят, скорбят, заводят семьи. Элис была на пике счастья, осознавая, что оказалась сильнее одноклассников, поливавших её ненавистью, мерзостями. Она поймала себя на мысли, что если когда-нибудь встретится со своими «товарищами», то отомстит им, отыграется по полной. Заострять внимание на прошлом попросту не было времени. Хотя расписание составлено ещё не было, угорь была предназначена только себе и, бесспорно, новым лицам, окружавшим её непривычной заботой.

В Лиззи, уже не казавшейся столь навязчивой, Элис распознала милую и лёгкую на подъём для любого приключения девушку. Шац помогала во всём, о чём просила её соседка. К хорошему люди привыкают очень быстро, и потому Милс просила рифийку помочь в тех случаях, в которых раньше справилась бы самостоятельно.

Мирьера Шац любила говорить об уроках, экзаменах и, что было важным для Милс, она рассказала о тесте, который необходимо было сдать, чтобы стать полноценной ученицей высшей Мариэльской школы.

В Базовый тест входили главные дисциплины, без которых дальнейшее обучение в школе и пребывание на Верэбриуме будет просто невозможным, а именно: история Исорропиуса, история Верэбриума, практическая и теоретическая магия, магическая соцпсихология (в Базовом тесте вопросы по дисциплине по самым базовым знаниям). Последняя дисциплина касалась влияния личностей прародителей, изучало процентное соотношение и схожесть внутри и между магическими домами, и потому этот предмет считался наисложнейшим в школе. Он единственный ставил вопрос о том, что, возможно, прэмов никогда и не существовало. В зависимости от выбранной позиции учащегося необходимо было приводить аргументы. Никто в этой дисциплине не отличился больше, чем Коулман, приведший множество исторических и культурных фактов о том, что семья Мариэль, прародители, существовали. Значило это то, что общепринятая точка зрения, несмотря на все исследовательские покушения против неё, устойчиво держала свои позиции о житие Мариэль.

Экзамены, связанные с этой дисциплиной, предназначались для тех, кто собирался поступать в высший Мариэльский университет в Институт Межкультурной Магической Социологии и Истории. На этом поприще собирались люди, всем сердцем жаждущие раскрыть все тайны, связанные с прародителями и ответить на главный вопрос неоспоримыми фактами: существовали Мариэль или нет? Если нет, то откуда на Исорропиусе появилась магия и каким закономерностям она следует?

Коулман когда-то хотел поступать в этот институт, но понял, что уже узнал устраивающие его ответы на эти вопросы и никаких тайн в бытии прародителей он не видит, потому связать с этой отраслью всю жизнь ему не хотелось. Ему хотелось бы совершить какое-нибудь открытие, прорыв в магической соцпсихологии, но сейчас одиннадцатиклассник просто хотел сдать выбранные экзамены, чтобы потом выбрать место поступления.

В Базовом тесте проверялись также владение языком и математика, но с этим у десятиклассницы проблем не было. Эти предметы проверялись обычно с помощью школьных оценок.

Также закреплен перечень дополнительных предметов. В тесте знания той или иной дисциплины проверялись чаще всего развернутыми ответами. В список дополнительных предметов входят: мировое искусство, естествознание, география.

В общей сложности к тесту готовились усердной работой на протяжении трёх-четырёх месяцев. Много зависело от возраста обучающегося.

Подготовка к такому объёмному тесту немного напугала Элис, потому что та давненько не сосредотачивалась на учёбе. Несмотря на обещания новых знакомых помочь Элис овладевала мелко колющая сердце тревога. В большинстве своём это связано с тем, что она не понимает назначение половины предметов, а от неизвестности каждому становится страшно.

Милс за прошедшие дни сблизилась с жильцами домика рифов. Одним из них был Ральф Блэйн, её потенциальный одноклассник, который жил в соседней комнате вместе с Уильямом Дэккером. Элис его больше ни разу не видела, хотя от их порога до двери парней было рукой подать.

Рифы проводили несколько вечеров в неделю за просмотром фильмов на первом этаже, но Милс ещё ни разу не спускалась туда, оставаясь в комнате и штудируя всё, что было в её доступе об истории, о Нэр-Маре, о Квентине Кэндалле.

