Читать книгу Когда тучи закрывают солнце - - Страница 7

В этом году Павел Лизин отметил 40-летие. Но больше 32–34 ему никто не давал. Когда собеседники узнавали, сколько ему лет по факту, пристально вглядывались в уголки глаз, виски и возле ушей, пытаясь разглядеть следы подтяжек. Напрасно. Павлу это не нужно было: от матери ему досталась гладкая, чуть смуглая и такая упругая кожа, что, казалось, ни одна морщинка не сможет угнездиться на ней, а от отца – волнистые каштановые волосы без малейшего намека на седину. Плюс здоровый образ жизни, поездки на море…

Он родился и вырос в этом городе, любил его. Но была на карте бывшего Советского Союза ещё одна точка, судьбоносная в его жизни. Это Ленинград. После школы с первой попытки умный мальчик поступил в Ленинградский медицинский институт имени академика Павлова и успешно закончил его.

Семь студенческих лет были лучшими в его жизни. Он любил белые ночи, Павлов дворец, лошадей на Анничковом мосту, Мариинку. Даже если бы Павел ещё семь лет прожил в этом замечательном городе, то и тогда было бы куда ходить и что смотреть. И особое место среди всех достопримечательностей Северной Пальмиры занимал Эрмитаж. Студент преклонялся перед картинами великих мастеров эпохи Возрождения – Леонардо да Винчи, Микеланджело, русских подвижников – Крамского, Петрова, Поленова, Куинджи и других.

Но больше всего времени студент-медик проводил в греческом зале, где мог часами простаивать возле скульптур атлантов и богов, вглядываясь в безупречные линии их тел, восхищаясь мастерством великих художников.

Позже, ближе к окончанию института, он выбрал одну из наименее изученных областей медицины, но, на его взгляд, самую интересную – психиатрию. С тех пор Павел с ещё большим интересом начал вглядываться в лица скульптур и картин, пытаясь по их застывшим выражениям определить тип психики далеких предков.

И если «зелёного» студента – первокурсника произведения искусства привлекали чисто интуитивно, то уже проходя интернатуру там же, в Ленинграде, он, слушая пациента, не записывал жалобы (а их у такого рода больных не переслушать), а рисовал его лицо, особенно пытаясь передать выражение глаз и форму рта, после чего ставил диагноз.

Как-то его научный руководитель увидел эти наброски и удивился, насколько точно передаёт молодой врач внутреннее напряжение пациента. Удивляло это и самого Павла: он никогда не увлекался рисованием, и сейчас не рисовал, а ставил диагноз. К этой загадке природы скоро привык и любил повторять:

– Есенин говорил: «Я – божья дудка: пишу, как дышу». Вот и для меня карандаш в руке, как фонендоскоп у терапевта. В основе человеческих эмоций лежат идеи. Человек может управлять даже самыми сильными чувствами, если изменит свои представления.

Вернулся он в родной город после окончания института не один: с ним приехала яркая, под стать ему, молодая женщина. Они были сокурсниками, но только к концу учёбы поняли, что их связывает нечто большее, чем дружба. И ещё выяснилось, что, несмотря на то, что оба были, пожалуй, самыми красивыми на курсе молодыми людьми, все годы не замечали друг друга, занимались именно учёбой, много читали, ходили по выставкам и музеям, осознанно готовили себя для ответственной работы.

К сожалению, Екатерине всё это практически не пригодилось. Сначала она родила дочь, затем наступило время, когда торговка семечками получала больше врача, и муж сказал:

– Сиди дома. Управляйся домашним хозяйством и ребёнком. Пользы будет больше.

А сам занялся частной практикой. И, понимая, что без раскрутки не обойтись, обратился к телевизионщикам, с некоторыми из которых был знаком. Так Ольга о нём узнала. Ей он показался очень интересным человеком. Засветившись 3–4 раза на «голубых экранах», Павел запомнился многим, особенно женщинам. И, прежде всего, внешним видом и умением чётко и логично излагать мысли.

После института он чуть раздался в плечах, но оставался по-юношески стройным. Костюмы в «ёлочку» или «искорку» сидели на нём как влитые и подчеркивали индивидуальность. Как и тот факт, что он не носил галстуки, хотя выглядел импозантно. В этом ему помогали водолазки и тонкие свитера, которые он ежедневно менял. И только летом его можно было встретить на улице в безукоризненно белых брюках и дорогих рубашках с короткими рукавами или фирменных футболках и поло.

Расслоение общества на бедных и богатых для хороших специалистов оказалось благом. Богатым семьям, таким как, скажем, в США, стало престижно иметь своего психолога. Павел заключил с несколькими семьями договоры и оставил буквально 2–3 часа для приёмов больных по записи и протекции, плюс стал вести на телевидении программу. Это окончательно утвердило его позиции и сделало популярным и востребованным специалистом в своей области.

Умный доктор был циничен. Своих коллег в большинстве считал бездарями и рвачами, больных – психами, нытиками и рохлями. Были единицы, которых он уважал. Прежде всего, сильных, волевых и, как правило, очень больных.

Статистику не вёл, но приблизительно каждый двадцатый его больной кончал жизнь самоубийством.

Это были люди, как правило, внешне состоятельные, благополучные, но слабые духом, уставшие от жизни. Каждая смерть Павла сильно задевала. Он анализировал её, пытался понять, почему, что сделал не так, ведь контакт с больным был тесным, и ничто не предвещало беды. И приходил к выводу, что его пациенты, в основном, избалованные и экзальтированные особы, делали это отчасти в пику ему, так как он смолоду взял за правило никаких амуров с ними не заводить.

И только одна девочка, с глазами раненой лани, ушла, сказав фразу, которую он понял уже слишком поздно:

– Я так болею! Но скоро, скоро, уже этой весной, наступит судный день, и мёртвые восстанут для праведной жизни…

Она так страдала, что не побоялась уйти сама, чтобы быстрее исполнилась её долгожданная мечта.

Об этом и многом другом ему нужно было с кем-то говорить. Павел выбрал Ольгу. С той поры, как она взяла у него первое интервью, между ними установились дружеские отношения. И поскольку свободного времени ни у одного, ни у другой не было, они чаще всего общались в мессенджере.

Был у них и третий реально-виртуальный друг – Марат. С Каримовым Павел учился в параллельных классах, а Ольга в глубокой юности встречалась с его младшим братом: в то время они оба играли за сборную университета по футболу. Позже её дружок уехал в Англию в профессиональный клуб, а Марат перешёл на тренерскую работу. Жениться почему-то не женился, жил со старенькой мамой, вёл богемный образ жизни. С журналисткой поддерживал связь постоянно.