Читать книгу Повелитель смерти и Королева жизни - - Страница 6

Часть

II

. История

Глава

I

. Человек

Я – Строкор, сын Строка, оружейника. Я – Строкор, создатель орудий войны; Строкор, самый могучий человек в мире; Строкор, чья мудрость превзошла полчища Клоу; Строкор, который никогда не боялся и никогда не терпел поражения. Пусть тот, кто осмелится, оспорит это. Я – Строкор!

В юности я был, как и сейчас, предметом удивления всех, кто видел меня. Я был всегда силен и смел, и никто, кроме гораздо более взрослых и крупных парней, не мог превзойти меня. Я не уступал ни в чем, будь то игра или битва; для меня было и навсегда останется главным наслаждением превосходить всех других.

От матери я получил свой огромный рост и здоровое сердце. По правде говоря, я очень похож на нее, если подумать. Она тоже была неукротима в бою и славилась своей любовью к схваткам. Несомненно, именно ее статная фигура привлекла внимание моего отца.

Да, моя мать была очень привлекательной женщиной, но умом она не блистала. "Мне не нужна хитрость", – говорила она, и тот, кому не повезло в бою попасть в ее руки, мог поручиться в этом – пока он был жив, а это длилось недолго. Она была великой женщиной, вспыльчивой и способной уделать не одну пару мужчин. Часто, будучи мальчишкой, я носил на себе следы ее наказаний на протяжении не одного года.

Поэтому, похоже, своим умом я обязан отцу. Он был удивительно умным человеком, ловким и на руку, и на разум. Кроме того, он не был слабаком; пожалуй, я должен приписать ему часть своей ловкости, так как он славился как гимнаст, хотя и не отличался силой. Именно он научил меня обездвиживать противника одним лишь нажатием на шею в определенном месте.

Но больше всего боялись Строка, оружейника, за его ум и умение использовать свой мозг на погибель другим. И он научил меня всему, что знал сам; научил всему, чему обучился за всю жизнь сражений за императора, налаживания сложных машин в оружейной мастерской, взаимодействия с химиками, создававшими секретные сплавы, и вождями, руководившими армией.

Кое-чему из этого он учил меня, когда я еще не стал взрослым. Зачем ему это было нужно, я не знаю, кроме того, что он, по-видимому, дорожил моей привязанностью и не одобрял требований моей матери, чтобы я прислушивался к ее, а не к его призывам. Во всяком случае, я часто находил в его мастерской убежище от ее гнева; и я рано стал ценить его учение.

Когда я стал мужчиной, он резко прекратил эту практику. Думаю, он увидел, что я стал так же ловко, как и он, владеть ремеслом, и опасался, как бы я не узнал больше, чем он. Так оно и было; в тот день, когда я это понял, я долго и громко смеялся. И с тех пор он учил меня не потому, что сам так решил, а потому, что я на его глазах сгибал резец в голых руках и указывал ему его место.