Читать книгу Истории на ночь от дедушки. Книга 2 - - Страница 7

Ещё накануне дня рождения было решено завершить праздничный день у костра, в котором будет испечена картошка. Задолго до того, как начало смеркаться, ребята начали подготовку к самому главному событию дня. Они отправились в лес, где им предстояло набрать упавших веток для розжига. Трюфик, как всегда, со знанием дела руководил работой:

– Берём только сухие ветки! – командовал он. – Эта не годится! – раздавал он указания направо и налево, при этом сам ни на шаг не отходил от собранных дров.

Павлик, для которого любая работа вместе со старшими мальчиками была чуть ли не самым главным делом жизни, особенно старался. Он хватался за самые толстые ветки, изо всех сил тащил их за собой, стараясь собрать больше всех, но Трюфик, с видом знатока, отбраковывал всё, что он приносил:

– Ты что принёс? – грозно вопрошал он бедного Пашку, притащившего с самого края болота мокрый замшелый пень. – Ты что, не видишь, что эта коряга не будет гореть? Она же совсем мокрая! Нам нужна берёза или сосна, на худой конец.

Пашка, который ничего не понимал в деревьях, обиженно сопел и не понимал, почему его дрова не годятся. Наконец Тёма взял над ним шефство и сам выбирал ему те ветки, которые годились. Дело сразу пошло веселее. Вскоре нужное количество сухостоя было собрано и перетащено на площадку, где решено было разжигать костёр. Здесь снова под руководством Трюфика всё было тщательно уложено так, как их учили это делать в лагере.

– Ну, вот, – удовлетворённо сказал он, разглядывая аккуратную древесную пирамиду, – теперь всё будет гореть, как надо! Что бы вы без меня делали! Сюда бы ещё бензинчика плеснуть, тогда бы вообще полыхнуло до неба!

– Ага! – подтвердил Тёма. – «Взвейтесь кострами, синие ночи!» Тебе только дай в руки бензин, ты тут нам всю дачу спалишь. И так всё загорится. Пошли за картошкой.

Мама Лена отобрала для костра самые лучшие картофелины – все ровненькие, кругленькие, без единого изъяна. Яшка ещё раз пересмотрел их все до одной и одобрительно кивнул:

– Ну, и вкуснотища у нас должна получиться! – заявил он и облизнул губы в предвкушении главного лагерного лакомства, ведь известно, что все детские летние лагеря заканчиваются посиделками у костра с обжигающей печёной картошкой. И вот, когда уже совсем стемнело, папа Костя собственноручно поджёг костер, и взрослые ушли, оставив ребят одних. Все расселись на заранее подготовленных поленьях и зачарованно смотрели, как разгорается огонь. Сухие ветки занялись ярким пламенем, взметая в небо тучи искр. От загоревшихся полешек пошёл такой жар, что всем пришлось срочно пересаживаться подальше. Павлик, который первый раз в жизни увидел настоящий костёр, сначала испугался, а потом замер, разинув рот и вцепившись для верности в старшего брата.

– Теперь ждём, пока всё прогорит, а потом зароем картошку в угли, – со знанием дела сказал Тёма.

– Вот ещё! – возразил Трюфик. – Можно и сразу приготовить.

Он взял длинную ветку, перочинным ножиком очистил её от коры и заточил конец. Потом насадил картофелину на конец ветки и попытался испечь её прямо в огне. Не тут-то было! Жар от костра был такой сильный, что у него тут же заслезились глаза, и пришлось отдёрнуть руку, чтобы не обжечься.

– Ну, ладно, – покорно смирился он с неудачей и уселся на своё полено.

Огонь костра вырвал из темноты большой круг света, в котором сидели наши герои, и сделал темноту вокруг мрачной и пугающей. Уж точно, сейчас никто из ребят не согласился бы отойти от костра хотя бы на десять шагов.

– С костром хорошо на рыбалке, – мечтательно завёл разговор Тёма. – Представляете – наловили рыбы, почистили и с картошечкой её в котелок над костром! Какая бы уха получилась!

– Да какая тут у нас уха, – возразил Яшка, – я сколько раз ездил с родителями на рыбалку на Карельский перешеек, но ни разу на уху не наловили!

