Читать книгу Pink Floyd. Закат дольше дня - - Страница 4

Роджер Барретт и Дэвид Гилмор, одногодки и уроженцы небольшого, но известного на весь мир английского Кембриджа, впервые познакомились в 1957 году. Произошло это во время посещения художественного кружка, куда ходил и их общий знакомый Роджер Уотерс. Поначалу настоящей дружбы между будущими легендами не случилось, хотя отношения двух Роджеров на тот момент близились к приятельским. Друзьями Барретт и Гилмор стали лет в шестнадцать, когда первый уже называл себя Сидом. Их учёба в Кембриджском художественно-техническом колледже в начале шестидесятых лишь закрепила дружбу, ведь к тому моменту оба успели пристраститься к гитаре. Немало времени парни посвятили репетициям с базовым прицелом на (кто бы сомневался) стиль битлов и роллингов. Зачастую такие посиделки проходили в целой компании единомышленников, но, как правило, под началом Дэйва, который успел поиграть в ряде начинающих групп и технически был крепче остальных.

Полезный взаимообмен прервался, когда прирождённый художник Барретт подался в Лондон для поступления в Художественную школу Кембервела, куда его, кстати, отвёз на машине Гилмор. К тому времени второй занял лидирующую позицию в местной – кембриджской – команде Jokers Wild, ориентированной на перепев соуловых и рок-н-ролльных хитов. Помимо Гилмора в состав тогда входили Джон Гордон (гитары, вокал), Тони Сэйнти (бас-гитара, вокал), Джон Олтем (ритм-гитара, клавишные, саксофон) и Клайв Уэлем (ударные).

Между тем Уотерс, уехавший из Кембриджа для поступления в знаменитый Политехнический институт Лондона, познакомился там с двумя студентами и начинающими музыкантами Ричардом Райтом и Николасом Мэйсоном. Как выяснилось, всех троих связывало не только место учёбы, но и желание создать рок-группу. Разумеется, попытка воплотить задуманное в жизнь была предпринята практически сразу же.

Став костяком коллектива, где Роджер играл на соло-гитаре, Ричард – на ритме, а Ник – на ударных, трио объединило усилия с басистом Клайвом Меткалфом и двумя вокалистами – Джульетт Гэйл и Китом Ноблом. Иногда в качестве певицы к ним присоединялась и сестра Меткалфа Шейла. Никто из ребят не был профессионалом, но их напора, энтузиазма и уровня сыгранности вполне хватало для клубов, где они тешили слух завсегдатаев ритм-н-блюзом и рок-н-роллом из репертуара звёзд-современников. Был у команды и оригинальный материал в виде типичных для той поры песенок, сочинённых другом Клайва Кеном Чапманом.

Первые репетиции проходили в столовой Политеха и в доме, недавно приобретённом Майком Леонардом в районе Хайгейт. Разменявший четвёртый десяток Майк был одним из преподавателей института, а также специалистом по аудиовизуальному искусству. Несомненно, и его лекции, и неформальные беседы с юными рокерами оказали фундаментальное влияние на их понимание концертного шоу. К тому же будущие флойды в разное время сменяли друг друга в качестве постояльцев Майка, от чего этот сплав только укреплялся. Несколько раз старший товарищ даже выступил с группой в качестве клавишника. Кроме того, никто иной как Леонард разработал для группы первый проекционный аппарат, позволяющий в ходе выступлений динамично подсвечивать стены помещения спонтанными цветовыми абстракциями.

В сентябре 64-го в постоянно меняющий названия коллектив влился одноклассник Уотерса гитарист Рэдо Боб Клоуз. На первых же репетициях выяснилось, что Боб владеет инструментом гораздо лучше Роджера, да и вообще – единственный из всего сборища похож на профи. В итоге второй был смещён на ритм, а чуть позже – когда из состава вышел Меткалф – на бас. В процессе бурной рокировки Гэйл и Нобл также покинули группу, что не помешало Джульетт в том же 64-м выйти замуж за Рика, а позднее вернуться для записи одной из песен. Райт же перешёл на клавишные, и на волне всё большего слияния с музыкой отчислился из Политеха и поступил в Лондонский музыкальный колледж.

