Читать книгу Повелитель смерти и Королева жизни - - Страница 2

С высоты нескольких тысяч километров Меркурий на первый взгляд сильно напоминал Луну. Общий вид был такой же – унылый диск с небольшими выступами по окружности, крупными неравномерными пятнами темноватого оттенка, разбавленными множеством ярко освещенных участков, линий и пятен.

Однако при ближайшем рассмотрении обнаружилась заметная разница. Оказалось, что вместо кратеров, которыми всегда отличалась Луна, на Меркурии виднелись цепочки настоящих гор.

Доктор издал вздох досады, смешанный со щедрым волнением.

– Как жаль, что эти горы нельзя было различить на Земле, – посетовал он. – Мы бы не стали так поспешно объявлять Меркурий мертвым миром.

Остальные были слишком увлечены, чтобы комментировать происходящее. Летательный аппарат быстро опускался все ближе и ближе к планете; Смит уже приостановил подачу тока, с помощью которого он притягивал Куб к северному полушарию маленького мира, и теперь использовал отрицательное напряжение. Таким образом, он хотел затормозить их падение и не дать кораблю разбиться.

Вдруг геолог Ван Эммон, чьи глаза были прикованы к биноклю, издал возглас удивления.

– Посмотрите на эти разломы!

Он указал на область к югу от того места, куда они направлялись, которую можно назвать зоной горения планеты.

Сначала было трудно что-либо разглядеть, но затем, мало-помалу, перед их глазами развернулась гигантская, паукообразная система расщелин в чужой поверхности под ними. От точки, расположенной почти прямо напротив Солнца, эти трещины расходились в полудюжине разных направлений; огромные, неправильной формы расщелины пронизывали и горы, и равнины. Местами их ширина достигала сотен миль, а глубина не поддавалась никакому определению. Насколько могли судить четверо в Кубе, они были бездонными.

– Маловероятно, что там сейчас найдется хоть кто-то живой, – скептически заметил геолог. – Если солнце высушило его настолько, что образовались подобные разломы, то как там может существовать животная жизнь?

– Обратите внимание, – заметил доктор, – что трещины идут не от самого края диска.

Это было действительно так: все большие трещины заканчивались далеко за пределами "сумеречной полосы", в которой, по словам доктора, еще могла существовать жизнь.

Но когда летательный аппарат устремился вниз, их внимание было приковано к поверхности прямо под ними – точке, широта которой примерно соответствовала широте Нью-Йорка на Земле. Это была область невысоких гор, заметно отличающихся от обрывистых хребтов, видневшихся на севере и востоке. На западе, то есть слева, сравнительно ровный участок, на котором местами выступали несколько пиков, наводил на мысль о древнем ложе океана.

К этому времени они были уже не дальше тысячи миль. Смит прибавил силу потока, скорость уменьшилась до безопасной, и они с величайшей осторожностью осматривали приближающуюся поверхность. Архитектору, жителю Нью-Йорка, эта местность сильно напомнила осенний пейзаж Аппалачей; Ван Эммон, родившийся и выросший на тихоокеанском побережье, заявил, что это место почти в точности повторяет местность к северу от Сан-Франциско.

– Если бы я не знал, где нахожусь, – заявил он, – я бы сейчас пытался найти Эврику.

Инженер сдержанно улыбнулся. Он провел несколько лет в Шотландии и был уверен, – с готовностью сообщил он остальным, – что эта новая местность гораздо больше похожа на Бен-Ломонд, чем на любое другое место на земле. Он был настолько убедителен, что заставил доктора, новозеландца, широко улыбнуться.

– Это точно такие же холмы, как у меня дома, – заявил он с таким убеждением, что дальнейшее обсуждение стало бесполезным.

– Там река! – неожиданно воскликнул архитектор, указывая на нее; затем, прежде чем остальные успели прокомментировать, добавил:

– То есть то, что когда-то было рекой.

Они увидели, что он прав: неровная, но четко очерченная полоса песчаного оттенка струилась по центру избранного ими места – длинной, Г-образной долины, окруженной невысокими холмами.

– Это наиболее подходящее место для поисков жизни вне сумеречной зоны, – заметил доктор. – Ни гор, ни твердых почв.

Затем он добавил:

– Спектроскоп ясно показал, что в том небольшом количестве воздуха, которое здесь имеется, есть водяной пар. Его должно быть ничтожно мало. Если бы воздух был таким же влажным, как земной, мы бы не смогли разглядеть поверхность с такой высоты.

