Читать книгу Dabistan-I-Mazahib. Дабистан, или Школа верований. Том I - - Страница 13

Автор «Дабистана», рассмотрев самые древние религии, переходит к относительно современной религиозной системе Аравии. Арабы, хотя они и подвергались частым нападениям, никогда не были завоеваны ассирийцами, мидийцами, персами или римлянами; они сохраняли свою политическую независимость, но не могли избежать или противостоять религиозному влиянию народов, с которыми они на протяжении веков находились в различных отношениях. Древняя история Аравии утрачена, как и история многих других народов; об их древнейшей религии известно много, она напоминает религию персов и индусов: это был Магизм или Сабеизм; звездам поклонялись как идолам с самых отдаленных времен; мы читаем об идолах древних людей. В то время, которое мы сейчас рассматриваем, то есть в седьмом веке нашей эры, все существовавшие тогда религии, казалось, были далеки от своей первоначальной простоты и чистоты160; господствовало идолопоклонство, а Монотеизм сохранялся и положительно исповедовался только в Иудаизме и Христианстве, хотя и был также искажен различными видами суеверий. Последователи обеих этих религий поселились в Аравии, куда евреи бежали от жестокого уничтожения их страны римлянами, а христиане – из-за преследований и беспорядков в Восточной Церкви.

Мы видим, на основании каких фактов, обстоятельств и представлений действовал Мухаммед, подпитывая свой религиозный энтузиазм уединенным созерцанием в пещере горы Кара, куда он имел обыкновение удаляться на один месяц в году. На сороковом году своей жизни, в том же возрасте, в котором Зороастр начал учить за 600 лет до рождения Христа (по мнению некоторых хронологов), Мухаммед, спустя столько же лет после прихода Мессии, принял на себя пророческую миссию ради религиозных реформ для арабов. Он чувствовал необходимость закрепить несколько надежных и существенных догм в хаосе магических, зороастрийских, иудейских и христианских представлений; он разбил все изображения планет в храме Мекки и объявил жесточайшую войну всем вылепленным, нарисованным и раскрашенным идолам; он оставил нетронутым только черный камень, символизирующий Сатурн, в то время как еврейские предания приписывали его Аврааму, и даже считали его появившимся с небес. Мухаммед предпочел последнее более древнему суеверию; что касается остального, то он с отвращением относился к преобладающему у сабиан идолопоклонству и обвинял иудеев и христиан в искажении ими единобожия. Он почувствовал в себе могущественный дух и взялся восстановить Таухид, «божественное единство и духовность»; он с восторженным рвением проповедовал Ислам, «преданность и покорность Богу».

Но для того, чтобы обосновать и распространить великие и необходимые истины, он не знал другого средства, кроме как привязать верующих к своей собственной персоне и заставить их слепо повиноваться своему диктату; он провозгласил: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед является его пророком»; он дал им Коран, единственную священную книгу, в которой его наставления были такими же повелениями, как и многие другие, провозглашенные под страхом вечного проклятия. В мусульманине подавляется всякая самостоятельность; запрещены все желания, все попытки создания самостоятельных убеждений; все вещи становятся внешними, религиозный и гражданский кодекс – только один.

Мухаммед, похоже, не знал, что религия не может быть даром, как и не является собственностью какого-либо одного человека; она принадлежит всему человечеству. Любое конкретное вероучение живет только благодаря присущей ему силе, независимо от основателя, который уходит на покой и не оставляет после себя ничего, кроме своего имени как простого отличия от имени основателя другой религии. Каждое индивидуальное действие малоэффективно, если оно не исходит от свободного и чистого импульса духа, который должен возродиться во всех последующих поколениях. Это признается в «Дабистане»161, дающем очень философское объяснение выражениям «пророческая печать» или «последний из пророков»: «То, что воздвигнуто высшей мудростью, делает знание пророка тщетным и лишает его цвета, то есть, если сто тысяч пророков, подобных ему, осознают в себе личность высшей мудрости, они станут обладателями печати, последними пророками, потому что именно высшая мудрость является печатью, и они знают, что они „стертые“, а высшая мудрость существует». Мухаммед, хотя и был достаточно мудр, чтобы связать себя с другими пророками, своими предшественниками, тем не менее, претендовал на то, чтобы завершить серию и быть последним из пророков, или «пророческой печатью».