Поиск достойного вокалиста привёл к Крису Дэннису, приятелю Клоуза. Крис был чуть старше остальных и уже имел репутацию певца, работавшего с лучшими группами Кембриджа.

Затем произошло судьбоносное воссоединение с ещё одной местной знаменитостью – гитаристом Сидом Барретом, успевшим попробовать свои силы в ряде команд.

Довольно скоро обаятельность Барретта и желание остальных работать именно с ним стали теснить Дэнниса. Неудивительно, что после нескольких выступлений перспективный Крис также направился своей дорогой.

Нет худа без добра: расставание с основными певцами подтолкнуло Сида и Рика подналечь на вокал. После их примеру последовал и Роджер.

4 декабря 64 года свет увидела единственная из целого ряда написанных в этот протопериод песен Райта «You're the Reason Why». Композиция ушла на сторону, став стороной B сингла «Little Baby» команды Adam, Mike & Tim. Впрочем, данное обстоятельство не лишило Рика авторских.

Студийная работа стартовала в канун Рождества 64 года. Друг Райта, работавший инженером в студии фирмы Decca (Западный Хэмпстэд, Лондон, Англия), позволил группе записываться бесплатно, в ночные часы. Сессии, последние из которых могли пройти поздней весной или даже в начале лета 65 года, включали ритм-н-блюзовую песню от Джеймса Мура (он же – Слим Харпо) «I'm a King Bee» (с ориентировкой на интерпретацию от The Rolling Stones, включённую в их британский дебютный LP), песню Роджера «Walk with Me, Sydney» (спетую совместно с Гэйл) и четыре трека авторства Сида: «Double O Bo», «Butterfly», «Remember Me» и «Lucy Leave». Там же был изготовлен небольшой тираж двусторонней ацетатной пластинки с «I'M A KING BEE» и «LUCY LEAVE». (И весьма кстати, поскольку многие заведения, прежде чем разрешить группе выступить, требовали «портфолио».) Что касается остальных, то им пришлось ждать своего часа аж до ноября 15 года, когда состоялся официальный релиз всех шести песен.

Тем временем начало расти напряжение между Сидом и Бобом. Анархичный экспериментатор Барретт вселял мало оптимизма в Клоуза, который ориентировался на «правильный» ритм-н-блюз, мало понимая смысл неуёмных забав с фидбэком (эффект форсированного звука с резонансным эхо, достигаемый приближением гитары к динамикам) и реверберацией (эффект отголоска, который получают, используя акустику помещения или, что чаще, специальные технические устройства). А тут ещё началось давление на Боба со стороны его отца и институтских преподавателей, которые дружно настаивали на уходе из группы. В итоге, летом 65-го самый виртуозный исполнитель покинул состав.

(Приблизительно в те же дни, во время отдыха в Сен-Тропе (Франция), Барретт и Гилмор попробовали себя в амплуа уличного гитарного дуэта. Но если друзья и воспринимали идею как невероятно перспективную, то местная полиция имела на сей счёт свои соображения. От первых звуков «концерта» до препровождения романтиков в участок не прошло и получаса.)

Поменяв ещё пару «вывесок», к завершению года оставшийся квартет вернулся к найденному несколько ранее названию The Pink Floyd Sound. Словосочетание предложил Сид, взяв за основу имена в меру известных блюзменов из США Пинка Андерсона и Флойда Каунсила. Говорят, признавая сей факт, Барретт всё же замечал, что сама идея по слиянию слов «Pink» и «Floyd» была продиктована ему… с летающей тарелки. Якобы пришельцы зависли у творца над головой, когда тот сидел в медитации на древнем языческом холме. Как говорится, чем Кураторы не «шутят»…

Хотя к 66 году команда уже располагала собственными песнями, каверы на Бо Диддли, Чака Берри и других известных рок-н-ролльщиков всё ещё составляли значительную часть её репертуара. Впрочем, с подачи Сида ставший классикой материал смело ставился на уши длительными диссонирующими импровизациями. Вторым по значимости звуковым разрушителем устоев был заточенный на джаз Рик, чьи замысловатые, порою буйные клавишные находились в непрестанной перекличке с непредсказуемой гитарой. Идейными ориентирами в этом крестовом походе против тривиальных гармоний стали саундтрек Луи и Бебе Барронов из культовой кинофантастики «Запретная планета» («Forbidden Planet», США, 1956 год) и авангардные поиски таких уникальных мастеров джаза, как Джон Колтрейн и Майлз Дэвис.

