Читать книгу Заклятие - - Страница 3

Месяц пролетел практически незаметно. За бесконечными контрольными, курсовыми и рефератами я совершенно не заметила, как с деревьев слетели последние листья, а воздух совсем промерз.

Анджей, Даниель, Марк, а также Лиза и Ксандр вели себя тише воды ниже травы.

После того злосчастного ужина с мамой, когда мне пришлось проводить выходные без Анджея в компании бесконечных книг и Интернета, они вернулись со своей непонятной «разведывательной вылазки» довольно подавленными.

Когда в понедельник в университете я попыталась узнать, в чем было дело, все их ответы оказались довольно уклончивыми.

Анджей постоянно твердил, что все хорошо, а мне совершенно не о чем беспокоиться. За Лизой и Марком наблюдать было сложнее, так как они учились на другом факультете, а перед зимней сессией у них было не меньше проблем, чем у нас на нашем. Ксандр стал заметно чаще пропускать занятия, а Даниеля и вовсе стала заменять наша деканша.

Сегодня была среда, а на душе было невероятно паршиво. До конца семинарской недели оставалось еще два дня, а настроения что-то учить не было никакого. Анджей еще вчера вечером предупредил меня о том, что сегодня его в университете ждать не стоит, а это означало, что день будет тянуться еще медленнее. Радовал лишь тот факт, что сегодня должно было быть всего два семинара и одна лекция, а мою курсовую работу все же утвердили два дня тому назад. Вечер обещал быть свободным.

Выйдя из метро, я плотнее запахнула полы своего черного шерстяного пальто и поправила уже успевшую почти полностью сползти с плеча кожаную сумку. Снова начинал накрапывать дождь, и я прибавила шагу.

Спустя добрых десять минут я наконец-то добралась до университета, и мои ноги резво взбежали вверх по ступеням.

Сдав вещи в гардероб, я с неохотой потопала к лестнице. До начала пары оставалось еще достаточно времени. Щеки и уши противно саднило. В следующий раз нужно было однозначно запастись чертовой шапкой.

«Интересно, что они так усердно от меня скрывают? − размышляла я про себя, − Даже Полина молчит как рыба. А ведь это ей совершенно не свойственно… Что, если Мюллер и Клан опять вернулись? Что, если ребятам и мне прямо сейчас грозит смертельная опасность?!».

Я даже не заметила, как легко преодолела пять лестничных пролетов. До заветной цели оставалось преодолеть еще два.

«Нет! − ни на секунду не успокаивался внутренний голос, − Анджей и ребята ни за что не стали бы скрывать от меня такую новость! Они, конечно же, обо всем рассказали бы! Ведь я − «основная мишень» в конце концов!!!».

Я, наконец, закончила свое «восхождение» и теперь резво шла к аудитории по просторному коридору. Мысли о ребятах полностью захватили меня. Я резко выпорхнула из-за угла и даже не заметила того, кто в этот самый миг двигался мне навстречу.

− Привет! − раздался до боли знакомый, слегка грубоватый голос.

Я резко вздрогнула от такой неожиданности и замерла.

Передо мной стоял Эдуард. Мы с ним не разговаривали с момента летних каникул. Тогда, в Праге, он приказал своим подручным − Руслану и Владу избить Анджея, а сам − дважды пытался меня изнасиловать. Тогда ему помешал Киан − верный помощник и личный «ассассин» Рихарда Мюллера, а точнее, его охота за мной. Руслан и Влад погибли, а Эдуард отделался… легкой амнезией.

− Оставь меня в покое! − прошипела я и резко дернулась в сторону. − Нам с тобой не о чем говорить!

Я прибавила шагу.

− Амелия, пожалуйста, прошу, выслушай меня! − не отставал мой бывший, − Я просто хочу поговорить, и все!!!

− Ты уже несколько раз пытался «просто поговорить»! − истерически протянула я и яростно ткнула в его сторону указательным пальцем, − На сей раз хватит! Радуйся тому, что я не заявила на тебя в полицию!!!

− Амелия, пожалуйста, прости меня!!! Мне так жаль!!! Я не хотел сделать тебе больно, − уже тише прошептал он. − Пожалуйста, дай мне всего лишь минуту, и я обещаю, что после оставлю тебя в покое! Прошу, только одну минуту… Что ты теряешь? Мы ведь у всех на виду!

Я пристально всмотрелась в его темно-зеленые глаза. За эти месяцы Эдуард сильно изменился. Его темно-русые волнистые волосы сменились стрижкой, некогда мускулистые руки превратились в тонкие плети, а милая кривоватая ухмылка − в непроницаемую маску. По университету ходили слухи о том, что его родители на грани развода, а та самая Мари, ради которой он когда-то меня бросил, нашла себе другого спутника жизни − постарше и побогаче.

Нет, о том, чтобы простить Эдуарда не могло быть и речи, но вид у него был настолько жалким, что я все же решила согласиться на этот проклятый разговор.

− Хорошо, − тихо пролепетала я. − Я тебя выслушаю, но позже. Давай встретимся в библиотеке после занятий.

Эдуард пристально разглядывал носки своих ботинок и ответа давать не спешил.

− Послушай, это нужно тебе, а не мне! − протянула я, раздосадованная его нерешительностью. − Эдуард, если тебя это не устраивает…

− Нет-нет!!! − замотал он отощавшими руками. − Я согласен, просто…

− Ну, что еще? − протянула я, поправляя сползший с плеча свитер.

− Мне кажется, Анджей будет против этого…

Я почувствовала, как сердце в груди беспокойно заколотилось. Мне был невыносим тот факт, что он так спокойно мог произнести имя Анджея, учитывая тот факт, что он пытался его убить и при этом не знал о его «второй сущности». Если бы Анджей был человеком, то у него были бы все шансы на то, чтобы погибнуть от рук верзил Эдуарда.

− Прошу, не произноси его имя! Ты же понимаешь, что это неуместно?

Повисла пауза.

− Амели, мне очень-очень жаль… − прошептал Эдуард пару мгновений спустя.

В горле уже предательски стал нарастать ком. Мама не раз говорила мне о том, что я слишком чувствительна. Несмотря на все произошедшее, мне было в чем-то жаль Эдуарда, а именно потому, что он настолько деградировал, что дошел до того, что стал приносить физическую боль другим людям. Он стал злым и слабым. Ничтожеством.

− Мне надо идти, − ответила я и мигом помчалась прочь.

Моя «первая любовь» так и остался стоять посреди коридора в нерешительности.

Каково же было мое удивление, когда я на последнем издыхании влетела в небольшую аудиторию, где у нас проходили семинары по философии. Помещение оказалось полупустым. Первые парты пустовали. За исключением той, что была прямо напротив стола преподавателя. Там неизменно сидел Максим Смирнов, переносицу которого украшали очки с бифокальными линзами, на фоне которых очки Андрея выглядели просто букашками.

− Привет! − весело бросила Полина и помахала рукой. − Ну, наконец-то появился еще кто-то из наших!!! Мне не очень претила мысль о том, что парту на семинаре придется делить с Андреем!

− Эй! − недовольно пробормотал сидящий сзади друг. − Я вообще-то здесь и все слышу!!!

− А я знаю! − так же недовольно прошипела она в ответ.

− Этот вирус просто ужас какой-то!!! − протянул Серега Иванов − главный здоровяк и весельчак нашего курса. − У меня дома всю семью свалило! Хорошо, что меня подобное дерьмо не берет…

− «Вирус»? − протянула я, ставя рюкзак на стул возле подруги и вытаскивая оттуда тетрадь и «файл» с готовым докладом. − Что еще за вирус?

− Амелия, ты что, телевизор совсем не смотришь? − удивленно продолжал Серега, − Грипп «захватил» Москву! Говорят, какая-то новая разновидность! В регионах уже зафиксировано пару летальных исходов…

Я почувствовала, как по коже, несмотря на теплую кофту, расползаются мурашки.

− Сергей, прошу тебя, прекрати! − тонюсеньким голосом пролепетала Ира Савельева − главная «интеллектуальная» гордость нашего факультета. − Ты меня безумно пугаешь своими рассказами! Даже желудок в узел скручивается…

− Да он же нарочно тебя пугает! − протянул Андрей и, стянув очки с переносицы, начал лихорадочно протирать их краем толстовки. − Наверное, впечатление произвести хочет…

Иванов мигом покрылся краской, а Андрей бросил на меня едва заметный взгляд и себе под нос добавил:

− Хотя, иногда это бесполезно…

Я сделала вид, что ничего не услышала и, сев, поинтересовалась у Полины:

− А где Ксандр и Кейша? Их что, сегодня не будет?

Подруга мигом потупила взор и как-то лихорадочно схватилась за свою яркую розовую ручку с перьями:

− Лиза и Марк чем-то отравились и лежат дома с температурой. А что касается Ксандра и Кейши, то… они кое-что готовят.

Я почувствовала, как внутри с новой силой нарастает недовольство. Что-то явно происходило, но друзья, кажется, не собирались посвящать меня в детали.

− И что же они готовят? − с недовольством в голосе протянула я. − Уж не вечеринку ли по поводу Хэллоуина, который в последнее время стал безумно популярен и у нас?

Сзади послышался тихий кашель, а затем, тяжелый вздох.

Я оторвала взгляд от Полины и обернулась.

На самой последней парте среднего ряда сидела Ясмин − девушка из Ливана, которая появилась у нас на факультете в начале этого учебного года. Друзей у нее за все прошедшее время так и не появилось, и Ясмин оставалась довольно замкнутой и нелюдимой. Возможно, виной всему был жуткий акцент, с которым она говорила, а может быть и то, что такие сучки, как Петровская, распустили по университету кучу различных слухов о ней.

Одни говорили, что она опозорила свою семью у себя на родине, вступив в запретную связь с человеком намного старше себя и потом, родив от него ребенка, сбежала. Другие говорили, что она работала проституткой, а когда об этом узнало полгорода, ее родители якобы сделали все для того, чтобы услать Ясмин как можно дальше от дома.

В эти слухи верили далеко не все, но, как бы там, ни было, тех, кто верил (благодаря стараниям Ольги) − было большинство.

Лично мне казалось, что причиной ненависти Ольги к несчастной девушке − была невероятная красота, которой та буквально обезоруживала всех вокруг. Если бы не эти грязные слухи, за Ясмин, наверное, половина университетских мальчишек приударила бы.

− Сергей, не мог бы ты закрыть окно? − попросила я, наблюдая за тем, как Ясмин потирает плечи, прикрытые тонким свитером. − Кажется, Ясмин холодно.

Девушка перестала тереть плечи и бросила на меня обеспокоенный взгляд. В ее огромных карих глазах застыл испуг.

− Ничэго страшного… − послышался глубокий, пропитанный густым акцентом голос.

− Но, я только что открыл… − пробасил Серега, бросая на меня растерянный взгляд.

− Пожалуйста, − одними губами попросила его я.

− Ну, если… − начал, было, он.

