Читать книгу Звёздная дверь - - Страница 3

После того, как миссис Сонг заполнила договор, предоставленной Линдой, я предложила подвезти её домой, и она с удивлением согласилась. С моей же стороны это было не только жестом любезности – в первую очередь я посчитала разумным осмотреть личные вещи Эндрю, равно как и место, где егопоследний раз видела живым супруга.

Чета Сонгов обитала в Хиллсе, районе с престижной застройкой для крайне зажиточных горожан. О некоторой «условности» их достатка говорило то, что дом, в котором они жили, находился почти на самой границе Хиллса и рабочего центра. Добираться туда было не самой простой задачей, и только к часу дня я припарковалась на гостевой стоянке перед особняком в федеральном стиле.

Сам дом, тем не менее, впечатлял. Двухэтажный, выполненный из тёмно-красного кирпича, с парочкой нелепых греческих колонн по бокам от массивной двери и лепной аркой над входом. По углам скатной крыши высились четыре массивных печных трубы, над двумя из которых даже, к моему удивлению, курился белый дымок. Впрочем, я легко представила горящий камин и горничную, следящую за ним. Такие дома предполагали большие помещения и тяжеловесную мрачную роскошь интерьеров…

Подозрения меня не обманули – просторный холл встретил нас холодной и гулкой тишиной и темнотой. Все окна оказались зашторены тяжёлыми тёмными портьерами.

– Прошу за мной, – миссис Сонг направилась в сторону изящно выгнутой широкой лестницы, ведущей на второй этаж, на ходу избавляясь от перчаток.

– Благодарю, – пробормотала я, оглядываясь по сторонам, не в силах избавиться от ощущения, что за мной кто-то следит.

Украшений здесь было не слишком много, и все вазы, статуэтки и драпировки оказались подобраны весьма стильно. Интересно, Сонги приглашали дизайнера, или всё это – образчик вкуса Эбигейл? Почему-то представить пропавшего главу семейства, выбирающего из каталога всякие побрякушки я не могла.

– Здесь, детектив, – на втором этаже хозяйка остановилась перед массивной дубовой дверью. – Кабинет Эндрю. Следующая дверь по коридору – его спальня…

– Его спальня? – уточнила я. – Вы спали раздельно?

Не то чтобы это было чем-то из ряда вон выходящим, но такие нюансы многое могли сказать о «климате в семье». Вот и сейчас, увидев, как немного печально улыбнулась Эбигейл, я поняла, что с этим были проблемы…

– Да, детектив. После того, как Эндрю вернулся из той злополучной поездки, он выразил желание занять гостевую комнату, чтобы… – женщина слегка нахмурилась, вспоминая. – Чтобы, как он сказал – не обременять меня своим присутствием.

Я с трудом удержалась от грубого присвистывания, но вот поползшую вверх бровь спрятать оказалось сложнее. Миссис Сонг если и заметила это – предпочла не подавать виду, и небрежно указала на одну из дверей – третью по счёту, – на противоположной стороне коридора:

– Если что-то потребуется – я буду в гостиной. Полагаю, вы не хотите, чтобы я путалась у вас под ногами во время поисков?

Я нахмурилась, поскольку настолько откровенное принижение себя начинало раздражать.

– Вообще-то, миссис Сонг, напротив – я хотела бы, чтобы вы присутствовали при досмотре вещей вашего супруга. Я уверена, что вы сможете многое рассказать мне из того, что не может знать никто посторонний.

На красивом лице отразилось лёгкое удивление, словно Эбигейл вообще не верила в то, что может быть кому-то в чём-то полезной, и после недолгого колебания она с готовностью кивнула:

– Как скажете, детектив. Вы желаете начать с кабинета или спальни? Хотя, признаться, я не уверена, что в спальне может быть что-то интересное – Эндрю был строгим апологетом чистоты и порядка, и настаивал на тщательной уборке минимум трижды в неделю, – Сонг незаметно вздохнула, и мне подумалось, что, вполне возможно, у них слуг не было, и домашние дела легли на плечи домохозяйки.

Тоже ничего удивительного, если вдуматься – и забыть на секунду о габаритах помещения.

– Тогда давайте начнём с кабинета, – несколько поспешно кивнула я, подавив непрошенные мысли о том бардаке, который творился в моём собственном жилище.

Ну, то есть, я-то считала, что у меня там царит идеальный порядок и чистота… Но всё-таки есть разница между уборкой раз в месяц, и наведением блеска через день.

Все поверхности кабинета, которые могли быть отполированы и сиять – были отполированы и сияли. Надежды на то, что здесь остались какие-нибудь улики, не было никакой – после последней уборки в кабинет явно никто не заходил.

Убранство же, , оказалось довольно скромным, и, можно сказать, утилитарным. Простой письменный стол, кресло, стеллажи для книг – все выполнено из темного дерева, лакированного до состояния стекла— очень много трудов по праву, некоторые мне даже были знакомы. Значительно меньше художественной литературы – преимущественно классика. Несколько сборников поэзии. У части книг были настолько вычурные и богато украшенные обложки, что становилось ясно – это «подарки».

Вытащив наугад несколько книг и бегло их пролистав, я поняла, что их, безусловно, читали, но делали это довольно аккуратно. Судя по всему, Сонг был не из тех, кто заламывает края страниц или оставляет жирные отпечатки на бумаге. Пометки он также не делал, даже в специализированных изданиях – чем, признаться, грешила порой я.

На столе, кроме набора писчих принадлежностей и простого пластикового телефона ничего не было, вообще. Ни фотографий, ни бумаг, ни, тем более, мусора или следов позднего ужина, к примеру.

За спинкой кресла, зажатый двумя стеллажами, пристроился крупный – где-то по середину груди высотой – сейф, очень и очень солидно выглядящий. Черная матовая краска контрастировала с медной круглой ручкой для ввода числовой комбинации. Попытка повернуть лимб, приложив ухо к поверхности, ничего не дала – серия еле слышных щелчков механизма показала, что замок в сейфе новый, и взломать его с помощью стетоскопа и острого слуха не выйдет.

– Вы знаете комбинацию? – спросила я у Эбигейл, которая всё это время стояла тихо, словно мышка, у края стола и наблюдала за мной.

– Нет, – покачала та головой. – Эндрю никогда не открывал сейф в моём присутствии, да и в целом – был не слишком рад моему нахождению здесь.

– Почему? – я присела у стола, выдвинув один из ящиков наугад, и к, вящей своей досаде, обнаруживая там пустоту.

– Из заботы обо мне. Он не хотел, чтобы у меня болела голова, – настолько нейтральным и ровным тоном ответила мне миссис Сонг, что без особого труда я различила в нём скрытое недовольство.

– Вы склонны к мигреням? – уточнила я, для очистки совести проверяя оставшиеся ящики – с тем же успехом.