Элис, проведя неделю на Верэбриуме, накрепко привязалась к магии. Дар угрей никак себя не проявлял, но девушке было достаточно того, что другие творили невообразимые вещи: выращивали пышный фиолетовый цветок с множеством листиков за минуту или создавали предмет лишь по его чертежу – всё, что было для граждан Верэбриума обычным делом, для Милс было чудесным сокровищем. Его она ни на что не променяет.

Десятиклассница зачастила в школьную библиотеку, неподалёку от которой размещён компьютерный класс. В эти два помещения она пристрастилась заглядывать в каждую свободную минуту, чтобы узнать как можно больше об угрях. Элис была осторожна: стирала историю браузера, брала по четыре-пять книг, из которых лишь одна об угрях. Она не привлекала внимание и никто не отвлекался на неё.

Новенькая в мире магии не ждала, что знания посыпаться на нее с небес. Она узнала, что угри – вымершие водные животные, которые зарядом тока могли поразить жертв. Название её дома, в отличие от других, никогда не менялось. Связано это с небольшим количеством магов и тем, что они никогда не встречались между собой. Существует множество мифов, как появилось это название, однако главный факт заключается в том, что слово «угри» впервые использовалось ещё в Писаниях о перводуховных, то есть в первом веке магической эры. Популярны две легенды. Первая гласит о том, как Адда отправилась на рыбалку и решила искупаться. Там её и настигло жуткое, быстрое животное. Когда оно попыталось атаковать, Мариэль с улыбкой взглянула на тварь и забрала его домой. Домашний питомец жил в корыте. По другой легенде Адда Мариэль, как и другие, почти без отдыха занималась развитием магии. Однажды очень уставшая она не удержала молнии и получила шрам, который формой и напоминал изворотливого угря.

В шелесте страниц Элис хрестоматийно прочла все Писания о прэмах, узнала, что её перводуховная якобы во имя добра бывала жестока. Среди клацаний по клавиатуре, девушка прочла сотни статей о Квентине Кэндалле, к которому вихрем развивался душещипательный интерес. Она ни разу не видела его вживую, но, узнав о его существовании, в то же мгновение почувствовала нерушимую внутреннюю связь. Знание о том, почему угорь сошёл с ума и напал на школу заставляло Элис не совершать тех же ошибок. Большинство статей об угрях твердило, что они – сосредоточие зла всей планеты. Меньшинство было уверено в обратном – угри выросли в среде, полной ненависти к этому дому, и ожидать других деяний от них – лицемерно и глупо.

Когда глаза устали от компьютера и книг, Милс решила размяться. Ей не терпелось приступить к развитию собственного дара. Расписание ещё не готово, отца в кабинете не было, потому девушка побрела домой. Глубоко задумавшись, почему её тренировки не начались, чего ожидать от папы и стоит ли бояться Комиссионного центра, а также сосредотачиваясь на том, что в людях Верэбриума воспитали ненависть к её дому, она не заметила, как столкнулась в пустом коридоре с учеником.

На его подбородке от рождения распласталась глубокая вмятина, лицо, покрытое то ли родимыми пятнами, то ли следами от неудачно выдавленных прыщей исказилось презрением. Как только юноша оглядел девушку и понял, что ни разу не видел её в школе, он враждебно распластал руки в стороны, готовый бросаться оскорблениями.

Они столкнулись, когда оба не уступили дорогу друг другу. Парень мгновенно произвел крайне неприятное впечатление для Элис, хотя в целом юноша выглядел неплохо: опрятно одет, голову украшали чёрные кудри, но угорь видела в его лице бывших одноклассников, и потому, приняв привычную защитную позу, она скрестила руки на груди, раздраженно закатив глаза.

– Слепошарая? – черство бросил он.

– Дебил, – коридор наполнился оскорблениями.

– Как ты меня назвала?

– Если, я слепошарая, ты – глухой!

Необычно длинные и приплюснутые губы парня скривились в улыбке, он и сам любит так съязвить. Его звали Джеймс Робертсон, аквилег, потенциальный одноклассник Элис, который станет им, если девушка успешно сдаст Базовый тест. Джим приблизился к её лицу, насколько ему позволяла его наглость, а позволяла она многое.

