Читать книгу Рубиновое сердце Глена - - Страница 5

Близился вечер. На пять часов было назначено представление. Скорая осень брала свое: темнеть начинало все раньше, а прохладное дыхание осени уже надувало цирковой шатер свежим воздухом. А ведь так недавно жизнь Глена изменилась навсегда.

Уже сейчас в Городок подтягивались люди из большого города, потихоньку стекаясь к главному входу в шатер. Дети радовались и ели яблоки в карамели. Носились по всему Городку, щекоча Хохоташек и распугивая забредших голубей и воробьев. Взрослые дивились все новым и новым чудесам, впадая в детство, предаваясь сказке Городка. Некоторые персонажи Городка, которых доселе не знал Глен, делали свои маленькие представления в разных уголках улиц для останавливающихся посетителей. Других Глен уже заприметил: водяной Мокрый Джим, толстая дракониха Сварлива, Оловянная львица, Грозный Корсар Плаксик, горгулья Медунья и многие другие. Всех этих персонажей Глен видел лишь во время фестиваля открытия Городка, однако дядюшка Мортон просил Глена не разговаривать с ними. Потому они стали казаться Глену непостижимыми, точно призраки. В частности потому, что как только заканчивалось время приема гостей, так в Городке не было видно ни одного из этих приметных созданий. Дядюшка Мортон не рассказывал о них ничего и отказывался отвечать на вопросы, а вот Лилия сказала, что они живут в домах в Городке. И что Глен может даже не пытаться сосчитать этих существ. Их всегда много и нередко появляются новые. Но даже Лилия не знала кто они и откуда тут берутся.

Сейчас, пока не наступило нервное время перед выступлением, Глен занимался любимым делом – он становился обычным посетителем Городка и изучал свой любимый мир иначе, как любой другой простой человек. Ему нравилось чувствовать свою общность с гостями. Он с таким же благоговейным удовольствием бегал по Городку, смотря на новых причудливых персонажей, что показывали свои волшебные представления. Он с таким же задором задирал косматые овальные тумбочки газонных кустов, что любили толкать посетителей издавая глухое «Эх». Он баловался с Палилками. Он лепил снежки в специализированных зимних клумбах и кидался в таких же как он, детей. Он участвовал в конкурсах и аттракционах. Особенно ему нравился конкурс, где надо было попасть в мишень и тогда Склизкий Салли падал в воду. Этот Склизкий Салли всегда так противно задирался, корчил рожи, ехидно смеялся и периодически кидался воздушными шариками с водой внутри, потому уронить его в воду было наивысшей наградой.

Но неизбежно наступало время репетиций. Тогда Глен встречал всех своих друзей под шатром в специальной секции. Именно они были теми друзьями, с кем он мог свободно говорить и делиться всем. Они его поддерживали и улыбались ему. Именно в эти моменты, просто общаясь с ними, он чувствовал себя счастливым. И именно цирковой шатер – стал его домом, объединившим столь непохожих существ в одну семью.

– Ну что, готов? – задорно поинтересовалась Лилия.

– Сегодня столько желающих посмотреть шоу… Страшновато… – признался Глен.

– В последний день всегда так, – обрадовал Клаус.

– Да и какая разница, плюс, минус несколько десятков тысяч человек, – съехидничала Лилия.

– Не пугай малыша, – мужским страшным басом надоумила Лилию Пупула, сев на плечо Глену и нахохлившись. Глен дико радовался тому, что его всегда кто-нибудь защищал. Он понимал, что ему это необходимо, потому что ему тяжело влиться в мир волшебства и вести себя здесь, точно он уже несколько лет является волшебником. Лилии легко подначивать и подшучивать, она то воспитывалась в семье волшебников. А Глену непросто, он вырос в семье простых людей.

– Хорошо, хорошо, – насупилась Лилия, отвернувшись.

Клаус ел. Кажется, не ел он только во время своего выступления на арене. Хотя нет… Половина его фокусов и номеров связана с едой. Пупула летала по небольшому помещению перед самым выходом на арену. Фернанд был как всегда сосредоточен. Маска не отражала толком ничего, руки же застыли в воздухе. Кажется, Фернанд сидел на ящиках. Дядюшки Мортона видно не было. Лилия разминалась.

За кулисами шумели трибуны. Времени оставалось всего три минуты до первого выступления, которое сегодня было за Пупулой. Но вдруг послышался вой где-то вне шатра. Затем крики, злой смех. Глен повернул голову в сторону шума. Его примеру последовала только Лилия и Клаус. Пупула продолжала летать, Фернанд – быть недвижимым. Глен побежал к маленькому потайному выходу, который вел почти к входу в шатер. Примерно в той области, кажется, и раздавался шум. Глен подбежал к смотровому окошку, тщательно замаскированному и едва заметному с внешней стороны шатра. Подоспели Клаус и Лилия.