– Иногда, – пожала плечами Эбигейл. – Эндрю считал, что это из-за умственного напряжения, и… – она беспомощно повела ладонью, охватив жестом пространство кабинета. – В общем, здесь я могла только убираться.

– А почему тут так мало вещей? – задала я мучивший меня вопрос.

– О, Эндрю очень много времени проводил на работе, – в голосе Сонг прорезалась нотка облегчения – словно она рада была наконец-то ответить что-то кроме «не знаю». – Здесь он, преимущественно, читал по вечерам. Изредка звонил кому-то. Но он очень строго следовал собственному принципу «не тащить работу на дом».

– Не похоже, чтобы это помогало ему больше проводить времени с вами, да? – невесело усмехнулась я.

Женщина отзеркалила мою улыбку и ненавязчиво посмотрела в сторону выхода:

– Мы можем перейти в другую комнату, детектив?

Я же, вновь бросив мельком взгляд на сейф, внезапно задумалась: Сонг, во всей своей маниакальной одержимости работой и отстранённости от семьи, всё же, по словам жены, питал к ней любовь. Так может…

– Скажите, миссис Сонг, а когда у вас день рождения? – поинтересовалась я, подходя к сейфу.

– Что? – стушевалась она, явно не ожидав вопроса, но довольно быстро взяла себя в руки. – То есть… Пятое января.

– Год? – нетерпеливо уточнила я, вновь взявшись за лимб.

– Тысяча девятьсот восьмой, – чуть нервозно откликнулась Эбигейл, и я в который раз позавидовала тому, что в свои годы эта женщина выглядит настолько моложе.

Увы, мои чаяния не оправдались – в какой бы вариации я не выставляла дату рождения миссис Сонг, ригель замка так и остался заблокированным. Не помогли также даты рождения самого Сонга и его сыновей. Как и даты их смерти, которые я, вызвав очередной приступ хандры, уточнила у Эбигэйл. От отчаяния я даже проверила дату возвращения Сонга из Тибета – рождение новой жизни? – но и это не подошло.

Решив, что могу провозиться с догадками очень долго, а времени у меня – всё меньше и меньше, я оставила сейф в покое. Позже вернусь к нему, когда соберу чуть больше данных о «пациенте».

Увы, как и предсказывала Эбигейл – в спальне мистера Сонга также не нашлось ничего примечательного, кроме, разве что, старого блокнота в прикроватной тумбочке.

В блокноте же обнаружились стихи.

Я никогда не считала себя знатоком поэзии, но вынуждена была признать, что творения Сонга стоили внимания. Он не стеснялся экспериментировать с ритмом и размерностью, а выбранные им темы варьировались от глубоко философских вопросов бытия, до «банальных» любовных сонетов.

Последнее стихотворение датировалось октябрём сорок седьмого года, и было посвящено, как ни странно, стихии грозы.

Немного поразмыслив, я решила отдать этот блокнот миссис Сонг. Судя по несколько удивлённому выражению на лице, она его прежде не видела.

Комнаты самой Эбигейл я тщательно осмотрела, как и гостиную, но ничего предосудительного или подозрительного найти также не смогла. Очень чисто. Все шляпки – в своих коробках, косметика – убрана в ящички трюмо, в комоде все вещи сложены аккуратными стопками…

«Это же просто невозможно…» – с затаённым внутренним содроганием подумалось мне.

Видимо, из таких аккуратистов и получаются в итоге тихие маньяки. Эбигейл не возразила ни разу, даже когда я сунулась в отделение с нижним бельём, только вежливо и сдержанно комментировала мои «находки». В целом, всё её поведение словно говорило: «вот, смотрите, мне скрывать нечего!». Это могло бы выглядеть подозрительно, если б, чёрт возьми, она не была моим нанимателем.

– Что ж, миссис Сонг, – сказала я, задержавшись у выхода. – Благодарю за содействие.

– Не за что, детектив, – кивнула она. – Я готова помочь вам всем, чем смогу, и… Вы ведь скажете мне, когда узнаете что-то об Эндрю?

Мне понравилось это «когда» – вера клиента в меня всегда была крайне воодушевляющим моментом. Я сдержанно улыбнулась в ответ на её вопросительный взгляд:

– Разумеется. Обязательно буду держать вас в курсе расследования.

После чего, раскланявшись, вышла под нескончаемый сумеречный весенний дождь.

У Сонгов я провела по меньшей мере часа три, и теперь намеревалась посетить место, где Эндрю судя по всему, проводил всё своё время, и, очевидно, жил.

Его работу.

***

Контора «Сонг и сыновья» располагалась в Эджвуде, довольно тихой, но крайне презентабельной его части. Мне удалось добраться туда за какой-то час.

Неплохая всё-таки улочка. Тихая, чистая, не слишком протяжённая и без жилых домов. Все одно- и двухэтажные строения, что располагались здесь, судя по всему, были отданы или конторам типа Сонга, или под магазины, или под офисы других организаций. Множество вывесок, соперничающих друг с другом в стиле и вычурности, строгие окна со шторами-жалюзи перемежались роскошными стеклянными витринами, оформленными в соответствии с демонстрируемым товаром.

По старой привычке я припарковалась за три дома от нужного, как раз напротив одной из таких витрин, принадлежащей симпатичному ювелирному магазину. За стеклом, украшенным завитками золотой краски, на белых подушечках и манекенах были выставлены довольно вычурные, на мой взгляд, украшения. Крупные камни, слишком аляповатый стиль… Впрочем, не то чтобы я могла претендовать на понимание высокой моды.

Я глубоко вздохнула, крепко сжав руль, и, поколебавшись ещё мгновение, всё-таки вышла из машины. Мне нужна была информация о деятельности Сонга, поскольку пока что складывалась довольно очевидная картина похищения конкурентами, или же недовольными клиентами.

Проблема заключалась в том, что для выяснения подробностей я должна была попасть непосредственно в кабинет Сонга, а вот на это уже нужен ордер. И, конечно, я могла бы съездить к Роджерсу в участок, привезти ему «звенящий пакет» и подавить на жалость, но это заняло бы много времени – уж я-то знаю не понаслышке всю процедуру… К тому же, владение и использование ордера мною было абсолютно противозаконным действием. Но мне уже не раз доводилось «заигрывать» с законодательством и иногда даже немножечко заходить за грань дозволенного – что было довольно просто для меня, прекрасно ориентирующейся в этом самом законе.

Оставался вариант «морда кирпичом».

На самом деле, это срабатывало удивительно часто. Люди склонны тушеваться и идти на поводу у того, кто знает – или уверенно делает вид, что знает, – что делает. К тому же, несмотря на все усилия Дэнни, а, может даже, и благодаря им, репутация «бабы-детектива» порой играла мне на руку. Кого-то это забавляло, кто-то мне сопереживал, кто-то подчёркнуто вёл себя так, будто ему без разницы – болтается у меня в штанах что-то, или нет.

