Читать книгу НашлаСь! Как найти путь к себе с помощью женской сумочки - - Страница 6

Я принесла свое сокровище домой и положила под подушку. Так я спала несколько ночей, а утром доставала сумочку, чтобы поиграть во взрослую женщину. Я понимала, что надо это делать, когда меня никто не видит, ведь мама может спросить, откуда эта красота.

Как-то у нас были гости. Меня покормили и отправили играть в комнату.

Это была частая практика, мама была очень общительна и не представляла жизни без встреч с подругами. Поэтому я очень хорошо помню свою комнату с закрытой в нее дверью и время с собой наедине. Мне не было скучно, скорее одиноко, но я была послушная девочка и не дергала взрослых. Помню четыре стены, закрытую дверь и темно-красный линолеум на полу, сколько же времени я так проводила? Совсем не помню, чтобы мама играла со мной или читала мне. Почему я этого не помню, а комнату с полом помню хорошо? Вот загадка! В этой комнате, несмотря на скудность интерьера и выбора игрушек, всегда находились какие-то приятные занятия. Например, однажды папа привез откуда-то целый мешок очищенного фундука. Папа ездил в дальние рейсы и часто подвозил попутчиков, которые расплачивались с ним чем бог пошлет. То привезет живую утку, то огромные куриные яйца с двойными желтками, которые обычно списывали на фабриках, как неликвид или раздавали работникам в счет премии. А в этот раз, видимо, бог послал мешок фундука.

Мешок стоял в углу той самой комнаты, таскать оттуда орехи запрещалось, потому что много орехов вредно, как объяснила мама. Но ведь мешок был раскрыт и просто накрыт сверху журналом с надписью «Болгария» и красивым загорелым мужчиной на обложке. У него на лице была родинка, и улыбался он хитро, одними глазами. Мне он очень нравился, поэтому, каждый раз подходя за горстью орехов, я улыбалась ему в ответ и спрашивала его разрешения, вместо того чтобы спрашивать маму. Потом я представляла, что он дал мне его, поднимала журнал и с легким сердцем брала очередную горсть. Мне казалось, что так я соблюдаю все необходимые формальности, и совесть меня совсем не мучила.

Этот мешок с орехами был моей тайной и моим сокровищем. «Болгарин» с хитрой улыбкой стал его стражем, который по моей просьбе выдавал мне очередную порцию лакомства и снова закрывал свой «сим-сим». Никаких плохих последствий от переедания орехов я не помню, и тайна взаимоотношений с симпатичным «болгарином» оставалась не раскрыта до настоящего момента, а вкус фундука навсегда закрепился как вкус детства и периодически требуется моему организму именно для ритуала заботы о своем Внутреннем ребенке. Вот как почувствую, что хочется фундука, понятно, что пришло время снова позаботиться о моей маленькой Внутренней девочке.

Еще комната с красным линолеумом всплывает в памяти, когда думаю о своем детском вокальном таланте. Лет с пяти я уже пела в хоре радио и телевидения. Мой дедушка Гриша, о котором расскажу чуть позже, очень вдохновился моим желанием петь. Поэтому однажды он привез с собой катушечный магнитофончик с подключаемым к нему микрофоном, чтобы записать, как я пою. Вместо фонограммы на другой катушке звучала моя любимая песня Высоцкого «Кони привередливые», а я с микрофоном на длинном проводе расхаживала по пустой комнате с красным линолеумом и пела дуэтом с Владимиром Семеновичем.

Когда позже я слушала эту запись, то не могла поверить, что это мой голос. Он звучал так высоко и пронзительно, что, казалось, совершенно не подходил к песне. Но зато по характеру все было точно!

Не знаю, что именно я понимала в словах этой песни, сомневаюсь, что много, но точно я проживала эти чувства, и они почему-то были мне близки.

Словом, комната с красным полом играла своеобразную роль в моей маленькой жизни. Вот и в этот раз взрослые закрыли дверь на кухню, где сидели и говорили на недетские темы, и, видимо, сидели они не за пустым столом, судя по шумному смеху, я же была предоставлена сама себе. Вот как раз и момент для игры с сумочкой, решила я.