– Это да, – подтвердил Тёма. – Я тоже с дедом сколько не ловил – ничего, а уж мы и приманки разные в воду кидали – не клюёт, и всё тут, хоть тресни!

Услышав слово «тресни», Пашка оживился и начал оглядываться по сторонам, ища глазами, кого треснули и за что.

– Настоящая рыбалка – морская, – продолжил Тёма. – Мне мой папа часто рассказывает, как он со своим дедом ловил рыбу на Каспии. Вот там рыбалка! А какая рыба водится! Хашам, кутум, даже осетра поймать можно. Правда, они в основном ловили кефаль и воблу.

– Ну, ты и заливаешь! – встрепенулся Трюфик. – Ты воблу-то хоть раз видел? Её у моего дома в магазине продают. Она же вся такая сухая, написано «вяленая», да ещё и солёная. Как же ты её такую поймаешь?

– Вот балда! – сказал Тёма. – Её же сначала ловят, а потом солят и вялят.

– А-а-а! – протянул Трюфик. – Как же я сразу не догадался?

– А ещё мой папа поймал на Каспии кефаль, прямо с кровати!

Тут уже прыснули смехом и Трюфик, и Яшка.

– Ну, да, – хохотал Яшка, – с кровати! Эмалированной!

– С балдахином! – подхватил Трюфик. – Ты ври да не завирайся! На кроватях по морю не плавают.

– А он и не плавал, а сидел, – обиделся Тёма. – А кроватью там называют специальный помост для рыбалки, он прямо в воде установлен.

– А вот я как-то с папой на Чёрном море ловил ставриду, – ударился в воспоминания Яшка. – Правда, нам в основном попадались тюлька и барабулька.

Павлик, который услышал такие смешные слова, тут же покатился со смеху, чуть не опрокинув на землю старшего брата. Успокоить его смогла только звонкая затрещина, применённая в воспитательных целях – чтобы не прерывал серьёзный разговор старших.

Тем временем костёр прогорел, превратившись в большую груду тлеющих головешек, которые злобно шипели и разбрасывали искры, когда парни начали их разгребать, чтобы укрыть ими картошку. Когда закладка была закончена, все опять расселись по местам и продолжили разговор. Настало время рассказывать страшные истории.

– Я когда у тёти Зины в деревне гостил, – начал рассказ Трюфик мрачно, – наш сосед дед Наум тоже как-то пошёл на рыбалку. Да только для него это плохо кончилось. Уж больно крупный у нас там, на речке коробок клюёт.

– Что? – поперхнулся Тёма. – Какой коробок – спичечный? Я другого не знаю.

– Да нет! – продолжил Трюфик. – Это они там, в деревне, так сазана называют. Ну и вот, ловил он, ловил, уже домой собирался, как у него он и клюнул. Здоровенный, чисто крокодил, и тянет деда Наума в воду так, что на ногах не устоять! Тот и заходит в воду по щиколотку, а ему все ноги пиявки и облепили. Он катушку-то подматывает, а коробок не сдаётся – тянет его, и тянет. Тот чувствует – без сачка такую рыбину не вынешь. У него в одной руке спиннинг, в другой подсачник, а коробок его всё дальше от берега тянет. Долго он с этой рыбиной боролся – пока пиявки его по самые колени не облепили.

– Не томи, – не выдержал Яшка, – вытянул он рыбу-то?

– Не-а, – сказал Трюфик. – Не успел. Пиявки всю кровь из него высосали, до последней капли. А потом, почти через неделю, когда его в камышах-то нашли, он на солнце совсем вывялился. Так и стоял, как мумия, – по колено в воде, в одной руке спиннинг, в другой подсачник. Думаю, он и сейчас там ещё стоит.

– Да, жалко! – грустно сказал Тёма.

– Чего жалко – деда Наума? – переспросил Трюфик.

– Да нет. Что сазана не вытащил.

– А! Да, жалко. Он, скотина, ушёл. Леску порвал и вместе с блесной уплыл. А блёсны у деда очень хорошие были, но я сколько ни просил – никому не давал.