С начала 66-го группа стала частью престижных музыкальных мероприятий. В частности, «Giant Mystery Happening» и «Spontaneous Underground», проходивших в ныне легендарных лондонских клубах «Marquee» и «Countdown».

В течение нескольких месяцев выступления The Pink Floyd Sound в Кембридже и Лондоне проходили параллельно с концертами Jokers Wild, что позволило Гилмору уже тогда познакомиться со своими будущими соратниками Мэйсоном и Райтом. (К 66-му Дэйв не только успел прославиться в родном городке в качестве местного гитарного героя, но даже обзавёлся первыми фанами и последователями. Более других здесь преуспел школьный приятель Уотерса Тим Ренвик, освоивший гитару не хуже своего кумира, собравший группу Quiver, а спустя годы ставший частью Pink Floyd.)

Важнейший перелом в жизни команды произошёл в июне 66-го, когда на неё обратили внимание Эндрю Кинг и лектор Лондонской школы экономики и политических наук Питер Дженнер – молодые люди, ранее не имевшие отношения к музыкальной индустрии, но уверенные, что смогут стать талантливыми и честными менеджерами. Первое, что сделали, объединив усилия – сократили название: Питер попросил убрать ненужное, на его взгляд, слово «Sound». Далее Дженнер и Кинг ухватились за интерес их подопечных к визуальной стороне дела. Общими усилиями разработали новую осветительную систему и устройство для так называемых «жидких» слайдов, впоследствии ставших характерным отличием британского андеграунда.

30 сентября было организовано выступление в помещении, принадлежавшем Церкви Всех Святых в Ноттинг-Хилле, в рамках знаменитого сборного концерта «The Sound of Light Workshop». Тогда же, под нажимом менеджмента, Сид бросил учебу в арт-колледже и сосредоточился на сочинении нового материала. С появлением таких самобытных опусов, как «Astronomy Domine», «The Gnome» и «Matilda Mother», команда начала постепенно избавляться от исполнения чужой классики.

Концерт от 15 октября, впервые прошедший в старинном лондонском локомотивном депо «The Roundhouse», представил одно из самых масштабных шоу группы раннего периода. Лампочки и прожекторы на сей раз дополнили машиной для запуска мыльных пузырей и даже разбрасыванием разноцветного желе. (Говорят, одно из последующих выступлений в «The Roundhouse», выдержанных в аналогичном ключе, вдохновило посетившего его Пола Маккартни на концепцию битловского шедевра «Sergeant Pepper's Lonely Hearts Club Band».)

А 31 октября уже полностью уверенные в своих силах Кинг и Дженнер учредили компанию The Blackhill Enterprises, нацеленную на раскрутку перспективных новичков. Флойды вошли в число подопечных фирмы, заодно став и её совладельцами.

(В этот же день в частной лондонской студии звукоинженера Томпсона на двухдорожечный магнитофон были записаны инструменталы «Interstellar Overdrive» и «I Get Stoned», первый из которых станет частью саундтрека к фильму Энтони Стерна «San Francisco».)

Свою роль в стремительно развивающихся событиях сыграл также неформальный бренд London Free School, учреждённый осенью 66-го Питером Дженнером и британским андеграудным активистом Джоном «Хоппи» Хопкинсом, главным организатором тусовок эпохи «свингующего Лондона». Так называемая школа, расположенная в одном из подвалов в районе Ноттинг-Хилл, объединила хиппи в лице оригинально мыслящих поэтов, музыкантов, да и просто сочувствующих студентов, став надёжным идеологическим фундаментом для апологетов психодела. Там же проходили концерты.

С ноября в течение некоторого времени ответственность за световую режиссуру группы лежала на американце Джо Гэнноне. Несмотря на семнадцатилетний возраст, Джо уже обладал достаточной долей опыта и с первых же дней зарекомендовал себя весьма инициативным специалистом.