Заманчивая на вид долина находилась теперь менее чем в ста милях внизу. Но привлекательной она была только в общих чертах, а по цвету – серовато-бурая, выжженная и неприветливая. Холмы были более желтыми, а их вершины – щелочно-белыми.

– Кто-нибудь из вас заметил хоть что-нибудь зеленое? – спросил инженер чуть позже. Они молчали; каждый из них давно заметил, что даже вблизи полюсов нет ни малейших признаков растительности.

– Нет шансов, если нет растительности, – пробормотал доктор, обращаясь скорее к самому себе.

Архитектор спросил, что он имеет в виду. Тот пояснил:

– Насколько нам известно, вся животная жизнь зависит от растительности в плане получения кислорода. Не только от содержащегося в воздухе кислорода, но и от кислорода, содержащегося в растениях, которыми питаются животные. Если нет зелени…

Он сделал паузу, услышав негромкое восклицание Смита. Глаза инженера с удивлением и волнением смотрели на ту часть долины, которая лежала на стыке буквы "Г" под ними. Она имела в поперечнике около шести миль, и по всей ее сравнительно гладкой поверхности торчали темные выступы. При взгляде через бинокль они имели правильный, однообразный вид.

– Боже мой! – воскликнул доктор едва ли не с трепетом.

Он наклонился вперед и в десятый раз протер до блеска окуляр. Все четверо мужчин напрягли глаза, чтобы все рассмотреть.

Тишину нарушил архитектор. Остальные трое оставались в молчании, поскольку чувство восторга от увиденного не покидало их. Для эксперта в области археологии подобные чувства были не слишком важны.

– Ну что ж, – ликующе заявил он своим юношеским голосом, – либо я съем свою шляпу, либо это настоящий, подлинный город!

Так же стремительно, как опускается лифт, и так же безопасно, Куб устремился прямо вниз. С каждой секундой пейзаж сужался и уменьшался, а оставшиеся детали становились все крупнее, четче, резче. Постепенно удивительное нечто под ними превратилось в настоящий мегаполис.

Через пять минут они были уже менее чем в миле над городом. Смит прибавил силу потока, и спуск прекратился, а Куб неподвижно повис в пространстве.

Еще пять минут четверо мужчин в напряженном молчании наблюдали за происходящим. Каждый из них знал, что остальные ищут одно и то же – какой-нибудь признак жизни. Маленькое зеленое пятнышко или, может быть, что-то движущееся – одного дымка было бы достаточно для радостного крика.

Но никто не вскрикнул. Не из-за чего было кричать. Нигде во всей этой местности не было ни малейшего признака того, что кто-то, кроме них самих, все-таки жив.

Вместо этого прямо под ними раскинулся самый необычный город, который когда-либо видел человек. Он располагался в точке пересечения трех больших дорог, которые вели к этому месту из стольких проходов через окрестные холмы. И город, казалось, естественным образом был разделен на три сегмента, одинаковых по размеру и форме, каждый из которых имел свою систему улиц.

Ведь это, несомненно, были улицы. Ни в одном мегаполисе Земли кварталы не были проложены с такой безупречной точностью. Меркурианский город состоял из одних лишь идеальных равносторонних треугольников, а сами улицы имели абсолютно одинаковую ширину.

Однако здания не отличались таким единообразием. На окраинах этой блестящей загадочной территории кварталы, казалось, не содержали ничего, кроме странных куч грязной, выжженной солнцем грязи. На крайнем севере, однако, располагалось пять кварталов, сгруппированных вместе, здания которых, как и в центре города, были довольно высокими, квадратной формы и того же пыльно-кремово-белого оттенка.

В центре города находилось несколько строений, особенно выделявшихся своей высотой. Они возвышались настолько, что можно было легко разглядеть их верхние окна. Судя по всему, их высота составляла сотни этажей!

То тут, то там на улицах виднелись небольшие пятна, окрашенные в более темный цвет, чем весь этот ослепительный пейзаж. Но ни одно из них не двигалось.

– Будем спускаться дальше, – неуверенно произнес инженер.

Комментариев не последовало. Он постепенно уменьшил отталкивающее усилие, и небесный корабль возобновил спуск.