– Новенькая, завались. А то твой учебный год несладким окажется.

– Эй! – эхом до Элис долетел голос Аарона, вышедшего из другого коридора с кипой книг на руках. – Тебе чего от неё надо?

Аарон питал раздражение и, более того, страх к Элис, но никто в школе не был ему так противен, как завистливый и высокомерный выскочка Джим.

– Так у тебя есть защитнички? Что ж, веселее будет. Подарю тебе очки, зверёныш, – выцедив это сквозь зубы, он отошёл на шаг, с усмешкой оглядел подходившего Кёрби и скрылся с глаз.

Проворный эвфрем поравнялся с Элис, но не подошёл ближе, чем на полметра. Пробежавшись взглядом, он удостоверился, что та в порядке, и ушёл, не проронив ни слова. Пока дар угря никак не проявлялся, Аарон не мог сделать ничего плохого девушке, потому что знал, что обидит своим поступком Оливера, Риту и Лиззи, которые более оптимистично отнеслись к новенькой.

– Если она хоть капельку будет похожа на Квентина, мы с Уильямом разберёмся с ней, – сказал он Оливеру в ту ночь, когда они нашли Элис.

– И что вы собираетесь сделать?

– Посмотрим. Не обижайся, Олив, но, если твоя новая подружка будет угрозой для нас, тем более для школы или Верэбриума, я ни на секунду не замешкаюсь.

– Она не такая, как Квентин.

– Дай Уильяму поболтать с ней, пусть он скажет.

– Что? – Коулман ошарашенно оглядел спокойное лицо друга, освещенное тёплыми лучами настольной лампы рядом с кроватью соседа. – Ты рассказал ему?

Кёрби вздохнул и покачал головой.

– Я бы с удовольствием, но дал слово Люси. И Рита не расскажет. Но мы не собираемся общаться с угрём только потому, что ты нашёл с ней общий язык. Так я буду более объективен к ней, насколько это возможно в нашей ситуации. Это для твоей же безопасности,

– Спасибо, дружище, – Коулман пытался выдавить из себя подобие улыбки, но мало что вышло, потому он захотел поспешно завершить предсонную дискуссию. – Уверен, и ты найдёшь с ней общий язык. Кажется, вы с ней близки по неприязни друг к другу.

Кёрби ничего не ответил, выключил светильник и лёг спать. Оливер по-доброму усмехнулся и принялся доделывать несколько уроков на послезавтра, выставив яркость своей настольной лампы на минимум. В ту ночь ему не спалось, в отличие товарища, через десять минут сладко засопевшего.

***

В доме рифов, на первом этаже, в гостевой комнате, на светло-коричневом стеллаже и в кладовой лежали альбомы.

Ежегодно шуршали рельефные большие страницы с фотографиями.

Одноклассники-активисты, везде участвовавшие, дорожили воспоминаниями и с удовольствием возвращались в прошлое, ностальгируя и смеясь, споря и мирясь.

Седьмой класс. Лиззи получила значок-медальку за третье место в конкурсе пения, посвящённого дню матери. Оливер, Аарон, Уильям и другие друзья набрали цветов, добавив в их композицию бумажные, рукодельные тюльпаны и розы.

– Люси, Люси! – раздался ещё не такой басистый голос Уильяма Дэккера, который протискивался через группу работников молодёжного центра, в котором и проходил конкурс. Женщина, обернувшись и увидев своего ученика, поправила прямое, бордовое платье и поспешила в его сторону. – Вот, – он опустил взгляд к готовому букету, который ему еле как удавалось охватить руками. – Куда его?

– Давай мне, Уилл.

Люси восторженно осмотрела творение учеников и, насколько позволял огромный букет, благодарно положила руку на его плечо, по-матерински тепло улыбнулась. Просиявший юноша передал цветы и ринулся обратно, в зал, где его ждали друзья.

На следующей странице субботник. Аарон держит на руках Риту. Они весело смеются, не отрывая взгляд друг от друга ни на секунду. Душевный и романтичный момент пары. Оливер с натугой тащит на загривке синий мешок с листвой, который шире носильщика и совсем чуть-чуть не достаёт до его роста. Все ребята из класса, многие пока неизвестны Элис, развалились на мешках и сделали фотографию с высоты.