Ещё одним значимым шагом в развитии шоу стало знакомство с мастером театрального освещения Питером Уинни Уилсоном. Энтузиаст Уилсон использовал кинопроекторные лампы, зеркала и всё подходящее, что подворачивалось под руку. Так, ступень за ступенью, силами всё более профессиональных мастеров и средствами всё более совершенной техники зародилась традиция команды постоянно усложнять визуальную составляющую своих концертов.

Между тем Барретт продолжал писать как заведённый. Сказки, фантастика, даосский «Канон Перемен» («И цзин»), фолк, чикаго-блюз – все эти влияния воссоединялись в его сознании, обретая на выходе далёкие от шаблона поэтические и музыкальные образы. Райт тогда сочинял едва ли многим меньше, но подавляющее большинство его работ, ввиду излишней скромности автора, так и осталось в столе. (Надо заметить, многие из композиций, записанных группой на самом раннем этапе, хотя и исполнялись на некоторых концертах, в большинстве своём так и не были достаточно проработаны и профессионально записаны. Например, «I'm a Lover Not a Fighter» Лэйзи Лестера, «I Got Love If You Want It» Джеймса Мура, «I Can Tell» Бо Диддли, «No Money Down» Чака Берри и их собственные «Pink Theme», «Gimme a Break», «Piggy Back», «Flapdoodle Dealing», «Snowing», «One in a Million» (исполнялась осенью 67-го), «She Was a Millionare»… Последняя записывалась в студии «EMI» 18 апреля 67 года для второго сингла. К сожалению, дальше бэкинг-трека дело не пошло, хотя Кинг утверждал, что это была одна из лучших песен, когда-либо сочинённых Сидом.)

После постоянных выступлений на уже привычных площадках и даже в «Royal Albert Hall» группа вышла на новую победную серию, когда 23 декабря 66 года в Лондоне открылся ночной клуб «UFO» – ныне легендарное заведение – детище Джона Хопкинса и начинающего продюсера из Штатов Джо Бойда. Именно там флойды смогли реализовать свои наиболее передовые идеи начального периода. Бойд же в итоге стал музыкальным директором «UFO».

Первые профессиональные сессии прошли 11 и 12 января 67 года в лондонской студии «Sound Techniques». В течение этих двух дней были сделаны монофонические записи двух затяжных психоделических инструменталов: длящегося около семнадцати минут «Interstellar Overdrive» и почти двенадцатиминутного «Nick's Boogie», в котором Мэйсон применяет барабанные палочки с мягкими насадками на ударных частях. (Позже этот материал станет доступным в нескольких изданиях. Первый релиз состоится, когда в 67 году выйдет документальный фильм «Tonite Let's All Make Love in London» (саундтрек на LP появится в продаже в 68-м). Помимо диалогов и музыки других исполнителей, фильм включает в себя и фрагменты «Interstellar…». Целиком эта композиция будет выпущена компанией See For Miles только в 90-м, в паре с впервые изданной «Nick's Boogie». Спустя четыре года они же смонтируют видео «Pink Floyd in London – 1966-67», где группа, предварённая выдержкой из стихотворения Аллена Гинзберга «Who Be Kind to…», исполняет в «Sound Techniques» оба инструментала. Под эту же фонограмму будут адаптированы фрагменты выступления флойдов в клубе «UFO» и кадры с фестиваля «14 Hour Technicolor Dream», состоявшегося 29 апреля 67 года в зале «Alexandra Palace» под началом всё того же Хопкинса. В дальнейшем последует ещё несколько переизданий с несколько иной редакцией материала.)

Надежда на действительно значимые сдвиги появилась после очередного выступления флойдов в лондонской Церкви Всех Святых. Там они регулярно появлялись с октября. Этот концерт увидели один из руководителей EMI Бичер Стивенс и ответственный за репертуар фирмы Норман Смит. Последний был также перспективным продюсером, ранее работавшим с The Beatles. Группа показалась им странной, но небезынтересной. Одновременно на The Pink Floyd вышли менеджеры Брайан Моррисон и Тони Хэйуорд со своим концертным агентством. Моррисон быстро убедил Дженнера и Кинга в явных преимуществах работы под эгидой такого титана, как EMI, и посоветовал предварительно записать сингл.