Они снижались до тех пор, пока не оказались на одном уровне с верхушкой одного из этих невероятных небоскребов. Крыша казалась совершенно плоской, если не считать большого круглого черного отверстия в ее центре. Никого не было видно.

Оказавшись напротив верхнего ряда окон, на расстоянии примерно двадцати футов, Смит остановил машину, и они заглянули внутрь. Стекол не было, окна выходили прямо в огромное помещение, но в непроглядной тьме не было видно ничего, кроме очертаний проемов в противоположных стенах.

Они спустились дальше, держась примерно посередине пространства между домами и улицей. В каждом втором дворе они внимательно высматривали жителей, но, насколько они могли судить, их приближение оставалось совершенно незамеченным.

Оказавшись в пятидесяти ярдах от поверхности, все четверо мужчин стали искать внизу провода. Их не было; не было даже столбов. К их удивлению, не было и тротуара. Улица тянулась, не ограниченная бордюром, от стены до стены и от угла до угла.

Когда Куб медленно опустился на землю, искатели приключений оставили в покое фонари и воспользовались иллюминаторами. На мгновение обзор заслонил вихрь пыли, поднятый струей потока, затем это облако исчезло, опустившись на землю с поразительной внезапностью, как будто подхваченное невидимой рукой.

Прямо перед ними, на расстоянии около сотни ярдов, лежала желтовато-коричневая конструкция необычной восьмиугольной формы. В одном из ее концов было небольшое овальное отверстие, но люди с Земли тщетно пытались разглядеть в нем какое-либо существо.

Доктор молча принялся за работу со своим прибором. Из герметичного двухстворчатого отсека он получил образец наружного атмосферного вещества и с помощью заранее приготовленных химических реактивов быстро выяснил истину.

Никакого воздуха не было. Не было не только кислорода – элемента, от которого зависит вся жизнь, но и азота, углекислого газа, ни малейших следов водяного пара или других менее распространенных элементов, которые в небольших количествах содержатся в нашей атмосфере. Очевидно, как сказал доктор, что тот воздух, который наблюдали астрономы, должен существовать только на окружности планеты, а не в этом залитом солнцем районе северо-центральной части.

На внешних стенках Куба, размещенных так, чтобы их было видно через окна, находились различные приборы. Барометр не показывал давления. Специально разработанный термометр, в котором вместо ртути использовался газ, показывал температуру в шестьсот градусов по Фаренгейту.

Ни воздуха, ни воды, ни зноя; как заметил геолог, разве там может существовать жизнь? Но архитектор предположил, что, возможно, существует какая-то форма жизни, о которой люди ничего не знают, и которая может существовать в таких условиях.

Они достали три костюма. Они были очень похожи на те, которые носят водолазы, за исключением того, что внешний слой был сделан из непроводящей алюминиевой ткани, гибкой, герметичной и прочной. Между ним и внутренней подкладкой находился слой ячеек, в которые теперь закачивалось несколько пинт жидкого кислорода. Ужасающий холод этого химического вещества делал тяжелую фланель внутренней подкладки весьма приятной, а сам кислород, быстро испаряясь, обогащал воздух внутри большого шлема со стеклянным забралом.

Надежно застегнув неуклюжие скафандры, Джексон, Ван Эммон и Смит заняли свои места в тамбуре, а доктор, который вызвался остаться, наблюдал за тем, как они открывают внешнюю дверь. С шипением из тамбура вырвался весь воздух, и доктор искренне поблагодарил звезды за то, что внутренняя дверь была сделана очень прочно.

Мужчины вышли на площадку. Сначала они двигались с большой осторожностью, не будучи уверенными в том, что их подошвы достаточно утяжелены, чтобы нейтрализовать ослабленное тяготение крошечной планеты. Но последние три дня они жили в очень своеобразных, с точки зрения гравитации, условиях, и быстро приспособились. Немного переместившись, три искусственных существа еще раз внимательно осмотрели свои телефонные кабели, затем, держась на расстоянии не более десяти футов друг от друга, чтобы не допустить потери связи, с деланным спокойствием направились к ближайшему дверному проему.

Минуту-другую они стояли у странной кособокой арки, их сверкающие костюмы причудливо выделялись в слепящем солнечном свете. Затем они смело шагнули в проем, в мгновение ока исчезли из поля зрения доктора, и чернильная темнота проема вновь уставилась на него с этой ослепительной стены.