За змеей очереди было видно, как люди, где-то в самом хвосту, разбегаются по сторонам. Кто-то шел, приближаясь к главному входу, минуя очередь. Вскоре Глен, Клаус и Лилия увидели два огромных волка с оранжевыми глазами, бегущих без привязи. За ними шли абсолютно круглые карлики, неуклюже переминающиеся с ноги на ногу. Их тела были точно шар, а сами они едва достигали пупка среднего по росту человека.

– Кто это? – спросила Лилия вслух.

Учитывая, что Глен хотел обратиться с точно таким же вопросом к Лилии, он крайне удивился ее вопросу. Но на выручку подоспел Клаус, басивший своим хрипловатым голосом:

– Волки, понятное дело, и есть волки. Судя по оранжевым глазам – Спутники. То есть заколдованные служить. Круглые – это Гребни, помощники вон того жуткого волшебника. Собственно он – тот в черных мантиях с короной на голове – это Калиф. Очень могущественный волшебник. Может даже самый. Никто в дуэлях его не побеждал. Дядя Мортон говорит, что Калиф задумал недоброе. Неудивительно, учитывая слухи о нем…

– Да что там слухи… – прервала Лилия. – Стоит на него только взглянуть. В нем же словно вся тьма мира сконцентрирована.

– Однако не стоит обвинять его так необоснованно, – назидательно продолжил Клаус, подняв вверх указательный палец. Он, конечно, как личность очень темная, но пока нет явных подтверждений его черному колдовству.

– А черные разве не скрываются с чужих глаз? – спросил Глен, вспоминая что-то подобное из рассказов дядюшки Мортона.

– Верно. Но повторюсь – никто не берется обвинить Калифа в черноте его волшебства. Одежды – еще не повод. Потому он не прячется… В отличии от других практиков черного волшебства… – вдруг вырвалось у Клауса.

– Хм… – закончила Лилия и вновь уставилась на черную фигуру.

Калиф и его свита из двух волков, отпугивающих народ и Гребней в размере шести штук, стремительно продвигалась к главному входу в цирк. Глена изумила грация и надменность Калифа, его величественность и презрительность ко всему вокруг. Он точно чувствовал себя царем всего сущего, точно был владельцем земли, по которой ступают его черные кожанные сапоги с длинными носами. Черная, переливающаяся темно-зеленым мантия; увесистый художественный посох с большим набалдашником в виде красного камня; черная высокая корона с острыми зубьями и тремя изумрудами: самый большой – по центру, два поменьше – справа и слева от него. Восточная внешность, придающая Калифу еще больше хищности. Складывалось ощущение, что от этих изумрудов струился ядовитый еле заметный зеленоватый дымок.

Подойдя совсем близко ко входу, распугав почти всех посетителей, что еще не успели из-за паники забежать в цирк, Калиф и его свита остановились. Волки вдруг выгнулись, точно кошки, оскалив страшные пасти. Зубы были заострены и напоминали зубы акул. С них стекали дымящиеся зеленоватые слюни.

Из главного входа в шатер цирка вдруг вышел дядюшка Мортон. Он не рискнул дойти до Калифа метров пяти, но стоял вплотную к волкам. Калиф зло уставился на дядюшку Мортона. Они о чем-то очень тихо говорили.

– Ну вот, Вещим шепотом общаются… – грустно резюмировала Лилия.

– Что? – привычно в таких ситуациях спросил Глен.

– Они слышат только друг друга, – пояснил Клаус.

Вдруг дядя Мортон развернулся к Калифу спиной и вошел в цирк. А Калиф неожиданно резко посмотрел в замаскированное, едва ли видное окошко, в котором за ним наблюдал Глен. Он вдруг хищно улыбнулся одним уголком рта, при этом смотря точно в глаза Глену. Черные, сплошные глаза проникли в душу Глена, пробирая все его тело холодом до самой последней кости. Глен не мог увести взгляд, но дико трясся.

– Глен! – вдруг завопила Лилия.

– Оттаскивай его! – заорал Клаус.

Оба они пытались оттащить Глена от окна, но у них это не получалось еще секунд тридцать, пока Калиф не убрал взгляда от души Глена. Калиф манерно махнул рукой и вся его свита с ним в центре двинулась в цирк.

Глена оттащили в комнату перед выходом на арену. Он еле-еле начал приходить в себя. Дядюшка Мортон зашел в комнату, коротко сообщив:

– Очередность меняется. Глен и Лилия идут не сейчас, а в конце.

Фернанд, готовься.

Фернанд спрыгнул с ящиков и точно поплыл на арену. Глен пришел в себя окончательно лишь после выступления Фернанда. Пошел Клаус.

После него очередь Пупулы. Далее должен был идти, судя по всему, сам дядюшка Мортон. И после – они с Лилией.

– Ты в порядке? – с озабоченным видом поинтересовалась Лилия.

– Да, порядок.

– Выступать то сможешь?

– Конечно, – выдавил улыбку Глен.