29 января команда под руководством Джо Бойда вернулась в «Sound Techniques» для работы над синглом. Благо, Бойд представлял американскую звукозаписывающую компанию Electra, которая тогда весьма кстати изменила свою фолково-блюзовую направленность в пользу рок-исполнителей.

Судьбоносный контракт The Pink Floyd с лейблом EMI был подписан 1 февраля 67 года. Одним из наиболее приятных для молодой группы преимуществ этого сотрудничества стала возможность записывать новый материал без спешки, не заботясь об оплате студийного времени.

7 марта на британском Granada TV состоялась первая серьёзная трансляция выступления группы. В передаче «Scene Special» показали живое исполнение «INTERSTELLAR OVERDRIVE», записанное в «UFO» 27 января.

Сингл «ARNOLD LAYNE» / «CANDY AND THE CURRANT BUN» (продюсирование обоих треков – Джо Бойд, звукорежиссура – Джон Вуд) вышел 11 марта 67 года, став первым диском группы, изданным EMI. Промо-копии сингла начали распространять днём ранее. Форматом стало моно, ещё вполне актуальное в ту пору. (Все последующие ранние синглы группы изначально также будут выпущены в моно.)

В «Arnold Layne» Сид рассказывает о трансвестите и фетишисте, который ворует нижнее женское бельё с верёвок и дома перед зеркалом примеряет украденное. Вдохновением для автора стали реальные случаи краж нижнего белья у студенток, некогда снимавших комнаты у матери Уотерса и родителей Барретта. В своё время этот так и не пойманный «мечтатель» наделал много шума в районе. Определённо, честность и острота слога прозвучали довольно смело и даже революционно для своего времени. Что подтверждают и некоторые резко отрицательные рецензии в прессе, обрушившиеся в ту пору на песню.

Нельзя исключать, что выбор имени для лирического героя восходит к многочисленному семейству Арнольдов, по сей день проживающему в Кембридже. В своё время многие из них имели отношение к работе на паровой прачечной, расположенной в так называемом Прачечном переулке. По понятным причинам, место обрело неформальное название – переулок Арнольд (Arnold Lane). Сид, который, как говорят, водил дружбу с одним из членов известной семьи, вполне мог превратить слово «переулок» в фамилию, для пущего «тумана» изменив его написание.

Музыкально «Arnold Layne» соединяет чёткую ритмику, восточные нотки клавишных и гитарные тремоло а-ля Хэнк Марвин (позднее похожие будут использованы в таких альбомах группы, как «Meddle», «The Wall», «The Division Bell», «The Endless River» и других). Моменты трансформации авторского вокала до «лилипутского» тембра выглядят предпосылкой к электронным искажениям голоса в «Sheep».

При Сиде «Arnold Layne» была исполнена лишь несколько раз, в период с марта до конца 67 года. Спустя двадцать лет Pink Floyd в формате трио Гилмор/Мэйсон/Райт предприняли попытку включить песню в свой сет, но в последний момент от идеи отказались. И лишь ещё через два десятилетия группа в таком же составе представила «Arnold Layne» на концерте-посвящении Барретту, проходившему 10 мая 2007 года в лондонском «Barbican Centre». Ведущий вокал исполнил Райт. Годом ранее Рик пел песню и в турне «On an Island», являясь одним из постоянных клавишников и вокалистов команды Дэвида. В 18 году композиция на постоянной основе вошла в сольный репертуар Ника.

2 марта начинающий кинорежиссёр Дерек Найс снял широко известное чёрно-белое промо, лишённое сюжета и даже мизерной привязки к смыслу песни. Впрочем, недостаток драматургической линии неплохо окупается характерным дурачеством четверых флойдов (с использованием коммерческого манекена) и их задорной беготнёй по прибрежным пескам Ист-Уиттеринга (Западный Суссекс, Англия).

29 апреля в лондонском парке Хэпстед-Хит и около Церкви Святого Михаила в районе Хайгейт был отснят альтернативный вариант видео, включающий имитацию пения.

