Читать книгу Роман на Манхэттене - - Страница 16

У Паши был особенный способ приводить мысли в порядок – уборка.

Раз в несколько недель его мозг переполнялся эмоциями настолько сильно, что без экстремальной психотерапии не обходилось. Он включал танцевальный плей-лист, вооружался чистящим средством, губками, набирал тазик с водой и… Приводил в порядок свое гнездышко, не стесняясь постукивать рукой в такт с песней, вытирая пыль второй или, например, вертеть задом, стоя на стуле и дотягиваясь до антресолей. Выглядело со стороны это, пожалуй, комично, поэтому уборку Павел всегда затевал, оставаясь сам дома.

В пятницу днем его освободили от работы в «Алмакс», сказали отдохнуть и подготовиться к полету, мама еще не вернулась с работы, а Лера после университета отправилась на танцы.

Идеальная возможность, поэтому Павел подключил колонки к ноуту. From Ashes to New и Hidden Citizens сразу же подняли ему настроение бодрыми мелодиями.

И где-то полтора часа Паша тер и обтирал, поднимался и спрыгивал, переставлял и выбрасывал, не думая ни о чем конкретном. Что происходило с Никольским? Что его ждет в Нью-Йорке? Плевать, на все плевать! Бегая по квартире туда-сюда, Паша даже устал немного, выдохся и полностью перезагрузился, удалив все лишние проблемы, вместе с мусором.

Закончив, он стащил с рук перчатки и хорошенько помыл ладони с мылом, как делала мама. Кстати о ней…

В отличие от мамы, готовку Паша вообще не любил, а уже проголодался. Слава микроволновой печи, в ней он и собирался разогреть вчерашнюю еду. Лоток с макаронами и сыром стоял на верхней полке в холодильнике на самом видном месте.

Паша кое-как выгружал их в тарелку, когда в дверь постучали.

Он замер, повернувшись через плечо. Что за внезапный посетитель?

Точно не мама и не сестра, они никогда не стучали, а брались за ручку и ритмично опускали ее. Это был их личный сигнал, что переживать не о чем, все свои, можно открывать.

Его сегодняшний посетитель как раз таки стучал, и делал он это так настойчиво, будто считал себя достойным, чтобы ему побыстрее открыли. А Паша был любопытным.

Ну, и собирался уладить как можно больше дел перед отъездом в Нью-Йорк. Мама говорила, что у него комплекс отличника, а сестра называла его контрол-фриком. И они обе ошибались, ведь гипертрофированная ответственность за близких у Паши появилась не на пустом месте, в свое время он действительно за них отвечал.

Оставив макароны, Паша пошел в коридор и заглянул в глазок.

– Твою мать, – выругался он.

На лестничной клетке стоял Никольский, что-то клацал в смартфоне, ожидая, пока его впустят. «Женя Никольский», – тупо повторил Павел осознавая. Решив не составлять пока причинно-следственные связи, он сразу же потянулся к замку.

Интерес не оставлял Паше выбора.

– Привет, – поднял на него взгляд Никольский.

Смартфон он вернул в карман и улыбнулся ему, скромненько так.

Немного таинственно.

Выглядел он…. Паша не мелочился, остановился на «великолепно», в черном пальто, начищенных ботинках с утонченным шарфом на шее. От Никольского веяло чем-то французским, а Паше даже верилось с трудом, что перед ним стоял настоящий Женя. Тот самый Женя, что выгнал его из своего дома.

– Ты перепутал квартиру подъезд и… район? – изобразил Паша скептицизм.

Женя промолчал.

На его лице по-прежнему играла загадочная улыбочка, выводила она Пашу из себя прямо невыносимо.

– Что? – приподнял бровь он.

– Я принес суши, – показал Женя коробку. – Я не знал, какие ты любишь, поэтому взял свои любимые.

– В этом весь ты.

– На мой вкус можно положиться.

– Я уже разогреваю себе макароны с сыром, хочешь? – выпятил подбородок Паша. Он сказал это, надеясь насладиться изумлением на лице Жени. Этого заносчивого самодовольного нахала, который жил во дворце и брезговал словом «спасибо». По каким бы причинам он ни целовал Пашу, наверняка даже не задумывался, насколько они были разными. Так что, да, Паша ткнул ему это в лицо, не пытаясь сгладить угол.

Но Женя и тут его удивил:

– Здорово, хочу.

И пришлось ему пропустить Женю в квартиру, показать, куда повесить свои вещи и провести на кухню.

Какой-то сюр, ей-богу.

Тот вежливо крутил головой, осматривая комнаты, даже пару раз сказал что-то типа: «мило», «как замечательно». Ну, польстил, конечно, потому что квартира у Паши была классической маленькой норой, в которой больше всего ценились свободные поверхности.

В той же кухне за столом могли сесть всего два человека, а шкаф прилегал к раковине настолько, что Паша набивал на пояснице точечные синяки.

Но он любил свою квартиру.

Он любил ее больше, чем любил Никольского.

По крайней мере, в данный момент.

– Значит, макароны?

– Макароны, – уселся Женя за стол, забросив ногу на колено.