− Мне жарко! − послышался недовольный голос Лены Максимовой. − Не закрывай! Пусть проветрится. А то и так куча всяких бацилл вокруг летает…

Девица смерила меня многозначительным взглядом, и я сразу же поняла, кого именно она имела в виду, произнеся слово «бациллы». Кажется, Ольга успела прибрать к своим рукам и ее.

− Сережа, закрой немедленно! − почти прошипела я. − Ты что, не видишь, что она простужена?

Ясмин била мелкая дрожь.

− Не волнуйся, Амелия, мне не холодно… − невероятно тихо пролепетала она. − Я просто…

Девушка так и не успела договорить, так как продолжила я:

− Никаких разговоров! Еще не хватало, чтобы ты получила воспаление легких!!!

− Так закрывать, или нет?! − не выдержал Сергей.

Полина позади меня буквально подпрыгнула на стуле от звука его грубого голоса.

− Нет! − прошипела Максимова. − Если этой девице жарко, то пускай катиться обратно в свой Ливан!

Ясмин поморщилась, и я заметила, как на ее глазах начинают проступать слезы.

− Ты ведешь себя как настоящая стерва! − вмешался в разговор Андрей. − Ты ведь никогда не была такой гадиной, Лен…

− Пошел к черту! − прошипела она и вновь требовательно посмотрела на Серегу.

− Ну, уж нет!!! − почти выкрикнула я и дернулась с места.

Подлетев к злосчастной форточке, я с силой ее захлопнула. Иванов смерил меня странным, почти испуганным взглядом.

− По-моему, у кого-то давно не было проблем? − протянула Лена, буквально насквозь прожигая меня своим ненавистным взглядом. − Очевидно, скоро они появятся…

Я открыла, было, рот, чтобы поставить эту выскочку на место, но тут вошла наша преподавательница по философии и попросила всех сесть.

− Ты же понимаешь, что Петровская просто так этого не оставит, − протянула Полина, как только я села.

Я закатила глаза и беззаботно махнула рукой.

− Она и так ненавидит меня до потери пульса! Не думаю, что эта… небольшая стычка с Максимовой что-то изменит.

− Что же, будем надеяться, что это так.

Где-то полчаса мы сидели практически молча, так как народу действительно было невероятно мало, а на вопросы из домашней работы все же нужно было как-то отвечать. Всем присутствующим досталось примерно по три штуки, а затем настала очередь спасительных докладов.

Я решила пробежать глазами свой, но в итоге так и не смогла этого сделать, так как мое внимание привлекла Полина.

С подругой явно было что-то не то. Она была мрачнее тучи. Ее ручка с перьями на корпусе лениво выводила спиральки на вырванном из тетради листке.

− Полли, в чем дело? − прошептала я, осторожно постучав пальцем по листу.

− Да так, ни в чем.

Я бросила в сторону преподавательницы короткий взгляд. Она и Ира были единственными, кто слушал доклад Иванова, монотонно бубнящего себе под нос.

− Что случилось? Скажи мне, что происходит? − не отставала я. − Почему ребята не появились сегодня в университете?

Полина беспокойно заерзала на стуле.

− Полина… − нетерпеливо протянула я, буравя подругу взглядом.

− Максимова, прошу! − послышался голос Ольги Анатольевной. − Гумберт, ты следующая.

Я состроила на лице вымученную улыбку и утвердительно кивнула.

Лена вышла к доске и принялась рассказывать об Аристотеле.

− Амелия, ты же знаешь, что Анджей убьет меня, если я расскажу… − тихо прошептала Полина, бросая на меня вымученный взгляд.

− Не смей ей говорить! − прошипел Андрей с задней парты.

− Заткнись! − шикнула на него я и снова обратила свой взор к подруге.

Полина замешкалась. Кажется, за моей спиной происходило что-то серьезное.

− Марк и Лиза действительно больны…− неуверенно начала она. − А Кейша и Ксандр и вправду готовят вечеринку по случаю Хэллоуина.

Я почувствовала, как внутри все успокаивается. С губ сорвался вздох облегчения.

− И, вы боялись того, что я об этом узнаю?! − удивленно протянула я.

Ольга Анатольевна бросила на меня предостерегающий взгляд.

− Извините… − одними губами отозвалась я и, пару мгновений спустя, снова смерила Полину вопросительным взглядом. − Так что там такое? Что за вечеринка? В чем подвох?

Полина тяжело вздохнула, а затем на одном дыхании выпалила:

− В городе кто-то объявился, и мы с ребятами никак не можем выяснить, кто именно?

− В каком смысле «не можете»? − протянула я еще пару мгновений спустя.

В аудитории стало еще тише, так как Лена закончила чтение, а преподавательница начала задавать ей вопросы по услышанному материалу.

− Это Мюллер?

− Мы вообще не уверены в том, что это вампиры, Амелия… − ответила подруга, посмотрев мне в глаза. − Кажется, в сверхъестественном мире происходят какие-то трения. Вполне возможно, что ведьмы и оборотни тоже включились в охоту…

Я почувствовала, как волосы на руках буквально зашевелились под свитером.

«Неужели все три «Великих Клана» открыли на меня охоту?», − пронеслось в голове. − «Такое вообще возможно?!».

− Но, разве им это вообще нужно? − спросила я. − В смысле, разве ведьмы не участвовали в создании «Illustris Liber»? Разве не помогали Земным все это время?

− Не забывай, что существуют еще и злые ведьмы, колдуны и тому подобные. Они практикуют черную магию, а значит, никак не заинтересованы в том, чтобы в нашем мире царил покой и просветление. Существование Диаманта, то есть твое, им также не по душе.

С губ Полины слетел вздох.

− И, когда вы собирались мне обо всем рассказать?! − почти прошипела я. − Почему все скрыли? Я же могу помочь! По-моему, в прошлый раз я справилась с ситуацией, разве не так?

− Мы еще ни в чем не уверены, Ам… − виновато протянула она. − К тому же, Анджей не хотел, чтобы ты зря волновалась по пустякам.

− Я убью его! − прошипела я себе под нос. − Мне казалось, что вся эта тема с чрезмерной опекой уже позади… Как он только мог мне ничего не сказать?!

Я с трудом удержалась от того, чтобы не ударить по деревянной столешнице.

− Просто, он очень сильно тебя любит… − со странной грустью в голосе протянула Полина, а затем добавила: − В городе сейчас довольно неспокойно, и Анджей с Марком решили, что нам лучше покинуть город на эти выходные.

− Решили они значит… − уши предательски загорелись, − А как же моя мама? Ей что, ехать с нами на эту вечеринку?! Не думаю, что это удачный вариант…

− По этому поводу не волнуйся, − Полина едва заметно улыбнулась, а в ее глазах появились хитринки, − Мы кое-что придумали. Ам, для паники нет никаких причин! В этот раз мы продумали все до самых мелочей. Того, что случилось летом больше никогда не произойдет. Никто из этих отродий не сможет добраться ни до твоей семьи, ни до тебя самой.

Я многозначительно посмотрела на подругу:

− Ты же знаешь, меня волнует не только судьба моей семьи. Меня волнует… − я запнулась.

Полина осторожно положила свою теплую ладонь поверх моей:

− Я знаю, что ты волнуешься за нас всех. Обещаю, Мюллер, и его подельники больше не посмеют ничего сделать ни Кейше, ни Андрею. Ни кому-либо еще.

− Я очень на это надеюсь.

Полина улыбнулась, а Андрей, сидящий позади подруги, тяжело вздохнул. Елене поставили четверку, и она недовольно протопала на свое место.

Настал мой черед. Пробубнив свое сообщение о Сократе почти так же монотонно, как и все остальные, я почти сразу отправилась на место, так как Ольга Анатольевна успела задать всего один вопрос. За дверью послышался приглушенный гул, а это означало, что всех отпустили не перерыв.

− Ну что, перекусим перед последней лекцией или дождемся окончания занятий? − поинтересовалась Полина, когда мы спускались на третий этаж по лестнице.

В коридорах оказалось невероятно прохладно. Окна были открыты настежь. Очевидно, что кто-то из администрации университета боялся витающих в замкнутом пространстве микробов так же сильно, как и Максимова.

− Я не хочу есть, − тихо отозвался Андрей. Он снова снял очки и начал нервно их протирать.

Я бросила на друга пристальный взгляд. В последние несколько дней он выглядел не лучшим образом. Часто игнорировал наши приглашения прогуляться, снова начал уходить в себя, мало ел.

Сначала мне показалось, что причиной всему вновь был Анджей, но затем уже и ребята стали замечать, что Андрей становится невероятно раздражительным. Он постоянно срывался на пустом месте, снова и снова винил других в неудачах, произошедших с ним в тот или иной день, забросил любимые книги…

− Ты снова не в себе? − поинтересовалась я, подойдя ближе и приложив свою ладонь ко лбу друга.

Кожа Андрея была покрыта испариной, а на ощупь оказалась холодной, как лед.

− Выглядишь неважно, − констатировала факт Полина.

− И чувствую себя соответственно… − протянул он, тяжело вздохнув и нервно поправив на плече рюкзак.

Зелено-карие глаза друга были невероятно красными, а кожа лица на фоне его густых черных кудряшек выглядела невероятно бледной.

− С тобой явно что-то не так. Ты показывался врачу? − поинтересовалась я.

− Может он тоже подхватил это жуткий грипп? − сказала Полина, явно, обращаясь ко мне. − Марк и Лиза ведь тоже заболели…

− Я в полном порядке! − прошипел Андрей, отстраняясь от меня. − Ну, возможно, простудился немного… Короче… Я просто хотел сказать, что никаких причин для паники нет.

− Вы спрашивали у Даниеля о том, какие побочные эффекты может иметь та сыворотка, которую ему дал Мюллер? Это могла быть какая-нибудь ловушка? Что, если мы чего-то не знаем?

− Даниель провел полный анализ его крови, но ничего так и не обнаружил, − пожала плечами Полина. − К тому же, если бы сыворотка не помогла, Андрей уже давным-давно обратился бы. Он не смог бы терпеть жажду такое количество времени… Мы бы заметили… явные физические перемены.

− Эй, может, хватит уже меня обсуждать! Я вообще-то…

Друг так и не успел договорить, так как его с силой качнуло в сторону. Я быстро среагировала и ловко схватила его за плечо.

− Так, это уже ненормально… Полина, собирайся! Вы с Андреем отправляетесь к врачу! И говоря о враче, я имею в виду не университетский медпункт.

− Но мне не нужно… − начал, было, Андрей, но я не позволила ему закончить:

− Никаких возражений! Тебе нужно немедленно показаться врачу! Если это вирус, то нужно срочно принять меры.

− Но почему я? − недоумевала подруга.

− Потому что ты и Андрей живете в одном районе, вот почему! − почти прорычала я. − Я все равно пока не могу уйти. Мне надо зайти на кафедру и подтвердить тему дипломной работы.

− И как прикажете его тащить? − с издевкой в голосе пробормотала Полина.

− Эй, я все еще здесь! − недовольно пробубнил Андрей, вновь напоминая о своем присутствии.

