Читать книгу Книги мудрости и Псалмы - - Страница 37

Несвязный ответ Иова Билдаду очень трудно разделить на части. Патриарх даёт волю чувствам, что не предполагает последовательного изложения. Время от времени Иов вновь поднимает темы, затрагивавшиеся ранее в беседе с Елифазом. Лучше всего будет рассматривать его речь, как переплетение двух тем. Иов говорит о (1) могуществе Бога, препятствующем любым попыткам человека защитить свою невиновность; и (2) о разуме Бога, который единственный содержит ключ к загадке страданий.

Могущество Бога
Книга Иова 9:1-35

Речь начинается с примирительных слов. «Правда! знаю, что так». По сути дела, Иов соглашается с Билдадом в том, что Бог не отвергает непорочного и не поддерживает руки злодеев. Проблема, однако, состоит в том, что у простого смертного нет возможности отстоять свою невиновность перед таким, превосходящим всякое разумение, существом. Могущество определяет истину, а Бог всемогущ. Этими бедствиями Господь объявил его виновным, тогда как совесть Иова вопиёт о его невиновности. И он должен согласиться с приговором, так как не может бороться со всемогущим Богом, который, похоже, твёрд в Своём решении (9:1–2).

Если человек захочет «вступить в прение», то есть в правовой спор, то в случае с Богом это будет означать заведомый проигрыш. Простой смертный не способен ответить ни на один из тысячи заданных ему всемогущим Судьёй вопросов. Господь «премудр сердцем и могущ силою». Никому ещё не удалось «восстать против Него» и при этом спокойно жить дальше (9:3–4).

А. Божье могущество в творении (9:5-10)

Бог по Своему желанию превращает горы, сотрясает землю и «столбы её». Этот поэтический образ обозначает массивные скальные образования, на которых покоятся горы (9:5–6).

Стоит Богу лишь пожелать, и солнце не взойдёт. Скорее всего, речь идёт о бурях, мгле или затмениях, из-за которых кажется, что солнце не встало. Точно так же Бог «налагает печать» на звёзды, затмевая их свет (9:7).

Он один распростирает небеса, то есть помещает каждую звезду и каждую планету на предназначенное ей место (9:8а).

Один лишь Бог «ходит по высотам моря», что, по-видимому, относится к штормам, порождающим вздымающиеся до небес волны. Они лишь ступени под ногами Господа (9:8б).

Господь сотворил великие созвездия Медведицы, Ориона и Плеяд, а также «тайники юга». Последнее может означать огромное пространство небес южного полушария со всеми его созвездиями.

Б. Божье могущество в Его творениях (9:11–24)

Сила Бога незрима. Её можно ощутить, но невозможно осознать. Ей невозможно сопротивляться, она подобна хищнику, уносящему добычу. Никто не смеет усомниться в Божьем могуществе, когда Он его являет (9:11–12).

Господь не угашает Свой гнев, Его ярость будет обжигать, пока не будет достигнута Его цель. «Пред ним падут поборники гордыни». Гордыней здесь называются морские чудовища или же само море⁷. Морские волны – это и есть эти самые «поборники». И эти чудовищные волны покоряются Господу. И если уж могучий Раав (в синодальном переводе «гордыня») не может устоять перед Богом, то и Иову не следует «отвечать» Ему, то есть противостоять Богу. Вознося жалобу к Господу, нужно очень тщательно подбирать слова. Но властная сила Бога не даёт сосредоточиться, что необходимо для выбора нужных слов. Даже будучи правым, человек не способен противостать Богу. Он может лишь «умолять» своего «Судию», то есть оставить свою просьбу, какой бы справедливой она не была, и молить о пощаде (9:13–15).

Что же произойдёт, если Иов вызовет Бога в качестве свидетеля против Господней несправедливости? Даже если Бог снизойдёт до того, чтобы выслушать Иова, надежды на Его справедливость всё равно нет. Даже появись Он, Иов не верит, что Бог будет его слушать (9:16).

Далее Иов описывает, что бы произошло, если Бог на самом деле откликнулся бы на призыв Иова. Он не только не станет слушать Иова, но и сокрушит его Своим бесконечным могуществом. Бог уже обрёк Иова на страдания. Он уже «безвинно», ни за что, умножил раны Иова. Иову едва удаётся перевести дух. Бог пресытил жизнь Иова «горестями», сделал её мучительной. Его нынешнее состояние само по себе являет Божье могущество, с которым ему придётся тягаться, если он всё же решит представить на Божий суд свой случай (9:17–18).