В любом случае, попытать счастья стоило. В конце концов, работники Сонга явно должны быть заинтересованы в возвращении работодателя, хотя разводить панику и спекулировать «похищением» мистера Сонга я планировала в последнюю очередь, если только не останется других вариантов.

Аккуратно огибая лужи, я перешла на другую сторону дороги, и вскоре оказалась перед нужной мне дверью, над которой висела массивная и добротная вывеска «Сонг и сыновья». Как раз чёрная, с золотыми витиеватыми буквами и вензелями по контуру. Линда была бы в восторге.

Выглядело это, на мой взгляд, исключительно помпезно и, в равной степени, траурно, сразу же наводя на мысли о ритуальных услугах.

Напротив дверей, на узком парковочном месте, стоял роскошный «кадиллак» семьдесят пятой серии. Дорогое авто, престижное… Возможно, именно о нём и упоминала миссис Сонг, когда сказала, что машина её супруга осталась припаркована у работы.

За стеклом маячила неприветливая табличка «Закрыто». Само собой, не от руки написанная, а из крепкого пластика с глянцево блестящими выдавленными буквами. Недешёвая.

Я опустила взгляд на наручные часы и тихо хмыкнула – пять-тридцать пять. Стоило узнать часы работы раньше, хотя-я…

На окнах конторы были закрыты жалюзи, но сквозь стекло двери я отчётливо видела свет настольной лампы в глубине помещения. Значит, кто-то из работников остался. Возможно, тот самый Гилберт, о котором говорила Эбигейл? Впрочем, мне и секретарша бы подошла.

Решительно взявшись за ручку, мокрый металл которой неприятно охолодил пальцы, я потянула дверь на себя, и та спокойно подалась навстречу, под аккомпанемент мелодичного колокольчика. Конечно, куда же без этого.

Может и себе такой повесить? Хотя я с ума сойду с беготнёй Линды вверх-вниз, и этим постоянным трезвоном.

– Добрый вечер, – поздоровалась я с темнотой, посетовав на то, что не додумалась прикрыть глаза, входя внутрь – чтобы не так сильно ослепнуть.

– И вам того же, – из полумрака раздался развязный баритон, в котором отчётливо слышались насмешливые нотки.

Интересно, это манера такая, или обладателя голоса что-то действительно позабавило?

Я моргнула несколько раз, чтобы быстрее адаптироваться к освещению – в чём мне немало способствовала лампа, прикрытая зелёным пластиковым абажуром, сестра-близнец той, что стояла у меня на столе.

Слева от входа, за небольшим, буквально по пояс высотой, заграждением, располагалось шесть столов, на которых стояли пишущие машинки – надёжные «ремингтоны», аккуратными стопками лежали какие-то бумаги, папки и канцелярские принадлежности. Видимо, здесь работали подчинённые Сонга.

А прямо передо мной, поперёк прохода, ведущего к неприметной двери в противоположной стене, стоял стол, лампа на котором была включена, и из-за которого за мной наблюдал мужчина.

Белый, тёмные волосы, светлые глаза под немного нависающими густыми бровями. Молодой, не старше тридцати явно, хорошо сложен… Даже слишком хорошо для клерка из юридической конторы – разве что он охранник. Но где тогда оружие? Рубашка с небрежно закатанными рукавами открывает крепкие предплечья, а вот плечи, напротив, обтягивает довольно тесно, что сильнее подчёркивается щеголеватыми подтяжками.

Но это не так интересно, как его руки. Точнее, одна рука – правая, которую светлоглазый тип убрал под стол, видимо, когда я зашла, и продолжал там удерживать. Я расценила это как ответ на мой мысленный вопрос про оружие, и взяла на заметку.

В левой же он чинно держал книгу – в твёрдом переплёте, не дешёвое бульварное чтиво, но, судя по оформлению – что-то художественное и, увы, на итальянском, которого я не знала. Судя по всему, я своим визитом прервала процесс поглощения духовной пищи – тогда как его коллеги удалились за пищей материальной и по домам.

– Я могу вам чем-то помочь, мэм? – вновь подал голос предмет моего пристального разглядывания.

– Да, – кивнула я, продолжая с невозмутимым видом смотреть по сторонам, будто бы таблички на дверях не существовало. – Не возражаете, если я сниму пальто? Успело промокнуть – просто отвратительная погода нынче.

– Как всегда в это время года, – покладисто отозвался он, глядя как я довольно по-свойски избавляюсь от промокшей верхней одежды. – Но что-то мне подсказывает, что вы не просохнуть сюда зашли – хотя, пожалуй, я был бы только рад.

Говоря это, мужчина всё же вытащил руку из-под стола, но тут же взял ручку, лежащую рядом с амбарной тетрадью, куда, видимо, вносились данные о посетителях. Я уже решила, что он захочет вписать туда и моё имя, как вдруг его пальцы, удерживающие ручку, пришли в движение, и оно мне совершенно не понравилось. Был в нём некий паттерн, напоминающий о чём-то плохом, но более внятно я объяснить себе эту неприязнь пока не могла, и, моргнув, перевела взгляд на его лицо:

– Моё имя – Долорес Вудворт. Я…

– Частный детектив, – бесцеремонно перебил он меня, с негромким хлопком закрывая книгу и откладывая ту на стол перед собой, зачем-то бросив поверх обложки очень красивую кожаную закладку с причудливым золотистым тиснением.

Очень странное использование закладки. И очень странный атрибут, почему-то совершенно не вяжущийся с внешностью этого парня.

Просвещённого парня, чтоб ему. Интересно, к добру ли эта осведомлённость?

– А что, наслышаны? – нахально поинтересовалась я, ещё раз небрежно скользнув взглядом по окружающим предметам, и…

И почти сразу же наткнулась на тот самый злополучный номер «Таймс», лежащий на тумбочке рядом с его столом.

«Дэнни, ну какая же ты мразь, а…»

Мужчина, проследив мой взгляд, неожиданно широко, но беззлобно улыбнулся:

– Наслышан, начитан… всего понемногу. Вы достаточно известная личность, мадам детектив, хотите вы этого, или нет.

В длинной фразе я наконец расслышала очень лёгкий итальянский акцент, но во внешности не было и намёка на южную кровь.

– В жизни вы привлекательнее, чем на некоторых снимках, – добавил он внезапно.

Тут уже я не смогла удержаться от ухмылки:

– Торшер выглядит привлекательнее, чем я на некоторых снимках, но сочту вашу ремарку за комплимент. И теперь, после обмена светскими любезностями, быть может, вы представитесь?

