Читать книгу Бу Си До. Шаманский буддизм - - Страница 4

Вспышка. Боль. Чьи-то голоса. Опять вспышка. И снова боль. Люди вокруг пляшут и смеются. Вспышка. Боль. Ругань, бьется посуда, плачут дети. Снова вспышка. И опять боль. Картинки чужих жизней мелькают перед глазами одна за другой. Я слышу их голоса, их мольбы, желания и страхи, сразу всех, одновременно. Эта какофония не прекращается ни на секунду.

Все вокруг просто рассыпается к херам на куски. Мир совершенно зыбкий и непрочный. Взрывается голова от боли. Невыносимая тоска и горечь о судьбе совершенно незнакомых мне людей. Что же со мной творится. Не хочу все это. И все, что мне сказал этот старый пень – Осознавай.

Хотя бы попытаюсь встать. Сколько я тут сижу? Час, два, а может и больше. Очередной приступ всеведения и всезнания накрыл меня на рынке. Надо уползти отсюда, слишком много людей. Мне плевать на их беды и несчастья, на их долбанные страхи и сомнения. Ладно, Тарас, соберись.

Вынужден признать, что вариантов не много. Придется опять идти в храм к этому сумасшедшему деду. Снова ходить и сидеть целыми днями и жрать этот сбалансированный корм. Дед будет доволен, что я приполз. Да похер, все лучше чем вот это вот.

Шатаясь, я поднялся с бордюра. Солнце слепило. Я прошел мимо рынка, свернул направо, пошел мимо тенистой зеленой аллеи. Голоса в голове утихали, людей вокруг становилось все меньше. То тут, то там мимо проплывали оранжевые и белые одежды. Вот уже знакомая улица и Бу Си До стоит и взглядом приглашает меня, он всегда появляется, когда нужен.

– Тарас, друг мой, настало время и тебе надеть одежду послушника и вступить в наш орден. Тебе сейчас трудно принять решение, но поверь мне, и я помогу тебе разобраться. Не у многих открываются силы, подобные твоим, это дары осознанности, у каждого они свои. Как Будда, ты можешь видеть будущее и прошлое. Много лет назад мой учитель мне сказал то же самое. Пришло время.

– Я не пойду в монахи. Я хочу это остановить. Это мучительно. Вы же можете это прекратить? Пожалуйста! Все что угодно, только не это.

Старый монах с грустью в глазах отрицательно покачал головой, – Тарас, мальчик мой, это и дар и проклятье, здесь ты сможешь развивать свои навыки, но за воротами храма тебя ждёт только боль и отчаяние, пока это не сожрет тебя изнутри, выжжет дотла, и ты уже не сможешь различить где твое, а где чужое. Не сможешь вернуться.

Я понял, о чем он говорит, я однажды прожил десять лет чужой жизни, а потом оказалось, что не прошло и получаса, как закрыл глаза. Я нервно сглотнул, видимо, выбора у меня особо нет. Учитель протянул мне оранжевый сверток и улыбнулся.

***

Вернувшись к себе в кути, я всё-таки нашёл в себе силы для медитации.

«Поднимается – опускается – сидит – касается… Поднимается – опускается – сидит – кусается…»

«Думание думание думание»

И тут я невольно засмеялся, «кусается» – это что-то новенькое. Столько уже медитирую, и такое слышу впервые. Игры ума не перестают удивлять. Каждый ретрит ты всё равно как первоклассник, снова и снова, раз за разом, но под другим боком и все твои достижения – ничто. Это довольно забавно, особенно если посмотреть на того, кто эти достижения считает.

Давай посмотрим, вот вроде бы есть «Я», зовут это «Я» Тарас, ему, вроде как, 30 лет. Тарас 5 лет назад впервые пришел в монастырь на медитацию «Випассана», ничего не зная ни о буддизме, ни о медитации. Это был волшебный опыт, но безумно сложный, самый сложный в моей жизни. Но те волшебные состояния, которые «Я» испытал, пробудили интерес. Мне хотелось знать больше, чувствовать больше, видеть больше и просто понять, как такое прятали где-то в пыльных книгах.