«Неужели кто-то из ребят залез на дерево? Или из педагогов?». Представив, как Люси карабкается на дерево ради запечатления момента, Милс не сдержала тихого смеха, который словно оживил полупустой домик. Слушая забавные комментарии Лиззи Шац, угорь вновь перелистнула страницу.

Фотографии расположены в хронологическом порядке, а Рита появилась на них только в восьмом классе.

«Она была с ребятами не с самого начала и как-то же влилась в коллектив. Она смогла, и я смогу».

В альбоме прикреплена фотография Оливера, победившего в конкурсе живописи. Он смущенно улыбается, держа в руках небольшой кубок. Такие же альбомы есть у каждого одиннадцатиклассника, но всегда всё самое ценное, от некоторых декораций к театральным постановкам до больших настольных игр, хранилось в самом большом домике магов – у рифов.

***

Аккуратно проведя рукой по фундаменту школы, она удивленно ойкнула и отдёрнула пальцы – камушки оказались острые.

Элис нашла тихое место с раскинувшимся пейзажем, заняла одну из лавочек вокруг общежития работников школы. Скоро наступит изриэль – первый месяц зимы. Угрю пришлось выучить новые названия месяцев, чтобы как-то ориентироваться в сроках учёбы. Почти каждый из месяцев был так или иначе связан с магами, потому на территории Нэр-Мара они были совсем другими. Да и распорядок жизни в бывшей тюрьме немагов кардинально отличался. Связано это с климатом – так как на территории Верэбриума теплее, чем на Нэр-Маре, весна начиналась раньше и новый год справлялся тоже раньше.

Весенние месяцы: келиэль – назван в честь родившейся в этот месяц Келии Мариэль, прэмы аквилегов и общемагийцев. В этом же месяце прэмы открыли Эрикол и на Исорропиусе появилась магия. Далее аддэль – назван в честь Адды Мариэль и эль – месяц, когда родители прэмов, Гир и Менэ, заключили брак.

Летние месяцы: сарсэль – рождение Сарсы Мариэль, прэмы природников и целителей. Второй месяц называется марэль, потому что в этот период умер последний из перводуховных. Третий – файсэль – месяц рождения Файсала Мариэль, прэма рифов.

Осенние месяцы: тобисэль – рождение Тобиаса Мариэль, прэма телепатов и иллюзионистов, а также в этот месяц начинается учебный год, киллинэль – рождение Киллиана Мариэль, прэма оборотней, пауэль – рождение Пауля Мариэль, прэма портальщиков.

Зимние месяцы Верэбриума: изриэль связан с древним праздником тишины в знак уважения засыпавшей природе. Второй месяц – малиэль – рождение Малии Мариэль, прэмы эвфремов, и адриэль – последний месяц зимы, на протяжении которого происходили разные древние празднества и гуляния по проводам зимы.

Сидя на прохладной лавочке, Элис с удовольствием закрыла глаза и погрузилась в беспечное пение птичек. Колкий, но не болезненно холодный воздух обуял её щечки. Она вздыхала, безмятежно расслабляясь. Незаметно на потрескавшиеся губы вытекла нежная, умиротворённая улыбка. Перед ней неограниченные возможности, будущее счастье, зависящее только от её поступков, и именно этот поток мыслей, никуда не рвущейся и не пытающийся выбить девушку из колеи, следовал вместе с её умиротворением, грея угря в прохладу Верэбриума.

Чёрное пальто на мгновение взмыло в воздух. Мужчина оправил его, чтобы не помять. Он сел на лавку, обратив на себя внимания чуть ли не засыпавшей Элис, которая испуганно вздрогнула.

Полноватое лицо со смольной щетиной расплылось в радушной улыбке. В его узеньких глазах мелькал голубой цвет. Мужчина протянул рельефный, вторсырьевой держатель с разрисованными чёрными стаканчиками, прикрытыми пластмассовыми крышками с трубочками.

– Не замёрзла? Держи, – низкий, благородный тембр голоса был спокойным, как и всё вокруг.