«Candy and Currant Bun», сочинённая Сидом и почти целиком записанная и сведённая в той же «Sound Techniques» на исходе января 67 года, аранжировочно получилась куда менее прямолинейной, нежели «Arnold Layne». Вплоть до вполне отчётливых элементов психодела, включая голосовые абстракции от Рика, Роджера и Ника, которыми они разнообразят поддержку ведущему вокалу автора. Первоначально композиция прямо воспевала гремучий симбиоз секса и наркотиков. Говорящим было и название – «Let's Roll Another One». Однако EMI предсказуемо настояла на изменениях. Тем не менее, и в окончательной версии между такими метафорами плотского наслаждения, как конфеты, смородиновый кекс и мороженое, проскальзывают явные вольности. Фразу «Drive me wild» («Cводи меня с ума») дублирует Мэйсон, своим наигранно приказным тоном уравновешивая напускную манерность Барретта. На отметке 01:47 Уотерс представляет студийный дебют своего невероятного вопля на вдохе.

В составе Pink Floyd песня исполнялась в период с апреля по октябрь 67 года. В 22-м стала частью сольной программы Ника.

Надо признать, в самый ранний период не каждый представитель неоднородной аудитории готов был выдержать изрядное количество заумных или просто нестройных музыкальных пассажей, переполнявших концерты The Pink Floyd. Закономерно, что однажды пришёл тот памятный весенний вечер 24 апреля 67 года, когда некто из рядов «восторженной» публики лондонского «Blue Opera Club» решился щедро расплатиться с группой за всё услышанное. Наиболее привлекательным для этой цели оказался фактурный басист, которого заправский метатель благополучно вывел из строя, запустив ему в лоб тяжеленную монету…

Впрочем, положительный опыт накапливался и команда, превозмогая всевозможные трудности и даже, как мы видим, боевые ранения, уверенно завоёвывала всё большее количество истинных поклонников.

В ночь с 29 на 30 апреля в большом зале лондонского «Alexandra Palace» прошла масштабная вечеринка «14 Hour Technicolour Dream», привлёкшая флойдов и многих звёзд так называемого «культурного подполья». Помимо Pink Floyd приверженность течению выказали Soft Machine, Tomorrow, Social Deviants, Crazy World of Arthur Brown, Purple Gang, Pretty Things, John's Children, Flies, Sam Gopal Dream… Свой перформанс «Cut Piece» представила Йоко Оно, в качестве неравнодушных наблюдателей явились Джон Леннон, Пит Таунсенд и Джон Мэйолл… (Дэвид Аллен из Soft Machine: «Всю свою жизнь я чувствовал себя аутсайдером, чудаком, находящимся в полном разладе со своим временем. Теперь же, впервые, я вдруг осознал, что не одинок. Я был окружён тысячами версий самого себя. Я был частью племени, движения, гигантской души. Мы оглядывались по сторонам и видели многократно отражённых самих себя, чувствовали, что в силах изменить мир».) The Pink Floyd завершали мероприятие ранним утром, когда солнце уже касалось огромных дворцовых окон с восточной стороны. Как рассказывали очевидцы, в начале вступительной композиции (какой именно – мнения расходятся) рассветные лучи ударили в деку гитары Сида, оформленную зеркальными металлическими дисками. И отражённое от инструмента алое сияние ринулось в зал, став визуальным символом того незримого нотного света, который неординарный автор направлял к собравшимся. (Предположительно, в тот раз прозвучали «Astronomy Domine», «Arnold Layne», фантазия по мотивам «Nick's Boogie» и «Interstellar Overdrive».)

12 мая в лондонском «Queen Elizabeth Hall» прошёл не менее значимый хэппенинг «Games for May». Здесь группа впервые использовала устройство под названием «Azimuth Coordinator», изготовленное техническим инженером из «EMI» Бернардом Спейтом и управляемое Риком. Изобретение стало отличной альтернативой статичному двойному стерео (псевдоквадро), поскольку позволяло интенсивно перемещать в пространстве зала тэйп-эффекты и звуки органа «Farfisa». Вероятно, это был единственный концерт с участием Барретта, на котором прозвучала «Bike». Причём шумовое сопровождение к песне, включающее треск шестерней, звон колокольчика и кряканье, обеспечивалось в реальном времени с помощью находящихся на сцене велосипеда и игрушечных уток.