С детства меня мучили вопросы «Кто Я?», «Зачем Я тут?», «И где вообще это ТУТ?». Множество книг, религиозных, научных, философских, мирских да и просто шарлатанских были прочитаны до дыр. Но это не давало никаких ответов. Только ещё больше вопросов. Раз в книгах нет ответов, может, они есть в практиках. Я ездил по миру и пробовал разные восточные и западные практики. Сначала кончились деньги на «гуру», учения которых были модной пустышкой. Потом кончилась воля и вера, когда стал бродяжничать по храмам разных религий, ибо и там была только мишура.

И вот на севере Таиланда я нашёл тот самый Храм. На самом деле, это мог быть любой другой, важна лишь практика, а не место. Но тогда я этого не знал. Интернациональный медитационный центр для мирян при большом буддийском храме радушно принимает всех желающих, кто готов посвятить своей практике 21 день. Тебе предоставляют все необходимое для комфортной жизни: учителя, отдельную комнату с собственным душем и туалетом, медитационные залы, одежду и еду два раза в день. И, о чудо, никто, даже так, НИКТО!, не пытается впихнуть в тебя свою истину. Тебе дают только практику и ничего кроме практики.

Это был совершенно другой подход. Если другие храмы и гуру говорили мне «Приди и поверь», то этот центр меня пригласил «Приди и проверь». Раз в день ты встречаешься с учителем и он просто дополняет и направляет твою практику. Никаких тебе молитв с целью расшибить лоб, намаза 5 раз в день, примерно с той же целью. Никто не поет хором песни или мантры, не водит хороводы с желанием впасть в транс. Никакой религиозной чуши, которой я наслушался за годы скитаний и занятий у псевдо-учителей. Только ты и практика, и ничего больше.

Тогда мне это казалось какой-то уловкой, что, мол, вот сейчас-то начнут втирать мне тайны мира и читать проповеди. Но день за днем я только медитировал по 16 часов день. Иногда это было пыткой, иногда ум вытаскивал очень болезненные воспоминания, я плакал от боли и самосожаления, видел смерть себя и близких, выл от скуки, а иногда наоборот, были приливы радости и силы, наполняла любовь ко всему живому. Со стороны это выглядит совершенно по-идиотски, особенно в зале для медитаций. Как таковых групповых занятий нет, есть общий зал, где все медитируют в своем ритме и в соответствии с указаниями учителя. И двадцать человек в белых одеждах, которые по полчаса молчаливо ходят туда-сюда, с очень сосредоточенным видом, а потом сидят в странных позах, невольно вызывает ассоциации с какой-то дуркой. Но внутри у каждого кипит работа, самая важная работа в нашей жизни.

Потом начались вспышки осознанности, это когда ты ярко, точно и с полной концентрацией видишь, как работает твой мозг. Это довольно трудно объяснить. К примеру, мать учит ребенка, что плита горячая, укусит и будет больно. Хорошо, плита горячая, это будет больно, это понятно, это знание, причина и следствие. Но что такое горячо? Как объяснить человеку вкус клубники, когда он ее никогда не ел? Когда же ребенок дотронется до плиты, и почувствует на себе ожог, возникает понимание. Но могло быть и наоборот, сначала он мог дотронуться до плиты и обжечься, а только после этого прибежать к маме и узнать, что, оказывается, это горячо. И вот как раз в медитации, где-то глубоко в молчании, я трогал самые разные плиты всех цветов и вкусов, не просто трогал, а тонул там полностью. А знание приходило намного позже, когда об этом рассказывал учитель или я вдруг вспоминал, что такое я уже где-то читал или слышал. Много, ещё очень много, чего я даже и не могу объяснить человеческим языком.

К таким вещам, что невозможно описать, как раз и относятся те силы, что упомянул старый монах. Я как будто вижу мысли, могу прожить чужую жизнь в любую сторону, но в этом не остается никакого «Я», это как сон, где ты просыпаешься совершенно другим человеком с другими правилами и законами, с другими родными, близкими и друзьями.