– Спасибо, – она взяла стаканчик в ладони, отчего их обдало колючим жаром, и девушка мгновенно поставила стаканчик на дощечку скамьи. – Что там?

– Горячий шоколад.

– Никогда не пробовала.

Она приоткрыла крышку, может быть потому, что хотела удостовериться, что там горячий шоколад, а может быть и потому, что ей не терпелось попробовать напиток. Пахло какао. В небольшом проёме между крышкой и стаканчиком виднелась белоснежная бархатистая пенка взбитых сливок.

– Меня зовут Сэмюэль Накано. Я старый друг твоего папы и преподаватель, который подготовит тебя к Базовому тесту. Прости, не мог увидеться раньше, только сейчас вышел из незапланированного отпуска, потому расписание немного задержалось. Не бойся, можешь выпить горячий шоколад, у меня нет цели отравить тебя, – девушка неуверенно усмехнулась и подняла глаза на собеседника. Тот не без улыбки наблюдал колкий взгляд одноклассников Накано: Лиры и Джона. – Ты подзабыла, что рифийки не обжигаются?

– Вы подзабыли, что у нэрмарцев магия бывает бесконтрольна? – она скрестила руки на груди, прислонившись к спинке скамьи. Сэмюэль замолчал, а после вдумчиво закивал головой.

– Джон говорил, что ты повзрослела и изменилась, но недоверчивость и остроумие были всегда тебе присущи, – Элис нахмурила брови. Руки немного обмякли, но она продолжила держать их навесу. – Я знал тебя, но ты этого, конечно же, не помнишь. КЦ принял решение удалить все воспоминания обо мне, потому что я не являлся твоим родственником и большинство воспоминаний были связаны с магией. Например, когда моя дочка построила тебе домик в саду. Так что, поверь, если хотел бы отравить, сделал бы это тогда, когда ты под столом ещё бегала.

Он поднял взгляд с нетронутого напитка на девушку. Педагог вздохнул, отпил из своего стаканчика. Сэм смотрел вдаль. Он печально вспоминал, какой была дружба его дочки и Элис, но тоску эту смывала радость от того, что у него недавно родился сын, заставивший отца выйти в месячный незапланированный отпуск. У Накано было трое детей.

– Я могу показать тебе кое-что.

Он хотел вернуть ей воспоминания, однако только ту часть, которую помнил сам, потому что среднестатистический по способностям телепат не может инсценировать чужое воспоминание с нуля.

***

– Куда вы меня ведёте? – звонкий голосок девчушки дошел до ушей взрослых, которые шли вокруг неё. Джон закрыл её глаза большими ладонями и вывел на улицу.

– Скоро увидишь, – Лира шла вблизи, снимая всё на видеокамеру.

– Там дядя Сэм? Там Мия!? – Элис всё же смогла увернуться от ладоней отца и сбежала из-под его размеренной ходьбы, чуть не споткнувшись о керамического гнома. В дворике семьи Милс, откуда не возьмись, появился каменный дом полтора метра в высоту, но ни меръера Накано, ни его дочки поблизости не было. – Где они? Они приехали? Они где-то здесь?!

Девочке очень понравился домик, но внимание её нацелено совсем на другое. Хотя он и был украшен цветами и рисунками, больше всего ей хотелось найти семилетнюю сверстницу и её отца.

– Посмотри в домике. Их нет? И что мы будем делать? Отменяем праздник? – женский голос обратился к Джону.

– Точно отменяем, – подтвердил Милс, выпрямившись и приобняв жену за плечи.

Девчушка оглядела родителей и, навострив уши, обернулась и двинулась на поиски гостей, оставивших сюрприз. Дверь каменного домика, как и ставни, были деревянными, и именинница вошла в наполненное домашним уютом помещение: детские столы и стулья, кукольный домик, плюшевые медведи.

Конечно же, большинство игрушек уже принадлежало Элис, но были и новые, например, небольшая четырёхъярусная гоночная площадка с разноцветными машинками, которую в магазине игрушек выбрала Мия.