Тщетный план! Сразу же после него начались жесточайшие споры,

«И раздор из тысяч различных уст».

Через тридцать лет после его смерти его семья лишилась халифата. Он перешел к Муавии и его потомкам, которые, проживая в Дамаске, удерживали его в течение 90 лет, а затем уступили его Аббасидам, которые основали свою резиденцию в Багдаде. В течение ста двадцати лет после смерти пророка импульс и развитие Ислама были ошеломляющими; возник могучий дух завоевания, и я не скажу, что Ислам был непобедим, но, безусловно, подвергшиеся нападению народы оказали ему слабое сопротивление. Римляне и персы сами были тогда в тяжелом положении: на западе – готы, на востоке – гунны, в то время как греки погрузились во всеобщую роскошь и вырождение; все они слабо противостояли натиску мужественных и деятельных людей, чья врожденная привычка к грабежу и опустошению была тогда возвеличена и освящена именем религии и постоянно подкреплялась богатыми, великолепными и легкими завоеваниями. Таким образом, халифы, которые делились на две великие линии, вышеупомянутые Аббасиды и Фатимиды, за 600 лет после смерти Мухаммеда распространили свою империю не только на большую часть Азии, но и вдоль западного побережья Африки, Египта, Испании и Сицилии, угрожая остальной Европе.

После первых трудов наступил отдых, во время которого дух арабов обратился к настойчивым исследованиям, глубоким размышлениям и благородным амбициям: это был научный век арабов, который начался в середине восьмого века нашей эры и был наиболее заметен в старых очагах учености, в Вавилонии, Сирии, Египте, Персии и Индии. Но в многочисленных школах возникали жестокие расколы и кровавые споры между философией и религией. Тем временем халифы, став мирскими правителями, утратили свой священный характер и вступили в противоречие с принципом своего происхождения. Крестовые походы христиан, возродив их воинственную энергию, некоторое время поддерживали колеблющуюся власть халифов, но их обширная и разделенная империя, подвергшаяся нападению языческих народов, сначала на западе в 1211 году, а сорок семь лет спустя на востоке, пала в 1258 году нашей эры. Однако мусульманство возродилось у энергичных варварских завоевателей, турок, сельджуков, албанцев, курдов, африканцев, которые были вовлечены в его круг; а наука стала развиваться в Тунисе, Болгарии и Индии.

Я счел необходимым сделать этот быстрый исторический набросок, потому что в его контурах содержится рассказ о мусульманских сектах, упомянутых в тексте «Дабистана».

Сам Мохсен Фани жил в эпоху общего упадка мусульманства. В шестой главе он излагает религию своего народа, мы можем ожидать, что он будет правдив и точен. Он делит главу на два раздела: в первом рассматривается вероучение суннитов; во втором – вероучение шиитов. Это две основные секты мусульман, но они разделены на ряд других, их более семидесяти трех; это число объявил сам Мухаммед, и приговорил все эти секты к вечному проклятию, кроме одной. Это была сонна, «традиционный закон», или джамаат, «собрание». «Дабистан» объясняет эту религию в манере, которая мусульманам может показаться достаточно ясной, несмотря на отступления и отсутствие порядка в изложении материала; но европейский читатель захочет больше света, чем предусмотрено в тексте, и почувствует себя сбитым с толку, пытаясь понять значение часто упоминаемых технических терминов и соединить различные понятия, распространяемые в неравномерном повествовании, то слишком расплывчатом, то слишком сжатом. Ниже приведены основные черты пространного повествования о мусульманстве, содержащегося в «Дабистане».