Только сейчас он изволил встать, продемонстрировав свой рост – выше меня на полголовы минимум! – несколько драматично хлопнув себя по лбу, и, ловко перебросив ручку из правой руки в левую, протянул мне ладонь:

– Филипп Гилмур, мэм. К вашим услугам.

«Надо же, о манерах вспомнил…» – мысленно буркнула я, но руку конечно же пожала.

Горячая и сухая. И рукопожатие крепкое. А на ладони – очень характерные набитые мозоли под указательным и большим пальцами. Знакомые мозоли. Такие никогда не заработаешь, перекладывая бумажки в кабинете. Заодно успела разглядеть в расстёгнутом вороте рубашки две цепочки: одну тонкую золотую, и вторую, набранную из характерных металлических шариков. Армейский жетон? Любопытно.

– И вы, мистер Гилмур?.. – я сделала нарочито-вопросительную паузу.

– Я помощник мистера Сонга, – Филипп вновь широко улыбнулся, и у меня возникло подозрение, что он отметил мою чрезмерную внимательность. – И, прошу вас, зовите меня Фил.

«Фил? Полегче, парень, мы на брудершафт не пили, чтобы допускать такую фамильярность!»

Внутри меня вскипело лёгкое раздражение, но внешне я не подала виду, безмятежно кивнув:

– Хорошо, Фил. Должно быть, миссис Сонг что-то перепутала – она сказала, что помощника зовут Гилберт.

«Или как-то так – она не помнила наверняка!» – добавила я про себя мысленно, но мне было интересно – как среагирует этот тип на упоминание супруги начальника.

Поморщился – досадливо и раздражённо. Ручка дёрнулась, словно живое существо, и от лёгкого движения кисти скрылась в ладони… обратным хватом. Вот что мне это напомнило! Забавы с метательным ножом!

Мне стало несколько не по себе.

– Эта курица вечно забывает, как меня зовут, – проворчал тем временем Фил, вызвав у меня новый всплеск удивления – экий храбрец!

– Вы с ней конфликтуете? – машинально уточнила я, а Гилмур бросил на меня острый взгляд исподлобья – и я поняла, что глаза у него не просто светлые, а с отчётливой прозеленью.

– Это допрос, мадам детектив? – тональность голоса стала ниже, обозначая угрозу.

– Нет, что вы, – как можно дружелюбнее улыбнулась я в ответ. – Коль скоро вы так много знаете обо мне – вам должно быть известно и то, что у меня нет права вести допрос. Все разговоры исключительно на добровольных началах, так что, если не хотите – можете не отвечать.

Мужчина помолчал какое-то время, пристально разглядывая меня, а затем снова улыбнулся, будто ничего и не было, и сел за стол, крайне вальяжно откинувшись на спинку кресла – дорогого и весьма удобного, не чета тому, что стояло в моём кабинете.

– Никаких конфликтов, мадам детектив. Обычная неприязнь к недалёким людям. Миссис Сонг слишком привыкла к тому, что перед ней стелются и лебезят, и любое отношение, отличное от подобного, считает хамством.

Я мысленно примерила упомянутое самодурство к Эбигейл, размышляя над тем, что у меня сложилось противоположное впечатление об этой женщине. Но и Гилмуру мне врать, вроде как, незачем. Однако он мог и заблуждаться, выдавая собственную неприязнь за черту характера миссис Сонг.

– Буду иметь в виду, Фил, – я кивнула ему, и обернулась к общей части зала, в сторону пустующих рабочих столов, спросив. – Сегодня все вышли на работу?

– Кроме мистера Сонга – да. Но Эндрю сейчас отбыл по делам, так что…

Это резануло ухо, и я вновь слегка напряглась:

– Вы зовёте босса по имени? Здесь так принято? – быть может чуточку резковато и «в лоб» спросила я, и мысленно усмехнулась, отметив, как снова скривился Гилмур.

– Оговорился, – буркнул он, досадливо отведя взгляд в сторону, а затем неожиданно беззаботно улыбнулся, глядя на меня снизу-вверх:

– Курите, мадам детектив? – мягко поинтересовался он, вытаскивая из ящика стола пачку довольно дорогих сигарет и приглашающе протягивая мне.

Я чертыхнулась про себя, посетовав на то, как он элегантно ускользнул, и, отрывисто кивнув, вытащила одну из предложенных сигарет и, зажав её во рту, похлопала себя по карманам, вспоминая – в котором из них моя зажигалка.

Перед лицом вспыхнул язычок пламени – в руке привставшего Фила, как у фокусника, появилась бензиновая «Зиппо», и мне ничего не оставалось, кроме как прикурить.

Гилмур повторил мои действия, и, заглянув под стол с другой стороны – не там, где скрывалась рука, – вытащив тяжёлую хрустальную пепельницу, поставил ту между нами.

– Что вы хотите узнать? – деловито поинтересовался он, садясь теперь на край стола в пол-оборота ко мне, и довольно глубоко затянулся.

Я помедлила, также сделав затяжку и отмечая лёгкую сладковатость на кончике языка – интересная марка, надо будет тоже такую взять.

– Миссис Сонг полагает, что её супруг пропал, – осторожно начала я, наблюдая за выражением лица Фила. – Два дня назад. Полагаю, именно тогда он «отбыл по делам»?

Мужчина озадаченно нахмурился и кивнул, деликатно выдохнув дым в сторону:

– Да. Это было в расписании мистера Сонга. Он часто отлучается подобным образом – пару раз в месяц, – он пожал плечами. – С чего миссис Сонг взяла, что Эндрю пропал?

Я отметила повторную оговорку, но не стала заострять на этом внимание:

– Он не позвонил ей, когда добрался на место. Насколько это характерно для мистера Сонга?

Фил покачал головой:

– Совсем не характерно. Он из тех людей, знаете, – сигарета в его руке прочертила алым кончиком витиеватый след в воздухе, – у которых есть привычки.

Последнее слово он выделил особенно, и я кивнула:

– Значит, мистер Сонг – обязательная личность. У вас есть сведения о том, куда он направился?

По лицу Гилмура скользнула тень досады:

– Увы, нет. Я был посвящён не во все дела Эндрю. Точнее, от некоторых мне было недвусмысленно велено держаться подальше, – он криво усмехнулся.

– Понимаю, – я помолчала какое-то время, борясь с желанием начать курить нервно и быстро – слишком хороший табак, чтобы его так растрачивать. – Скажите, а вы не видели здесь такого странного типа?..

Я в общих чертах описала того здорового бородача и несколько ободрилась, когда Филипп утвердительно кивнул:

– Да, он захаживает сюда иногда. Что-то приносит мистеру Сонгу – я не знаю, что. Они говорят в кабинете, – он ткнул большим пальцем в сторону двери, располагающейся справа от входа, над которой висела табличка «Э. Сонг. Юрисконсульт».

