Читать книгу Соль и сахар - - Страница 14

ПОНЕДЕЛЬНИК, 25 АПРЕЛЯ

На перемене я переминаюсь с ноги на ногу перед кабинетом директора.

Пиментель все еще там, с директором и с Педро. Я прекрасно знаю, что такое беседы с директором Оливейрой, но перерыв почти закончился, и до сих пор нет никаких признаков завершения этой встречи.

– Неудивительно, что никто не хочет с ней дружить, она думает только о себе, – сказала Луана, протискиваясь мимо меня, чтобы выйти из класса.

С тех пор ее слова так и звучат у меня в голове. И подумать только, что в детстве нам нравилось вместе играть в переодевания. Ее мама использует свою гостиную как парикмахерскую, а Луана любила использовать ее кисточки и косметику, чтобы навести красоту, и это превращало нас обеих в попугаев ара; кончики ее пальцев частенько были перемазаны яркими тенями для век, которые оставляли отпечатки пальцев по всей маминой мебели. Она всегда брала всю вину на себя, даже когда я пыталась ее защитить.

Теперь она ненавидит меня. Все ненавидят. Несмотря на то что Педро тоже отказался работать вместе.

В ожидании я хватаю телефон, притворяясь, что пишу кому-то. Жалкая попытка игнорировать одноклассников, которые, проходя мимо, шипят в мою сторону: «Соле- ная!»

Неудивительно, что никто не хочет с ней дружить.

Мои глаза начинают наполняться слезами. Хотела бы я, чтобы меня не волновало, что думают эти хулиганы. Но приходится признать, что мне не все равно. Нужно исправить эту катастрофу. Кроме того, мои одноклассники не должны платить за последствия моей вражды с Педро.

Я уже обгрызла все ногти на пальцах, и тут дверь наконец открывается.

Я мельком вижу спину Педро и выражение лица директора Оливейры, которая смотрит на него так, словно пытается решить сложную головоломку.

Пиментель выходит и прикрывает за собой дверь. Кажется, с Педро директор еще не закончила.

– Я хотела извиниться за то, что произошло, – говорю я. – За то, как я вела себя на вашем уроке.

Она, кажется, удивлена, увидев, что я задержалась в коридоре, но улыбается.

– Лари, я ценю твои извинения.

– Я хотела спросить… Есть ли… Я не знаю… Есть ли какой-нибудь способ, чтобы вы могли пересмотреть предоставление дополнительных баллов? – Я чувствую, что мои щеки уже горят от неловкости, но быстро добавляю, прежде чем Пиментель подумает, что я эгоистична: – Я спрашиваю не для себя, а для одноклассников. Могут ли они еще как-то получить академические кредиты?

Она наклоняет голову.

– Почему ты не стала работать с Педро, когда я тебя попросила? Это же было всего-навсего уравнение.

Я бросаю взгляд на дверь кабинета директора за ее спиной.

– Потому что он мой враг.

Пиментель поднимает брови, на ее лице написано разочарование. Это не тот взгляд, который я обычно получаю от учительницы. Ненавижу это. Такое чувство, что я только что схлопотала плохую оценку.

– Враг – сильное слово, – говорит она.

Я вспоминаю, как в прошлую пятницу мама кричала на сеу Ромарио. Вспоминаю о кричащей на нас донье Эулалии. Вспоминаю все слухи, ложь и обвинения.

Это не просто соперничество. Пиментель не понимает. Я пожимаю плечами.

– Но он именно враг.

Пиментель на некоторое время впадает в задумчивость, в ее очках отражается свет потолочной лампы. Учительница переводит взгляд со своих книг на меня, и на ее лице появляется выражение любопытства.

– А если я скажу, что есть способ, которым ты могла бы помочь своим одноклассникам заработать дополнительные баллы?

Такое чувство, что в моей груди надувается воздушный шарик.

– Действительно? – Я кашляю, чтобы подавить свое волнение. – Я имею в виду, правда?

– Я получила от директора Оливейры просьбу мотивировать больше третьекурсников вступать в наши клубы. Могла бы ты присоединиться к одному из них в обмен на дополнительный кредит? Последние несколько лет ты была так увлечена внеклассными мероприятиями.

Это небольшое преувеличение, но до прошлого года я была президентом математического клуба. В основном я собирала участников, чтобы подготовиться ко всем соревнованиям по математике, в которых мы участвовали в течение первых двух лет обучения в средней школе. Но сейчас я ушла на покой. Если вы – ученик третьего курса, последнего курса перед университетом, вы не остаетесь на внеклассные занятия, если только они не являются консультациями перед вступительными экзаменами в университет.

– Я знаю, что это твой год поступления, – добавляет она, словно читая мои мысли, – но мы с директором Оливейрой думаем, что было бы очень полезно показать нашим ученикам, особенно вам, третьекурсникам, что и в последнем учебном году есть нечто большее, чем учеба.