Но даже эта вещь осталась незамеченной ребёнком, потому что она стремительно зашагала к дверце внутри домика. Дверь растворилась, с громкой хлопушкой выпрыгнула Мия. На ней были голубые очки, чуть не сбившиеся на макушку после того, как девочка взмыла руки к потолку и прокричала:

– С днём рождения!

У Мии дар появилась в четыре годика. Это довольно редкое явление. Она увидела в детском саду у мальчика кроссовки с блестящими радужными шнурками и очень захотела такие себе. Настолько сильно было желание ребёнка, чей характер только начинал формироваться, что она сумела создать один шнурок по своему воображению. Сначала тряпочка, потом нечто напоминавшее резину. Она незаметно стянула у мальчика шнурок и прощупала его. Сначала у Мии получилось создать шнур красного цвета. Она потратила целый день на это, прячась в углах и не играя ни с кем, продолжая держать при себе украденный шнурок. Мальчишка не нашёл его и расплакался. Раскрыв дело о пропаже шнурка, воспитательница радостно взмыла руки к небу и оповестила родителей, что их дочке уже достался дар, дар Келии Мариэль. Точную копию шнурка она смогла создать лишь через полгода. Мия до сих пор носит шнурок того мальчика на запястье, сохранив его как память о первом творении.

За Мией из второй комнатки на корточках вылез Сэмюэль, изрядно крехтя и упираясь в стены, чтобы не свалиться. Именно с его воспоминаний Элис и начала видеть историю. Заметив гостей, девочка радостно захлопала в ладоши, но вдруг Накано расставил руки в сторону и побежал ловить девчонок. Визг, смех детей, радость родителей овеяли двор семьи Милс счастьем и весельем.

Накано не удалось поймать Элис и Мию. Они, взявшись за руки, решили не сдаваться и ответно ринулись в бой – Мия подпрыгнула и обхватила его живот, повиснув на нём, а Элис хватала его за штанины и щекотала бока. Девочки одержали победу, ведь щекотка была слабым местом дяди Сэма! Когда пришли другие гости, все вместе славно провели праздник.

Накано открыл глаза. Его руки опустились от висков девушки. Желтоватые глаза, в которых словно застыла роса, замерли на его пальцах. Вспомнив, как они одержали победу, Элис рассмеялась. Более того, она видела, как за столом мама и папа сидели вместе, счастливые. Смех плавно перетёк в уныние.

«Если бы не я, мама и папа были бы счастливы. Почему у меня не появился этот дрянной дар вовремя?..» – заметив смущение и неприкрытую жалость Сэма, она незамедлительно вытерла кофтой глаза, оставив небольшие пятнышки на рукавах.

– А почему я должна верить этим воспоминаниям? Вдруг, вы их сами создали?

– Нет. Во-первых, это жестоко, во-вторых, я на это не способен. Буквально, Элис. Твоя жизнь не заканчивается прошлым, иначе зачем тебе дали будущее?

– А Мия? Я могу с ней увидеться? – Накано отрицательно покачал головой.

– Мия так скучала по тебе после твоего перемещения в Нэр-Мар, что нами всеми, – он говорил про себя, маму девочки и её саму, – было принято решение об очистке воспоминаний с помощью КЦ.

– Это так… жестоко.

– Жестокими были полгода, которые Мия провела чуть ли не в слезах. Не обессудь, но я и Нуми не могли смотреть за тем, как наша дочь не находит себе место без тебя. Мы предложили ей очистить воспоминания. Через несколько недель Мия согласилась. Мне жаль, Элис, но, если ты встретишься с ней, она уже не вспомнит тебя.

– Это жестоко, – Милс обрела дружбу и в ту же минуту потеряла её, но Сэмюэль чувствовал необходимость дать Элис всё, чего она лишилась. Он понимал, что во время занятий он так или иначе расскажет ей о Мие.

– Мне жаль, но эта правда поможет тебе не потерять того, чего тебя лишила судьба, – мужчина говорил о дружбе. Сэмюэль считал её бесценной, ведь он с Джоном знаком ещё со школьной скамьи и за почти тридцать лет они ни разу не поссорились, потому что всегда были открыты.