− Вызови такси и доставь его куда нужно, Полли. Пожалуйста…

Подруга смерила меня пристальным взглядом, но пару мгновений спустя, все же утвердительно кивнула.

− Ну, хорошо. Только, Ам…

− Да?

− Прошу, будь осторожна. После университета иди домой. Сразу же.

− Обещаю. Пожалуйста, позаботься об Андрее.

Друг закатил глаза, а затем, почти сразу же вновь пошатнулся.

− О, Господи! Пошли скорее, с тобой действительно что-то не то… − Полина схватила Андрея за плечо и помогла ему сохранить равновесие.

Обняв друзей на прощание и дав обещание позвонить, я нехотя потопала к аудитории, в которой у нас должна была проходить последняя лекция.

Лежащий в заднем кармане джинсов мобильник тихо завибрировал.

Недолго думая, я вытащила его и с любопытством посмотрела на экран. Там красовалось сообщение от Анджея:

«Буду ждать на университетской стоянке ровно в 16:30. Не задерживайся. Люблю тебя».

− Полина… − пробубнила я себе под нос. Наверняка это подруга сразу же ему позвонила и наябедничала о том, что я осталась одна.

Я с ненавистью запихнула телефон обратно в карман.

«Как же меняэто достало… − выругалась я про себя, − Ведут себя так, словно мне десять…».

Настроение мигом испортилось. Часы показывали только половину третьего, а я уже отчаянно боролась с тем, чтобы взять и прогулять эту несчастную лекцию ко всем чертям. Сидеть и слушать курс по риторике совсем не хотелось, к тому же, я была полностью уверена в том, что у меня и так будет «автомат» по этому предмету.

− Амели…

Я резко вздрогнула и инстинктивно выбросила руку вперед.

Эдуард замер и с удивлением посмотрел на выставленный кулак, который он успел перехватить в нескольких миллиметрах от своего лица.

− Господи! − выдохнула я. − Эдуард, как же ты меня напугал, черт побери!!!

− Ничего себе! − присвистнул он. − Ну и реакция! Раньше ты так не могла.

На его лице застыла до боли знакомая добродушная улыбка, из-за которой на щеках проступили ямочки.

− Раньше я еще много чего не могла, − пробормотала я и поправила съехавшую с плеча сумку. − Что ты здесь делаешь? Разве мы не договорились встретиться после занятий?

На его лице проступило смущение, смешанное с обеспокоенностью. Кажется, он собирался обсудить что-то по-настоящему серьезное, раз так и не сумел дождаться окончания учебного дня.

− У нас почти вся группа не пришла на семинар по культурологии, − пояснил Эдуард. − Многие подхватили этот ужасный грипп и…

Он с горечью усмехнулся и снова смерил меня своим пристальным взглядом:

− Ну, в общем, на лекцию по риторике идти жутко не хочется. Народу все равно будет мало, а толку от конспектов профессора Семенова все равно мало. Он рассказывает то, что можно спокойно прочитать в учебнике, и я подумал, что и ты, возможно, решила не ходить…

− Что ж… В этот раз ты отгадал: я действительно не хочу идти. У меня еще есть кое-какие дела в деканате, так что, мне кажется, что сегодня я имею полное право прогулять.

Повисла неловкая пауза.

− Ну, так что… Идем в библиотеку, или, может, перекусим где-нибудь? − протянул он.

Я почувствовала, как сердце в груди бешено заколотилось, а к кончикам ушей прилила кровь. Кадры того, как Эдуард прижимает меня к стене и задирает подол моего платья, мигом вызвали непреодолимое отвращение.

− Эдуард! По-моему, все это начинает переходить всякие границы… ты не находишь?!

На лице моего бывшего застыл испуг. Он мигом замахал руками:

− Нет-нет!!! Это не то, что ты подумала! Черт… прости! Я просто все никак не могу свыкнуться с той мыслью, что… я был такой свиньей по отношению к тебе.

Я пристально на него посмотрела:

− По-моему, я уже где-то это слышала.

− Сейчас я говорю искренне. Ам, посмотри на меня…

Я приподняла подбородок и нехотя посмотрела на Эдуарда.

Его зеленые глаза были чистыми и открытыми. Такими, какими он когда-то на меня смотрел. Кажется, действительно произошло что-то серьезное, раз в нем произошли столь… значительные перемены.

− Ты мне веришь? – невероятно тихо спросил он.

Мы несколько секунд пристально вглядывались в глаза друг другу, а затем я сдалась.

− Верю. Но, как бы там, ни было, все равно хотела бы остаться в университете. Думаю, будет лучше, если мы действительно поговорим в библиотеке. Так мне будет спокойнее.

Эдуард утвердительно кивнул головой, и мы направились вперед вдоль коридора.

Спустившись на второй этаж, Эдуард прибавил ходу, и я начала едва за ним поспевать. Происходящее начинало вызывать у меня подозрительность.

Пару мгновений спустя он отворил одну из тяжелых дубовых дверей и придержал ее специально для меня.

Внутри просторного помещения оказалось на удивление тепло. Гораздо комфортнее, чем было в коридорах и аудиториях. Вокруг красовались аккуратные дубовые стеллажи с книгами в самых разнообразных переплетах, посреди зала примостились удобные столы для чтения, а на второй этаж, огороженный аккуратными балюстрадами с резными балясинами, вела небольшая винтовая лестница с медными узорами у оснований ступеней.

Нос ласкал сладковатый запах пыли и старой бумаги. За высокими окнами, что располагались почти под самым потолком, было серо и неприветливо. Кажется, погода вконец испортилась.

К реальности меня вернул тихий скрип стула с мягкой зеленой спинкой. Эдуард отодвинул его и жестом пригласил меня сесть.

− Спасибо, − тихо протянула я, а когда он, наконец, приземлился с противоположной стороны стола, добавила: − Так, о чем ты хотел поговорить со мной?

Повисла неловкая пауза. Пытаясь совладать с мыслями, мой бывший нервно теребил лямку на сумке для переноски ноутбука, которую он положил слева от себя.

− Так сразу и не начнешь… − неуверенно протянул он, положив руки прямо перед собой.

Я смерила Эдуарда пристальным взглядом и сложила руки на груди. В помещении становилось душно. Под воротником свитера неприятно заныло.

− Эдуард, послушай, если ты всего лишь…

Я не успела закончить. Он посмотрел мне в глаза и снова принялся извиняться:

− Во-первых, повторюсь… мне безумно, просто невероятно жаль, что все так произошло, Амелия! Прости меня, пожалуйста… Прости за все то зло, что я тебе причинил, прости, что столько раз вел себя как самый настоящий придурок!!!

− Эдуард, я уже сказала… − с недовольством в голосе протянула я, − Что было, то прошло! Мне не хотелось бы снова говорить о произошедшем. То, что ты пытался сделать… просто отвратительно! Я никогда не думала, что ты вообще способен на что-то подобное.

В глазах моего бывшего промелькнула боль, а его руки нервно дрогнули.

− Сам не знаю, что на меня тогда нашло. Наверное, мне была ненавистна даже мысль, что ты так быстро смогла полюбить кого-то другого, что он прикасается к тебе, что…

− По-моему, ты себе замену нашел гораздо быстрее, чем я! − подметила я, изогнув бровь. − Мари ворвалась в твою жизнь… довольно стремительно.

С губ Эдуарда сорвался вздох:

− Амелия, тебе ведь не хуже меня известно, что я никогда ее не любил. Ты прекрасно знала, что идея нашей с ней свадьбы принадлежала исключительно моей матери.

Внутри живота мигом затянулся болезненный узел. Грудь словно кинжалом пронзили. Я знала, что мы с Анджеем были предначертаны друг другу самой судьбой, и ни одна сила на земле (даже самая большая) ни за что на свете не сможет нас разлучить, но воспоминания о том болезненном периоде моей жизни, пережитом вскоре после расставания с Эдуардом, мигом дали о себе знать. Ведь тогда ИМЕННО он был моей первой и единственной любовью.

− Эдуард, прошу тебя, не надо.

− Отец был против всего этого, − пропустив мое замечание мимо ушей, продолжил бывший. − Он не раз говорил матери о том, что она рушит мою жизнь из-за собственной жажды к наживе… Что она рушит и твою жизнь тоже!

Я почувствовала, как горло сжалось. Кажется, я вот-вот была готова разреветься. Только этого не хватало…

− Ты даже не представляешь, что было со мной, когда я узнал о случившемся! Я себя возненавидел, решил, что мне остается сделать то же самое…

За толстыми дверьми послышались тихие отголоски голосов. Кажется, студенты начиналирасходиться по аудиториям на оставшиеся занятия.

− Мне хотелось немедленно примчаться к тебе в больницу и ко всем чертям послать эту тупоголовую силиконовую курицу, но мать меня не пускала. Она сказала, что ты все равно не захочешь меня видеть.

− Тогда ты сделал мне очень больно, Эдуард.

Мой тихий голос глухо отразился от высокого потолка. Подбородок предательски задрожал.

− Я знаю, Амели, знаю. И вечно буду ненавидеть себя за это.

Он на мгновение замолчал, а затем снова продолжил:

− Когда ты вернулась в университет, я решил, что лучше всего сделать так, чтобы ты держалась от меня подальше. А самый простой способ заключался в том, чтобы вести себя с тобой так, чтобы ты даже не подумала больше ко мне приближаться, чтобы вовеки меня возненавидела… Я знал, что один неверный шаг, и я снова окажусь рядом. – Эдуард горько усмехнулся. − Черт, да я и так вечно оказывался где-то неподалеку! Хотел этого, хотел всегда…

− Эдуард, не забывай, что сейчас я с Анджеем. Я его люблю. Люблю больше жизни.

− Именно поэтому я и сорвался, Ам, − прошептал бывший, посмотрев мне прямо в глаза. − Я люблю тебя… и всегда любил. Я никогда не хотел расставаться, но и воле семьи не мог не подчиниться.

Он снова тихо усмехнулся. Тихо, но при этом, невероятно горько.

− Я думал, что смогу все тебе объяснить, что мы все равно сможем быть вместе. Даже несмотря на мою женитьбу…

− Что?! − протянула я. − Ты и вправду надеялся на то, что я всю жизнь проведу в качестве твоей любовницы?

− Я знал, что это невозможно, Амели. Ты не из таких девушек, к тому же…

Вновь повисла пауза.

− К тому же, я слишком хорошо тебя знаю. Слишком хорошо. Когда я увидел, как ты смотришь на этого… Анджея, и как он смотрит на тебя, я с ужасом понял, что ты влюбилась. Мне было больно и страшно одновременно. Я понимал, что все испортил сам, что больше не имею никакого права на то, чтобы вмешиваться в твою жизнь… Но, я не смог сдержаться, понимаешь?! Я не смог смириться с той мыслью, что ты будешь принадлежать кому-то другому, что ты будешь любить кого-то кроме меня!

Я потянулась к висящей на спинке стула сумке и уже собралась вставать.

− Прошу, Амелия, дай мне закончить! Мне это нужно! Возможно, я снова причиню тебе боль, но, поверь, теперь это все только ради твоего собственного блага и не для чего больше!