Мама бы с этим очень не согласилась…

– Вы дадите всем дополнительный кредит, если я вступлю в клуб?

– Да. В этот конкретный клуб. – Она вытаскивает из учебника флаер. – Встречи проходят только раз в неделю. На самом деле сегодня днем. Так что это не доставит слишком много хлопот. У тебя все равно остаток недели будет свободен для учебы. – Должно быть, она чувствует мои колебания, потому что продолжает: – Они вот-вот потеряют одного из своих членов. И они так завалены обязательствами, Лари. Присоединиться к ним было бы здорово. Что ты об этом думаешь?

Она одаривает меня своей самой лучезарной улыбкой.

Мама никогда не согласится. Все мое свободное время уходит на подготовку к поступлению в университет. Она позволяет мне проводить свободное время только в «Голосах». Даже сон иногда не имеет для нее особого смысла. Поспишь позже. Ты молодая. Если я позволю тебе смотреть телевизор, ты не будешь спать всю ночь, так почему бы не позаниматься? Все ради того, чтобы стать первой Рамирес, поступившей в университет.

Я не думала насчет вступления в клуб, но, возможно, в этом году это сможет стать моей капелькой свободы.

В понедельник днем. Да, мне нравится, как это звучит.

Маме никто не расскажет.

– Запишите меня, – с улыбкой говорю я.

– Фантастика! – Пиментель сует мне в руку флаер, внезапно заторопившись. – Я знала, что смогу на тебя рассчитывать. И помни, ты должна посещать клуб до конца семестра, чтобы это засчитывалось как дополнительный зачет!

Она уносится быстро, как Джесси и Джеймс, которых вышвыривают за горизонт в конце каждого эпизода «Покемонов».

Я вздыхаю с облегчением. Разговор прошел лучше, чем я ожидала. А до конца семестра осталось всего два месяца.

Я разворачиваюсь, чтобы отправиться на следующий урок, и тут директорская дверь снова открывается.

Я останавливаюсь, затаив дыхание.

– Мы еще не закончили. Пожалуйста, сядь.

– Я уже сказал, что сожалею, – говорит Педро, все еще находясь в ее кабинете. – Вы сделали мне выговор. Отлично. Мне все равно. Теперь я могу идти?

– Сядь.

Голос Педро звучит немного раздраженно. Он всегда строил из себя «слишком крутого для школы», но то, как он сегодня обращается к директору, граничит с грубостью.

Он плюхается в кресло перед ее столом, забыв полностью прикрыть дверь. Я подхожу ближе, прижимаясь к стене.

– …Не говоря уже о том, что ты отсутствуешь неделями без предупреждения, – продолжает директор Оливейра, как будто перечисляя его преступления. – Не знаю, что с тобой делать.

– Если вы собираетесь меня исключить, лучше не тяните. Мне нужно ехать домой, работать.

– Я не собираюсь тебя исключать, – говорит директор.

– Почему нет?

– Что ты имеешь в виду под этим «почему нет»? – Она делает паузу, и я могу сказать, что она понимает его лучше, чем ему кажется. – Filho[32], как же иначе я вручу тебе диплом и рекомендательное письмо в Гастрономическое общество?

Что? Педро хочет вступить в Гастрономическое общество? Я понятия не имела. Разве он не золотой мальчик «Сахара», вундеркинд? Зачем идти в кулинарную школу, если он и так хвастается, что он – лучший повар в го- роде?

– Я больше не собираюсь подавать заявление, – беспечно говорит он.

– Что заставило тебя передумать? В прошлый раз, когда мы беседовали, ты говорил, что собираешься рассказать об этом своей семье.

– Я так и сделал.

Она кажется удивленной.

– И?

– И… – Я вижу, как Педро барабанит пальцами по подлокотнику кресла. – Все прошло так хорошо, что дедушка меня выгнал, – говорит он фальшиво веселым тоном.

Я начинаю пятиться из кабинета директора, меня переполняет ощущение, что я вторглась слишком далеко. Так вот почему он исчез. Я ненавижу Педро, но… как сеу Ромарио мог выгнать собственного внука? Что плохого в желании вступить в Гастрономическое общество?

Я все еще нахожусь в коридоре, когда из кабинета директора, едва не врезавшись в меня, вылетает Педро. На секунду он кажется растерянным, возможно, даже смущенным. Затем достает из кармана брюк и надевает солнцезащитные очки.

– Неужели ты так сильно соскучилась, что теперь шпионишь за мной? – говорит он с ухмылкой, проталкиваясь мимо, прежде чем я успеваю ответить, и заставляя меня уронить клубный билет, который дала Пиментель.

– Соскучилась я по нему… – ворчу я себе под нос.

Раздается звонок, и ученики спешат по коридору обратно в классы. Я наклоняюсь за упавшим билетом. Едва коснувшись его кончиками пальцев, вижу слова:

КУЛИНАРНЫЙ КЛУБ

Президент: Педро Молина