Сразу же после обнародования Корана, последовавшего за смертью Мухаммеда, возникла необходимость зафиксировать смыслы и определить значения его текста. Была только одна тема, с которой все были согласны: величие, великолепие и благодеяния единственного высшего Существа, Создателя, правителя и хранителя мира, что является сиянием его силы. Это выражено в Коране в такой возвышенной форме, которая может объединить людей всех религий в едином чувстве восхищения. Это совершенство является наследием самой древней азиатской религии. Бог всегда может быть объектом безграничного обожания, но никогда – объектом человеческого разума. Поэтому мусульманские секты расходились во мнениях относительно атрибутов Бога.

Местом обитания Верховного Существа, хотя это и противоречит чистому спиритуализму, является девятое небо; восьмая сфера образует промежуточное звено между самым верхним небом и семью другими сферами, распределенными между семью пророками, подобно тому, как в «Десатире» семь царей-пророков Пешдадской династии были соединены с семью планетами, которые они, каждый в отдельности, почитали. Бесчисленные ангелы, среди которых есть четыре главных лидера, которые наполняют вселенную, и тысячами различных способов служат верховному Господу творения. В этом и во всей системе божественного управления мы узнаем представления древней персидской религии.

Другим предметом ожесточенных и нескончаемых споров были действия Бога в нижнем мире, в частности, в отношении человечества, или всеобщий и вечный суд Бога, обычно называемый предопределением. Этот вопрос сильно волновал матезалиан, кадариан, джабариан и других; они спорили

«О провидении, предвидении, воле и судьбе,

Установленной судьбе, свободной воле, абсолютном предопределении,

И не находили конца, в лабиринтах заблудившись».

Хотя эта тема, по-видимому, связана с зороастрийской доктриной о двух принципах, «хорошем и плохом», тем не менее, она никогда не обсуждалась с такой энергией, с применением такого количества конкретных приемов, как у мусульман.

Уже отмечалось, что, согласно преданию, древнеперсидская философия была принесена в царствование Александра в Грецию, а оттуда, после переделки ее по образцу греческого духа, вернулась в переводах на свою первоначальную родину. Мы находим, что в «Дабистане» прямо указано, что Платон и Аристотель были признаны основателями двух главных школ мусульманских философов, а именно, школ Хукма ашкарин, «платоников», и Хукма масхаин, «аристотеликов», или «перипатетиков». К ним следует добавить суфийских матшераинов, «ортодоксальных суфиев», которые заботились о том, чтобы не утверждать ничего, противоречащего откровению, и прилагали всю свою проницательность, чтобы согласовать отрывки из Корана с разумной философией. Это было особое занятие маткалминов, «схоластов». Они не уступали никаким другим философам пальму первенства в овладении тонкостями и явными различиями. Первоначально у них не было никакой другой цели, кроме защиты своего вероучения от неортодоксальных философов. Но они пошли дальше и атаковали самих перипатетиков с намерением заменить их философию иной. Здесь достаточно упомянуть работы трех самых знаменитых из них: Альфараби, Ибн Сины (Авиценны) и Газали, чьи труды считаются лучшими образцами арабской и мусульманской философии162. Они содержат три основные части ортодоксальной догматики: 1. онтология, физиология и психология; они все вместе называются «наукой о возможных вещах»; 2. теология, то есть, обсуждение существования, сущности и атрибутов Бога, а также его отношения с миром и человеком в частности; 3. наука пророчества, или «богооткровенная теология». Все эти темы затрагиваются в «Дабистане», но очень отрывочно. Я добавлю, что автор приводит доказательства существования секты ахбаринов, или «догматических традиционалистов», которые принимают доктрину маткалминов и, по его мнению, являются наиболее достойными одобрения из всех религиозных философов.

Борьба за халифат между семьей Али, зятя Мухаммеда, и тремя первыми халифами, а также семьями Муавии и Аббаса, началась в седьмом веке и, похоже, все еще не закончилась в наши дни. Эта борьба, а тем более жестокость, которая была одновременно религиозной и политической, привела к возникновению большого количества сект. Многое можно найти об Али в «Дабистане», и даже отрывок из Корана163, нигде больше не опубликованный, относительно этого великого мусульманина, которого, как говорят, поддерживали и его противники. Приверженцев Али называют шиитами.