Иов ощущает безнадёжность ожиданий законной справедливости в отношении своей жалобы на Бога. Любая форма прямого противостояния с Богом ужасает его. Хотя правда и на его стороне, его же уста «обвинят» Иова. Так или иначе, Бог обернёт слова его против него же самого. Даже если Иов, не совершив никакого преднамеренного проступка, окажется безупречным, то результатом действия Божьей силы будет признание его порочным грешником (9:19–20).

Мысль о своей беспомощности перед лицом Божьего могущества, безразличного к невиновности Иова, доводит его до отчаянного поступка. Иов заявляет: «Невинен я». Он решает взять свою жизнь в свои руки и представить своё дело на суд Божий. «Я не хочу знать души моей», – говорит Иов. Иов чувствует, что дерзкое отстаивание своей невиновности рассердит Бога и заставит Его окончательно уничтожить Иова. Однако, это уже не имеет значения. «Всё одно», и неважно, умрёт Иов или нет. Он скажет своё слово. Бог – это могучая, сокрушающая всё сила, которая губит как непорочного, так и виновного, не делая исключений (9:21–22).

С точки зрения Иова, Бог внезапно поражает «бичом», то есть мором и чумой, голодом, войной и другими бедствиями. После чего он посмеивается над страданиями невинных. Бог допускает торжество несправедливости по всей земле, отдавая её в руки нечестивых. Бог «закрывает» лица судей земли, они не могут отличить истину от лжи и уже не способны защитить невинного. Таким образом, Иов обвиняет Бога не только в том, что Он допускает зло, но и в том, что позволяет ему брать верх. Кто, как не Бог, ответственен за торжество зла? (9:23–24).

В. Могущество Бога и бренность человека (9:25–35)

Духовный упадок Иова достигает низшей точки во всём повествовании. Он мыслит Бога всевластной силой, которая предпочла нечестие праведности. Иов экстраполирует своё собственное положение на всё бытие. Если он, «непорочный» человек, вынужден так страдать, то справедливости в мире нет. В его понимании Бог – непосредственная причина всего, происходящего на земле. Поэтому он не может не прийти к заключению, что Бог – несправедливый тиран.

Иов снова начинает размышлять о скоротечности своей жизни. Он доносит свою мысль с помощью трёх новых образов. Во-первых, он говорит, что «дни мои быстрее гонца», они проносятся мимо, не принося патриарху ничего доброго. Во-вторых, они несутся как «лёгкие ладьи» (букв. тростниковые корабли). Эти стремительные двухместные челны делались из тростника и оснащались деревянным килем (ср. Ис. 18:2). В-третьих, жизнь Иова пролетает как орёл, который «стремится на добычу» (9:25–26).

Иов решает представить свои проблемы в наилучшем свете. Он пробует забыть о своей жалобе и стереть с лица «мрачный вид». Он пытается «ободриться», просветлеть лицом. Тем не менее, он боится, что эти проявления жизнерадостности побудят Бога усугубить страдания Иова. Он уверен, что Бог не сочтёт его невинным, так как его страдания сами по себе свидетельствуют о его виновности в глазах Бога. Признание его невиновности ознаменовало бы прекращение его страданий (9:27–28).

Вне зависимости от своих действий, Иов чувствует, что признан виновным. И этот приговор проявится в продолжении его страданий. Даже омывшись «снежною водою», что является символом совершенной чистоты, Иов не смоет свой приговор. Если даже Иов совершенно очистит руки, то Бог всё равно погрузит его в грязь. Он будет настолько грязным, что его собственные одежды не захотят покрывать его тело. Иными словами, Иов чувствует, что ничто из того, что он может сделать, не позволит ему восстановить своё положение перед Богом. С его точки зрения, Господь предопределил считать Иова виновным несмотря ни на что (9:29–31).

Так почему же Иов думает, что ему не удастся отстоять перед Богом свою невиновность? Потому что Бог не человек подобно самому Иову. Иов ощущает нужду в посреднике, арбитре, который выступил бы судьёй в любом столкновении Иова с Богом. Однако, в дни Иова такого «посредника» (mokhiach) не было. Такой ходатай мог бы «положить руку свою» на обоих участников спора (Бога и Иова), то есть своей властью заставить стороны справедливо разрешить свои разногласия. В этом желании Иова отражено стремление ветхозаветных святых увидеть Бога в образе человека. И в Своём воплощении Господь удовлетворил это ожидание (9:32–33).