Я вопросительно посмотрела на Эдуарда:

− О чем ты? Разве вся эта тирада была не…

− Вся эта тирада была для того, чтобы ты поняла хотя бы малую часть из всего того, что происходило у меня в голове в тот период времени.

− У тебя в голове была самая настоящая куча дерьма! − выругалась я и поспешила заново устроиться на стуле.

− Что ж… возможно, ты права, − улыбнулся он, а затем отодвинул сумку с ноутбуком в сторону.

Старинные часы, стоящие возле центрального стеллажа, показывали 14:45, а это означало, что мы с Эдуардом просидели здесь уже почти полчаса, а лекция давным-давно началась. В этот раз прогуливать мне почему-то совсем не понравилось.

− Выкладывай, что там у тебя за «зловещая тайна».

Эдуард пододвинул стоящий посередине стола графин и налил себе немного воды в одноразовый стаканчик.

− Амелия, мне, так же, как и тебе ужасно неприятен этот разговор, но… Ты помнишь что-нибудь из того, что произошло после того, как я…

− После того, как ты попытался снова меня изнасиловать?

Бывший с болезненной гримасой на лице прикрыл глаза. С его губ сорвался стон.

− По-моему, я уже попросил прощения. Если хочешь, то могу сделать это снова.

Мой бывший вдруг замолк, а его глаза заблестели.

− Эдуард, прошу! От этих разговоров не становится легче ни мне, ни тебе.

Эдуард утвердительно кивнул, а затем продолжил:

− Амелия, что именно из того, что произошло тогда на Карловом мосту, ты помнишь? − невероятно серьезно спросил он.

Я почувствовала, как волосы на голове вдруг буквально «зашевелились». Все это время я надеялась, что Эдуард ничего не вспомнит. Тогда он застрелил своего друга Руслана, потому что тот, под силой внушения Киана, попытался меня убить. Когда, впоследствии все было представлено так, что на нас якобы напала местная банда головорезов, пражская полиция на удивление купилась. Тогда явно не обошлось без «вмешательства» Анджея и Даниеля.

− На нас напали какие-то хулиганы. Вроде бы… − неуверенно пробормотала я.

Эдуард снова горько усмехнулся.

− Знаешь, первое время после всего произошедшего я не мог спать. Мне все время казалось, что я схожу с ума. Когда я очнулся в больнице, мне сообщили, что пациентка по фамилии Гумберт никогда не поступала в городской госпиталь вместе со мной. Тогда я впервые и усомнился в своей вменяемости…

Сердце отдавало в уши своим беспокойным стуком. Я с ужасом припомнила, как тогда целую неделю провела в доме Даниеля под Прагой, и что считала, что Анджей обратил меня в вампира.

− Тогда я отделалась легким испугом. Те парни меня не тронули, − сама не зная зачем, соврала я.

Мой бывший снова усмехнулся:

− Мои родители принеслись в больницу и устроили там жуткий скандал. Отец потом зачем-то понесся в гостиницу и попытался обвинить во всем произошедшем Даниеля, который вообще был ни при чем. Я ведь не заселялся в отель, жил в собственном доме, а то, что мы с тобой вечером столкнулись в ресторане, и вовсе было чистой случайностью…

Я с трудом сглотнула. Сердце сорвалось на галоп. Мне было безумно интересно узнать, что же произошло в ту роковую ночь по его мнению.

− Тогда я снова сорвался, черт побери! − невероятно громко протянул он и развел в стороны руками. − Когда увидел, как Анджей тебя обнимает, то буквально свихнулся! Мне… так и захотелось раскрошить его мерзкую черепушку! Хотелось, чтобы он исчез, а ты снова мне поверила… Чтобы вновь стала моей. Только моей.

− Ты все испортил, − ответила я, с трудом сглатывая ком в горле. − Эдуард, мы запросто могли бы остаться друзьями, но ты не дал нам и шанса. Я могла бы тебя простить, даже после того, что со мной произошло. Но то, что ты пытался сделать потом… Это остается только забыть.

− Последнее, что я отчетливо помню, так это то, как я достаю пистолет, а из тумана к нам приближается что-то зловещее, − на одном дыхании выпалил он, а я с облегчением вздохнула.

− Что ж… С памятью у тебя все в порядке. Все так и было. Из тумана вышла местная банда и лишила нас чувств.

− Но зачем? − протянул Эдуард, рассуждая. − Зачем им нападать на парочку и при этом даже ничего у них не украсть? Твои вещи ведь были при тебе, когда ты очнулась?

Я снова сглотнула.

«Черт, что я могу ему ответить?» − подумала я про себя, с ужасом осознав, что события того злополучного дня снова подобрались ко мне слишком близко и что вот-вот мне снова потребуется врать.

− Эдуард, я не помню таких подробностей, извини, − протянула я, наигранно растирая виски.

− Ну конечно же… − как-то многозначительно протянул он, а затем снова посмотрел на меня, − А того, как я застрелил Руслана, ты тоже не помнишь?

Я вздрогнула и мигом посмотрела на Эдуарда.

− Что ты такое говоришь? − протянула я, с трудом скрывая дрожь в голосе. − Его вообще не было на том мосту! Если ты не забыл, то ты оставил его помогать Владу в избиении Анджея.

Мой бывший снова поморщился:

− Амелия, сколько еще раз я должен попросить у тебя прощения? Я был не прав. Кардинально не прав.

С его губ снова слетел вздох, но он все же продолжил:

− Сначала мне казалось, что я свихнулся. Все снова и снова продолжали твердить, что на нас напали, полиция официально закрыла дело, но мне отчаянно не давало покоя все происходящее. Что-то явно было не так.

− Эдуард, мне и самой было не по себе после случившегося, но я все же нашла силы это преодолеть. Да, мы оказались ни в то время, и ни в том месте… Но, как бы там ни было, все уже закончилось. Повторяю, на нас напала банда, которая ни один день держала в страхе всю Прагу, а полиция вынесла свой вердикт. Все. Точка. Конец истории.

Этот разговор мне жутко не нравился. Менее всего я ожидала чего-то подобного, особенно со стороны Эдуарда. Сейчас больше всего на свете мне хотелось оказаться дома, в объятиях Анджея, подальше от всего.

− Тогда мне снова и снова, снился один и тот же сон… − протянул Эдуард, глядя прямо перед собой и не удостоив мои замечания ни каплей внимания. − Темная площадь, вокруг пустота, и…

Его руки затряслись, а голос сорвался:

− …вдруг появляется Руслан. Так происходило каждый раз. Его бледная кожа и потускневшие глаза, тело, покрытое гнилостными язвами, костлявые руки, тянущееся ко мне…

Мне стало нехорошо. К горлу подступила желчь. Еще пару мгновений и меня бы стошнило.

− Эдуард, прекрати…

− Он снова и снова указывает на меня своим кривым, полусгнившим пальцем и начинает упрекать в своей смерти. Отовсюду, из каждого окна, из каждой двери, из каждого канализационного люка, которые я вижу, начинает литься кровь, а затем… наступает темнота.

− Зачем ты мне все это рассказываешь, Эдуард? − недоумевающее протянула я. − Руслана… убили те негодяи. Ты ни в чем не виноват.

На последней фразе мой голос предательски дрогнул. Ведь это была абсолютная ложь. Именно Эдуард убил друга… ради меня.

− Амелия, не нужно делать из меня идиота! − вдруг прошипел он. − Тебе не хуже меня известно, что это сделал я! Это я убил Руслана, потому что… он хотел причинить тебе боль.

Боже! Мои самые худшие опасения действительно подтвердились! Эдуард все же как-то сумел вспомнить все, что произошло в тот роковой вечер.

− Я… я… − слова так и крутились на языке, но я, как не старалась, не могла составить ни одного мало мальски вразумительного предложения. − Эдуард, полиция ничего не нашла. Ты и вправду считаешь, что ты убил Руслана?! Почему, в таком случае, полиция не обнаружила на месте преступления ничего, что хотя бы косвенно указывало бы на тебя?

− А вот здесь − самое интересное! − почти победоносно объявил он и взял в руки рюкзак.

Я снова поежилась, явно ожидая самого худшего.

Эдуард запустил руку внутрь, и через мгновение передо мной появилась толстая пластиковая папка.

− Что это? − непонимающе протянула я.

− Открой.

Я повиновалась. Мои дрожащие пальцы осторожно коснулись голубой глянцевой поверхности.

На первой странице оказалась отсканированная копия старинного свидетельства о рождении. Мое сердце чуть не вылетело из груди, когда я поняла, что в одной из граф прописано имя Анджея. Это была копия того самого свидетельства, которое он сам мне когда-то показывал. Но… какого черта?! Где Эдуард мог его достать?

Я перевернула страницу. Дальше шло личное дело Анджея. Сведения о его родителях, образовании, звании, особых навыках, и тому подобном.

Когда я добралась до следующей страницы, грудь болезненно сжало. Там были старые фотографии, изображающие хронологию военных действий: убийства, расстрелы, поджоги. Прямого отношения ко всему этому кошмару Анджей не имел, но его имя пару разу упоминалось в документах. Фамилия Мюллера «тянулась» сквозь документы тонкой едва уловимой линией.

Кожа мигом покрылась холодной испариной.

Дрожащей рукой я захлопнула папку и, словно смердящий мусор, отшвырнула ее в сторону.

− Эдуард, это же смешно… − еле слышно протянула я. − Ты действительно считаешь, что в этой папке написано об Анджее?

Повисла очередная пауза. Эдуард продолжал смеривать меня пристальным взглядом. Так, словно пытался разглядеть в моей мимике хоть какой-нибудь намек на ложь.

− И вообще… Где ты все это достал? Какое отношение это имеет к нападению? Эдуард, чего ты добиваешься?

− Я добиваюсь правды, Амелия, − серьезно объявил он. − Этот человек не тот, за кого себя выдает! Я хочу, чтобы ты была в безопасности…

Я чуть не расхохоталась:

− Я? В «безопасности»? Эдуард, о чем ты? По-моему, ты представляешь для меня большую опасность! Анджей, по-крайней мере, никогда не пытался навредить мне…

Эдуард в очередной раз поморщился:

− Амелия… сейчас разговор не обо мне! Этот человек − обманщик!!! Либо самозванец, либо…

− «Либо» что? − попыталась подтолкнуть его я.

Эдуард замешкался, кажется, разволновавшись не на шутку.

− Либо он тот, кто напал на нас тогда.

− Что?! − прорычала я. – Что за чушь? С какой стати Анджею нападать на нас?

Я тоже запнулась, а затем продолжила:

− К тому же, он физически не мог этого сделать. Вспомни, что сделали с ним твои дружки…

− Если он тот, кто я думаю, то для него такие повреждения – ничто… К тому же, вспомни, о чем говорил Руслан перед смертью… Он сказал, что Анджей смылся.

Я молчала, продолжая смеривать Эдуарда невидящим взором.