14 мая на телеканале BBC1 в передаче «Look of the Week» показали живое исполнение вокально-инструментальной миниатюры по мотивам «POW. R TOC. H» (знаменитый эпизод, где глядящий в объектив Сид многократно произносит своё магическое «п-бумп, чши-чши», Роджер обрушивается пугающим криком, а Рик выдаёт характерный вой) и песни «ASTRONOMY DOMINE» (здесь Барретт размахивает руками в цветастом балахоне, дополняя световое шоу). После фронтмены ответили на ряд вопросов британского музыковеда Ханса Келлера, который перед тем успел пару раз произнести свои впечатанные в Вечность слова про «ужасно громкое» звучание группы.

Очередной монофонический сингл «SEE EMILY PLAY» / «THE SCARECROW», вышедший 16 июня 67 года, составили песни для дебютного альбома, хотя трек стороны A в британскую версию LP не попал. Продюсировал запись Норман Смит (звукорежиссура – Джон Вуд и Джефф Джарретт), вернувший группу в «Sound Techniques» с целью придать «See Emily Play» своеобразное звучание первого сингла, коммерческое и психоделичное одновременно. «The Scarecrow» же, как и весь альбом, записывалась в студии «EMI», которая с тех пор стала для группы основной.

«See Emily Play» – бодрая, «форматная» трёхминутка с броским текстом и многоголосием в запоминающемся припеве. О принадлежности исполнителей к авангарду напоминает только необычное крещендо в середине, построенное на ускоренном прогоне клавишно-барабанного проигрыша. Вокал Сида вновь лидирует, хотя в куплетах вполне отчётливо слышен и голос Рика. В припеве поют трое, включая Уотерса. Ироничное «ah, ooh» Райта, исполняемое три раза, звучит чуть издалека и с реверберацией, напоминая традиционный позывной грибников (по крайней мере, в отдельных регионах нашей прекрасной планеты).

Барретт написал «See Emily Play» специально для вышеупомянутого мероприятия «Games for May», что отразилось в строчке «You'll lose your mind and play free games for May» («Ты лишишься разума и будешь играть в вольные игры мая»). Автор отмечал, что лирической героиней песни является некая эфемерная девушка, приснившаяся ему после одного из концертов, когда он прилёг вздремнуть на опушке леса в северной части лондонских окраин. Говорили, между тем, что текст указывает на особу вполне реальную – известную в узких кругах шестнадцатилетнюю аристократку Эмили Кеннет, которая в 67-м затесалась в психоделическую тусовку Лондона без особого понимания сути происходящего.

При записи композиции в качестве гостя-наблюдателя присутствовал Гилмор. Ошарашенный тем фактом, что Барретт, стоявший за его приглашением в «Sound Techniques», явно не узнавал своего друга, глядел как бы сквозь него. К сожалению, этот эпизод оказался ничем иным, как одним из симптомов регулярного употребления Сидом модных и легкодоступных в ту пору психотропных веществ.

Впервые исполненная в мае 67-го, «See Emily Play» продержалась в сет-листах группы до ноября и лишь спустя пятьдесят один год вошла в сольный репертуар Мэйсона.

Чёрно-белое видео к песне было снято бельгийским телеканалом RTBF в Брюсселе во второй половине февраля 68 года, наряду с некоторыми другими роликами. Никакого сюжета в клипе нет, хотя выделывание музыкантов на одном из газонов парка Лакен выглядит довольно замысловато (отчётливо напоминая действия игроков в крикет). К тому моменту Барретт фактически не был задействован в делах группы, однако в составе уже освоился Гилмор, вынужденный изображать пение и игру в композиции, в записи которой он не участвовал.

Размеренная фолк-баллада «The Scarecrow» как музыкально, так и лирически контрастирует с заглавной композицией, хотя и она написана и спета Сидом. Отдельного упоминания заслуживает аранжировка, включающая перкуссионное щёлканье в духе игры на деревянных ложках, клавишную имитацию волынки и низкотембровый гитарный рифф – одно из свидетельств общей гитарной школы Гилмора и Барретта. Предположительно, на этом же отрезке звучит виолончель, на которой играет Райт.