Крайне соблазнительный жест, между прочим. Очень хотелось мне оказаться в том кабинете вот прямо сейчас.

– Понятно, – усилием воли я заставила себя вновь посмотреть на Гилмура и успела поймать лёгкую однобокую ухмылку.

– Что ж, тогда стандартный вопрос, Фил, – я докурила и воспользовалась пепельницей по назначению, погасив о её дно окурок. – Кто-нибудь угрожал мистеру Сонгу в последнее время и в целом?

– Разумеется, – негромко фыркнул он. – Клиенты иногда бывают недовольны и любят потрясти звучными именами, грозя разрушить дело Эндрю, но, уверяю вас, «Сонг и сыновья» переживут не одно такое потрясение.

– Почему? – признаться, я несколько опешила от такой отповеди.

– Потому что количество благодарных клиентов, обязанных Сонгу своим благополучием и благосостоянием – сильно выше, чем разочарованных, – Фил пожал плечами.

– Не нужно «много», Фил, – погрозила я пальцем, давая понять, что ловить меня на таком глупо. – Достаточно одного, но хорошо замотивированного.

– В таком случае – нет, мадам детектив, – мужчина невозмутимо посмотрел на меня. – Ему никто не угрожал в последнее время.

Я раздражённо поджала губы, отвернувшись от него, и снова окинув взглядом помещение.

– А работники? Может, у него были с кем-то особые отношения?

– В этом курятнике? – непочтительно фыркнул Гилмур. – Нет.

– На стороне? – предположила я.

– Нет, насколько мне известно, – вновь отрицательное мотание головой.

Да что ты будешь делать!

Я вновь посмотрела на кабинет, а затем придала лицу скорбно-разочарованное выражение:

– Что ж… Досадно, но объяснимо. Полагаю, больше информации я могла бы найти среди личных вещей мистер Сонга – миссис Сонг сказала, что он здесь практически жил, – но… – я печально развела руками.

– Но у вас нет ордера… А даже если бы и был – вам бы он не помог, – с толикой лёгкого превосходства закончил мою фразу Гилмур.

– Вы правы, Фил, – отведя взгляд в сторону, я в задумчивости побарабанила пальцами по столешнице. – Выходит, стоит обратиться в полицию, нагнать сюда «значков» с соответствующими полномочиями…

Искоса я отметила, как мужчина скривился, словно от зубной боли, и довольно усмехнулась:

– Но можно это решить и полюбовно. Да, Фил?

Тот сощурился, беззвучно пожевав губами, словно проглотил ругательство, но в глазах его мелькнуло нечто, похожее на уважение.

– Ладно. Но, без обид, детектив – под моим надзором. Идёт? – спросил он, подбросил ручку и, ловко её поймав, вернул в стаканчик с писчими принадлежностями. – У вас есть примерно час, прежде чем мне придётся закрыть контору и отбыть… по делам.

«Ха! Выкуси!»

– Разумеется, – я кивнула с достоинством и любезным жестом указала на дверь. – После вас.

Филипп пробормотал что-то подозрительное похожее на «шельма!», но слишком тихо, чтобы на это имело смысл реагировать. После чего вытащил из кармана кольцо с единственным ключом, и, наконец-то, впустил меня внутрь кабинета Сонга.

За дверью с большим молочно-мутным стеклом расположилась комната, едва уступающая по размеру «рабочему» пространству.

Тон кабинету задавал огромный деревянный стол того типа, который любили многие бизнесмены, пытающиеся казаться очень важными и очень состоятельными. Этот факт был весьма двояким: с одной стороны он мог характеризовать самого Сонга, а с другой – лишь его желание соответствовать ожиданиям клиентуры. За столом громоздилось тяжелое кожаное кресло, роскошное, если не считать нескольких неявных потертостей тут и там и ненавязчивого чехла на сиденье. За спинкой кресла было окно, закрытое плотными портьерами. По расположению дома понятно, что окно это выходит в переулок, заметно менее презентабельный, чем улица, и толку от него немного – разве что использовать его, как запасной выход… Хотя, судя по присохшей в уголках рамы краске, это окно не открывали никогда.

Я прошлась по помещению, медленно поворачивая голову из стороны в сторону, во многом полагаясь на любимое мной периферическое зрение. Всякие важные мелочи, царапины, оброненные улики и всякие подозрительные тени, как правило, оказывались замечены именно таким образом.

В кабинете также нашлись сейф, несколько стеллажей красного дерева для книг, между которыми на стене висел календарь на год с множеством пометок красным карандашом, и ряд металлических картотечных шкафов с ящиками, выделявшийся на фоне общей помпезности серой, местами облупившейся на углах, краской.

Остановившись перед календарём, я нахмурилась. Сходу в глаза бросился определённый паттерн отметок, которому явно следовал Сонг: через каждые две недели пятницы и субботы были обведены рамками, но подписей не имели.

Пропал он как раз-таки в пятницу, седьмого апреля. И этот день, что характерно, также был обрамлён в календаре. А вот суббота – нет.

– Дайте угадаю, – покосилась я в сторону маячившего поодаль Гилмура. – С загородными друзьями Сонг встречался ближе к выходным, да?

– А? – мужчина подошёл поближе, посмотрев мне через плечо, и неожиданно криво усмехнулся. – Ах, это. Да, можно и так сказать.

– Можно? – переспросила я, пристально посмотрев ему в глаза. – А поподробнее?

Филипп помолчал какое-то время, а затем, поморщившись, развёл руками:

– Это график свиданий миссис Сонг с её любовником, Фергюсом.

Я моргнула, в первое мгновение решив, что ослышалась. После этого присмотрелась к Филу внимательнее, чтобы понять – не шутит ли.

– Вы сейчас серьёзно?

– Абсолютно, мадам детектив, – с каменным лицом кивнул он. – У Сонга есть пунктик на планировании всего – кроме, пожалуй, семьи. И, насколько я понял, обнаружив некоторые перемены в отношениях супруги и друга, он решил ничего не менять. Даже, как видите, организовал им возможность для встреч.

Я помассировала переносицу, этой нехитрой манипуляцией пытаясь уложить в голове новые полученные сведения. Чертовски важные, между прочим, сведения! Кое-что они проясняли, в том числе и в отношении поведения Эбигейл – эти её взгляды и вздохи… Но, увы, вносили они намного больше сумятицы.

– То есть, несколько лет Эндрю Сонг, помимо встреч с клиентами и их представителями, планировал адюльтеры своей жены, – медленно проговорила я, постучав ногтем по одной из «пустых» ячеек.

– Да. Иногда он звонил ей прямо из этого кабинета, говоря, что уезжает к друзьям, и оставался работать на все выходные, зная, что «милая Эбби» тут же наберёт ухажёра, и тот прискачет к ним домой, – Фил говорил это всё уже без намёка на улыбку – только с каким-то сдержанным… отвращением?