− Послушай себя!!! − почти простонала я. − Это же полный бред! Ты серьезно думаешь, что во всем этом замешан Анджей? Зачем ему это? И причем тут документы?

Моц бывший нервно провел рукой по волосам. Повисла очередная пауза. Он, явно подозревал неладное, но фактов у него явно все еще не хватало.

− Не знаю, − наконец заключил он. − Возможно, его взбесил тот факт, что я тебя увел, и он слетел с катушек. А потом в порыве ярости напал на нас.

Я с ужасом представила перед собой могучее лицо Киана и то, как он заносит над моей головой свою огромную изогнутую секиру.

− Тебе нужно поговорить с психотерапевтом, Эд… По-моему, ты действительно рехнулся, − заключила я. – Ты правда веришь в сказки? Кто Анджей, по-твоему, такой? Вампир? Оборотень? Может… колдун?

«Ну, одно из этих определений почти правда…», − подумала я про себя с горечью.

− Не знаю, − повторил он, а затем снова посмотрел прямо на меня. − Но здесь явно что-то не так, Амелия. Не знаю, что именно, но обязательно выясню. Возможно, я действительно все придумал, ведь все то, что мне кажется просто физически невозможно… Но, факты говорят сами за себя! Я просто обязан во всем разобраться. Ради тебя…

Он запнулся, а затем, несколько секунд спустя, добавил:

− И ради себя самого. То, что всплывает в смутных отрывках моего подсознания, не дает мне покоя, и я просто обязан докопаться до истины.

− Тогда обратись к психотерапевту, − повторила я, понимая, что у нас с ребятами явнл вырисовывается очередная «серьезная проблема». Нужно было срочно что-то придумать, чтобы секрет Анджея остался непоколебимым. Ровно, как и мой собственный. Если Эдуард начнет «копать» дальше, то обязательно доберется до истины. Я прекрасно его знала.

− Амелия, он преступник, и я это докажу! Он не достоин тебя… − почти по-звериному прошипел бывший.

− Тут даже нет ни одной фотографии, − протянула я, понимая, насколько неубедительно прозвучал мой довод. − На свете тысячи Анджеев Моретти! А тот, что «живет» на страницах этих документов и вовсе вероятнее всего уже давным-давно мертв.

Эдуард презрительно фыркнул и одним рывком сгреб бумаги со стола.

− Я добуду фотографии, и тогда ему не отвертеться! Если он не преступник, то…

Он вдруг снова запнулся.

− Так… − прошипела я, резко вскакивая со стула.

Моя, перегруженная учебниками сумка перевесила, и стул глухо шлепнулся своей дубовой спинкой об выгоревший красно-зеленый ковер.

− Тебе стоит разобраться со своей головой, Эдди! Возможно, то нападение сдвинуло твои мозги в какую-то неправильную сторону. А может, виной всему тот факт, что в этот раз ИМЕННО ОНА тебя бросила.

В глазах моего бывшего возлюбленного промелькнула боль. Он вдркг буквально оторопел. Рука с зажатыми в ней листами заметно затряслась.

− Как ты можешь так говорить, Ам? − еле слышно прошептал Эдуард, снова посмотрев мне в глаза. − Твои слова… ранят. Но не потому, что то, что ты сказала − правда.

Я с силой втянула в себя воздух.

− А потому, что я никогда не переставал тебя любить, а ты… очевидно, слишком быстро меня забыла.

− Я ухожу, − отчеканила я, и, подняв сумку с пола, резво направилась прочь.

− Ты же знаешь, что я не оставлю просто так это дело, Ам…

− Больше не подходи ко мне с подобными глупостями, будь любезен, − бросила я напоследок. − Это неразумно. Хорошего тебе дня.

Эдуард, кажется, хотел добавить еще чо-то, но мне было не суждено услышать, что именно, так как тяжелая дубовая дверь громко захлопнулась и оградила меня от той ужасной правды, до которой, возможно докопался мой бывший жених.

Нужно было срочно рассказать обо всем ребятам. Нужно… как-то разрешить эту ситуацию, причем немедленно! Нельзя подвергать наши жизни такой опасности так же, как и жизнь самого Эдуарда. Он обо всем узнал, а это означает, что Верховный Совет Кланов мигом откроет на него охоту, как только им станет обо всем известно. Только самая «верхушка» общества знала о существовании Темного мира, остальным же людям (или, «Земным», как их окрестила Летопись) знать обо всем происходящем не полагалось. Даниель уже не раз рассказывал о том, как «непосвященным», порой, дорого приходилось «платить» за случайно снизошедшее на них знание.

Голова шла кругом. Меня «била» мелкая дрожь. По коже вдруг поползли мурашки. До окончания пары оставалось еще пятнадцать минут, а уйти я не могла в виду того, что нужный мне преподаватель еще даже не приехал. По коридорам слоняться не хотелось, так как я сразу же могла схлопотать замечание за прогул, а Даниеля сегодня в университете, как назло, не было.

В животе предательски заурчало, и я подумала, что неплохо было бы «навестить» буфет и что-нибудь перекусить.

Со скоростью звука преодолев пару коридоров, я в мгновение ока оказалась на месте.

Не успела я войти внутрь помещения, как мне в нос ударил запах свежеприготовленного супа и выпечки.

Народу в столовке было не больше, чем на занятиях. Кажется, вирус гриппа действительно проявился у многих. Нужно было срочно просмотреть новости. Может, кто-нибудь уже успел развить свои собственные «теории» относительно всего происходящего…

Моя рука сразу же потянулась к карману джинсов. Туда, где лежал телефон.

Несмотря на то, что со стороны кухни по просторному помещению расползался теплый ароматный пар, все равно здесь оказалось довольно прохладно. Так, словно кто-то внезапно отключил отопление. Окно в правой стороне зала, расположившееся прямо напротив витрины с обедами, непонятно для чего было открыто настежь.

Выбрав себе булочку с корицей и крепкий черный чай с лимоном, я направилась к кассе.

− Послушай, лучше уйди по-хорошему, иначе… у тебя будут проблемы! − донесся до меня знакомый до боли приторный голос, в интонации которого никогда нельзя было распознать, правду он говорит или только притворяется.

Поставив поднос на столик раздачи, я стала дожидаться, когда кассирша, с кем-то увлеченно болтающая по телефону, меня рассчитает.

− Но, я первая заняла это место… − послышался тихий лепет. − Почему я должна уходить?

Я обернулась.

Петровская с самодовольным видом склонилась над чьим-то столиком. На ее лице застыла гримаса недовольства, смешанная с усмешкой. Виолетта стояла рядом и театрально жестикулировала своими тощими руками, скрытыми под теплым свитером, выполненным крупной вязкой.

− Потому, что Оля всегда здесь сидит, ясно?! Это был «наш» столик еще задолго до твоего появления здесь! Проваливай отсюда, слышишь?! Еще вирус Эбола от тебя не хватало подцепить…

Ольга нервно начала теребить свои идеально наманикюренные ногти, а затем слащаво-приторно пролепетала:

− Послушай, мне нельзя там сидеть. Я заболею, окно ведь открыто настежь…

− Просто сядьте за другой стол, и все. Здесь же почти никого нет… − снова послышался тихий шепот. − Это что, такая большая проблема?

− Проблемы сейчас будут у тебя, если не свалишь!

Пару мгновений спустя кассирша наконец-то отдала мне злополучный чек, и я смогла подойти ближе. Из-за спины высоченной Виолетты показалось перепуганное лицо Ясмин.

Бедная девушка с силой вжала голову в плечи и дергалась от каждого резкого движения, исходящего от Ольги или ее верной подручной. Из ее глаз вот-вот норовили потечь слезы.

− Так тебе нужны проблемы, девочка? − Петровская наклонилась к ливанке и «бросила» ей прямо в лицо: − Ты же знаешь, что я могу сделать твою жизнь на нашем факультете просто невыносимой, жалкая замарашка! Никто не имеет права перечить МНЕ или моим подругам! Лучше уйди по-хорошему, сучка…

Я с ужасом поняла, что Ольга вместе с подружками, кажется, нашли себе очередную «жертву» для издевательств.

Почему она ненавидела меня, я прекрасно понимала, а вот чем ей действительно насолила Ясмин, мне было невдомек.

«Наверное, дело и впрямь в ее неземной красоте…», − подумала я, вновь внимательно разглядывая красавицу-ливанку. На ее фоне даже наша ослепительная Кейша смотрелась… слегка «простовато».

− Я не…

Бедная девушка начала, было, снова говорить, но так и не смогла закончить. Из ее глаз все же предательски брызнули слезы, а трясущаяся рука неуверенно потянулась к висевшему на спинке стула кожаному рюкзаку.

«Да они же над ней откровенно издеваются!» − с досадой подумала я про себя. − «Как будто Ольге и впрямь так уж необходимо сидеть за этим чертовым столом! Просто детский сад какой-то…».

Я огляделась и с ужасом поняла, что несчастной Ясмин действительно некому помочь. Кроме поваров, снующих между витриной с едой и кухней, а также занятой телефоном кассирши, в помещении не было никого. Девушка в огромных очках с бифокальными линзами, сидящая у самой стены, увлеченно читала какую-то огромную книгу в твердом переплете из красной кожи. Кажется, ее не волновало ничего, кроме нее самой.

Очевидно, сейчас у Ясмин есть только один единственный защитник, и это я.

− А ну отвалите от нее! − прорычала я, подходя ближе. − Вам что, десять лет что ли?!

На меня удивленно обернулись три пары глаз. Голубые, зеленые, и темно-карие, похожие на арабскую ночь.

− А, это ты Амелия… − наигранно проворковала Ольга. − Почему не на занятиях?

«Ты что, серьезно полагаешь, что я буду отвечать?» − ехидно подметила про себя я, а вслух произнесла:

− Могу то же самое спросить и у вас.

Я с громким шлепком поставила поднос на стол рядом с Ясмин. Из пластикового стаканчика вылилось несколько обильных коричневых капель.

− Мы хотели сесть на свое обычное место, но кое-кто, по-моему, считает себя центром Вселенной! − высокомерно заявила Виолетта, очевидно ожидая того, что я ее поддержу.

Ольга смеривала меня пристальным, полным яда взглядом. Кажется, мы обе понимали, что сейчас наигранное, «негласно» существующее, между нами, «перемирие» вот-вот исчезнет без следа.

Лично я была решительно настроена поставить эту выскочку на место.

− Это вам не дорогущий ресторан, в котором места бронируют заранее… – заявила я. – А чертова университетская столовка! Здесь каждый может садиться туда, куда пожелает. Тут что, табличка «зарезервировано» стояла?

Ясмин потупила взор и тихо прошептала:

− Не надо, Амелия. Я просто пересяду за столик поменьше. Тут для меня одной и вправду слишком много места.

Я придержала девушку за плечо. Даже через ткань кофты я почувствовала, насколько была холодна ее кожа.

− Вот видишь, Ам, − вновь невероятно слащаво протянула Ольга, понимая, как сильно меня взбесило это ее «Ам». − Она сама хочет уйти. Все нормально! Место свободно…

− Она никуда не пойдет. Это место все равно уже занято. Мной.