Мне казалось, или на самом деле играла тихая приятная музыка, и я танцевала с сумочкой, то держа ее за ремешок, то вешая на плечо. Хотя это было не очень удобно, я справлялась, важнее было само действие. Только теперь я понимаю весь его символизм. Это было первое осознание своей принадлежности к женскому сословию! И проводником стала именно сумочка. Через много лет я поняла, как было важно для маленькой девочки убедиться, что она – женщина. Это был момент самоидентификации, который является неотъемлемой частью развития. Дальше мы уже развиваемся в своем направлении, которое выбрали.

Но, как известно, если происходящее тянет на инициацию, оно должно сопровождаться событием, закрепляющим новое положение вещей. И такое событие произошло. Это было вовсе не то, чего я боялась, а боялась я, конечно же, разоблачения. И этот страх – важный момент инициации, страх нужен, ведь, по сути, ты готовишься умереть и возродиться, пусть и символически. И страх отвлекает тебя от другого, более страшного страха, это такая уловка психики, иначе ты можешь избежать инициирующего события, а Душа-то уже все подготовила!

Я продолжала танцевать и даже напевала мелодию. Кружась по комнате в полном восторге, я оказалась у балконной двери. Дверь была приоткрыта и занавешена, так как стояло лето, и солнце могло нагреть комнату. Внизу под занавеской лежало какое-то пушистое чудо! Раньше я никогда не видела ничего подобного! На вид оно было необыкновенно красиво: оранжево-черные полоски на меховом тельце завораживали! Существо было живое, оно ползало, жужжало и шевелило прозрачными крылышками. Округлая форма и нежная пушистость производили впечатление невинности, и мне захотелось его потрогать. Я села на корточки и дотронулась до существа, оно было мягким. «Боже, какое чудо, – подумала я, – надо положить его в сумочку, может быть, ему в ней понравится, и он останется там жить». Я уже продумывала, как буду его кормить, и потянулась к нему двумя пальцами, чтобы взять это нежное создание как можно осторожнее.

Уже через секунду я орала во все горло от пронзительной боли! Боль сконцентрировалась в большом пальце, я смотрела на него, кричала и недоумевала, потому что я не могла понять, что произошло. Я не видела никакой раны, но палец раздувался на глазах и болел так, что выносить это было невозможно.

Взрослые гурьбой высыпали из кухни. Мама схватила меня в охапку и понесла в ванную. Палец надо было держать под струей холодной воды, я не переставала плакать от боли и разочарования. Папа сказал, что это был шмель и что он его убил. Я была зла на шмеля, но все же мне было его жаль, ведь он был такой красивый!

Не помню, как меня лечили, но помню, что завладела вниманием родителей на весь вечер, и это само по себе было приятно. Боль и отек постепенно уходили, но урок был ясен и вряд ли забудется когда-нибудь.

Удивительно, но после случившегося отношение к волшебной сумочке изменилось. Она уже не давала мне того ощущения эйфории. Как будто сумочка выполнила свою миссию, и мне она больше не была интересна. Я даже вернула ее подружке, так же незаметно, как и забрала. Но с того момента во мне что-то поменялось. Изменение было неуловимым и бесповоротным, оно проявлялось медленно, вначале незаметно, практически бессознательно, и вылилось в приобретение, а вернее, в раскрытие некоторых качеств моего характера, которыми теперь я очень дорожу. Возможно, потому что это не те качества, которые во мне воспитали, а те, что были заложены природой.

Несомненно, и у тебя есть качества характера, которые ты очень хорошо в себе знаешь с самого детства. Обычно это те твои проявления, которые досаждали взрослым, но при этом вследствие какой-то чудесной случайности никто над ними не «поработал», и тебе не пришлось их притуплять или прятать.

Я отлично помню и знаю одно из таких своих качеств, несмотря на то, что уже во взрослой жизни мне пришлось его реанимировать, о чем расскажу немного позже.