– Осуждаете? – небрежно поинтересовалась я.

– Есть немного, – спокойно пожал он плечами. – Это не мужское поведение.

С этим я поспорить не могла – тактика, выбранная Сонгом, была, мягко говоря, нестандартной. Почему Сонг, зная об интрижке жены, не развёлся? Почему продолжал вести дела с Фергюсом – как ни в чём не бывало?

– Давно вы об этом знаете? – я повернулась к Филиппу.

– Где-то пару лет, как, собственно, устроился сюда помощником, – он спокойно смотрел в ответ, не пытаясь отвести взгляд.

Я задумалась, бессознательно сунув руку в карман брюк и вытащив оттуда портсигар, но не стала доставать сигарету – просто вертела в руках.

Вода точит камень, и какую бы «удобную» модель поведения для себя Эндрю Сонг не выбрал – подсознание вполне могло подгадать момент для своеобразной подставы, и эта бомба замедленного действия могла взорваться сейчас. Попрощался с женой, как обычно, выехал куда-то в укромное место, и там пустил себе пулю в висок. Вполне рабочий сценарий.

И судя по тому, как забеспокоилась Эбигейл – она тоже подозревала что-то такое. Ощущала свою вину? Как забавно, однако… Я-то изначально предположила, что это Сонг сбежал к любовнице, а всё оборачивается совсем иным образом.

– Значит, можно предположить, что минимум два года Сонг провёл в достаточно серьёзном нервном напряжении, поскольку подобное явление, – я кивком указала на календарь, – нормой назвать нельзя, тут вы правы. Скажите, он не проявлял склонности к депрессиям? Может, суицид?

Гилмур, всё это время неприкрыто пялившийся на меня, быстро моргнул и, подняв руку, растерянно почесал загривок.

– Сложно сказать, мадам детектив, – я уловила в низком голосе лёгкую озадаченность. – Я бы назвал Эндрю депрессивным мужиком, но вот самоубийство… Нет, мне так не кажется.

– Ладно, – его слова меня не особо убедили, но не потому, что я подозревала Фила во лжи, а потому что у меня не было причин доверять его способностям разбираться в людях.

Отложив в мыслях детали нашего разговора, я подошла к столу с целью хорошенько изучить всё, что лежало сверху и внутри этого «делового гиганта».

На столе лежала стопка аккуратно сложенных бумаг, видимо, на подпись, верхняя из которых была датирована вчерашним днем. Также там расположился набор письменных принадлежностей, пресс-папье которого весом могло поспорить только с бесполезностью в век шариковых ручек. Граненый графин, накрытый вместо пробки перевернутой стопкой, был полон. Судя по цвету и запаху – виски, довольно неплохой, кстати.

По центру, перед глазами сидящего за столом человека, расположились три рамки с фотографиями – худощавого мальчика лет тринадцати, крепкого молодого человека едва за двадцать, и супружеской четы Сонгов. Судя по слегка захватанному пальцами стеклу – первые две мистер Сонг любил брать в руки, особенно ту, на которой был изображён старший сын.

Я же взяла посмотреть поближе ту, на которой красивую и уже знакомую мне женщину, Эбигейл, обнимал поразительно невзрачный мужчина. Лысоватый, с плоским и невыразительным лицом, явно страдающий от избыточного веса. Рядом с женой Сонг выглядел крайне блёкло.

Я аккуратно отогнула язычки, удерживающие заднюю стенку рамки, и вынула фотографию. На обороте значилась надпись: «Э. и Э. Сонг, 06.12.52». Положив фотографию на стол, я также извлекла обе оставшиеся. На задней части, кроме имён, также значились даты – по две на каждой… Рождения, и, очевидно, смерти.

Меня передёрнуло от иррационального чувства – будто коснулась надгробий, но быстро взяла себя в руки. Сентиментальность – не так черта, которую стремишься сохранить в себе, выбирая подобную профессию. Но и зачерстветь окончательно я себе не позволяла.

Когда неуютное ощущение отступило, что-то кольнуло мое внимание, заставив еще раз вглядеться в цифры. Дата гибели Томаса расходилась с той, что мне назвала Эбигэйл. Не сильно – на пару дней, но всё же.

– Интересно, – пробурчала я себе под нос.

Фил повернулся, глянув через плечо.

– Нашли что-то, мадам детектив? – в его голосе промелькнул лёгкий интерес.

– Да, дата не совпадает с показаниями миссис Сонг. Мистер Сонг никогда не рассказывал ни о чем подобном? – я показала ему оборот фотографии.

– Это у старшенького? – Фил хмыкнул, приглядываясь. – Могу предположить, что миссис Сонг запамятовала или перепутала что-то…

– У вас есть дети? – немного резче, чем планировала, спросила я, пристально посмотрев на Гилмура.

Тот несколько стушевался – скорее, из-за вопроса, чем взгляда, и лицо у него стало довольно типичным для мужчины, который не уверен в ответе:

– Э-э, нет, детей нет, – озадаченно протянул он. – А при чём тут это?

– При том, что, если бы были – вы могли бы знать, что дату смерти ребёнка «запамятовать» или «перепутать» сложно, – припечатала я, вновь опуская взгляд на фотокарточку и размышляя над этой незначительной разницей в днях.

Филипп помолчал какое-то время – вероятно, размышляя над моей сентенцией, а затем задумчиво проговорил:

– Года два назад Эндрю просил свести его с кое-какими друзьями в армейских кругах, хотел что-то уточнить об операции в Японии. Это ж там Томас погиб? Может, выяснил что-то.

– Друзья в армейских кругах? – я слегка приподняла бровь, вспоминая цепочку от жетона. – Вы служили?

Гилмур вновь взял паузу, сверля меня пристальным взглядом, после чего нехотя буркнул:

– Корея, пятьдесят третий, – и с этими словами отвернулся, обозначая, что пускаться в подробности он не намерен.

А я не настаивала, догадываясь, что ему эта тема неприятна. Несмотря на то, что неразумно было перекладывать вину за произошедшее на обычных вояк, тем не менее всегда находились те, кому достаточно было просто услышать «Корея», чтобы сходу заклеймить человека «военным преступником».

Я переместилась за стол, желая заглянуть в ящики, но стоило мне потянуться к верхнему из левого ряда, как Гилмур, будто бы и не глядевший в мою сторону, с некоторым нажимом проговорил:

– Слева ничего интересного нет, мадам детектив. Можете осмотреть центральное отделение, и ящики справа.

– Могу я узнать?..

– Нет, – отрезал Фил, и по его тону я поняла, что спорить бесполезно.