− И с каких это пор «нашу» Амелию связывает дружба с этой… арабской прошматроской? − прошипела Виолетта.

Я, словно разъяренный бык, с силой втянула в ноздри воздух. Моя сумка показушно приземлилась на столешницу вслед за подносом.

− Девчонки, вы ведете себя так, как обычно ведут избалованные дети в детском саду. Ольга… − я посмотрела ей прямо в глаза, − …ты что, и вправду будешь раздувать скандал из-за подобной ерунды?! Я всегда думала, что ты выше такого… идиотизма!

Петровская мигом покраснела и с вызовом метнулась прямо ко мне:

− Знаешь, по-моему, ты начинаешь наглеть, Амелия… Неужели ты уже забыла, что с тобой случилось десять месяцев тому назад?

Она выставила свой точеный подбородок вперед.

− Не думаю, что тебя это как-то касается, − усмехнулась я, понимая, что вывела ее из себя. − Ты можешь распускать обо мне какие угодно слухи… Но, по большому счету, тебе это ничего не даст. И, знаешь почему? Да потому что мне пофиг!

Я помолчала, а потом добавила, видя, что у стервы вот-вот пойдет «пар» из ушей:

− Я понимаю, за что ты так ненавидишь меня. Тебе всегда нравился Эдуард, но, несмотря на все твои ухищрения, он все равно тебе не достался.

У Петровской вдруг предательски затряслись руки.

− Я знаю, что когда он меня бросил, ты злорадствовала. Также, мне прекрасно известно, что слухи о моей… «невменяемости» по университету тогда распускала именно ты.

Ясмин с непонимающим взором смотрела то на меня, то на Ольгу.

− Оля, только скажи мне, и я… − начала было Виолетта, но я не дала ей закончить, продолжив «выливать» на Ольгу все, что я о ней думаю.

− Мне было неприятно, что на меня все смотрят искоса и иногда даже показывают пальцем… но, в конце концов, я пережила это! И знаешь почему?

Подбородок Петровской затрясся. Кажется, она уже догадывалась о том, что я хотела ей сказать.

− Потому что рядом со мной всегда были настоящие друзья. Не те, кого обычно называют «сторожевыми псами», а верные искренние люди. Потому что меня, в конце концов, полюбил самый лучший человек на свете… который снова достался не тебе!

− Ты… ты… − прошипела она, бессильно сжимая и разжимая кулаки.

− Что «я»?

− Ненавижу тебя!!!

− За то, что я говорю правду?

Повисла короткая пауза, а затем, я вновь продолжила:

− Повторюсь, − с губ сорвался тяжелый вздох, − Я могу понять, почему ты ненавидишь меня. Но, вот за что ты изводишь эту бедную девушку, я понять, увы, не могу. По-моему, ты просто выбрала не тот путь, Ольга…

Ясмин впервые за долгое время посмотрела прямо на меня.

Я была просто поражена тем, насколько у нее красивые глаза. Темно-карие, с легкой примесью зеленого, с замысловатыми мелкими крапинками, как будто медленно вращающимися вокруг зрачка.

− Ты еще пожалеешь, Амелия Гумберт… − прошипела Петровская мне прямо в физиономию. В нос мигом ворвался приторный аромат духов и дорогой пудры. − Я устрою тебе такую жизнь, что все мои предыдущие… «проказы» покажутся детским лепетом!

− Жду с нетерпением.

Я выдержала «убийственный» взгляд соперницы.

Пару мгновений спустя Ольга резко развернулась на каблуках и со скоростью шаровой молнии понеслась к выходу. За ней, словно подбитая курица, неуклюже понеслась Виолетта. С ее губ так и «сыпались» проклятия в мой адрес.

Я резво направилась к окну и с силой его захлопнула. Широкие жалюзи мигом перестали шелестеть.

Ольга уже положила свою ладонь с идеальным маникюром на ручку двери, но тут, вдруг, замерла.

− Эй, Амелия! − выкрикнула она так громко, что девушка в очках все же оторвала свой взор от книги, а буфетчица выглянула из-за прилавка.

«Боже, когда же ты, уже, успокоишься…» − подумала я про себя и без какой-либо тени смущения посмотрела на нее.

− Думаю, Анджею будет интересно узнать, что ты сегодня прогуляла занятия и почти полчаса провела в пустой библиотеке наедине со своим бывшим.

На лице Петровской проступила насмешливая улыбка, а я замерла. На моем лице застыло недоумение, правда скорее не от того, что она что-то может рассказать Анджею, а от того, что ей вообще откуда-то было об этом известно.

− Надеюсь, что хотя бы в ванную ты за мной не ходишь, − мигом прошипела я в ответ.

Ольга мигом перестала улыбаться и пулей вылетела из помещения вместе с Виолеттой.

− Ууххх!!! − протянула я, наигранно стирая со лба «пот». − Ну и денечек! Сама от себя такого не ожидала…

− Спасибо, что вступилась за меня, − прошептала Ясмин пару мгновений спустя. − Обычно, никто никогда не обращает внимания на то, как меня задирают.

− Да без проблем. Эту стерву уже давно было пора поставить на место. Петровская и все эти ее… «подружки»… − я изобразила пальцами в воздухе кавычки, − Ведут себя как самые последние дуры. Не могу припомнить того дня, когда они кого-то не обижали. Все это так по-детски, не находишь?

Ливанка ослепительно улыбнулась. На ее шеках проступили ямочки.

− Есть немного. Чем-то напоминает мою жизнь в Ливане. С братьями приходилось постоянно «воевать» то за манакиш, то за самый высокий стул на кухне…

Я также не смогла сдержать улыбки. У девушки был просто потрясающий голос. Прекрасное глубокое контральто, похожее на тихое звучание флейты.

− Знаешь, а мы ведь, так толком друг с другом и не знакомы. Давай все сделаем «официально»?! − вдруг оживилась я, наблюдая за тем, как в глазах Ясмин загорается «огонек» надежды. − Хоть, ты и так это знаешь, но я − Амелия Гумберт! Для тебя − просто Амели.

− Ясмин Сулейман, − протянула девушка, смущенно улыбаясь. − Приятно познакомиться, Амелия.

Повисла неловкая пауза. Кажется, мы обе отчаянно размышляли о том, как лучше всего можно было бы продолжить этот разговор. Ясмин нервно теребила ногтем свои черные джинсы.

− Ну, так… − начала я, − …как ты здесь оказалась?

Она непонимающе на меня посмотрела:

− Пришла перекусить.

Я едва не рассмеялась, понимая, что Ясмин «буквально» перевела мой вопрос и поэтому уточнила:

− Да нет же! Я имею в виду, как тебя занесло в Россию? А конкретно, в наш университет.

На лице ливанки мигом застыл румянец, и она смущенно потупила взор:

− Ой, прости… я такая глупая! Подумала, что ты спрашиваешь конкретно (она с явным трудом произнесла последнее слово) про это самое помещение. Мне все еще тяжело говорить на вашем языке…

Я с удивлением отметила про себя, что ее акцент, который еще утром был так заметен, сейчас практически исчез. Да, она говорила довольно медленно, но при этом, очень даже грамотно. Почти как Анджей.

− Да ничего страшного, − протянула я, отпивая глоток ароматного чая. − Я вообще всегда удивляюсь тому, что кто-то умудряется выучить наш язык настолько хорошо, что акцент становится практически не заметным. Хотя, если у тебя был опыт изучения польского…

Ясмин развела руками.

− К сожалению, нет. А вот с норвежским сталкиваться приходилось, − девушка снова улыбнулась. − А ты говоришь еще на каком-нибудь языке, помимо родного?

− Ну, так себе, если честно. Наверное, можно сказать, что я неплохо говорю по-английски. Еще могу читать не слишком сложные тексты на немецком языке. − Я откусила булочку. − По языкам у нас в компании скорее Кейша и Марк большие «специалисты», нежели я.

− Кейша, это та стройная девушка с красивыми синими глазами, а Марк − тот парень, что приходит к вам на перерывах вместе со своей сестрой, верно?

Выпечка вдруг тугим комом застряла у меня в горле, и я поспешила как можно скорее сделать еще один глоток чая.

− Прости, − снова пробормотала Ясмин. − Просто, когда у тебя нет друзей, детали всегда бросаются в глаза. Я часто наблюдала за тем, как вы все вместе собираетесь вон за теми столиками возле самого буфета.

Я слегка успокоилась и ответила:

− Ну да, это они. Надо будет обязательно представить вас друг другу.

Смуглые щеки девушки снова покрылись едва заметным румянцем, а у меня на душе вдруг сразу же потеплело. Сама не знаю почему, но ее внешний вид, тихий голос и смущенные ужимки вызывали у меня внутри чувство какого-то странного спокойствия. Такого, которое я обычно испытывала только тогда, когда находилась в кругу только самых близких людей.

− Еще раз спасибо за то, что заступилась за меня… Но, вряд ли твоим друзьям будет со мной интересно. Они такие… живые.

− Ну что за глупости! − протянула я, беззаботно махнув рукой. − Они будут безумно рады с тобой пообщаться! Особенно Полина! Она говорит о тебе с тех самых пор, как ты только появилась на факультете. А на Петровскую вообще не стоит обращать внимания! Все, на что она способна, так это на распускание дурацких слухов.

Я замерла, поняв, что в порыве благожелательности, взболтнула лишнего. Ясмин бросила на меня короткий взгляд и принялась рассеянно водить пластиковой ложкой в кружке, с уже успевшим остынуть кофе.

− Знаешь, все то, что обо мне говорят… это неправда. По крайней мере, половина – уж точно. Я никогда не…

− Знаю, − ответила я, понимая, что девушке вряд ли удастся спокойно закончить эту фразу. − Никто из нас никогда не верил во всю эту чушь… К тому же, мы с тобой, в некотором роде, подруги «по несчастью».

− Догадалась, − улыбнулась Ясмин, − Когда я пришла, то мне почти сразу же стали рассказывать о том, что у тебя случилось с тем парнем из первой группы. Мне… безумно жаль.

Я снова отпила чая. Горячая жидкость приятно согревала горло.

− Все уже в прошлом. Сейчас я в полном порядке. Все мы люди и, порой, совершаем ошибки. Тогда я действительно впала в депрессию и… сотворила глупость. Но, на этом все. Ты, возможно, слышала, что меня кто-то называл…

− Слышала. Но тоже ни разу в это не поверила. Также, как ты и твои друзья не верили в слухи обо мне.

Ясмин вдруг запнулась, а потом осторожно добавила:

− Как по мне, наркоманы и сумасшедшие выглядят абсолютно по-иному. Уж точно не так, как выглядела ты.

− Благодарю покорно, − хохотнула я.

− Ты очень милая, Амелия. А еще жизнерадостная. Люди, которые «затерялись во тьме», абсолютно не такие. Их глаза безжизненны, пусты и бессмысленны… Совсем как черные дыры.

− Интересное сравнение, − подметила я. − Можно было просто сказать, что они… словно постоянно под «кайфом», и все.