Герой композиции – Пугало, одиноко и почти безразлично стоящее посреди ячменного поля. При этом оно явно не утратило скрытого оптимизма. Даже если сегодня ты – воронам на смех, то уже завтра можешь стать Правителем Изумрудного Города…

Песня исполнялась вживую лишь считанные разы с весны по осень 67-го.

Первое видео к «The Scarecrow» было снято в цвете 8 июля британской компанией Pathe. (Довольно широко распространился и относительно сырой вариант – заготовка, содержащая меньшее количество деталей.) Основой ролика стали красивые загородные пейзажи Суссекса (Англия) и шуточное поведение музыкантов, где Уотерс и Мэйсон демонстрируют задатки актёрского и даже каскадёрского мастерства.

Второй вариант клипа принадлежит всё тому же бельгийскому телеканалу RTBF, работавшему с группой в феврале 68-го. В качестве антуража использовали огромный бассейн и мост (на его же фоне разворачивается причудливое действо из ролика к «See Emily Play»), ведущий к футуристическому символу Брюсселя под названием Атомиум. Роджер здесь отбивает ритм ударами по корпусу бас-гитары крупным смычком и вместе с Дэйвом «поёт» голосом Сида, в конце «играя» на басу, как на виолончели.

(К сожалению, и мост, и бассейн на сегодняшний день давно демонтированы, что несколько снижает ценность посещения этого места, ставшего для флойдоманов культовым.)

6, 13 и 27 июля The Pink Floyd появлялись в крайне важной для раскрутки новоявленных талантов передаче BBC «Top of the Pops». Каждый раз в эфир запускали оригинальную запись «See Emily Play», демонстрируя группу, которая, согласно частой для телевидения тех лет практике, лишь имитировала живое исполнение. Нелепо выглядели все, особенно Ник, но роль основного мученика, разумеется, выпадала Сиду. Его напряжение, вызванное принципиальным неприятием происходящего и усиленное нарастающей привязанностью к «химиоподзарядке», становилось всё более очевидным. За несколько дней до последнего из этих трёх выступлений Барретт и вовсе исчез, как бы выпал из жизни. Пока не предстал перед друзьями в потрёпанном, по-настоящему измождённом виде, со сбитыми в кровь босыми ступнями. Во время выхода в эфир тотально ослабленному лидеру пришлось сидеть перед микрофоном на специально установленной тумбе. Благо, на другую тумбу таким же образом – скрестив ноги – уселся и Роджер со своей бас-гитарой, придав картинке налёт концептуальности и сделав её менее подозрительной. Впрочем, этот дружеский ход особого энтузиазма начинающему отшельнику не придал: его игра в бодрого рок-музыканта выглядела натужно и неубедительно.

Кое-как отработав свой номер, флойды решили взять месячную паузу, надеясь, что она поможет Сиду прийти в себя. Конечно же, никто не мог предположить тогда, что драма (трагедия?) стремительного пике ведущего автора и вокалиста The Pink Floyd, ныне ставшая притчей во языцех, уже началась.

24 июля в немецкой телепередаче «Die Jungen Nachtwandler» впервые показали флойдов, играющих инструментал без названия, который сегодня обозначают как «INSTRUMENTAL IMPROVISATION» (THE BLARNEY CLUB) (или «PINK FLOYD – DIE JUNGEN NACHTWANDLER (1967)»). Съёмка проходила 24 февраля в «UFO». Под очень жёсткий соавторский психодел публика проявляет себя в двух обычных для таких мероприятий ипостасях: кто-то ошарашен, кто-то с наслаждением танцует. Здесь же можно увидеть за работой одного из ранних осветителей группы Марка Бойла.

В 67-м определённый артикль «The» использовался в названии группы всё реже и реже, пока за явной ненадобностью не иcчез из него вовсе. Трудно утверждать конкретную дату, однако на обложке дебютного альбома команды красовались уже только два мантрических слова: «Pink Floyd».