Проглотив ругательство, я мило улыбнулась, подняв раскрытые ладони, безмолвно говоря «сдаюсь», и переместилась вправо.

И вот тут меня ждал сюрприз, поскольку, попытавшись открыть верхний ящик, я обнаружила, что он заперт. А при ближайшем рассмотрении выяснила, что для каждого из ящиков предполагался собственный ключ, причём, судя по форме скважин – не самый простой!

– Неплохо, – прокомментировала я, подняв взгляд на Гилмура. – У вас есть ключи?

– Нет, – покачал головой тот. – И, предваряя ваш вопрос – я не из вредности так говорю, у меня их действительно нет. Сонг всю связку с собой таскает.

– Вы поэтому меня сюда так легко пустили? – я даже слегка разозлилась.

– Ну, если для вас, мадам детектив, это непреодолимая преграда – тем хуже для вас.

Мать твою, он ещё и издевается!

– У меня есть методы решения подобных проблем, – огрызнулась я. – Но не уверена, что вы им обрадуетесь.

– А вы попробуйте, – приглашающе развёл этот наглец руками и широко улыбнулся. – Если вас что-то смущает – я даже отвернуться могу.

Сказав это – он действительно развернулся лицом к двери, скрестив руки на груди и словно предлагая полюбоваться собой с такого ракурса.

«Позёр…» – фыркнула я мысленно, но мешкать не стала – коль скоро мне предоставили такую возможность.

Я уже упоминала о заигрывании с законом? Так вот, набор отмычек, который я без зазрения совести носила с собой, был уже не заигрыванием, а самым настоящим глумлением над Фемидой. Но иногда, ради благого дела, я готова была пойти и не на такие недостойные действия…

Вытащив непромокаемый свёрток, я развернула его на полу, и, подобрав несколько подходящих «крючков» для сувальдных замков, приступила к делу.

Воцарившуюся тишину нарушало только тиканье настенных часов, да негромкое металлическое пощёлкивание, издаваемое моими инструментами.

Первый замок поддался довольно легко – не больше пары минут ушло на то, чтобы дождаться заветного щелчка, и провернуть самодельный «ключик». Внутри оказалась массивная, почти во весь ящик, шкатулка, внутри которой лежал новенький, полированный и сверкающий хромом, револьвер .38 калибра. Шесть патронов дисциплинированно лежали в пазах в бархатной форме, явно изготовленной под это оружие и эти снаряды. Еще с десяток валялись россыпью по всей внутренности шкатулки.

Находка меня, с одной стороны, разочаровала, а с другой – порадовала. Захоти Сонг стреляться – с большей долей вероятности он вооружился бы своим пистолетом, а тот вот, передо мной лежит, нетронутый и даже со следами заводского масла. Конечно, нельзя исключать, что он мог выбрать иной способ расстаться с жизнью, так что эту версию я отбрасывать пока не стала.

Со средним ящиком я повозилась подольше – там предполагался ключ с парной бородкой типа «бабочка», – но и ему пришлось сдаться.

Здесь улов оказался, с одной стороны – беднее, а с другой – добавил ещё одну неприятную черту к портрету Сонга.

– Хм-м, Фил, а вы в курсе, что ваш начальник «Гарри» по вене пускает? – спросила я, разглядывая содержимое шкатулки, которая нашлась в глубине ящика, за пустой бутылкой из-под скотча.

В ней слегка в беспорядке были сложены спиртовая горелка, несколько стеклянных шприцев, тонкий кожаный ремешок с пряжкой, початая пачка ваты и маленькое, как раз под размер горелки, металлическое блюдечко.

– Чего?! – Гилмур с несколько обалдевшим видом обернулся, и я с готовностью продемонстрировала ему находку.

– Кажется, у мистера Сонга проблемы? – глядя на то, с какой неприязнью мужчина смотрит на шприцы, я испытала некоторое внутреннее удовлетворение.

Героин – дрянь редкостная, и один из худших, на мой взгляд, способов превратить мозги в кашу, а жизнь – в полное и беспросветное дерьмо. При всём, с точки зрения родных, легкомысленном отношении к жизни и риску, я всё ещё относила подобные методы побега от реальности к абсолютно неприемлемым.

– Возьму на заметку, – пробормотал тем временем Фил, хмурясь и озадаченно потирая подбородок.

– Ну да, прочитайте ему лекцию, погрозите пальчиком, – быть может, излишне ядовито сказала я, закрыв крышку шкатулки и убирая ту назад, в ящик.

– Уверяю вас, мадам детектив, с мистером Сонгом обязательно будет проведена воспитательная работа, когда вы его найдёте, – сдержанно парировал Гилмур, и я мысленно приписала ему пару лишних баллов – за находчивость.

Самый нижний замок, закономерно, доставил больше всего хлопот. Время уже поджимало – я то и дело бросала взгляд на наручные часы, и от этого раздражалась сильнее. Щелчок – вхолостую. Щелчок. Щелчок…

Щелчок… есть! Я потянула на себя ящик, подивившись тому, насколько он тяжелее предыдущих.

Что оказалось совсем неудивительным – под завязку он был забит совершенно разнокалиберными бумагами, записками, клочками, салфетками… Даже пустая записная книжка нашлась, сиротливо приютившаяся сбоку.

Когда я её открыла, на колени мне выскользнула кожаная книжная закладка с золотым тиснением, очень напоминающая ту, что я недавно видела у Фила. Множество золотистых линий пересекались под причудливыми углами, образуя какую-то странную геометрическую фигуру, наводящую на неприятные мысли не то о сатанизме, не то о каббале.

– Забавно. Ваше? – помахала я закладкой над столом, но Гилмур глянул лишь мельком.

– Да. Новогодний презент, – нехотя проговорил он, после чего вновь отвернулся, с лёгким сарказмом добавив: – Вижу, Сонг оценил его по достоинству.

Я повела бровью, убрав закладку ящик, и закопалась в его содержимое. Ворох листов с пометками и размашистыми, «на скорую руку» записями карандашом – тоже стихи, как ни странно. Вот только эти были гораздо, просто в разы хуже, чем те, что я нашла в блокноте в спальне Сонга. Как будто разные люди писали, хоть почерк и один. Часть этих листов была смята или разорвана, но разглажена или склеена по изнаночной стороне. Покопавшись в этом оплоте нерешительности, я внезапно обнаружила пожелтевший от времени чек «За услуги. На имя: Р. Чекванапутри. Сумма: $2500».

Я уставилась на надпись, стиснув в руке бумажку, и у меня в голове, словно на проигрывателе, раздался неуверенный голос Эбигейл: «Невыговариваемая фамилия. Чех… Чекван… что-то восточное».

– Ага… общий знакомый, значит, – пробормотала я себе под нос, и поднялась, аккуратно задвинув ногой ящик стола.