Персы, покоренные арабами, были вынуждены принять магометанскую религию, но они сохранили тайную приверженность Магизму, своему древнему национальному верованию, поэтому они были расположены присоединиться к любой секте, более или менее противоречащей Исламу, вере их завоевателей, которая не имела ни малейшего соответствия, ни малейшей связи с их прежней религией. Они стали шиитами.

В этих сектах возникла особая должность имама, власть которого носила таинственный характер: видимое присутствие имама не требовалось; он мог, хотя и скрыто, быть признанным, направлять своих верующих и повелевать ими; его звали Махди, «направляющий». Это представление возникло и распространилось после внезапного исчезновения седьмого имама по имени Исмаил. Его последователи, исмаилиты, утверждали, что он не умер; что он жил скрытно и направлял верующих через послания, отправляемые им самим и приносимые его помощниками; что однажды он появится вновь, даст победу своим приверженцам над всеми другими сектами и объединит мир в одной религии. Впоследствии в разных частях Азии, Африки и Европы было провозглашено появление Махди не один раз; его всегда ждали, но он никогда не появлялся, так что у арабов вошло в поговорку выражение, обозначающее медлительность: «медлительный, как Махди». Здесь мы узнаем древнюю идею Зороастра: он тоже должен был вновь появиться среди своих сыновей в конце периода в 12 000 лет; довольно поздно, но человечество никогда не устает надеяться и ждать.

Вероучение, подобное вероучению исмаилитов, поскольку оно основано на чем-то таинственном, смутном и духовном, имело возможность разветвляться в самых необычных концепциях и практиках. «Дабистан» изобилует любопытными подробностями о них. Это учение носило двойственный характер: одна часть его была открытой, другая – скрытой. Их способ обращения в их веру не был открытым; они действовали втемную. Сначала они побуждали неофита сомневаться, затем презирать свое собственное вероучение и, наконец, менять его на гораздо более возвышенные истины, пока, после того, как они достаточно ободрили его способность рассуждать, они не позволяли ему отбросить все ограничения авторитета в религиозных вопросах. Мы видим в «Дабистане»164 ступени, через которые должен был пройти исмаилит, пока он вообще не переставал верить в какую-либо религию.

Наиболее примечательной сектой исмаилитов была секта альмутианцев, названная так по названию Аламута, крепости на холме в персидской провинции Гхилан. Этот форт был резиденцией Хасана, самозваного имама, и стал столицей империи, возможно, самой уникальной в мировой истории165. Имам, которого европейцы называли «стариком горы», не имея ни армий, ни сокровищ, командовал страной и терроризировал большую часть Азии с помощью группы своих преданных последователей, которых он посылал распространять свою религию и исполнять свои приказы, которые часто заключались в убийстве его врагов. Палачи были неизвестны, но в роковой момент могущественные халифы и султаны встречали своих убийц среди своих самых близких слуг или стражников у дверей, в людных местах или в уединении своих тесных спален. Федаиты, так их называли, посвящали себя не только священному служению своему имаму, но и нанимались для мирской службы к иностранным вождям, таким как христианские крестоносцы. Среди европейцев эти исмаилиты были известны под названием ассасины, которое вполне соответствовало их позорному ремеслу, но более точно происходит от слова гашиш166, разновидность конопли, из которой они добывали опьяняющий напиток для частого употребления. В течение ста шестидесяти лет исмаилиты наводили ужас на слабых и сильных, пока они не пали в одной беспорядочной бойне вместе с халифом под мечами свирепых захватчиков, которые, выйдя из бескрайних степей Тартарии, обрушились на дезорганизованную империю мусульман.

Хотя исмаилиты и другие секты, связанные с ними, исповедовали большую привязанность к имаму, чья родословная всегда прослеживалась от Али через ряд промежуточных потомков, но обожествление самого Али или вера, что он был воплощением Бога, принадлежало али-иллахианам.

Другая секта, ульвиев, также преданная Али, утверждает, что он соединился с Солнцем, что он теперь Солнце, и, будучи Солнцем и раньше, он был в течение нескольких дней соединен только с элементарным ментальным телом. Обе эти секты отвергают Коран. На этом заканчивается обзор второго тома английского перевода «Дабистана».