– А у моёй бабушки в деревне тоже интересный случай был, – начал свой рассказ и Яшка. – У них сосед пошёл в лес за грибами и, как водится, заблудился. Ходил он, ходил взад вперёд, пока не стемнело. А потом видно понял, что совсем припозднился и до утра из леса не выберется. Да ещё и погода сырая была, он по такому случаю в галошах пошёл. А галоши у него знатные были! Ещё в Ленинграде сделаны. Ну, и вот. Притомился он, лапника подстелил, лёг под сосенку и уснул. Да не посмотрел, что прямо за сосной – огромный муравейник. Да так крепко спал, что и не почувствовал, как муравьи его облепили и в муравейник к себе уволокли.

– Красиво заливаешь! – хмыкнул Трюфик. – Где это видано, чтобы муравьи здоровенного дядьку подняли и унесли?

– Между прочим, муравей – самое сильное насекомое, – заметил Тёма. – Он поднимает груз во много раз больше собственного веса!

– Ну, не знаю, – продолжил Яшка, – хотите верьте, хотите нет, только когда соседа нашли, он весь был под большущим муравейником, одни галоши наружу торчали. По ним его и узнали. Видно, галоши муравьи не осилили. Я же говорю – уж больно галоши хорошие были.

Тем временем все головешки в костре догорели, и он превратился в большую груду пепла, а это значило, что картошка уже испеклась. Ребята от долгого ожидания успели как следует проголодаться, и теперь горячая картошка, посыпанная крупной солью, была им долгожданной наградой в конце длинного, интересного дня. Кто ел печёную картошку прямо из костра, тот знает, что нет ничего вкуснее на свете. С чем можно сравнить наслаждение, когда, дуя на картофелину, и всё равно обжигаясь, перекидываешь её из руки в руку, счищаешь толстую чёрную корку, чтобы добраться до такой желанной белоснежной мякоти. Когда все, перемазавшись чёрной сажей, досыта наелись и отвалились от костра, они окончательно поняли, что день удался. Завалившись на траву и заложив руки за голову, Тёма смотрел в тёмное небо, усеянное ярко горящими звёздами. Он думал о том, что такого хорошего дня рождения у него ещё никогда не было. Павлик, который пристроился рядом с братом, положив ему голову на живот, тоже думал, что такую вкусную картошку не умеет готовить ни мама, ни бабушка Таня. Было совсем тихо, где-то вдали стрекотал кузнечик, и изредка был слышен шум припозднившейся машины. Глаза у ребят начинали слипаться, никому не хотелось ничего говорить.

Внезапный шорох в траве неподалёку вывел всех из оцепенения. Все прислушались. Шорох повторился, но уже громче и с другой стороны. Трюфик приподнял голову и спросил Тёму:

– Это что такое? У вас тут никакое зверьё не водится? Помоему, там, в траве, кто-то есть.

– Ещё как водится! – нехотя ответил Тёма. – Каждый вечер на дороге перед домом сидит заяц. Он иногда и под веранду забегает. И вообще из Пушного, со звероводческой фермы, в прошлом году убежали почти все звери. Они там разводили песцов, лисиц, соболей всяких. Вот они, наверно, по лесу и шастают.

– Я, в общем-то, зверей не боюсь, – успокаивая, скорее всего самого себя, сказал Трюфик, – но кто его знает, чего от них ждать?

– Никогда не жди ничего хорошего, – философски произнёс Яшка и зевнул.

Тёма тем временем потихоньку что-то нашёптывал в ухо Пашке. Тот внимательно слушал и молча кивал головой. Все опять затихли и прикрыли глаза. Спустя пару минут оглушительный визг Трюфика пронзил вечернюю тишину. Парни открыли глаза и увидели, как Трюфик, с широко разинутым ртом и раскинутыми в разные стороны руками и ногами, пролетает над догоревшим костром. Такие полёты бывают только в американских фильмах, но с чего вдруг решил взлететь Трюфик, было непонятно только Яшке. Он подскочил к распростёртому на земле Трюфику и озабоченно спросил:

– Ты что это? Что случилось?

– Ме-ме-ме-ме-ня-я-я к-к-то-то укусил! – наконец смог выговорить он.

Тёма, который прекрасно знал, кто укусил Трюфика за бок, мучительно пытался не расхохотаться, но не мог больше сдерживаться и, схватив Пашку в охапку, дал дёру, чтобы не схлопотать от пришедшего в себя Трюфика заслуженную оплеуху.

Было уже совсем поздно, когда все, еле переставляя ноги, добрались до своих кроватей и тут же уснули, едва коснувшись подушки головой.