Чек я спрятала в карман, после чего бросила взгляд на часы. Без десяти семь – времени в обрез.

– Фил, а, кстати, в чём вы помогаете мистеру Сонгу? – спросила я негромко, и в манере, которую изжить не смогла никак, и которая безошибочно выдавала моё прошлое сведущим людям, опёрлась широко разведёнными руками о столешницу.

Гилмур развернулся, и, судя по напрягшимся плечам и еле заметной судороге неприязни на лице – я попала в точку. Вот оно, голубчик. Был «по ту сторону» закона, как пить дать, и я готова поклясться – что не раз.

«Всё так, парень. То, что я не имею права вести допрос – не значит, что я не умею», – мысленно оскалилась я.

– Консультант, – размыто и кратко ответил мужчина, судя по всему – взяв себя в руки и почти отзеркалив мою позу.

– И в какой же сфере вы его консультируете, Фил? – я продолжала давить, размышляя над тем, как интересно строится наша беседа, и над теми особенностями, которые я успела подметить за время общения с ним.

– Уголовной.

Во-от, снова они, эти вибрирующие нотки угрозы. Не знаю, почему это так радовало, но ничего поделать я не могла – видимо, Роджерс не зря называл меня адреналиновым наркоманом. Закуситься с кем-то, полезть куда не надо, спровоцировать – всегда пожалуйста. Всё ради того, чтобы получить хоть кроху дополнительной информации.

Боевая подготовка, явная любовь к холодному оружию, навыки «медвежатника», вальяжная и надменная манера общаться, явные сложности с законом – пускай и в прошлом… Я руку готова была дать на отсечение за то, что Филипп Гилмур – надзиратель, или «крыша», но уж совсем никак не «личный помощник».

Незаметно для себя прикусила нижнюю губу, с прищуром глядя на дверь, а затем, спохватившись, перевела взгляд на Фила. Ну что ж, пойдём ва-банк?

– На кого вы работаете? – подпустила в голос немного стали, заметив краем глаза, как перекатились бугры мышц на плечах Фила, когда он повёл ими, и мысленно приготовилась отхватить по лицу. – Марино? Ванделли? Арчибальд?

Я наугад перечислила самых крупных «игроков» на криминальной арене нашего славного города, не упомянув докеров только потому, что никто в здравом уме не станет с ними сотрудничать.

Гилмур внезапно усмехнулся, протяжно посмотрев мне в глаза, а затем выпрямился, заложив большие пальцы за край кожаного ремня:

– Ванделли.

Я кивнула, мысленно снова выругавшись – вот как знала. Где крутятся большие деньги – без мафии точно не обойтись. Пока в Чикаго расцветало дело Капоне, здесь появились аж две мафиозных семьи – Ванделли и Марино. Их взлет прошел незаметно для окружающих, в темных подворотнях и за зашторенными окнами кабинетов, а когда обыватели впервые услышали эти фамилии, длинные итальяно-сицилийские пальцы уже были запущены в почти каждый аспект жизни города.

Семьи поделили город малой кровью, четко разграничив сферы интересов. Они, к досаде и радости полиции, довольно четко придерживались правил мафиозного мира – не выносили сор из избы и не скупились на взятки, так что иметь дело с ними было трудно с точки зрения «служить и защищать», но полезно для кошелька. Они же сумели загнать весь прочий бандитский сброд в район речных доков, откуда он периодически пытался выбраться, пополняя статистику арестов и задержаний и не давая никому расслабиться.

Все было относительно хорошо – по крайней мере, поддерживалась видимость баланса, – пока года четыре назад не вынырнул из ниоткуда некий Арчибальд, невероятно быстро сколотивший многочисленную и хорошо вооруженную банду. Его люди входили в кабинеты, выбивая двери, комиссары полиции сменялись один за другим, уходя в отставку прямиком на кладбище, а жену и детей мэра трижды похищали, когда Арчибальду нужно было что-то от официальных властей.

Его действия пошатнули многолетнее равновесие и разбередили, в том числе, конфликт Ванделли с Марино, а его методы сильно сбили высоко задранную планку «цивилизованного» бандитизма, если так можно сказать. С тех пор темная сторона города находилась в состоянии беспокойной борьбы, иногда расцветающей вспышками очередей «томпсонов».

– А вы в этой схеме где? – я приглашающе повела ладонью в его сторону.

– Наблюдаю. Прикрываю, по необходимости, от нежелательных личностей, которые могут навредить маленькому, но чрезвычайно полезному бизнесу мистера Сонга, – Филипп пожал плечами, продолжая сверлить меня пытливым взглядом.

– И что вы думаете по поводу его исчезновения? Могут это быть… конкуренты? – я иронично приподняла бровь, мысленно погладив себя по головке за догадливость.

– Мы работаем над этим, мадам детектив, – мягко сказал Гилмур, после чего демонстративно постучал пальцем по запястью, где угадывался еле заметный светлый след от ремешка. – Но мы, однако, задержались.

– Да, мистер Гилмур, – кивнула я, отметив, как мужчина поморщился. – Благодарю за содействие. Обязательно дам вам знать, если что-то выясню.

– Буду рад, мадам детектив, – Филипп учтиво кивнул, а затем непринуждённо поинтересовался. – Кстати, как насчёт поужинать?

Я аж опешила на секунду от такого предложения.

– Так вы же сами сказали, что вам необходимо отбыть по делам…

– Это не займёт много времени, уверяю вас. Но если вы ранняя пташка – могу предложить угостить вас ланчем завтра, – Гилмур и не подумал тушеваться, стоя у дверей и чуть заметно покачиваясь с носка на пятку.

В голове сразу вспыхнул десяток ответов, расположенных на оси агрессии от «Вы в своём уме?» до «Нет, спасибо», но я сдержалась. Сколько угодно можно было ненавидеть мафию, их подходы и методы, но открыто хамить и гневить, не имея туза в рукаве – чистой воды самоубийство.

Осторожно улыбнувшись, я убрала отмычки в чехол, и, завязывая шнурок, небрежно пожала плечами:

– Боюсь, сейчас у меня напряжённо со временем. Очень жаль, но…

– Я подожду, пока у вас появится время, – в ухмылке, расцветшей на лице Филиппа, отчётливо читалось ехидство.

Мысленно досчитав до трёх, я притворно-грустно вздохнула:

– Не люблю загадывать слишком далеко. Всякие непредвиденные обстоятельства бывают, сами понимаете.

«Мужик, соберись, я тебя второй раз отшиваю!»

– Понимаю, конечно. Но я не загадываю, а планирую. Обещаю, что буду пристально следить за ведением дела, мадам детектив, – невозмутимо кивнул он, после чего широким жестом указал на дверь. – Прошу.

Я едва сдержала раздражённое шипение, и, сохраняя достоинство, покинула кабинет.