− Под «к-а-й-ф-о-м»? − неуклюже повторила за мной Ясмин, старательно проговаривая каждую букву. − Такого слова я еще не знаю. Оно хоть отдаленно напоминает то, что описала я?

Я звонко рассмеялась.

− Ну, если судить с точки зрения поэта или философа… то вполне! С тобой интересно…

Девушка улыбнулась и, мгновение спустя, вновь рассмеялась. Так же, как и я. Искренне и весело.

«И почему я раньше не начала с ней общаться? − подумала я про себя. − Ясмин действительно очень милая. От нее так и исходит позитив! Нужно было только немного ее разговорить…».

− Так, как ты попала в университет? − переспросила я, осознав, что мы совершенно ушли от темы. − Что привело тебя в наши края?

Ливанка вдруг тяжело вздохнула, но все же ответила:

− Ну, скажем так: я попала сюда по причине… некоторых семейных проблем.

− Если не хочешь рассказывать, то я пойму, − протянула я, понимая, что не имею никакого права на то, чтобы расспрашивать ее о чем-то.

− Да нет, здесь нет ничего такого, − с грустью в голосе протянула она, смотря куда-то в сторону, − Просто, мне немного не по себе. Понимаешь, я здесь уже почти третий месяц, а ты первая кто поинтересовался этим напрямую.

Я хотела было ответить, но Ясмин улыбнулась и продолжила:

− Знаешь, к «невидимости» быстро привыкаешь.

− Как по мне, иногда это плюс, − я допила остатки чая и также улыбнулась. − Ты даже не представляешь, как еще совсем недавно я буквально мечтала стать «невидимкой». Все бы отдала за то, чтобы никто не пялился на меня тогда.

− Я понимаю.

Я огляделась. Кажется, мы с Ясмин остались в столовой совсем одни. Даже буфетчица со своим мобильником куда-то испарилась.

− Моя мама умерла, когда мне было восемь, − продолжила девушка рассказ. − Мы с братьями остались на попечении отца. Он возглавляет одну из ливанских корпораций по добыче драгоценных металлов. У него есть филиалы в Нью-Йорке, Токио, Абу-Даби… ну, и в Бейруте, конечно же. Его часто не бывало дома, а семью нам заменяла бабушка и всевозможные тетушки…

− Могу представить, − ответила я. − Мой папа владеет строительной фирмой, а у мамы небольшая редкация и фотостудия прямо при ней. Конечно, это не совсем то, но, если тебе станет легче, то их тоже очень часто не бывает дома.

Ясмин улыбнулась.

− Думаю, считается.

Я привстала и выполнила неуклюжий реверанс. Ливанка снова засмеялась, а затем продолжила:

− Мне тяжело жилось со старшими братьями. Нет, я очень их любила, но все же. Постоянные споры, борьба за игрушки, компьютер, переходный возраст, бунтарство и так далее… Понимаешь?

− Ну, про бунтарство и переходный возраст очень даже. А вот про братьев… прости! Я единственный ребенок в семье и, наверное, это делает меня… в некотором роде «эгоисткой» что-ли!

Ясмин понимающе кивнула:

− В общем, когда мои братья окончили школу, папа отправил их учиться за границу. Одного в Сорбонну, другого в Гарвард. Я же заканчивала последние классы школы и буквально «считала» дни по пальцам до того самого дня, когда должен был наступить выпускной. Мне не нравилась обстановка у нас дома. Папа возлагал большие надежды на мальчиков, а меня старался держать… в некоторой «узде». Большинство тетушек было слишком консервативно, и вот, однажды я узнала от них о том, что после окончания школы, отец задумал выдать меня замуж…

− Замуж? В 17? − протянула я, а потом почти сразу замолчала, понимая, что Ясмин, скорее всего, мусульманка, а в их культуре подобное явление − норма.

− Вот именно! − отозвалась она и показала на себя пальцем, − Как видишь, на мне нет никакой национальной одежды. Ливан − государство светское, и женщины там вольны делать все, что захотят. Моя семья не слишком религиозна, но, что касается замужества…

Ясмин тяжело вздохнула.

− Папа, братья и тетушки оберегали меня с самого момента маминой смерти, понимаешь? Они были слишком навязчивы. Постоянно пытались защитить от каких-то мнимых угроз, постоянно что-то запрещали… Это жутко давило на меня.

− А твоя свадьба стала для них этой самой навязчивой идеей, − заключила я.

Ливанка кивнула.

− Они думали, что так будет лучше для меня и поэтому выбрали «подходящего» по их критериям жениха, − подобно мне, она также изобразила в воздухе кавычки. − Но я заупрямилась и заявила, что буду поступать в университет. Языки всегда были моей страстью, я безумно хотела получить соответствующее образование…

Я улыбнулась. Кажется, мы с этой девушкой точно сможем найти общий язык.

− У меня были похожие чувства перед поступлением. Я долго терзалась что выбрать: языки или литературу. Но, потом поняла, что одно другому не мешает. Правда, в этом плане, моя семья меня полностью поддержала.

− Папа долго со мной препирался, даже просил братьев как-то повлиять на меня и в итоге мы пришли к соглашению: я остаюсь дома и поступаю в один из университетов Бейрута, но при этом начинаю встречаться с тем самым человеком, которого он для меня выбрал.

− И что произошло потом? − я подперла ладонью щеку, отчетливо понимая, что хорошего конца у этой истории точно не будет.

− Несколько лет все шло хорошо. Мы встречались по три раза в неделю. Ходили в кино, на выставки… В общем, вели себя как самая обычная пара.

На мгновение Ясмин замолчала. На ее лице застыла грустная улыбка:

− А потом я пришла к выводу, что все это просто одна большая бессмыслица! Да, мы с Маликом много говорили, даже несколько раз ездили в совместные путешествия, но…

− Но, ты не могла изменить себе, − закончила за нее я.

Ливанка кивнула.

− Я все время пыталась сбежать от всего этого. Старалась как-то забыться, начать что-то делать и… тут меня осенило! Мне нужно было занятие, достойное настоящего филолога, и вот тогда-то я и начала изучать русскую культуру. Не знаю, почему я выбрала именно это… Может потому, что меня всегда привлекал холод, который был так непривычен для моих родных краев. До этого я уже была страстно влюблена в Скандинавию и даже выучила норвежский язык… Но потом вдруг поняла, что этого недостаточно.

− Очень необычно, − прокомментировала я. − Когда-то я хотела выучить шведский, но из этого ничего не вышло.

− Как бы там ни было, я начала усердно учить язык. Отец даже нанял для меня преподавателя, я принялась за программу, как за баллон с бесценным кислородом. Когда я поняла, что могу достойно осуществлять переводы, Малик ни с того ни с сего пригласил меня съездить вместе с ним в Париж. Когда я… совершенно случайно узнала от одной из тетушек о… «цели» этой самой поездки, то ужаснулась.

Я нервно сглотнула, понимая, что рассказ подходит к концу.

− Они сказали, что там он собирается сделать мне предложение. А это означало, что он также, скорее всего, потребует от меня чего-то «большего», чем наши… привычные объятия.

− И что ты сделала?

− Отец устроил званый ужин, и на нем я… публично заявила о том, что знаю о предложении. А также о своем отказе от него. Отказе от Малика.

− И как твоя семья это восприняла?

− Ты даже не представляешь, какой грандиозный был скандал! Отец и братья считали, что я сошла с ума, что я не в себе. Семья Малика пришла в гнев! Им очень хотелось заполучить меня в невестки.

− Это и не удивительно, − улыбнулась я. − Ты только посмотри на себя! Ты же просто красавица!

− Спасибо. − Ясмин одарила меня своей лучезарной улыбкой. − Малик был расстроен, но не убит. Он всегда прекрасно знал о моих чувствах и потому поддерживал, как мог. Я знала, что он влюблен, но ответить на его чувство я, увы, не могла.

Снова повисла пауза.

− Я рада, что приняла это решение. Мне не хотелось никого обманывать, − продолжила она. − Я сказала отцу, что хочу перевестись в другой университет, как можно дальше от Бейрута. На меня давила вся эта гнетущая обстановка. Наверное, именно тогда что-то и подсказало мне, что я должна продолжить свое образование здесь, в России. Написать диплом, начать нормально практиковать язык, а заодно и обо всем подумать. Папа обо всем позаботился, и… вот я здесь!

Ясмин победно ткнула в себя пальцем.

− Не жалеешь о том, что твоя жизнь могла бы сложиться по-другому, если бы ты тогда поступила так, как хотели твои родные?

− Нисколько! Мне здесь нравится, хоть и немного холодновато!

Мы обе вновь улыбнулись.

− Мне нравится изучать русский язык, ваши обычаи. Правда, оказалось, что с общением могут возникнуть… некоторые проблемы. Мне тяжело было адаптироваться. Ольга и Виолетта были первыми, с кем я здесь познакомилась. Мне казалось, что они такие милые…

− Просто, они хорошо умеют притворяться, − сказала я. − «Новенькие» − их наибольшая слабость. Ольга любит держать всех «нужных» людей под контролем. Ей всегда пригодятся те, кто сможет доставать сведения о тех, кто ей не нравится.

Я выдержала паузу.

− Ну, или те, кто чем-то отличается от остальных.

− Она была очень приветливой, интересовалась откуда я, почему перевелась. Много рассказывала об университете. Мне казалось, что для того, чтобы понять ваш народ − общение наилучший вариант. Мы довольно много разговаривали друг с другом, но однажды она начала поливать грязью одну девочку с другого факультета. Тогда-то я и поняла, что она и ее подруги − самые настоящие лицемерки. На этом мое общение с одногруппниками и закончилось. Пару недель спустя я поняла, что люди у меня за спиной начали перешептываться, а потом и вовсе перестали разговаривать со мной.

− Жаль, что мы с друзьями не вмешались раньше, − протянула я, собирая грязную посуду на поднос. − Мне бы хотелось получше узнать тебя Ясмин. Мне понравилось, как мы сегодня поговорили. А насчет Петровской не волнуйся! Она невзлюбила тебя не потому, что ты отказалась быть ее «шестеркой»… А потому, что ты гораздо красивее ее! Она терпеть этого не может.

− «Щчестеркой»? − непонимающе протянула Ясмин. − Что это значит?

Я улыбнулась и четко произнесла это слово по буквам.

− Не «щчестеркой», а шестеркой. Это такой человек, который вечно находится у кого-то в услужении.

− В «услужении»? То есть, что-то вроде служанки?

Я снова улыбнулась:

− Ну не совсем. Этот человек не трудится на кого-то в прямом смысле этого слова, а скорее… добывает какие-то ценные сведения, факты, делает за своего покровителя «грязные» делишки… всякие неприятные слухи распускает в конце концов!

− А!!! Кажется, я поняла! − протянула она, утвердительно качая головой. − Мы таких людей называем «альщармута». Если перевести это на русский язык, то получится примерно то же самое. Только, слегка грубее.

