Читать книгу Чёрный монах - - Страница 5

Мы все чего-то ждём, надеемся, мечтаем,

Чтоб в этой жизни нас хранили дни.

Хотя порой мы многого не знаем

О приговоре собственной судьбы.

Для сильных духом это не помеха,

Венчает ход событий их стезя.

То говорю, друзья, не ради смеха,

А ради правды, что всегда свята.

Лишь с ней мы можем победить сомненье,

Зажечь в сердцах божественную кровь,

Вселяя силу мысли в заточенье,

Чтоб не угасла верность и любовь!

Та истина давно не стала тайной,

Но правде, как и прежде, вновь запрет

И потому нет более печальной

Истории России, с века в век.

Позволь заметить, кстати, мой читатель!

К истории той малый интерес.

Я лишь поэт, немного прорицатель

И в том имею свой солидный вес.

Меня волнует больше мысль, чем даты,

Характеры народов и умы,

И те слова, что нынче так крылаты,

Рождая вновь поступки без вины.

Истории уроки мало учат;

Внимая сказкам, жаждем сладкий сон,

Что нас порою в благости той мучит,

Как непокорный, грустный века звон.

И вот в грехах стенаем дни печали,

И увядаем в низменности дней,

Чтоб в хладном свете стужи пировали,

Лишь оставляя след от палачей.

Нам нужен путь в пространствах мирозданья,

Источник сил, смягчающий вражду,

Чтоб колесница в пламени сиянья

Слетала к нам, даруя доброту,

Любовь, свободу, тайное согласье,

И в силе той – желанные мечты,

Чтоб наша жизнь не стала в одночасье

Раздором обезумевшей толпы.

Лишь в них найдём, поверьте, утешенье,

В сетях раздора собственной судьбы,

Чтоб ждать любви, России возрожденье,

В объятиях свободы, доброты.

Дарованные нам самой природой

Чтоб нам не знать ни горечи, ни зла,

Чтоб в дружбе свято жили все народы,

Чтоб расцветала русская душа.

Не исключаю: жизнь дана от Бога

И мы, поверьте, все осуждены —

Для жизни, продолженья рода

Какой бы нам не ставили вины.

Одним она дана для просвещенья,

Другим для дел и сладостной игры;

Великого ума и созиданья,

А также для свободы и войны.

Распутин был не робкого десятка,

И в озаренье чувствовал свой дар,

Стяжая славу божеского «старца»

Он был готов принять любой удар.

Но это будет позже, а не ныне,

Когда Отечество в безверии слабо.

Когда при гласе святости унынье

Одно без благодати проросло.

В таких делах народ далёк от власти;

Когда есть смута, незачем тужить,

Ведь от болезней тех одни напасти,

Но, несмотря на это, надо жить.

Герой наш видел в горести волнений

Тоску души и святости удел,

И ради пенья ангельских воззрений

Императрицу в дружестве воспел.

Но это было для него начало,

Где в круге тайном мыслились дела,

Ведь путь к той славе время указало —

Истории, для нас на все века.

Мне остаётся лишь ловить мгновенья,

Узреть в ночи прошедшего урок,

Оставив в строках страсти, заблужденья,

Вскрывая человеческий порок!

«Бог для меня есть радость и веселье,

И я не вижу жизненных преград,

Лишь с ним я ощущаю пробужденье

Для новой жизни, что дарует град.

Я брошусь в вихрь желаемого счастья,

Мой дух надеждой, верой исцелён,

И в тех объятьях ради сладострастья

Своей судьбой я буду воскрешён.

Уж коли жить, измерю все глубины

И брошусь в шумный времени поток,

Чтоб, сокрушая страсти, со стремнины

Мог испытать желанный жизни срок».

То говорил герой наш близ престола,

Когда внимал о «русском мужике»[3],

Хотя в тех звуках слышалась крамола,

Без ропота ведущая к беде.

«Кто буду я, коль не достигну цели,

Своих надежд, чтоб милость обрести,

Стремясь к венцу при божеском уделе

Во славу императорской четы?

Мне многое природа подарила,

Чтоб крикнуть миру: «Я сильней царей!

Ведь только мне подвластна божья сила,

Чтоб был здоров царевич Алексей»[4].

Герой наш видел страх и боль причины,

Когда от горя таяли сердца,

В объятьях мук и тронной паутины

Теряя без надежды все права.

Но было и сильнее в царстве горе…

В грядущих днях рождался новый род,

Чтоб воцариться в новеньком уборе

Для долгожданных, сладостных свобод

России путь всегда был страшен миру

Непредсказуемостью действий и игры,

Тому, кто славил хаос, войны, силу,

И тем, что в ранг врагов возведены.

То не понять в природе необъятной

Дарующий отчизне Дух Земли,

Где не звучат струёю благодатной

Нам посланные Господом дары;

Всё временно, изменчиво, туманно,

Нам тягостна любая в жизни новь

И потому так жизнь непостоянна,

Терзая душу, разум – вновь и вновь.

И в том, поверьте, нет уже сомнений

Спасаемся, как можем, всей страной

Испепеляя поступь жаждой мнений

О жизни странной, глупой, непростой.

Не упуская с виду жертв воззрений

Императрицы – друга и царя,

Вкушал Распутин всюду эхо мнений,

В семье имперской крепость возводя!

Чтобы служила благом государству

В семейных и общественных делах,

А также в доле церкви и монарху,

Являя страх и силу в образах.

И то нашло свой свет, своё обличье —

Распутин был представлен в «узкий круг»,

Где младость «старца» только для приличья

Всем извещалась: «Это царский друг!»

Храня при этом личные надежды

На выгоду и будущий удел,

Чтобы в словах чиновные невежды

Не усмотрели новый передел.

Но зависть, злоба всё же жгли сознанье

У тех, кто был от власти отречён,

Кого «пророк» в делах на посмеянье

Царю, своим указывал перстом.

Простить за это, был никто не в силах,

Какой бы призрак в царстве ни витал,

Бывало, что в беспочвенных мотивах

И друг, и враг угрозы «даровал».

Найти ответ в поступках на явленье

Мы вряд ли сможем нынче без вины…

Ведь к тем годам у нас лишь отвращенье —

От преступлений, воин, бед и лжи.

Но ход событий вечных не нарушить;

Кто б не стремился к этому, друзья,

Дыханье времени дано и нам послушать,

Как в стуже царства зрели времена.