Читать книгу Соль и сахар - - Страница 18

ПОНЕДЕЛЬНИК, 2 МАЯ

– Опаздываешь, – обвиняюще бросает мне Педро, едва я захожу в кухню кафетерия.

Вот тебе и «держись подальше» …

Остальные при виде меня взволнованно поднимают глаза, но Педро тут же прикрикивает, чтобы они возвращались к работе.

– Что происходит? – спрашиваю я Синтию, которая с ошеломленным видом проходит мимо меня, выходя из кухни с картонными коробками в руках. Виктор следует за ней по пятам, неся высокую стопку, которая так и норовит потерять равновесие. Я поправляю его коробки как раз вовремя, и он одаривает меня улыбкой, от которой у меня мурашки бегут по коже.

– Мы несем это к велосипедам, – говорит она из кафетерия.

– К велосипедам?

У Синтии нет времени объяснять. Я разворачиваюсь, чтобы пойти за всеми, но Пэ-Эс хватает меня за плечи.

– Можешь присмотреть за сковородкой бригадейро? – Он с абсолютно безумным видом кивает на плиту позади меня. – И еще, добро пожаловать! – весело добавляет он, выходя.

В оцепенении я ковыляю к плите.

– Я… могу, – отвечаю я пустой кухне, и я ненавижу, как неуверенно это звучит.

Я смотрю на бурлящую смесь для бригадейро.

Шоколадную пасту можно ложкой съесть горячей прямо со сковороды. Из нее можно накрутить трюфелей и покрыть их обсыпкой. Ее также можно использовать в качестве глазури на торте. Но мы не продаем в «Соли» бригадейро – в нашем районе это рецепт «Сахара», – поэтому я чувствую, что мне вообще не следует находиться рядом.

Я смотрю на пустые банки из-под сладкого сгущенного молока на прилавке и начинаю учащенно дышать.

Оглядываюсь через плечо, ожидая, что Педро вернется на кухню и накричит на меня. Но он ушел к велосипедам вместе с остальными, несущими коробки. Я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить мысли. Не то чтобы мне нужно это готовить. Пэ-Эс просто попросил меня присмотреть. Думаю, это нормально. Я не нарушаю десятилетний договор.

Это просто… бригадейро.

Бурление усиливается.

«Деревянная ложка», – говорю я себе, вспоминая, что сказала мама в тот вечер в «Соли». Начинаю помешивать. И внезапно останавливаюсь. Что, если я не должна это мешать? Бульканье усиливается, как будто смесь отвечает на мой вопрос.

Я возвращаюсь к помешиванию, и бригадейро замолкает, словно умиротворившись.

Пот уже стекает у меня по спине. Насколько тяжело присматривать за бригадейро? Я вспоминаю о маминой яичнице-болтунье и о том, что да, трудно не дать еде подгореть. В панике я вытаскиваю из кармана телефон и ищу советы о том, как узнать, что смесь для бригадейро готова.

«…Когда перестанет прилипать ко дну сковородки», – читаю я.

А?

Как что-то может не прилипать ко дну сковородки, если это «что-то» – сгущенное молоко? Оно что, рассеется как облачко или что-то в этом роде? Как по волшебству?

Кухня медленно наполняется сильным ароматом шоколада.

Ликующая улыбка расплывается на моих губах. Получается. Мне удалось не испортить стряпню Пэ-Эс. Если я буду особенно осторожна, например, буду следовать инструкциям, как при решении математической задачи, думаю, я смогу приготовить эту штуку.

Сковородка внезапно шипит на меня.

Я пораженно моргаю.

Кажется, рановато я раздухарилась.

Я пытаюсь выключить плиту, но вместо этого пламя усиливается. Мне требуется всего мгновение, чтобы повернуть ручку в другую сторону, чтобы уменьшить температуру, но уже слишком поздно. Смесь для бригадейро, прилипнув к стенкам сковороды, начинает чернеть и покрываться трещинами, и сколько бы я ни скребла ее ложкой, к прекрасному шоколадному аромату добавляется запах горелого.

Я в панике смотрю на дверь, молясь, чтобы Пэ-Эс вернулся. Мое сердце бьется в такт с музыкой, которую он оставил играть в фоновом режиме, и я помешиваю быстрее, пытаясь отлепить смесь или что там еще означает «отлепить», прежде чем все это подгорит.

Я выключаю плиту, хотя и не уверена, готово это блюдо или нет, и беру тарелку, чтобы начать перекладывать булькающую, плюющуюся смесь для бригадейро, пока я не испортила все окончательно. Но сковородка тяжелая, а я ненадежно ухватилась за ручку левой рукой. Запястье начинает сводить судорога.

В правой руке я держу тарелку, которая становится все более горячей из-за дымящейся смеси бригадейро, которую я в нее выкладываю.

Я ставлю сковородку на плиту и в отчаянии поворачиваюсь, чтобы поставить тарелку на стол, из-за чего немного бригадейро проливается мне на руку. Я чертыхаюсь от внезапной боли и инстинктивно выпускаю из пальцев та- релку.

И смотрю, как она падает, как в замедленной съемке, и разбивается у моих ног. Бригадейро разлетается в разные стороны.

Мое зрение затуманивается от слез. Я устроила полную катастрофу!

Я поворачиваюсь, чтобы взять тряпку, но натыкаюсь бедром на ручку кастрюли, сдвигая ее в сторону, и оставшийся бригадейро выплескивается на горячую конфорку, пузырясь и дымясь.

– О господи!

Сдерживая слезы, я опускаюсь на колени, чтобы вытереть пол тряпкой, прежде чем вернутся остальные. Моя рука пульсирует и покраснела, но я не обращаю внимания на боль.

– Что случилось? – возникает из-за прилавка Педро. Я и не заметила, как он вернулся.