***

– А теперь приходи на репортинг, это начало твоего пути как учителя, – сказал Бу Си До.

Головокружение вернулось. На мой молчаливый вопрос старый монах только сочувственно улыбнулся.

Я щелкнул задвижкой у калитки и приоткрыл дверь. Цветки мимозы, величиной с пол-ладони, упали к ногам от порыва ветра. Я зашел в комнату для бесед с учениками. Гул кондиционера. Нестерпимый запах «нескафе», режущий глаза. Золотая статуя Будды. Я встретился глазами с другими учителями. Дарья, как всегда, с синяками под глазами и кружкой растворимого кофе у ног, и Сергей, черноволосый ассистент-волонтер, помогающий в делах монастыря, ковырялся в мессенджерах и увлеченно что-то набирал в чате. Я трижды поклонился статуе, мысленно проговаривая: «Выражаю почтение Будде, выражаю почтение учению, выражаю почтение сообществу, сохранившему традицию» и заметил еще одну фигуру. С ней было явно что-то не так, но я не мог понять, что именно. Короткие белые волосы до плеч, спутанные почти что в дреды. небольшого роста, усталые, но не как у Дарьи, какой-то потусторонней усталостью, карие глаза. Девчонка смотрела на Дарью с явным недоверием, а при взгляде на Сергея и вовсе с презрением приподняла бровь. И не удивительно, ей весь вчерашний день втолковывали, как важно не развлекать свой ум, в том числе и девайсами, и быть осознанным.

– Как ваша практика? – спросила Дарья и отхлебнула растворимый кофе. «Хоть бы ей кто-то подарил молотый», – послал мысленно метту2 я.

Девушка пожала плечами.

– У вас вчера была тревога?

Я вспомнил типовые вопросы для репортов и собрался было открыть рот, чтобы что-то сказать, но Дарья взглядом остановила меня. Ясно, понятно, сами разберутся, а ты, Тарас, сиди и знай свое место.

И тут меня накрыл ад. Все в огне. Пожар. Девчонка бежит по снегу. Сугробы высокие, ноги утопают, один из валенок потерялся в снегу, ногу обжигает холодом. Задвижка примерзла, дрожащими непослушными руками ее получается открыть не сразу. Она распахивает дверь и прячется в лесную избу. С силой, которой в обычной жизни не найдешь, она передвигает тяжелый шкаф прямо к двери, чтобы они не открыли. «Это ошибка, они найдут меня здесь, надо было бежать дальше, надо выскочить, нет, они уже здесь, черт…» Я хватаю ртом воздух как от приступов удушья и паники, у меня начинают дрожать руки.

– Как ты выбралась из пожара? – я смотрю на беловолосую со смесью горя и сочувствия, и продолжаю задыхаться от дыма, который чувствую лишь я; она на меня – с удивлением.

– Пожар? О чем ты? – спрашивает Сергей.

– Ави, а приступы боли у тебя были? – продолжала Дарья, как будто игнорируя глупых мальчишек, то бишь нас с Сергеем.

Девушка подняла глаза к потолку, припоминая.

Нет, ничего такого.

– Как тебе медитировать десять минут?

Я посмотрел на Ави, (Ави? Ее так зовут?) и увидел вокруг нее мерцание, будто бы вокруг нее капсула, и она еще не выбралась из нее в этот мир. «Видение, видение, видение», – отметил я, чувствуя, что снова проваливаюсь.

Я не заострял внимание на том, что Ави солгала Дарье, что медитировать ей нормально, что она не доверяет ей и даже злится. Старался не концентрироваться на видениях, которые окружили меня. Просто сидел и старался не скомочиться в углу, прислонившись к стенке. До меня доносились обрывки фраз:

– Есть вопросы?

– Да, у вас есть туалетная бумага?

– Вы можете пользоваться гигиеническим душем…

Да, медитировать в центре было неплохо. Но работать здесь учителем, да еще и в такой компании – это что-то другое… «Осуждение, осуждение, осуждение…»