Я посмотрела на часы и ужаснулась: было уже практически четыре. Пара уже давным-давно закончилась, а мне нужно было срочно бежать в деканат. Время за беседой с Ясмин пролетело незаметно. Эта девушка очень обаятельна… да и истории к тому же умеет рассказывать просто великолепно!

− А почему…

Прекрасное контральто вернуло меня к реальности.

− Что?

− Ты не обидишься, если я спрошу?

− Спрашивай! − на одном дыхании выпалила я.

− А за что Ольга так сильно ненавидит тебя? − Ясмин устремила взгляд в столешницу, а на ее смуглых щеках вновь проступил едва заметный румянец. − Не пойми меня неправильно, ты тоже очень красивая… но, ведь в твоем случае причина далеко не в этом. Что конкретно у вас с ней произошло? Ну, помимо того парня из параллельной группы…

Я чуть не расхохоталась.

− Благодарю за встречный комплимент.

− Нет проблем.

Еще раз обеспокоенно глянув на часы, я добавила:

− Ясмин, послушай… Мне было очень приятно с тобой поболтать… Но мне уже пора. Меня ждут в деканате. Нужно поговорить со своим научным руководителем по поводу диплома.

Яркий задорный огонек, что все это время «горел» в глазах девушки мигом померк.

«Черт… − подумала я. − Кажется, Ясмин подумала, что я больше не хочу с ней разговаривать, а наша недавняя беседа − всего лишь проявление вежливости. Ну, или эгоистичное желание разведать побольше информации».

− Ну, что ж… − тихо протянула она. − В таком случае, рада была пообщаться. Мне тоже уже пора…

Ливанка резко поднялась и также принялась собирать свою, почти нетронутую еду, на поднос.

Я глубоко вздохнула и предложила.

− Давай сделаем так, − я быстро просчитала в голове наилучшие варианты, − Если ты не сильно торопишься, то мы могли бы вместе дойти до деканата, а по пути я могла бы все тебе рассказать.

Повисла очередная пауза. Ясмин пристально на меня смотрела, очевидно, изо всех сил пытаясь понять, есть ли в моих словах подвох или нет.

− А если ты уж совсем «не против», то можешь немного подождать в приемной, пока я разберусь со всей этой учебной скукотой. Не думаю, что это займет много времени. Потом мы могли бы вместе добраться до стоянки. Ты на машине?

Девушка отрицательно помотала головой, но огонь радости в ее глазах мигом «вспыхнул» с новой силой. Кажется, она действительно подумала, что это был наш первый и последний разговор.

− Нет, у вас очень оживленное движение. Мне удобнее передвигаться на метро. К тому же, оно здесь невероятно красивое…

− Тогда идем?

− Идем! − радостно отозвалась Ясмин. − У меня с собой есть вот это…

Ливанка запустила руку в свой стильный кожаный рюкзак от «Луи Витона» и вытащила оттуда томик «Анны Карениной».

− Кажется, ты практикуешь язык каждую свободную минуту, − с похвалой в голосе объявила я, и мы вместе отправились относить подносы в специальное окошко перед мойкой.

По дороге я немного успела рассказать Ясмин о себе и ребятах.

Она слушала с удовольствием и задавала много вопросов. Каждый раз, когда я отвечала, на щеках девушки снова и снова проступали миловидные ямочки. Было абсолютно очевидно, что ей уже долгое время не хватало простого человеческого общения со сверстниками, и думаю, что именно поэтому она также с большой радостью не только делилась фактами из своей жизни, но и с удовольствием слушала меня.

Я узнала, что старших братьев Ясмин звали Салих и Амир. Салих был инженером в фирме отца Ясмин, а Амир − физиком, и сейчас работал в Швейцарии, в ЦЕРНе. Мама Ясмин умерла от осложнений после воспаления легких, и она долго не могла прийти в себя после произошедшего, находя утешение в книгах и в изучении языков. Норвегия была ее первой «большой страстью», и к шестнадцати годам Ясмин уже начала бегло говорить на этом непонятном для меня языке, читая в оригинале творения своего любимого Ю Несбё.

Когда мы, наконец, добрались до деканата, ливанка также успела узнать о некоторых фактах из моей собственной биографии (в том числе и о тех, что произошли этой зимой и весной).

− Подожди меня здесь, − протянула я, указав на один из старинных дубовых стульев, стоящих возле двери, ведущей в кабинет нашей замдекана. − Я постараюсь вернуться как можно скорее.

Ясмин улыбнулась и послушно опустилась на сиденье. Пару мгновений спустя, она, под пристальным взглядом секретарши принялась за чтение романа Толстого.

Примерно двадцать минут спустя я благополучно освободилась. Моя работа наконец-то была одобрена, а рецензия должна была быть прислана на электронный ящик в ближайшие дни.

Со спокойной душой я выпорхнула в прихожую, с радостью осознав, что полностью свободна от серьезной работы до первой половины января.

− А ты уже получила рецензию? − спросила я Ясмин, когда мы вместе добрались до раздевалки. На часах было двадцать минут пятого.

− Ага, − улыбнулась она. − Еще неделю тому назад. Когда у тебя нет друзей, помимо учебы заниматься, в общем-то, нечем…

− Думаю, что теперь у тебя абсолютно точно найдутся внеклассные занятия! Клянусь, ты не пожалеешь о том, что сдала работу одной из первых, − задорно протянула я.

Девушка весело рассмеялась, а затем сказала:

− Знаешь, я до сих пор не могу поверить, что Ольга всем растрепала о твоей беде только из-за того, что ее когда-то отверг твой бывший парень… Это же так низко!

Я пожала плечами:

− Просто, Ольга не из тех людей, кто способен достойно принять «поражение». Может, она и смогла бы стать лучше, если бы не была такой эгоисткой от рождения.

− Знаешь, мне ее даже немного жаль… − тихо, едва слышно, протянула Ясмин, принимая из рук гардеробщицы свое черное шерстяное пальто, которое было как две капли воды похоже на мое собственное.

− Почему? − поинтересовалась я, убирая в сумку мобильник. Новости я так и не посмотрела.

− Потому что ее злоба и ненависть рано или поздно может ее погубить. Она красивая, но вот душа у нее «асуад» − черная, уродливая. Все ее друзья − ненастоящие, поскольку находятся у нее в некоем подобии подчинения, а не потому, что они ей чем-то дороги. Думаю, она и твоего бывшего хотела заполучить только для того, чтобы насолить.

− Но зачем ей это? − непонимающе протянула я.

− Очевидно, она завидовала тому, что у тебя есть все то, о чем она только мечтает, − протянула Ясмин, обматывая вокруг шеи теплый шарф в мелкую черно-белую клеточку, − Красота, любящий парень, настоящие друзья… Не запуганные, не собранные для того, чтобы портить жизнь окружающим, а те, которые действительно тебя любят. Те, которые готовы в любой момент тебя поддержать.

− Ты и вправду так считаешь?

Девушка утвердительно кивнула.

− Думаю, что она считала, что победила, когда с тобой произошла та история. А теперь, когда ты вновь обрела счастье, а в ее жизни так и остался кавардак, Ольга вновь принялась за старое. Думаю, Петровская так и не успокоится, пока не насолит вам с Анджеем. От нее можно ожидать чего угодно.

− Будем надеяться, что она, в конце концов, все-таки образумится, − протянула я и посмотрела Ясмин прямо в глаза, − К тому же, теперь у нее будет на один «объект» для издевательств меньше. Мы с ребятами ее к тебе больше и на пушечный выстрел не подпустим.

Мы с ливанкой подошли к зеркалу. Я принялась расправлять воротник, а она − свалявшиеся волосы.

− Знаешь, Амелия… Ты и твои друзья вовсе не обязаны…

− Ясмин… − отозвалась я, отрывая взор от своего отражения, − Я делаю это вовсе ни из вежливости, а потому что хорошо к тебе отношусь. Мы с ребятами будем рады пополнению в «команде».

− Звучит здорово, − протянула она, и пару мгновений спустя, мы вместе вышли на крыльцо.

Небо было по-прежнему затянуто тучами, а деревья едва заметно дрожали под тихими колебаниями промозглого ветра. На город стремительно ложились сумерки. Начинал накрапывать дождь.

− Погода, кажется, начинает портиться, − подметила Ясмин. − Скоро станет совсем холодно.

− Да, уж… − с какой-то странной грустью в голосе протянула я. − Даже не верится, что еще совсем недавно было так тепло. Ты вообще, наверное, к такой погоде не привыкла?

Ливанка, вот уже, наверное, сотый раз за день ослепительно мне улыбнулась. Я была безумно счастлива, что мне удалось заставить эту девушку, которую буквально затравили подружки Петровской улыбаться.

− Честно признаться, я не слишком сильно люблю жару, − протянула она, поправляя свой рюкзак на плече. − Мне больше по душе здешний климат. Он… довольно «богат» на разнообразие. Осень − мое любимое время года. Вся эта позолота… так прекрасна! Через пару дней листьев уже совсем не останется…

Я открыла рот, но так и не успела что-либо ответить, так как на стоянку резво вкатил автомобиль Анджея.

Не выключив зажигания, он резко выскочил из машины и, оперевшись о дверь, смерил меня пристальным взглядом.

Мне сразу же стало не по себе.

«Господи! – мигом пронеслось в голове, когда я заметила, что в его глазах пылает гнев. − Неужели случилось что-то непредвиденное?!».

− А это разве не твой парень стоит вон там? − спросила Ясмин, едва заметно кивнув в сторону моего возлюбленного.

Я утвердительно кивнула.

− Извини, Ясмин… мне нужно идти, − на одном дыхании выпалила я, четко ощутив, как в горле назревает тугой ком.

− Да, конечно… − отозвалась девушка, ни на секунду не отрывая от него взгляда. − Я понимаю.

В глазах молодой ливанки блеснул какой-то странный огонек. За одно мгновение я не могла определить, что именно это было, но Анджей, очевидно, как и на всех, мигом произвел на нее впечатление. Хотя, это было и не удивительно: он на всех его производил. На всех без исключения.

− Мне было очень приятно познакомиться… Ты очень интересная собеседница, Ясмин… − я снова бросила на любимого короткий взгляд. Он нетерпеливо перетаптывался с ноги на ногу. − Как насчет того, чтобы встретиться завтра пораньше и вместе отправиться на занятия?

Ливанка мигом «оторвала» взгляд от Анджея и с ужасом в глазах посмотрела на меня:

− А ты уверена, что это хорошая идея? Твоим друзьям вряд ли…

− Ясмииииннн!!! − мягко протянула я и взяла ее за руки. – Ну сколько можно повторять?! Ребята будут безумно тебе рады…

Недолго думая, мы быстро обменялись телефонами, а затем разошлись. Ясмин улыбнулась на прощание и, махнув рукой, медленно направилась в сторону метро. Ее густые, черные как вороново крыло волосы весело развевались на ветру.

«Ну вот… Еще одно благое дело в твоем послужном списке, Амелия!» − подумала я про себя и быстро направилась к машине.

Взгляд Анджея и холодный ветер, усиливающийся с каждой секундой, не сулили ничего хорошего.