Читать книгу Роман на Манхэттене - - Страница 7

Если бы Женя знал о Павле чуточку больше, не назвал бы его «послушным мальчиком».

Еще каких-то три года назад Павел был парнем, курившим на кладбище и прокалывающим шины случайным автомобилям ради прикола. Он бы и рад сказать, что всему виной была плохая компания или его желание забыться и не думать, что где-то там боролась с раком мама.

Причины имели второстепенное значение.

Многие Пашу жалели, говорили, что он еще довольно неплохо себя показал, оставшись фактически главой семейства на несколько месяцев.

Но ничего достойного в своем поведении сам Павел не находил.

У него на попечительстве оказалась младшая сестра, пока отец зарабатывал на операцию маме в Европе, а он ходил по тонкому льду мелкого хулиганства и первых подростковых уголовных статей.

Паша вредил людям и не понес за это наказание лишь из-за счастливого стечения обстоятельств.

Он мог бы признаться, взять и сказать в лицо, что в темные времена Женя Никольский разбудил в нем что-то хорошее своим примером. Читая о нем, о его феерических победах, Павел и сам наполнялся верой, что для него еще не все было потеряно.

Не окончательно.

У странных людей появлялись странные кумиры.

– Думаю, с меня хватит, – Паша положил билет в карман, выбирая молчание. – Спасибо за вечер.

Никольский пошел с ним наравне.

– Ты не можешь вот так уйти.

– Почему? Ах да, как же я забыл, – сделал Павел большие глаза, указав на Женю пальцем. – Вы Евгений Никольский, вас все хотят.

– Ну да, точно, – кивнул Женя. – Именно поэтому. Ты ведешь себя странно. Буквально разрываешь шаблон. Мне это не по душе.

Ускорив шаг, Павел не посмотрел на собеседника.

– Я живой человек и не обязан вести себя как «шаблон».

– Ладно. Тогда я должен проверить еще одну теорию.

Павел не обратил внимания на эти слова, он даже смирился за последние двадцать минут, что Женя расценивал его как объект для изучения. Ну и пусть. И хорошо! Пусть Никольский забивает себе голову, а он, Павел, пойдет домой и переживет этот день.

Так он и думал, а Женя схватил его под руку и резко свернул в небольшой коридор, заканчивающийся тупиком.

Павел и возмутиться не успел, как Женя втолкнул его в мужской туалет.

Его суетливые шаги гулко отбились от стен в пустом помещении, Женя вошел за ним следом, беззвучно. И на лице у него поселилась улыбочка, говорившая, что он-то и режиссировал эту ситуацию, знал, что будет дальше, пока Паша тревожно оглядывался.

Не представляя, во что его занесло.

– Я думаю, ты не совсем честен со мной, Елагин, – Женя прижал его к стене, оставив руку на груди.

– Что вы имеете в виду?

Игривость исчезла с лица Никольского, он остановился на грани, вынудив Павла задержать дыхание.

– Оттолкнешь меня? Не сможешь? Что сделаешь? – шептал Никольский.

Посмотрев на его губы, Павел неосознанно обвел языком свои.

Представлял ли он поцелуй с Никольским? Да ничего подобного. Паша вообще ни о чем не думал, тупо пялился на Женю перед собой и переживал разве что о том, что из кабинки внезапно кто-то покажется или в туалет войдет посетитель.

Женя взял его за запястье, обвел своими руками его пальцы, надавил на подушечки, очертил косточки. Каждую по очереди. Он делал это настолько сосредоточенно, точно, последовательно, будто кто-то невидимый давал ему указки, как измываться над Павлом.

Тот наблюдал за этим отстраненно, не решаясь ни прекратить, ни ответить чем-нибудь таким же интимным. Павел превратился в статиста, но одно он все же сделал. И зря.

Женя сам положил руки Павла себе на бедра, подался вперед и замер.

Паша впервые почувствовал его аромат у самой поверхности кожи. Клубника? Откуда там, черт возьми, клубника? Что-то тропическое. Немного мускуса. Тем временем Женя схватил зубами его нижнюю губу, немного оттянув, будто намекая позволить больше.

Получить чертов поцелуй.

Павел сдался, он потянулся, шире разомкнув губы…

Тут-то Женя и остановил его, возвращая между ними дистанцию. Его рука впилась Павлу в шею.

Магия испарилась.

– Что ж, понятно, – выдохнул он.

Запрокинув голову назад, Паша ударился об стену.

Спас его парень, открывший дверь позади. Хвала небесам! Отвлекшись на него, Женя отошел, поправил куртку и следом послал Паше самый унизительный воздушный поцелуй.