Если у Иова и есть шанс изложить Богу своё дело, то только если «жезл» страданий будет отстранён от него. Если Бог отложит своё ужасающее величие, он сможет заявить о своей невиновности и без страха изложить Богу своё дело. В понимании Иова, у него не было причин страшиться Бога, однако Божье могущество ужасало его само по себе. Более того, он ожидал ещё больших несчастий, если осмелится оспорить своё положение (9:34–35).

Взгляд Бога
Книга Иова 10:1-22

Теперь Иов начинает делать предположения касательно того, почему же Бог так сурово отнёсся к нему. Каждое предположение немедленно опровергается как противоречащее истинной природе Бога. Эта часть речи Иова начинается с очередной жалобы на усталость от такой жизни. Он решает дать волю своей горечи, чтобы сумятица в его душе нашла своё выражение. Он умоляет Бога не осуждать его тотчас же. Вместо этого он настаивает на том, чтобы Бог открыл ему причину разлада между ними, в чём бы она ни состояла (10:1–2).

А. Находит ли Бог удовольствие в угнетении? (10:3–7)

Иов размышляет о том, почему же Бог так жестоко с ним обращается. Может быть, Бог наслаждается угнетением? Не приносит ли Ему удовольствие уничижение дела рук Своих – праведника – с целью «послать свет» на «совет нечестивых»? Возможно ли, размышляет Иов, чтобы у Бога были подслеповатые глаза человека? Неужели Он увидел в Иове порок, которого на самом деле нет? Дальше Иов вопрошает, смертен ли Бог, и подобна ли Его жизнь быстротечной жизни человека. Неужели Он боится, что Иов переживёт Его? Спешит ли Он этими сокрушительными бедствиями явить на свет грех Иова, зная, что некому избавить Иова от Его руки? Все эти размышления ничтожны и бессмысленны. Богу известно о невиновности Иова. Ему известно, что нет никого, кто способен избавить Иова от Его руки (10:3–7).

Б. Предопределены ли страдания? (10:8-13)

Иов замечает, что руки Творца трудились над ним и «образовали всего меня кругом». Он создаёт образ гончара, который безгранично заботится о своём сосуде. Теперь, однако, гончар решает в очередной раз обратить изящную утварь в прах (10:8–9).

Далее Иов языком поэзии описывает формирование ребенка в утробе матери от самого зачатия. Вылитое «молоко» – это семя его отца. Метафора «как творог сгустил меня» относится к зачатию и развитию плода. Появляются плоть и кости. В момент рождения Бог даровал Иову «жизнь и милость», а Божье «попечение» и забота хранили его дух. Иными словами, Бог хранил жизнь Иова до сего дня (10:10–12).

Иов видит противоречие в том, как Бог относился к нему в утробе матери и после его рождения, с тем, как Бог относится к нему сейчас. Он выдвигает такое предположение: должно быть, Бог предопределил такое Своё суровое отношение к Иову с самого начала. Бог тщательно вылепил его, после чего заботился о нём лишь для того, чтобы Иов наилучшим образом послужил Его жестокой цели. «Но и то [несчастье] скрывал Ты», то есть оно «было у Тебя» в замыслах. Тема жестокого умысла Бога развивается в последующих стихах (10:13).

В. Запоминает ли Бог незначительные грехи? (10:14–17)

Иов обвиняет Бога в том, что тот запомнил каждый его ничтожный грех, чтобы иметь возможность наказать его. Иов не в силах и представить последствия того, если бы он на самом деле был нечестивым. Но и абсолютная праведность ни на что не влияет. Будучи пресыщен унижением, Иов не осмелился бы поднять головы. Если же остатки человеческого достоинства побуждают Иова поднять голову, Бог нападает на него, как лев. Бог является Иову «чудным», удивляя разнообразием и природой бед и недугов. Бог выводит против него новых «свидетелей», то есть новые напасти, которые свидетельствуют против Иова. Гнев на Иова лишь возрастает, беды «ополчаются» на него непрекращающейся чередой.

Г. Заключение (10:18–22)

Приведенный в отчаяние своими заключениями о Божьем замысле относительно него, Иов вопрошает, зачем Бог вообще дал ему жизнь. Так же, как и в 3-й главе, Иов желает или никогда не рождаться, или же быть перенесённым из чрева матери прямо во гроб. Гораздо лучше было бы умереть, когда никто его ещё не увидел (10:18–19).

Завершая свою речь, Иов просит о передышке, прежде чем он отправится в страну смертной тени, таинственную загробную жизнь. Этим заключением Иов раскрывает ветхозаветную идею Шеола. Это страна мрака, где «нет устройства», то есть не работают физические законы, которые мы наблюдаем в творении (10:20–22).