Лилия больше не решилась вступать в разговоры, точно боясь сорвать их выступление. Глен понимал, что доселе выступавшая одна Лилия теперь чувствует крайнюю ответственность за Глена… А может и считает его обузой?.. Эта мысль кольнула Глена, и он постарался ее отогнать. Он думал сейчас об одном, о том, как много значат выступления для Лилии. Она жила цирком и своими выступлениями. Срыв даже одного выступления для нее было хуже смерти. Глен знал это не понаслышке. Он помнил скандал Лилии с дядюшкой Мортоном, когда последний наотрез отказывал Лилии в совместном с Гленом выступлении до конца лета. Так что вчерашнее выступление Глена – это лишь результат долгих уговоров Лилией дядюшки Мортона.

Просидев молча примерно минут сорок, Глен и Лилия, услышав последние аплодисменты для дядюшки Мортона, тяжело вздохнув приготовились к выходу.

– Не подведи, братик, – Лилия положила руку на плечо Глену. Глен постарался собрать все мужество и посмотрел на Лилию уверенно, слегка улыбнувшись. Однако сам до сих пор чувствовал слабость по всему телу.

Дядюшка Мортон вошел за кулисы и Лилия с Гленом выбежали на арену. Лилия уже на ходу строила невидимую дорожку и люди видели, как пара циркачей в зеленых перламутровых костюмах с легкостью бежала по воздуху, то разбегаясь друг от друга, то сближаясь. А потом Лилия и Глен, пустив по кругу огненные колесницы, разбежались в разные края зала.

Их выступление было изумительным! Глен чувствовал, как с каждым вдохом набирается сил. И их выступление уже подходило к своему завершению. Но вдруг под шатром, над ареной разнесся страшный, зловещий смех. Глен краем глаза увидел Калифа, которому была отведена отдельная трибуна. Именно он смеялся своим раскатистым, точно гром, смехом. Глен почувствовал укол, согнулся, теперь видя Калифа полностью. Огненные круги Глена начали врезаться в стены шатра, быстро слизывая их пламенем.

Калиф раскинул руки и пробивая шатер на арену и трибуны спустились смерчи. Тут же на арену выбежал дядюшка Мортон, на которого сразу напали волки. Примчавшихся вслед за дядюшкой Мортоном Клауса и Фернанда отвлекали Гребни, обороняющиеся дубинами. Пупулу схватил один из смерчей. Другие захватывали кричащих, ничего не понимающих людей.

Лилия пыталась отправить несколько огненных кругов в Калифа, но тот точно и не заметил их, а они потухли перед темным волшебником в нескольких шагах от него. Самой же Лилии приходилось убегать от пытающихся затянуть ее смерчей. Смех Калифа перекрывал вой торнадо и неистовые крики поглощаемых воронками людей.

Глен взглянул на Калифа озлобленно. Калиф смотрел на него, вдруг протянув руку. Глен почувствовал, как на его шее сомкнулась невидимая рука. Черные глаза Калифа точно съедали Глена.

«Что же я помню, что же я помню?» – импульсивно думал Глен, вспоминая хоть одно заклинание. В его глазах начало темнеть, а воздуха не хватать. Но в момент, когда Глен почти потерял сознание, невидимая рука его отпустила и Глен начал глубоко и быстро заглатывать воздух. Глен услышал взрыв и увидел, как на трибуне Калифа клубился дым и горели кресла. Дядюшка Мортон отбился от волков на секунду и воспользовался этим драгоценным мгновением.

С трибуны Калифа, сквозь дым, взметнулся вверх огромный ворон, направляясь прямиком к Глену, который все еще стоял на невидимой платформе. Глен успел отдать должное Лилии – заклинание не пропало, девушка все еще держала на нем концентрацию.

Калиф, в обличии птицы, был близок к Глену, а мальчик даже не знал, что предпринять. Но тут перед Гленом точно появилось звездное небо. Фернанд успел накинуть мираж, чтобы Калиф рисковал промахнуться. А Клаус, размахивая металлическим шаром на цепи, запустил ядро прямо в птицу, попав на удивление точно – прямо в грудь ворону. Огромный ворон закувыркался в воздухе, а когда выровнялся, то решил бросить цель, спасаясь бегством. Волки разбежались, выбегая из цирка. Гребни исчезли, оставив после себя едкий дымок абсолютно омерзительного запаха. Птица улетела, однако торнадо так и остались. Дядюшка Мортон что-то закричал, выпевая слова в грозной песне. Вихри стихали.

– Алиус аири… – закричала Лилия пытаясь удержать выпадающих из торнадо людей. Ей на подмогу пришел Клаус и Фернанд, поддержав заклинание.

Целые, осторожно приземленные люди вяло приходили в себя. Из большого города уже мчались машины скорой помощи, но между тем Мадам Клементи – волшебница-целитель Городка дядюшки Мортона, со своими помощницами уже занималась гостями: моментально исцеляла физические травмы пострадавших, параллельно внушая им совершенно другие воспоминания о событиях. Но волноваться стоило о другом: злое волшебство прошло сквозь этих людей, и хоть физические травмы их будут залечены, душевные и эмоциональные – еще не скоро будут исцелены.

Городок сильно пострадал.