Сэмюэль Накано постарался оставить о себе хорошее впечатление, потому попрощался дружелюбно. Элис запомнила, что он сделал. От части она была благодарна за воспоминание, но в равной степени он был ей неприятен потому, что такие как он и лишили её памяти. Телепат думал о том же, и Милс прекрасно видела это по его неловкости. Она осталась не в обиде на мужчину и пожелала ему хорошего дня. Глядя ему вслед, девушка ощутила подкрадывающееся неприятное покалывание от холода на шее и спине. Она забрала нетронутый педагогом стакан с горячим шоколадом и покинула место отдыха, отправившись в школу.

Со второго этажа доносился увеличивавшийся гул. Прозвенел звонок и по коридору поплыли толпы учеников. Их было не так много, как казалось прорывавшейся новенькой, но всё же ребята шли на полдник и старались не задерживаться. Идя против толпы, Милс пришлось перетерпеть несколько толчков в бока и грудь, пока она не нашла раскрытый кабинет и не дождалась, пока учащиеся покинут коридор. Когда большинство ребят спустились в обеденные залы, угорь смогла вздохнуть полной грудью и спокойно дойти до кабинета Люси.

За приоткрытой дверью Элис разглядела Моррисон. Она сидела за столом и листала папку, одновременно разговаривая с кем-то по телефону. Люси совсем не обратила внимание на вошедшую. Чтобы не подслушивать, Милс костяшками постучала в дверь. Рифийка перевела взгляд и незамедлительно попрощалась с собеседником.

– Чем могу помочь? – спросила она, приветливо улыбнувшись. В её нежных серых глазах читалось, что она рада видеть девушку, но также они не стесняясь показывали, что угорь пришла не вовремя.

– Я хотела попытать удачу и узнать у вас, когда моё расписание наконец будет готово. Познакомилась с меръером Накано, но забыла спросить о расписании. Папа говорил, что не знает, когда Министерство просвещения сможет выделить сроки для нэрмарки.

– Да-да, я только общалась о тебе. К счастью, завтра должны прислать расписание, – рифийка поднялась и вышла вперед, оперевшись к боковой стороне стола и загородив вещи на нём. – Даже если оно задержится, я могу провести с тобой занятие завтра. Не против?

– Вы ещё спрашиваете! Конечно хочу, Люси! – взбудоражено затрепетала она, чуть не подпрыгнув на месте, но в ту же секунду осеклась. – Спасибо, мирьера Люси. Люси – это сокращено от Люсинды? Люсинда Моррисон? – полное имя не единожды встречалось в альбоме одиннадцатиклассников. Она была для них мамой, учительницей, другом и воспитателем. Ребята ценили в ней то, что она всегда выслушает, даст совет, когда это действительно необходимо.

– Не называй меня так, пожалуйста, – она отмахнулась от полного имени лёгким мановением пальцев и мягкой улыбкой. – Хочу, чтобы мои дети называли меня по имени, но всё же в рамках школы, приличий и против фамильярности просто добавляй «мирьера» в присутствии других учителей. К тому же, Люсинда звучит слишком жёстко для моего характера.

Замолчав и как будто обдумав свои слова, женщина посмотрела в сторону и улыбнулась. Люси всех учеников домика называла своими детьми. Такова была её привычка. Но этого звания могли удостоиться и те, кто был близок Люси и её детям, например, Оливер и Аарон.

Моррисон стала работать за один учебный год до появления Риты в Мариэльской школе. Люси привыкла к проблемам подростков и им принадлежащим действиям. Женщина не в первый раз оказалась лидером коллектива, и потому легко нашла подход к своим подопечным.

Чтобы предстать перед ними в лучшем свете, ей понадобилась особенная дисциплина в классе, однако в доме рифов никогда не господствовала тоталитарная атмосфера. Люси всегда стремилась понимать учеников, потому жила с ними душа в душу.

В этом учебном году домик рифов покидали ребята, которых она приняла под своё крыло ещё семиклассниками. Лиззи и Уильям, их компания – класс выпускников. Люси старалась не задумываться, как пройдёт их выпускной и сможет ли она сдержаться от слёз, потому не теряла возможности наполнить последний год обучения лучшими воспоминаниями и занять уютное место в памяти детей. Человек живёт, пока живёт память о нём.